№120 Ромео и модель

Нет Ромео печальней на свете
Чем тот, что предан не Джульетте

Ментальные модели далеко не всегда проживают в любви, мире и сотрудничестве друг с другом. Напротив, зачастую они упираются в собратьев своими острыми локтями, вызывая те или иные катаклизмы. Страдают при этом, конечно же, их носители, т.е. мы с Вами. Не практикующие веру в меру, мы не умеем их закруглить и отшлифовать. Не знающие меры в вере, мы кидаем всю свою психическую энергию в удар врагу, но не своему, а модельному. Когда я смотрю на этот модельный беспредел, душа моя преисполняется жалостью к несчастному роду человеческому. Но настоящие слезы проступают у меня на глазах, когда страдают не закоренелые второгодники, привыкшие лгать себе и другим, а люди светлые и чистые. Они искренне желают добра и блага для всех. Вся их ошибка всего лишь в том, что они не осознают опасность увязнуть в болоте верований. Вся их беда всего лишь в том, что они влюбляются в бездушную модель. Тогда они неизбежно становятся жертвами большой и чужой игры. И мы посмертно восхищаемся ими, пламенными борцами с гидрой контрреволюции или ересями. Ими, орущими банзай или ура. Ими, сгоревшими на работе или кострах инквизиции. Ими, кого уже не вернуть. Ими, жар чьих сердец навсегда потерян для нашего мира.

Вершины обычного треугольника в мире геометрии не пытаются выяснить, кто из них нарисован круче. А вот вершины таинственного треугольника в мире моделей раннего христианства были крайне озабочены вопросом субординации. И не только внутри божественной Троицы, но и промеж собой. Это перенос имперской столицы в Царьград повлек за собой создание второго фронта их противостояния – за непосредственный доступ к душе порфироносного. Константинопольская кафедра создалась практически на пустом месте. Соответственно, долгое время не хватало местных кадров для заполнения вакансии епископа, по простой причине отсутствия наличия школ теологии. Зато, как мы помним, они уже к этому моменту долгое время существовали в Александрии, Антиохии и Риме. Если Запад за своей территориальной удаленностью и не пытался претендовать на распределение теополитических (прошу не путать с геополитическими) сил, то Сирия с Египтом оказались вовлечены в серию церковно-военных действий на великой шахматной доске эпохи раннего вогосударствовшегося христианства.

Об одной партии этого эпического матча я и собираюсь поведать Вам сегодня. В нем сирийская сторона образовала проходную пешку. Однако ей не было суждено стать ферзем. По пути к заветному полю превращения она была безжалостно стрямкана превосходящими силами противника. Он был столичным патриархом. Перед тем, как стать патриархом, он был монахом. Перед тем, как стать монахом, он был юристом в родной Антиохии. Перед тем, как стать юристом, он был лучшим учеником известного оратора. Перед тем, как рассказать о нем подробнее, я поведаю Вам об истории риторики. Эта древняя наука родилась в греческих полисах прежде всего для нужд судопроизводства. Ее развивали софисты, которых не очень жаловал Платон. А вот Аристотель поставил эту дисциплину на одном уровне со своей логикой – поскольку в обоих случаях речь шла об убеждении аудитории, разницу он видел исключительно в степени строгости доказательства правоты своего тезиса. Усилиями многих выдающихся мыслителей, среди которых выделялись Гермагор, Цицерон и Квинтилиан, риторика заняла прочное место в куррикулуме системы античного народного образования. Живет эта наука и по сей день в некоторых изданиях о секретах литературного мастерства. Практикуется это искусство и по сей день в некоторых научно-популярных блогах. Предлагаю желающим обнаружить те фигуры речи, которые я использовал в этой статье. Нашедшему больше других приз – в плюс почетный орден Веры в Меру страны БГБ и в минус 100 очков к рейтингу наличия чувства юмора.

Так вот, звали нашего героя на самом деле вовсе не Ромео, а Иоанн. Спустя примерно столетие после смерти к нему добавили еще и прозвище – Златоуст. Говорить его складно научили безбожные язычники, а верить в Христа — набожная мать. Человек это был из тех несчастных влюбленных, о которых я поведал в самом верхнем параграфе. И поверил он модели так, что стал не только провозглашать, но и практиковать рекомендованные ей излишества. И воспылал он к ней страстью всей своей великой души. Надорвав свое не самое могучее здоровье монашеским бытием, он заработал своими духовными подвигами не только язву желудка, но и репутацию праведника. Блестящие ораторские навыки позволили ему быстро выделиться на общем сером фоне прочих проповедников. Слава его гремела далеко за пределами Сирии, и император повелел забрать его в столицу, сделав епископом (насильно). Этому человеку не от мира сего и невдомек было, какие именно подводные течения привели к столь неожиданному повороту в его судьбе. Это хитросплетение комбинаций цесарского двора привели к тому, что прокатили ставленника Александрийского верховного пастыря Феофила, а избрали его, как безобидную малоценную пешку.

