№172 На ловца модель бежит

Что именно делает последовательность звуков или символов осмысленной? Благодаря чему строки обретают для нас то или иное значение? Философы языка разработали много теорий о смысле «смысла», так и не достигнув консенсуса. Со всех сторон этот вопрос окружает дремучий лес нагороженных вокруг него моделей, но когда-нибудь мы и его поставим к Борскому задом, а к подписчикам передом. А пока давайте заинтересуемся упрощенной версией этой проблемы– любое ли высказывание содержит ту самую неуловимую штуку, которую мы величаем «смыслом»? Легко догадаться, что нет, вовсе не любое, а только типа тех, которые сейчас окружают Вас – в ящике, блоге или на упаковке попкорна. Скажем, «йцу дыпзщш» является просто случайной строкой из букв. «Бы сплошь как ура верхний надо» — из слов. Уже лучше «подземные облака ненавидели вежливо» — предложение составлено синтаксически правильно, но семантика напрочь отсутствует. Существует целый ряд комбинаций слов, которые не транслируются в ментальные модели по другим причинам — логическим, метафизическим или т.н. номологическим. Например, «круглый квадрат», «женатый холостяк» или… «честный политик». А вот теперь я приведу почти разумную цитату из Стругацких и «Упанишад» одновременно: «Все — единое Я, это Я- мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света, Я исчезает с развитием духовности». Эта бредятина, возможно, когда-то имела некий смысл в голове у того, кто это написал, но с течением безжалостного времени он утерялся. Увы, безвозвратно, поскольку слова имеют особенность менять свою семантику иногда даже в пределах одного поколения. Что же тогда говорить о тысячелетиях?! Конечно же, поднапрягшись, мы и в таком тексте в состоянии обнаружить разумные пропозиции (для этого достаточно поверить в то, что они там есть), но это с огромной вероятностью будет наша собственная конструкция, а не восстановленный авторский замысел. В каком смысле? В том смысле, что мы создадим тем самым новый смысл. Подобного рода феномен случается, конечно же, не только с древнеиндийскими, но и с многочисленными прочими Священными (и не очень) Писаниями. Особенность таких текстов в том, что они состоят из туманно (причем, обычно намеренно) сформулированных однострочников. Экзегеты, которые занимаются их толкованием, всего лишь вкладывают в древние уста свои собственные новые идеи. Если же им позволить мидрашить метафорически, то результат этого занятия может быть (по тезису полиомии) и вовсе произвольный.

Перевод переводу рознь. Текст можно быстро перегуглить в бесформенную груду слов, но лучше, все же, действовать со смыслом, с толком, с расстановкой. Обнаружить и отловить искомое в этом процессе поиска далеко не так элементарно, как это казалось Шерлоку Холмсу. Пусть мы даже имеем дело с сочинением, целью которого было передать более-менее четкие знания или более-менее когерентную историю. Для того чтобы перетолмачить текст с одного языка на другой, необходимо прежде всего уяснить, что собственно имелось в виду, т.е. построить его ментальную модель. Конечно же, необходимым условием исполнения задуманного является понимание отдельно взятых иностранных слов, хотя бы со словарем. Но отнюдь не достаточным! Знание грамматики позволит читать предложениями. И даже это еще не все! Для успешного завершения процесса требуется разрубить т.н. герменевтический круг. Помню, что я уже неоднократно объяснял, что это такое. Объясню еще раз для тех, кто не помнит. Смысл целого зависит от семантики его частей. Однако верно и обратное утверждение. Для того чтобы понять любую часть произведения, требуется постичь задумку всего целого. Положим, мы определили книгу как жизнеописание великого героя, а потом неожиданно обнаруживаем, что тот по ходу повествования садится в лужу. Может быть, тогда это произведение на самом деле тонко замаскированная сатира? Или этот фрагмент искажен/вставлен вражеской рукой? Не стоит ли его тогда поправить в том же стиле, как мы автоматически корректируем «сплава нарево»? Герменевтику текстов можно рассматривать как частный случай эпистемологической герменевтики в науке. Чтобы грамотно спланировать эксперимент, требуется модель изучаемого природного явления. Но ведь и чтобы создать модель, предварительно нужны результаты многих опытов. На практике эта проблема разрешается последовательной генерацией гипотез и их корректировкой по мере поступления дополнительной информации. Итак, положим, многими итерациями мы проникли в смысл текста. Теперь наступает пора для следующего, не менее ответственного этапа – перекодирования полученных менталок в слова на целевом языке. И даже это далеко не так просто! Когда я общаюсь с подписчиками нашего блога в интерактиве, то часто удивляюсь, как непредсказуемо у них в сознании отзываются мои слова. Чтобы передать без серьезных информационных искажений то, что я изначально задумал, приходится сильно потрудиться. Это все равно что программу писать – кажется, что все ясно, но на самом деле существует огромное количество мест, где можно ошибиться. Ее требуется запустить (желательно под отладчиком), дабы отловить все баги. Надеюсь, что вышеприведенным вступлением мне удалось убедить Вас, друзья мои, что хороший перевод дорогого стоит. Отловить золотую рыбку смысла в мутной водичке из слов — истинное искусство!

