№196 Иду на бы!

Гроссмейстер О.Бендер в Васюках играл в шахматы второй раз в жизни. Как хорошо известно, ему пришлось с позором оставить поле битвы на многих досках в полном владении местных пижонов. Причина этого фиаско банально проста – у него не было спрятано за душой никаких ментальных моделей, которые позволили бы ему предпочесть одни ходы другим. Зато Великий Комбинатор с легкостью мог бы торговать оптом опытом в странной игре по имени жизнь. Скажем, он замечательно предвидел на много ходов вперед, как именно отреагирует цвет Старгорода на организацию «Союза меча и орала». Для него не составило труда разглядеть самую вершину пирамиды ценностей Эллочки Людоедочки и организовать на этой основе взаимовыгодный бартерный обмен. Он с легкостью просчитал последствия продажи измученным нарзаном туристам входных билетов в Пятигорский провал. Нам с Вами, с двумя ногами и без перьев, с нравственными предрассудками и без малейшей поддержки знаменитых писателей, комбинации подобного уровня неподвластны. Тем не менее, техника их произведения вполне очевидна. Она и в самом деле напоминает мышление шахматиста или любителя любой другой интеллектуальной игры. Все отличие только в том, что расчет производится на других ментальных моделях. Так что каждый человек тоже постоянно бороздит бы-пространства. Именно так я называю то гигантское поле поиска, на котором мы просматриваем альтернативные модели прошлого или рассчитываем наиболее оптимальный способ прохода к моделям идеального будущего. Я, вообще-то, постоянно ворчу о качестве основного инструмента своего блоготворчества — русского языка. Раздражает, например, засорение иностранщиной, занесенной в него вольными лингвистическими ветрами, причем , похоже, что безо всякой налаженной системы приведения территории в порядок. Или то, что требуется постоянно согласовывать существительные с прилагательными, глаголами и т.п. в падежах, временах, числах и родах – любая коррекция первых влечет за собой каскадные изменения во всей свите из вторых. В целях преподавания формальной логики несколько мешает и отсутствие купола типа is/ist/est для сочетания субъекта и предиката под одной крышей — мы не выражаемся «Сократ есть человек». Но, к счастью, в некоторых местах он и в самом деле и могучий, и великий. В частности, в невеликой по размерам частице «бы». На хваленом английском приходится выражаться так: counterfactual reasoning – рассуждение «супротив фактов». Ну, был бы от этой длинной словесной комбинации дополнительный толк, а то… Зачем это надо, коли сказал «бы» и мощному смыслу уже быть?!

Бы-пространства – как уже было отмечено выше, обычное место ментального бытия людей. Посему неудивительно, что они издавна привлекали повышенный интерес философов. Те прежде всего обратили внимание на то, что некоторым пропозициям вход туда строго воспрещен. Мы в принципе не рассматриваем те бы-варианты, где «2+2» равно «5» — это попросту невозможно. Напротив, «4» в данном случае ход вынужденный, как выражаются шахматисты «форсаж», или как говорят логики — «с необходимостью». Между этими двумя противоположными берегами невозможности и необходимости плещется бескрайний зыбкий океан. Возможно, Вы забыли, мы назвали рыбы «бы», кишащие в его недрах, бытьможными (contingent). Это такие высказывания, которые могут быть истинными, а могут и наоборот, в зависимости от тех или иных обстоятельств. По существу, чуть ли не каждое предложение настоящей статьи – особь этого вида. Великого Комбинатора могли бы звать не Остап, а Мордехай, искомых им стульев могло бы быть не двенадцать, а тринадцать, да и Ильф с Петровым могли бы вообще не родиться. Таким образом, невозможные и необходимые пропозиции представляют собой жесткие ребра ландшафта бы-пространств. Первые всегда ложны, вторые неизменно наоборот. А вот все остальные бытьможности могут принимать и те, и другие значения истинности. Если сделать мгновенный снимок бы-пространства, который их зафиксирует, то несложно обрести модель т.н. возможных миров и даже объединить их в древовидную структуру. Введший в широкий обиход бы-миры американский философ Дэвид Льюис утверждал реальность их существования. Мы же постараемся не плодить не только ненужные сущности, но и не всегда адекватные ментальные модели. Ветки расчета вариантов бы-деревьев зачастую переплетаются — люди по-обезьяньи легко перемещаются из одного бы-мира в другой. Изучение этих бы-миров – удел т.н. модальной логики. По касательной ею занимался еще сам Аристотель, обращавший особое внимание на истинные с необходимостью пропозиции – в его представлении идеальный результат идеальной научной деятельности. А вот ибн Сина пристально вгляделся во все остальное. Он пошел на бы!

