№180 Второе пришествие первого интеллекта

Слово может быть печеным, может быть вареным, а может быть и тушеным. С этой почти цитаты из горячо любимой мной в детстве «Автобиографии» Бранислава Нушича я хотел бы начать защиту почти жареного тезиса – путь людей к моделям мира вовне себя лежит через изучение того, что у них внутри. Представьте себе, что Вы учитесь в начальной школе, и Вам задали в качестве домашнего задания сочинение «Познай самого себя». Что бы Вы написали? Приравняв сложность сей темы к «Бифуркации патагонцев на основе данных об оседлости эскимосов», вышеупомянутый автор, в результате, высказался устами безымянного юного героя так: «Если человеку не представляется возможности познать кого-либо другого, будет неплохо, если он воспользуется свободным временем и попытается познать самого себя. Легче всего человек может познать самого себя с помощью зеркала. Если зеркало хорошее, то человек увидит свои хорошие стороны, а если зеркало плохое, то человек увидит свои плохие стороны»! Смех — не грех, а руководство к действию. Именно т.н. «зеркальный тест» (он же mark test или MSR) был предложен психологами для того чтобы определить наличие самосознания у живых существ. Заключается он в том, что условному подопытному шимпанзе втихую подрисовывают какую-нибудь яркую метку где-нибудь на лбу, а потом предлагают полюбоваться на собственное отражение. Если тот начнет ее изучать (например, тереть конечностями), то отсюда делается вывод — должно быть, соображает, что видит сам себя. Методология этого эксперимента, конечно же, многими учеными оспаривается, поскольку неочевидно, что результат показывает именно то, что мы желаем измерить. Но как еще его организовать по-другому? Никаким рентгеном наличие ментальной модели под литерой «Я» не зарегистрируешь, по крайней мере, на нынешнем уровне развития нейрофизиологической науки. Тем не менее его исход (за некоторыми спорными исключениями) получается вполне ожидаемым – проходят испытания именно те животные, которых мы почитаем за умных. И человеческие детеныши, начиная примерно от возраста полутора лет…

Что характерно, обретя это свойство, они не теряют его (в отличие от обезьян) до гробовой доски (не считая эвентуального впадения в старческий маразм). А когда люди вырастают, то некоторые из них превращаются в философов. Более того, некоторые из оных, в свою очередь, становятся мыслителями калибра Иммунуила Канта. Полагается, что именно он первым осуществил кувырок через голову «к метафизике через психику», гордо поименовав сей ментальный пируэт новой Коперниковской революцией. Однако еще задолго до него было очевидно — мы конструируем модели т.н. объективной реальности из т.н. субъективных ощущений. Следовательно, наш внутренний мир в целом и механизм обретения знаний в частности – предмет, достойный изучения. Кто тогда был настоящим первооткрывателем психологии? В начале был Сократ. Эпитет «философ» им использовался (изобретено это слово было еще, возможно, Пифагором), дабы подчеркнуть отличие тех, кто питает Платоническую любовь к истине, от претендующих на обладание мудростью софистов. Первые знают лишь то, что ничего не знают, и жизнь без осмысления ее теряет для них всякий смысл. Плохиши же пытаются делать бизнес, пуская свою гипотетическую частную собственность (знания) в оборот. Нежные чувства Сократа к науке проявлялись в том, что он бродил по Афинам и задавал собеседникам неудобные вопросы — в том числе на интересующие нас сегодня темы. Поговорить по душам с душой любили его духовный сын Платон и внук Аристотель.

В любом случае, ранними христианами эта высокодуховная проблематика была предана бездушному забвению – их почти исключительно интересовали напряженные взаимоотношения Божественной и человеческой природ у Спасителя потомков Адама и Евы от первородного греха. Философию, как мы помним, распяли на позорном столбе истории указами Юстиниана Великого, а чудом уцелевшим мыслителям было указано их место – на кухне правящей ортодоксальной теологии. Забавно отметить – как и софисты, богословы полагали, что полный набор истин, полученных напрямую от Всевышнего, уже надежно хранится в их догматическом сейфе Священных Писаний. Оставалось их лишь применить на практике – и с милым сердцу Всевышним рай в шляпе, то есть в митре. И снова в Багдаде халифа аль-Мамуна состоялось неожиданное второе пришествие – в этот раз не Первой Философии, а Первого Интеллекта. Ибо именно так уже знакомый нам аль-Кинди поименовал одну таинственную модель Аристотеля. Стагирит отличился отдельной книгой (на латыни «De Anima»), в которой изложил свое видение, как сейчас это называют по-русски, психофизиологической проблемы. Вот как раз в ней, в загадочном пассаже, о который обломали свои зубы зубры средневековой схоластики, он высказался в пользу наличия в метафизике некоего «активного интеллекта» (и его «пассивных» напарников). Он-то и стал «Первым» в изложении аль-Кинди. Книга «Об интеллекте» (за единственным исключением «Первой философии») – его самое известное произведение, к тому же, оставившее наиболее глубокий след в истории моделей. Подавляющее большинство знаменитых арабских философов (в их числе аль-Фараби, Авиценна и Аверроэс) практически без изменений переняли основную идею аль-Кинди – классификацию интеллектов по типам.