Последующие события, однако, показали, что интриганы жестоко просчитались. Иоанн умел идти строго в одном направлении – вперед, не отвлекаясь на возможное пропитание по диагонали. Первым делом он занялся реформой внутри своего собственного департамента. Священникам-целибатам было приказано избавиться от «духовных сестер» — сожительниц. Финансовый контроль над расходами был резко ужесточен, предметы роскоши из сокровищницы проданы, а вырученные средства пошли на хлеб для бедных. Литургию было приказано производить в те часы, которые были удобны для простого народа, а не для аристократии. Понятное дело, что эти действия заработали будущему Златоусту одновременно любовь пролетариата и ненависть буржуев мира сего. Вряд ли он это осознавал – в его излюбленной ментальной модели мира балом правил исключительно Иисус Христос. Воображая, что имеет столь могущественную поддержку, он незамедлительно пошел на приступ святая святых — дворцовых бастионов.

Поначалу казалось, что успех и здесь будет сопутствовать ему. Так, Иоанну в запале борьбы с коррупцией удалось спалить тот сук, на котором он сидел — всесильного евнуха Евтропия (тот больше всех остальных содействовал его возвышению на алтарь Святой Софии). Не удовлетворившись достигнутым, он продолжал стойко бороться со вселенским злом. Но теперь на его пути возвышалась непреодолимая преграда – императрица-ферзь Евдоксия, имевшая решающее влияние на своего венценосного мужа Аркадия. Ее раздражали проповеди непокорного духовного владыки, призывавшие богатых поделиться награбленным с сирыми и нищими. Попытка завербовать блаженного в свою команду полностью провалилась – неподкупный принял ее дары, поблагодарил от имени церкви Христовой и продолжил свою черную пропагандистскую деятельность. Вот тут-то она и вспомнила про альтернативного любителя Бога из Александрии — Феофила. Того не надо было уговаривать – на кону была самая престижная должность в христианстве. Свой человек в Константинополе сможет восстановить старинные привилегии Египта против выскочек из Сирии. Во время отсутствия Златоуста в Эфесе ему удалось собрать небольшой синодик, подведший теологическую базу под его искомой отставкой.

Декрет был подписан слабовольным самодержцем, и простой люд вышел на улицы, готовый строить баррикады. Революции тем не менее не случилось, ведь ментальная модель командовала Иоанну подставлять другую щеку. Поэтому он смиренно исполнил высочайший приказ без малейшего сопротивления. Впрочем, весьма синхронично приключилось землетрясение, что было истолковано суеверными монархами как божественное предупреждение. Испуганная до смерти Евдоксия, раскаявшись в содеянном, униженно просила опального пастыря вернуться в город. Однако недолго сказка сказывалась. Опомнившись от страхов, враги будущего святого повторили попытку его смещения. В этот раз у его сторонников сил хватило всего лишь на пожар. Армия быстро навела порядок, разогнав смутьянов по домам, плахам и ссылкам. В изгнание отправился и безнадежный романтик-идеалист, срубленная пешка в чужой игре. Но и оттуда он продолжал переписку со своими друзьями. Тогда относительно ближнее место отбывания лишения свободы было заменено на далекое, на пути к которому он и отправился в тот ящик, из которого не возвращаются.

Перед смертью Иоанн Златоуст вознес славу Господу. И в самом деле, не стоит в его злоключениях обвинять Бога. Метафизика всего лишь четко отработала те душевные движения, которые были произведены людьми. Обличать стоит ту модель, которая обманула этого кристально честного человека. Ох, если бы все было так просто, как обещала она – богатым- раздать все деньги бедным, и Царство Божие в кармане. Его никто не научил в школе правилу трех-не. Он ее любил так искренно, так нежно, а она… Она любила его любовь к себе. И ничем не помогла ему в дуэли, в которую тот оказался вовлечен. Его вкладом в цивилизацию стали многочисленные прекрасные по риторической форме, но скудные по модельному содержанию панегирики в ее сторону. Вдохновляясь их возвышенным слогом, все новые несчастные влюбленные становятся ее модельными рабами.

Итак, первое столкновение лбами вершин теологического треугольника раннего христианства завершилось триумфом Египта. Однако проигрыш в одной партии еще не означает поражение в целом матче. Борьба продолжалась с новой силой. Прямой репортаж со следующего тура – только в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.