№157 Сон в арабскую ночь

Мы с Вами уже длительное время занимаемся паломничеством по святым местам разнообразных Священных Писаний. Уверен, что у многих совершенно резонно возникли вопросы. Почему повсюду было набросано столько мусора — пусть и святой, но лжи? Почему небольшое ядро твердых фактов неизбежно покрывалось махровыми сгустками пыльных мифов? И почему люди были настолько легковерными, что принимали их все за чистую валюту? Ответы на них стоит искать в особенностях психологии человека (и особенностях мира вокруг него). Дело в том, что в принципе разделение общего потока феноменов сознания на зерна фактов и плевелы выдумки – нетривиальная задача. Органы чувств дают ощущения. И галлюцинации – ощущения. Реальность рождает символьные образы. И фантазия – символьные образы. Быль – ментальная модель. И сказка – ментальная модель. Мысль приходит в голову неведомо откуда, должно быть от высших сил, а уж они-то все точно знают?! А уж если к тому же в нее так страстно хочется верить, то как не исполнить собственное желание?! Ребенок с большим трудом привыкает к тому, что не все его чаяния исполняются. Он производит писк и получает вожделенную соску. Тело его растет, но сознание остается магическим. Он уверен — если произвести особое заклинание и с его помощью достучаться до кого следует, то мир, конечно же, перейдет в его идеальную модель будущего. В его понимании какое чудо не возьми — вопрос всегда может быть решен соответствующей сверхъестественной инстанцией, а вовсе не скучными ограниченными естественными законами природы. А когда позарез надо чтобы в прошлом было все так, как придумал сам или услышал от других? Нет ничего проще! Хочешь иметь волшебную историю – напиши ее.

Эту жизнь по праву можно было назвать сном. Пробуждение от него было долгим и не закончилось оно по сей день. Развитие ментальных моделей человечества шло своим чередом, и, как это ни кажется парадоксальным, именно конфессии толкали людей в направлении к жизни будущего века. Прежде всего монотеистические – ведь одним из важных пунктов библейского морального кодекса (например, декалога) был фокус на правдивости. Далеко не все было так просто и прямолинейно. Для этого ведь усилия надо прилагать. К тому же мало было выучить заповедь наизусть, надо было ее адекватно интерпретировать. Положим, если человек честно относится к своему ближнему (не судит его без нужды, не лжесвидетельствует и т.д.), то как сдержать его от схожего подхода по отношению к собственным идеям? А ведь модель требовала слепой веры в себя, без предварительной тщательной оценки сопутствующих фактов. Так что же было раньше и что важнее: мать-модель или ее плод — заповедь?! Эту тему люди обсуждали еще в глубокой древности. Так, в Сократовском диалоге Платона «Евтифрон» аргументировалось, что законы были прежде богов. Ведь для того чтобы быть справедливыми и хорошими, они должны были руководствоваться готовой моделью добра?! Но этот подход несколько отрицал их Всемогущество, что оскорбляло благочестивые чувства некоторых теологов. Так, Уильям Оккам, хорошо известный каждому одноименной бритвой, резал наотмашь – если Господу угодно, он и убийство, и прелюбодеяние может объявить высокоморальными деяниями. И будете слушаться как миленькие! Подавляющее большинство было шокировано этим излишне логическим выводом. Противоречие, в конце концов, разрешили хитроумным предположением, что в естество Всевышнего благость встроена на аппаратном уровне. Статус честности тем самым хоть и несколько понизился, но остался равно-божественным. Постепенно образовался круг людей, которые стали почитать поиск истины своим религиозным долгом. Потихоньку продолжался подъем этой обязанности вверх по шкале ценностей. Помаленьку формировалась культура факта. Понемногу, как человек из обезьянки, на этой питательной среде вывелись люди науки. Но это все случилось в далеком (против блогового времени) будущем, а пока нам опять придется разбирать то, что приснилось людям в черные арабские ночи. А они тогда вовсе не стремились создать сказочную жизнь. Они придумывали жизненную сказку.

