№184 Наука — ну ее в болото

Мишки на Севере носят теплые белые шубки. В них они с комфортом проводят зимние холодные ночи. Но не все косолапым маслом намазано. Несложно сообразить, что за эти удобства им тоже приходится платить – этакую хламиду на своих плечах носить круглый год! Просто на весах эволюции первый плюс пересилил второй минус. Решение проблемы морозов оказалось важнее излишней тяжести, каковую дыру закрыла другая «заплатка», недостатки которой в свою очередь тоже пришлось чем-то латать и т.д…. Маловероятно, что наш физический мир — лучший из всех возможных, как полагал оптимист без страха и упрека Готфрид Лейбниц. Он совершенно точно имеет ряд пренеприятных для своих обитателей особенностей. Во-первых, в нем достаточно скудны и дороги источники энергии — без высоких технологий не разжиреешь. Во-вторых, поваренные ложки законов природы размешивают материальный (или информационный?) суп каждая в свою сторону одновременно. В естественных условиях каузальность нужного типа никак не изолируешь от паразитных побочных эффектов. Жизнь пристроилась вариться в этом адском (или райском?) пекле на манер софта в компьютере. Адаптацию организмов к той или иной среде обитания можно (через очки абстрактного видения) рассматривать как процесс разработки, настройки и последующей отладки программного обеспечения (конечно же, без высокоинтеллектуальных программистов). Исправление генетического кода в одном месте неизменно производит непредвиденные последствия в другом месте того же флакона. Вышесказанное во многом применимо и к процессам развития тех эфемерных существ, что Платон определил обитать на небесах, а Фреге — в третьем рейхе. Мы же с Вами именуем их по привычке ментальными моделями.

Как хороша была новорожденная модель монотеизма! Настоящее Божье чудо, а не младенец! Ну разве не блестящая идея – припахать выдуманную невидимую сущность следить за исполнением морального закона внутри каждого из нас! Некоторые сложности были с тем, чтобы всех поголовно заставить в это чудо поверить. Но как только они были разрешены, сразу открылся светлый путь к регуляризации отношений в обществе, к образованию горизонтальных игр между его членами на основании доверия и любви к ближнему своему. Однако нет добра без худа — в нагрузку ребенок получил целый букет из наследственных заболеваний. Тут тебе и эпистемологическая (познавательная) пассивность, вызванная обожествлением гипотетических божественных инструкций. Тут тебе и модельная неадекватность, вызванная чересчур грубым описанием действительности (пресловутая «проблема зла»). Тут тебе и этическая ненасытность, вызванная не вполне корректно установленными нравственными ориентирами (все грехи никак не перевешаешь). Но, с большим запасом, самой неприятной ее натальной травмой стала самоизбранность. И снова неизбежной – ведь получение полномочий напрямую от Всевышнего автоматически резко повышало статус верующих в своих собственных глазах. Эта именно она не позволила иудаизму преобразовать хилый ручеек прозелитизма в бурный поток экспорта. Но и долгожданный выход модели на международную арену до конца не помог. Ведь это именно она привела христианство к отрицанию презренной языческой философской мудрости. И это именно она заставила правоверных отречься от реформ просвещенного халифа аль-Мамуна и утопить эмбрион науки в болоте религиозного рвения. А ведь все потому, что им шибко хотелось витать в облаках своих эсхатологических и сотериологических фантазий. Что из этого занятия вышло – предмет сегодняшней статьи.

Вспомним основные этапы не очень прямого пост-Корановского пути. Беременный век Омейядов разрешился Аббасидской революцией. Линию благосклонно настроенных к иноземной мудрости халифов начал чертить еще аль-Мансур в своих чертогах в черте стольного града Багдада. Она же помогала формировать черты характера его наследников вплоть до Гаруна аль-Рашида. В результате она привела мусульман (после краткой, но кровопролитной гражданской войны) к предначертанному свыше царству персидского выкормыша аль-Мамуна. Тот впервые в истории человечества поставил машину госфинансирования на службу научно-техническому прогрессу. В открытом им Доме Мудрости собрался интеллектуальный цвет многонациональной многоконфессиональной империи. Был осуществлен беспрецедентный доселе горизонтальный перенос мемов – перевод интеллектуального наследия человечества на новые языки. Был заложен фундамент фундаментальных предтеч будущего века – математика-алгебра, алхимия, астрология. Потрясающий по масштабам вклад в развитие моделей внес отец арабской философии аль-Кинди. Могучим синхроничным усилием ему и его команде удалось синхронизировать учения Платона и Аристотеля, синтезировав образ единой партии античной премудрости в ментальном ряду мусульман. Теперь получившийся комплексный модельный обед мог ими свободно поглощаться в комбинации с Кораном. Одна только грозовая туча быстро формировалась на чистом голубом горизонте развития моделей – инквизиция (по-арабски «михна»), учрежденная аль-Мамуном с целью уничтожения оппозиции к относительно прогрессивной мутазилитской теологии. Она резко почернела, когда тот скоропостижно отдал душу Аллаху. Она быстро увеличилась в размерах во время краткого правления его наследников – единородного брата аль-Мутасима и его сына аль-Валика. Восхождение на престол юбилейного десятого халифа новой династии аль-Мутаваккиля отпраздновали вовсе не фейерверком. Грянула буря.

