№105 Модель, вставшая с колен

Мы упорно ищем исполинов духа в прошлом, дабы вообразить себя у них на плечах в настоящем. Целью этой ментальной операции является вовсе не желание увидеть дальше других, как это сделал сэр Исаак Ньютон. Высота захватывает дух, мы пытаемся использовать великих предков как модель самого себя, попасть с ними тем самым в одну компанию. От этого кажемся себе сильнее, благороднее и наивно полагаем, что это верование удастся распространить по всему миру. Это происходит сейчас с великодержавными националистами, которые вспоминают героев древней Руси, восторгаются подвигами Суворова или закрывают глаза на преступления Сталина, восстанавливая историческую территориальную справедливость. Это происходило и в древности. Иудеи, исполнявшие предписания Торы и Мишны, почитали себя в команде легендарного Моисея. Мусульмане, следуя Сунне, представляли себя правоверными потомками не менее великого с их точки зрения Мухаммеда. Как мы хорошо знаем, православные тоже фантазией не были обделены. Взяли и придумали миф апостольского наследия. В соответствии с ним непререкаемую божественную истину в наш мир принес Иисус из Назарета, а дальнейшая задача его учеников была ее бережно сохранить, передавая из поколения в поколение. Коль скоро она не расплескалась вплоть до нас грешных, то мы – прямые наследники и продолжатели великого почина. На самом же деле, как мы с Вами недавно убедились, практически каждая каноническая книга Нового Завета внесла нечто новое в строительство общей модели христианства. Этот процесс далеко не завершился созданием этих Писаний. Сегодня мы проследим за некоторыми характерными изменениями, произошедшими на рубеже первого и второго веков новой эры. Это был период трудов так называемых мужей апостольских. Именно в их произведениях мы впервые встречаем слово «христианство». Модель пыталась идентифицировать себя, осмысливая свое особое место в мире.

Книга Дидахе (Учение двенадцати апостолов) была написана в начале второго века нашей эры. Ее первые шесть глав посвящены этическим наставлениям в соответствии с моделью-метафорой «Двух Путей» — жизни и смерти (соответственно добродетелей и пороков). Производились они в стиле канонического послания Иакова и в наших целях не заслуживают серьезного внимания. Интересна для нас только вторая часть, в которой описывались многочисленные указания о том, как нам организовать церковь. Так, в ней приводились подробные инструкции о том, как производить таинство крещения – предпочтительно холодной проточной водой, однако в случае крайней необходимости можно и теплой из сосуда. Требовалось два раза в неделю поститься, по средам и пятницам. Ни в коем случае не по понедельникам и четвергам, поскольку там поступали «лицемеры» (очевидно, евреи). И Богу служить надо не по-фарисейски, но творить Христову молитву трижды в день. Четкие правила были сформулированы по евхаристии (сначала освящать вино, потом хлеб). Даны рекомендации о том, как принимать странствующих апостолов, учителей и пророков (что говорит о распространенности этой профессии) и специфицирована процедура избрания епископов и дьяконов. Завершалась книга призывом быть готовым к приходу «Господа на облаках небесных». Мы видим, что процесс формирования строгого этического кодекса, кодификации ритуалов и церемоний был в полном разгаре. Модель заранее муштровала полки, наводя подобающую смутному времени дисциплину.

В те же времена в Антиохии (одной из важнейших церквей античности) жил да был епископ Игнатий по прозвищу … Богоносец. Ну почти исконно русский человек, если верить современным православным. Эпитет этот он заслужил, по всей видимости, по причине того, что носил Бога в сердце своем. По более поздней легенде его еще младенцем взял на руки сам Христос — конечно же это миф, люди просто пытались придумать объяснение происхождению его имени. Так вот, примерно в 110 году нашей эры уже престарелый (ему было тогда за 70 лет) Игнатий был осужден на смерть имперскими властями (скорее всего, по доносу оставшегося неизвестным недоброжелателя). Поскольку в это время в Риме планировались большие празднества (очередной военный триумф), его отправили по этапу в вечный город в качестве пищи плотской для зверей диких и духовной для цивилизованных, вожделеющих зрелищ. По пути будущий мученик написал (точнее надиктовал) семь писем, которые, по счастью, сохранились до настоящего дня, предоставляя нам бесценную информацию о жизни ранних христиан. Перед лицом почти неминуемой смерти он явным образом просил общину в Риме не хлопотать о его освобождении, чтобы это не помешало ему кончить жизнь трагически. Модель не жалела своих адептов, убеждая их в благолепии карьеры камикадзе.

При этом Игнатий был сильно озабочен состоянием церквей — своей собственной, оставшейся без пастыря, и прочих, переживавших схожие трудности. Прежде всего он настаивал на том, чтобы православные всех стран объединялись перед лицом опасности раскола со стороны еретиков, модели которых мы изучали в предыдущих двух статьях – тех, которые верили в Иисуса-человека и других, которые поклонялись Иисусу-Богу. С его точки зрения правильным воззрением было то, что Иисус был и Богом, и человеком одновременно. Как именно Сын относился при этом к Отцу и как в нем сочетались два естества, при этом не было специфицировано. Этими вопросами занялись христиане спустя пару столетий, поэтому теологию Игнатия только с натяжкой можно назвать ортодоксальной. А пока в его акцентах мы четко видим, какое первостепенное значение приобрело послушание внутри церкви, укрепление ее иерархической структуры. Для Игнатия епископы – представители Бога на земле и их решения – закон. Помимо них, никто не мог быть авторизован производить священные обряды, и никто не имел права оспаривать их власть. «Мы должны уважать епископа как самого Господа», «К нему надо относиться так, как к Богу-Отцу» — утверждал он. Модель резко укрепляла хребет вертикали власти, собираясь двигать собой… в полный рост!