Это утверждение по отношению к хадисам (поучительным рассказам из жития пророка и его товарищей), конечно же, требуется подтвердить фактами. Западные ученые полагают, что они имеют достаточные основания для такого вывода. Мы уже вкратце касались этого вопроса в нашей вводной статье по тематике ислама. Для тех, кто не желает прерывать чтение гипертекстовыми прыжками, приведу другой хрестоматийный пример. Ибн-Исхак (первый «евангелист» Мухаммеда) сообщил нам ряд трогательных подробностей (включая целую поэму) о предке пророка Хашиме, который установил традицию отправлять два торговых каравана в Сирию, летом и зимой. Эти данные ничему не противоречат, помимо … других, не менее витиеватых арабских хадисов. Так, другой историк ибн Аль-Калби дополнил этот рассказ увлекательным повествованием о том, как Хашим поразил своим кулинарным искусством не абы кого, а самого Византийского кесаря. Тот в награду за угождение своему чреву пожаловал ему лицензию на экспорт в имперские земли. Помимо этого, дальновидный бизнесмен заручился пропуском через бедуинские земли под названием «илаф». До сих пор информацию из двух источников еще можно как-то логически согласовать. Но вот в хадисе его отца Аль-Калби Хашим не организовал торговлю с Сирией, а прямо наоборот, завершил ее с целью фокусировки внимания курайшитов на служении богам. В других версиях этой истории караваны отправлялись вовсе не в Сирию, а в Йемен, Эфиопию или Персию, а слово «илаф» принимало значения «привычка», «взаимопомощь», «гармония», «благословление» и т.д. Самое разумное предположение – все эти хадисы являются всего лишь попытками толкования 106-й суры Корана, где как раз речь шла о зимних и летних поездках, при этом там использовалось слово «илаф», смысл которого давно утерян. Да, каждый хадис сопровождался иснадом (цепочкой передачи предания). Однако они обладали удивительным свойством – более поздние версии имели значительно более авторитетную подпись. Первая публикация могла ссылаться (как на источник информации) на историка восьмого века. Через столетие — уже на одного из праведных халифов. Спустя еще век – на самого Мухаммеда. Если можно придумать сам текст хадиса, почему нельзя подделать его иснад?

Вокруг изначально скудной информации о житии Иисуса из Назарета впоследствии выросла целая библиотека, каноническая и апокрифическая. Подобно этому, как мы убедились на вышеприведенном примере, именно желание заполнить пробелы в биографии Мухаммеда и понять то, что написано в Коране, приводило к сочинению все новых сказок. Как понять 8-ю суру без комментариев ибн-Исхака, который увязал ее с битвой при Бадре?! Разве можно интерпретировать текст «Когда два отряда среди вас готовы были пасть духом, Аллах был их Покровителем. Пусть же на Аллаха уповают верующие!” (3:122) если не пользоваться хадисом, который увязывает его с битвой при Ухуде?! Помимо этого, конечно же, эти истории (опять же аналогично христианской литературе) были инструментом убеждения и конвертации неверных. Сам Коран принципиально отрицал божественность Мухаммеда. Более того, в его пассажах пророка неоднократно просили сотворить чудо, но он всякий раз отказывал примерно так:

— Гражданин пророк, предъявите Ваш паспорт!

— Коран – мой паспорт.

Хадисы быстро восполнили этот модельный вакуум, выковав тем самым замечательное оружие для интенсивной идеологической борьбы. Теперь их новый герой мог конкурировать с любым чародеем мифов древнего мира. Ряд текстов имел и совершенно другое происхождение. На историях из жизни пророка (помимо Корана) построено величественное здание Сунны. Идея проста – коль скоро Мухаммед был вестником Аллаха, то кому, как не ему, было лучше знать, как правильно себя вести?! Следовательно, его поведение должно было стать образцом, моделью для подражания. Пророк – всем правоверным пример. Поэтому каждый хадис становился потенциальным законом для мусульман. С их помощью определялись правила престолонаследия, осуждались еретики, прирастал юридическими тонкостями шариат. Все это питало неиссякаемый источник пополнения коллекции хадисов.

Конечно же, далеко не все хадисы были объективно вредны. Как Вам, например, вот этот: «Чернила ученого более священны, нежели кровь мученика» ?! Хотя здесь речь идет вовсе не о том, что понимаем под этими словами мы с Вами (имеется в виду т.н. исламская наука – теология и юриспруденция), этот однострочник на современный вкус кажется весьма прогрессивным. Даже стопроцентно поддельные хадисы сочинялись людьми, и им время от времени приходили в голову замечательные мысли. И наоборот, даже стопроцентно аутентичные хадисы не могли содержать истину для всех веков и народов. И все же, усредняя, хадисы на Земле скорее приумножили ложь, нежели добавили правду. Наверное, это произошло, прежде всего, потому, что их авторы вовсе не покорялись воле Аллаха (как полагалось в исламе), а пытались достичь своих конечных прагматических целей. Черна арабская ночь. Сон разума, в котором людям привиделись новые сказки, но все о старом…

Наш краткий обзор рождества моделей Корана и хадисов подошел к концу. Но их удивительная жизнь продолжалась, причем совершенно сказочным образом. На протяжении краткого времени чуть не половина древнего мира записалась в правоверные. Как удалось модели столь успешно раскрутиться? И что из этого вышло? Ваш выход, могучие воины ислама — в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.