Халифа аль-Мамуна недаром называли просвещенным. Не только деньгами, но и его идеями были оплачены счета по иллюминации пути исламской цивилизации на многие века вперед. Будучи сам наполовину не-арабом (с мамой персидских кровей), он не имел никаких предрассудков против иноземной науки. Напомню, что на протяжении долгого беременного века Омейядов полагалось, что правоверным ничего помимо Корана в жизни не требуется. Разве можно было сравнить протухшее от старости и к тому же чужое знание с настоящим Откровением, только что распакованным мусульманами шикарным подарком напрямую от Всеведущего Аллаха?! Приход Аббасидов к власти коренным образом изменил отношение к достижениям античной науки. Теперь ее уважали и не стеснялись применять в практических целях. Но только аль-Мамун превратил процесс горизонтального переноса мемов в бурный поток. Для хранения и преумножения мудрости древних был открыт Дом Мудрости. Конечно же, не на пустом месте – относительно схожие по замыслу учреждения еще в далеком прошлом финансировал его прадед аль-Мансур, а в недавнем — его отец Гарун аль-Рашид. Однако то были, скорее, библиотеки по модели Александрийской. Ошибочно полагать, что новое заведение было исключительно центром шиитской пропаганды. Скорее, это был аналог современного НИИ, перед которым начальством была поставлена четкая задача по переводу интеллектуальной сокровищницы человечества на арабский язык. И это было не просто ЦУ популярного типа сделай-то-не-знаю-что, халиф самолично обеспечил поставки материалов ему на вход. Дань с непокорных греков теперь взималась не только златом, но и манускриптами. Теперь переводы можно было делать с оригиналов, а не с сирийских переводов копий на пехлеви. И не абы каких, а самых отборных, включая лучшие классические произведения.

Директором нового института был назначен христианин Несторианского разлива по имени Хунайн ибн Исхак. Его учителем стал ибн Масавай, другой христианин наполовину славянских кровей, служивший личным врачом для четырех халифов. По легенде, молодой Хунайн так надоел ему своими бесконечными вопросами, что тот прогнал его прочь. Отправившись за границу, ученик поднаторел в языках. Когда же он, вернувшись, процитировал наизусть Гомера в оригинале, то получил немедленную амнистию. Как никто другой, он подходил для роли, уготованной ему историей моделей. Лично возглавив ряд поисковых экспедиций в Византию, он каждый раз возвращался оттуда, нагруженный бесценными фолиантами. Помимо собственных переводов, этот «шейх переводчиков» привлек к порученному ему делу многих других людей (включая собственного сына и племянника), разработав собственную оригинальную методологию. Если раньше удовлетворялись первыми попавшимися под руку рукописями, то теперь предпочтение оказывалось наилучшим экземплярам, причем множественные копии сличались между собой для получения наиболее вероятного текста. Если его предшественники обрабатывали книги по гугловскому алгоритму (слово за словом, не следя за семантикой), то теперь он настаивал на предварительном вылавливании в них смысла и последующем бережным его сохранении. Только таким способом можно было перенести сложные и по терминологии, и в понимании ментальные модели давно забытого мира на новую языковую платформу. Только таким способом можно было сделать разумные переводы, а не бредятину типа русскоязычных «Упанишад».

За свою жизнь Хунайн перевел более сотни книг. Большую часть их составили медицинские произведения Галена и Гиппократа, поскольку именно в этой сфере лежали его личные профессиональные интересы (уже в зрелом возрасте он стал персональным врачом халифа аль-Мутаваккиля). Однако он также работал и над серьезными философскими произведениями. Благодаря ему по-арабски заговорили «Метафизика», «Категории», «Об истолковании», «Аналитики», «О возникновении и уничтожении», «О душе» и «Физика» Аристотеля, комментарии на оных Александра Афродисийского, «Тимей» Платона и даже Ветхий Завет древних иудеев. По уровню качества все эти переводы были осуществлены на высочайшем профессиональном уровне. Вот так в Доме Мудрости просвещенного халифа аль-Мамуна его мудрые обитатели пытались отловить неуловимый смысл за хвост. И сокровенные ментальные модели старинных текстов прибежали к ним на их зов. К концу девятого века от Рождества Христова (третьего века Хиджры) в руках арабских ученых оказались замечательные версии практически всего Аристотелевского наследия (как настоящего, так и псевдоэпиграфических фальшивок), избранные шедевры Платона, произведения других титанов философской мысли. Ментальные модели благополучно переселились на место новой прописки — в Багдад Аббасидского халифата.

Итак, модельное новоселье состоялось. Покрывшиеся махровой пылью в христианских шкафах книги обрели своих новых владельцев. Можно было устроить пир на весь мусульманский мир. Но хорошо празднует тот, у кого впереди еще лучшие праздники. Что может радовать модели больше, чем перспективы к развитию? Пока все было готово для комбинаторного взрыва. Кто осмелится первым зажечь факел обретения новых знаний? Пионеры арабской науки вызываются на сбор в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.