За давностью лет и мутациями модельного ряда очень трудно (скорее всего, невозможно) сказать, что именно Аристотель изначально имел в виду. Может быть, он обнаружил в интроспекции феномен материализации идей в сознании «неведомо откуда»?! Или ему настоятельно потребовалась парковка для источника самоочевидных истин, столь необходимых для построения цепочек силлогизмов?! Достоверно известно, что для объяснения принципов функционирования интеллекта им была использована предварительно построенная модель перцепции. Органы чувств в потенции чуют чувствуемое, полагал древний философ. Соответственно, разум потенциально разумеет разумеемое, под которым понимаются абсолютно все вещи (т.е. вероятно, и сенсорные данные). До сих пор ничего страшного в этой аналогии нет. Но затем, как это часто бывает с нечеткими рассуждениями подобного рода, модель была жестоко раскормлена и ее телеса расположились сразу на двух стульях. Случилось это примерно так — коль скоро мы не можем ничего видеть без наличия света, некий аналог оного обязан существовать и для процесса обретения знаний?! Таким путем из совершенной функциональной пустоты в мире моделей материализовалось понятие «активного интеллекта» — «Центра» вечного и бессмертного, который не может не мыслить. Ну а то, что у нас в головах, превратилось в «зонд» — худшую пассивную половину, способную на размышления только в потенции.

Вот эта модель с несколько запутанными корнями и была бережно пересажена аль-Кинди на арабскую почву. Почему он обратил внимание именно на сею, сформулированную не самым четким образом идею? Что именно его в ней так заинтересовало? К сожалению, историк не физик, эксперименты в прошлом организовать не может, посему вынужден прибегать к малонаучному методу спекуляций. Возможно, ему пришлась по душе возможность освободить Аллаха от малоинтеллектуальной деятельности по снабжению душ простых смертных интеллектуальными мыслями?! Вероятно, ему показалось когерентной идея неоплатонической «Теологии Аристотеля» о существовании отдельной небесной инстанции Интеллекта?! Как бы то ни было, аль-Кинди создал «Первый Интеллект» — модель с претензиями на особый метафизический трансцендентный статус. Он постоянно активен и является причиной возникновения мыслей в своих многочисленных пассивных собратьях внутри человеческих душ. Последние же могут пребывать в трех различных состояниях. Интеллект первой ступени символизирует потенциальную возможность обретения знаний, как у студента-первокурсника. На второй стадии потенциальности (и первой — актуальности) человек уже обладает некоторой библиотекой ранее приобретенных моделей, однако они пока пылятся где-то внутри головы без реальной способности их использовать, как у студента-троечника на экзамене. Наконец, на второй, самой высокой фазе актуальности, на которую мы способны, происходит собственно процесс мышления, как у студента-отличника на дипломе. Следуя Аристотелю, аль-Кинди тоже обнаружил параллели между когнитивными механизмами и перцепцией. Однако при этом неоплатоническое воспитание не позволило ему позволить нематериальной душе изменяться. Поэтому интеллект для него вовсе не являлся сосудом-хранилищем для форм-моделей. Мысля, он становился идентичным с предметом своих размышлений. В самом деле? Значит, если Вы сейчас смотрите на попкорн, то потихоньку превращаетесь в него где-то внутри себя? Отнюдь, не так уж эти древние философы были наивны (или глупы). Вспомним, что доктрина перипатетиков под названием гиломорфизм постулировала, что любой предмет суть комбинация его материальной субстанции и нематериальной формы. Вот именно копию последней и обретала душа, наблюдая за попкорном. Схожим образом дело обстояло с абстрактными идеями. Вся разница состояла в том, что люди их получали (причем без расписки) из общественного распределителя фирмы под названием «Первый Интеллект».

Аль-Кинди был не просто популяризатором чужих идей, но оригинальным мыслителем. Например, он (под вероятным влиянием Галена) разрешил людям думать мозгами, а не сердцем, на чем настаивал Аристотель. Увы, некоторые его креативные штучки сыграли плохие шутки с движением человечества к науке. Например, в явном противоречии с эмпирикой Стагирита, он полностью запретил возможность проникновения в наше сознание идей через органы чувств. В его модели никакие сенсорные данные не могли помочь мусульманам в обретении знаний. Забегая вперед, справедливости ради, стоит сказать, что эту ошибку в будущем удалось исправить его последователям. Что же в результате удалось достичь на текущем этапе развития моделей? Прежде всего, к жизни возродилась прото-психология, столь нелюбимая Браниславом Нушичем в детстве проблематика «Познай самого себя». При этом старая модель была не просто восстановлена, но развита. Вспомним, что Бл. Августин проповедовал полностью пассивную эпистемологию — человек мог обрести знания исключительно по прямому указанию Всевышнего. В когнитивной модели аль-Кинди Аллах вообще не принимал прямого участия, его замещала некая промежуточная сущность (которую можно представить себе в виде космической базы знаний, работающей в полуавтоматическом режиме), организующая интерфейс с интеллектом человека. Однако он тоже не нашел ему лучшего занятия, нежели ожидать у моря моделей улучшения метафизической погоды. Его зонды тоже общались с Центром исключительно в симплексном режиме — на прием информации. Второе пришествие Первого Интеллекта успешно состоялось, но не принесло ни решающего облегчения страданий ученого народа, ни коммунизма в отдельно взятый халифат…

Вы в полном праве спросить — какой от всей этой философии прок? Вопрос этот когда-то давным-давно поднял Сократ и он до сих пор витает в ментальном облаке вокруг нас. Его собственный ответ на него породил этику. Модельные сливки любого учения – в его практической пользе. Что же сумел достичь в этом направлении аль-Кинди? Сократ, возвеличенный в сто крат – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.