Этот человек собирал девиц в гарем, а не книги в библиотеки. Этот человек тратил деньги на мечети, а не на финансирование философов. Этот человек возводил дворцы для наслаждения роскошью, а не мудростью. Этот человек искал власти, а не знаний. Вместе с тем это был чуть ли не последний Аббасид, который достаточно прочно держал узды правления в своих руках. И это он поставил судьбоносную точку в относительно прямой линии своих прямых предков. Он не только приказал прекратить преследования традиционалистов, но и полностью инвертировал курс партии. Теперь великими героями стали недавний мученик ибн Ханбаль (он же «истинный шейх ислама») и его команда поддержки. Теперь злодеями были объявлены их идейные враги мутазилиты. Теперь если не в опалу, то в забвение попали и прочие птенцы гнезда аль-Мамунова. Теперь модно стало молиться, а не учиться. Решение халифа во многом было вынужденным. В гигантские дыры, проделанные им в бюджете грандиозными архитектурными проектами в его новой резиденции Самарре, он мог не провалиться только при наличии поддержки широких народных масс. А те уверенно выбирали наркотик самоизбранности. Что нужно еще в жизни правоверному помимо несотворенного Корана?! Если Аллаха можно познать при помощи интеллекта, то в чем тогда состояла историческая роль пророка Мухаммеда, да будет благословенно имя его?! Следовательно, (по логическому правилу modus tollens) ну ее, науку эту, в болото! В то самое болото верований, в котором мы так славно живем! Заодно с иноземной подрывной литературой пострадали иноверные «люди книги» – христиане и иудеи. Эти пешки в политической игре на великой шахматной доске халифата тоже были принесены в жертву популистским настроениям. Люди высшей категории качества с превеликим удовольствием перевели их на положение граждан второго сорта, навесив соответствующие ярлыки на их одеяние. Диалог конфессий из относительно мирного обсуждения общих теологических тем самым быстро приобретал характер непримиримого противостояния.

Итак, чертова михна была усмирена. Вместе с ней в пакетном режиме потерпели жестокое поражение большинство других, самых замечательных начинаний. Если верить некоторым историческим анекдотам, то бывшие ученые даже начали враждовать друг с другом. Братья Бану Муса как-то позарились на библиотеку аль-Кинди, и только заступничество друзей последнего восстановило справедливость. В более долгосрочной перспективе уже никакие, самые просвещенные правоверные правители не будут поддерживать науку на столь высоком уровне. Да и эволюция похоже, что сделала соответствующие выводы – ничего подобного прогрессивной инквизиции аль-Мамуна в анналах истории не зарегистрировано. При этом дьявольская модель радикального исламского консерватизма, выпущенная на волю волей халифа аль-Мутаваккила, процветает и по сей день. Хуже того, со временем она овладела всем организмом мусульманского сообщества практически без остатка. Однако не будем забегать столь далеко вперед. В описываемый нами период все далеко не выглядело столь безнадежно. Еще целое столетие оставалось до создания ортодоксальной суннитской доктрины ашаритов и ее превращения в неподвластную времени скалу догмы. Тезисы мутазилитов продолжали активно муссироваться, а философия даже (во многом усилиями аль-Кинди) обрела статус отдельной от калама (мусульманского богословия) дисциплины (сравните с христианской «служанкой теологии»). Да, делу развития ментальных моделей в арабской половине цивилизованного мира был нанесен жесточайший удар. Однако научные напластования, произведенные замечательными мыслителями, было трудно уничтожить – они находились в таких местах, где нет рукописей, которые могли бы сгореть. Перед ними всего лишь вывесили табличку – мусульманам вход строго воспрещен…

Удивительно то, что, несмотря на столь недвусмысленное предупреждение, нашлись желающие продолжить движение ввысь, причем непременно к пику Аристотеля. И не один. И не раз. А много-много раз. Ну а кто нарушил сей приказ первым? Охота на тех, кому летать охота – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.