Похожие темы мы находим и в другом письме, написанном другом Игнатия Поликарпом из Смирны в адрес церкви Филиппийцев. Происходит оно приблизительно из того же исторического периода, что и послания Богоносца (хотя многие историки датируют первую часть послания значительно позже). И снова Поликарп призывал к борьбе с гностиками и докетизмом, обращая особое внимание на построение крутой церковной пирамиды. Однако его характерная особенность и излюбленный литературный прием, как и Вашего покорного слуги, это многочисленные (более сотни в не самом большом сочинении!) аллюзии на другие священные Писания. От этого текст страдал отсутствием оригинальности. От этого же историки получили информацию о распространении многих новозаветных книг у ранних христиан, что помогло в деле их датировки. Поликарп ссылался на ряд посланий Павла, Петра, синоптические евангелия. Следовательно, они для него (и для людей, которым он писал) уже являлись не менее авторитетными, чем древне-иудейские. Модель сжимала писания в жесткий идеологический кулак, планируя пробивать им лед неверия в греко-римском мире.

В качестве небольшого отступления интересно изучить сопряжение христианских моделей самоизбранности и борьбы с гордыней. Идея смирения, конечно же, еще древнееврейская. Ее изначальная трактовка была вариацией на тему пиетета перед Богом: «Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение» (Притчи 15:33). Немалый вклад в ее перенос на греко-римскую почву внесли родоначальники христианства. Вспомним хотя бы Иисуса, омывавшего ноги своим ученикам в евангелии от Иоанна. Или его высказывание «кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» в евангелии от Матфея (23:12). Согласен со своим Господом был апостол язычников: «не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно» (Рим. 12:3). Как мы видим, здесь речь шла прежде всего о том, чтобы не переоценивать самого себя против ближнего своего. Сложно сказать, как сочетали Христос с Павлом эти положения с убеждением о своем особом статусе перед Богом. Не исключено даже, что вообще никак, человек вовсе не обязан логически увязывать свои различные модели. Ради их светлой памяти, можно конечно считать, что конкретно они воспринимали свое положение как дополнительную ответственность. Хотя тем самым мы пытаемся спроецировать современные этические модели (о воздержании от самооценок) на людей далекой древности. Однако совершенно точно известно, что их последователи трактовали это по-другому. Вспомним, как Павел пытался образумить возомнивших о себе невесть что Коринфян. Все впустую — ранние христиане не могли мыслить иначе. Напоказ моделью явным образом проповедовалось смирение. При этом тем в не менее полном здравии пребывала и составляющая «избранного народа». Она была жизненно необходима для распространения новой религии, ибо давала быструю и дешевую энергию новобранцам. Модель не гнушалась парадоксами, делая ставку на малообразованные слои населения.

Еще более очевиден фокус на кошерном централизованном управлении в так называемом первом послании Климента Римского Коринфянам. Его очевидной целью было починить схизм в тамошней церкви, а настоящим автором мог быть или не быть третий епископ вечного города (сам текст не упоминает его имени). Тем не менее, это письмо, посланное в конце первого века нашей эры из стольного града, имело такой вес у ранних христиан, что долгое время претендовало на место среди канонических. Некоторые его идеи и впрямь весьма самобытны. Скажем, физическая возможность воскресения мертвых была «доказана» при помощи модели смены дня и ночи (т.е. по аналогии), а заодно и мифической птицей Феникс, по слухам, имевшей привычку возрождаться к жизни. Основной же интригой этой книги был coup d’etat (захват власти) в древней, основанной еще апостолом Павлом, церкви города Коринфа. Кто бы ни были узурпаторы, «Климент» категоричен – Бог послал Христа, Христос назначил апостолов, апостолы выбрали епископов. Таким образом, восставать против с небеси утвержденных лидеров – воевать с самим Всевышним. Это — одни из самых ранних отпечатков пальцев модели-мифа апостольского наследия, о котором мы говорили выше. Но у Климента интересны и новые обертоны, которые постепенно принимала модель борьбы с гордыней. Мы помним, что еще псевдо-Павел требовал от своих читателей послушания: «Жены, повинуйтесь мужьям своим … Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим» (Кол. 3:18,22). Для «Климента» же между смирением и покорностью уже стоял прочный знак равенства: «Научитесь покорности, отложивши тщеславную и надменную дерзость языка» (57:2). Модель вставала с колен, ожидая неизбежного наступления священной войны с первым Римом.

Боже, что мы будем делать, когда она встанет с колен?! Перемотаем историю на полстолетия вперед. Был приказ идти на Запад. И дошла она до перекрестка дорог. С Валентином пойдешь – смерть найдешь, совсем духовным будешь. С Маркионом пойдешь – ересь обретешь, совсем честным будешь. С Юстином пойдешь – с ума сойдешь, совсем православным будешь. Что было выбрано, как Вы считаете? Что тут думать, читать надо – следующую статью Блога Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.