Напомню, это был вообще бесстрашный человек. Он смело бежал от преследований турецких варваров и не чурался злой молвы, используя доброе вино и женщин (кстати, наряду с молитвой) в качестве средства для инспирации. И он презирал «идолов театра», т.е. , по выражению Фрэнсиса Бэкона, признанных авторитетов. И он даже с малым почтением относился к коллегам, причем таким знаменитым, как аль-Бируни (передав переписку с ним в ведение своего ученика), не говоря уже о малоинтеллектуальном «быдле» в своем окружении или своих собственных учителях. И он говорил так – «мир делится на неразумных религиозных людей и тех, у кого разум есть, но нет религии». И он вознамерился сотворить доселе неслыханное – построить великое здание новой Восточной Философии силами своих мозгов. Для такого масштабного предприятия требовалось приготовить соответствующий инструментарий. Таковым «Органоном» издревле считалась логика. Поэтому неслучайно, что в своем magnum opus «Китаб аль-Шифа» Авиценна посвятил чуть не десяток книг именно этому предмету. И также неслучайно, что именно в этом направлении его модели достигли своего величайшего успеха – пробились в учебники системы медресе. И еще неслучайно, что его главным вкладом в развитие идей предшественников (античных и аль-Фараби), стали именно модели модальной логики, т.е. бы-пространства. Аристотель предпочитал т.н. статистическую интерпретацию необходимости. Если что-то постоянно случается, то и происходит это с необходимостью. Наоборот, когда нечто никогда не бывает, то оно и невозможно. Таким образом, для Стагирита мир без кошек и собак или без придуманного им космоса был абсурден. Скорее всего, эта ментальная конструкция ему потребовалась для «доказательства» обладания статусом прочных знаний у своих моделей, типа вращающихся вложенных небесных сфер. Интуитивно это кажется странным – почему мы должны верить в логическую необходимость существования именно известных нам законов природы?! И как вывести могучую логическую невозможность существования Великого Комбинатора из жалкого факта его отсутствия в анналах истории?!

Авиценна же, хоть и тоже не чурался статистических соображений, накрепко связал модальность с природой вещей. Положим, если Великая Комбинаторность совместима с человеческой природой, то почему отказывать ей в возможности существования? Из подобных соображений он сделал свой самый знаменитый вывод, правда, принадлежащий другому разделу философии — метафизике. Рассмотрим произвольный треугольник. Эссенцию его существа (т.е. тем, что его определяет) составляют отношения между составляющими – сторонами. Это такие пропозиции, которые говорят нам об их количестве, сумме образуемых ими углов и т.п. Существование же определенного треугольника (равно как и Остапа Бендера) – суть нечто дополнительное помимо и сверх набора этих базовых свойств. Следовательно, эссенция может быть легко отделима от экзистенции (существования). Спустя чуть не тысячелетие критически отнесся к этому тезису Иммануил Кант. В его представлении «существование» обладало особым статусом и не могло быть дополнительным предикатом, описывающим предметы. Не согласна с этим рассуждением и теория моделей. С ее точки зрения, Авиценна банально запутался в трех вершинах. Настоящий треугольник, нарисованный на бумаге, помимо геометрической эссенции, имеет много атрибутов – месторасположение, толщину линий, их цвет и т.д. Абстрагируясь от них, мы всего лишь уподобляем эту «живую» модель ее ментальной родственнице. Значит, математическая сущность последней не имеет прямого отношения к житию первой. Но это все ничего страшного. В мире моделей хитро обмануть, это – не обмануть, а убедить. А именно эту функцию и выполнила сея менталка, причем весьма успешно.

В отличие от Сартра, ибн Сина вовсе не хотел своим тезисом утвердить принципиальную возможность изменения того, что люди принимают за свое естество. Его главный интерес был в выводе, что вовсе не срок жизни определяет модальный статус. Небесные сферы могут себе вращаться вечно, как того хотел Аристотель, но отсюда не следует логическая необходимость ни их самих каждой по отдельности, ни всего нашего физического мира в целом. Все они принадлежат классу бытьможных сущностей, обитающих в бы-пространстве. В этом выводе все достаточно гладко даже с точки зрения современной философии, но в другом контексте неожиданно утверждается, что птица Феникс невозможна, поскольку не существует. Размидрашить это кажущееся противоречие можно посредством утверждения, что здесь «невозможность» используется персидским мыслителем в другом, т.н. номологическом смысле. Он, по всей видимости, всего лишь хотел сказать, что она, как и герои Ильфа и Петрова, проживает исключительно в мире наших ментальных моделей. Заметим, что Авиценна и в самом деле активно использовал понятие ментального существования. В этом смысле он – один из многочисленных предтеч теории моделей. Если наша трактовка верна, то все эти бы-персонажи для него возможны логически-метафизически (в отличие от круглых треугольников или синей красноты), но не обрели статуса моделей «живых» по тем или иным конкретным сложившимся обстоятельствам.

Каким тогда именно? Конечно же, для правоверного мусульманина, каковым, несомненно, был ибн Сина, на все была воля Аллаха. Это его Высшее Провидение избавило нас от сыновей турецкоподданных и незаконных детей лейтенанта Шмидта, а заодно от летучих хронически реинкарнирующих существ. Просто так легли карты или планы в интеллекте Всеблагого. Здесь мы вплотную подошли к самой трогательной черте характера Авиценны – его боголюбию. Одним росчерком пера он избавил небесную канцелярию от необходимости постоянно вести подробный реестр инвентаря на голове (Матф. 10:30) или в груди (Коран 3:29) у каждого смертного. В его понимании Всевышний вовсе не был обязан обозревать и контролировать все мельчайшие бы-подробности наших бы-пространств. Ему вполне было достаточно знания самых общих пропозиций. Увы, этот кардинальный подход для разрешения логического конфликта атрибута Всеведения с постулируемой теологией и здравым смыслом свободой воли не нашел благодарных последователей в среде верующих не в меру. Увы, им пришлось не по душе образование собственной эпистемологической делянки без надлежащего присмотра свыше. Именно по этой модели открыли они безжалостный огонь своей несправедливой критики. Ну, а что же сам ибн Сина? Он тем временем ушел вперед – на бы!

И куда именно удалось ему дойти? Какой же философ не метит в далекие трансцендентные дали?! Какой же человек разумный не любит отправить свой разум в галоп? Какой же правоверный не хочет запрыгнуть Аллаху за пазуху?! Конечно же, Авиценна стремился, прежде всего, познать природу Первопричины всего бытьможного — Его, Необходимо-Сущего. Бы-Богу быть – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.