№198 Небеса внутри

Расщепляй и властвуй! Авторские права на примерно такой слоган можно было бы приписать знаменитому английскому вельможе и по совместительству философу Фрэнсису Бэкону. Ведь это ему принадлежит популярный в советские времена однострочник «знание – сила», равно как и многочисленные воззвания к ученым заняться эмпирическим изучением мира. Матушку-природу отправить на дыбу, причем не отпускать, пока не выдаст все свои сокровенные тайны — призывал он. Простим недопустимо жестокую в современности риторику человеку шестнадцатого века, профессионально руководившему пытками психически неуравновешенных женщин — т.н. ведьм. Однако не будем и преувеличивать масштабы его интеллектуального достижения. Сама по себе эта мысль банальна, и вариации на данную тему могут быть найдены в недрах бесчисленных сочинений – сакральных и обыкновенных. Знания и в самом деле для homo sapiens – благо, возможно даже наиглавнейшее. А для того, чтобы понять, как устроена та или иная вещь, нам решительно необходимо разломать ее на составные части. Дальше уже как повезет. Мух отделить от котлет можно одним мановением руки. Зерна отсортировать от плевел тоже несложно — процедура чисто механическая, хотя и значительно длиннее. Неделимый некогда атом и даже его ядро не так давно распотрошили на шкварки, на что пришлось потратить товарное количество электрон-вольт. А вот флогистон обнаружить внутри горючих химических веществ так и не удалось. Зато мы еще здорово научились дробить на самые различные атрибуты-ингредиенты самих себя. В последнее время мы повадились забрасывать то, что из этого получится, в прожорливое терабайтное брюхо наших компьютеров. Там они обрабатываются желудочным соком многочисленных алгоритмов – и, вот он, триумф разума! Свежеиспеченный результат спелым плодом падает прямо нам в руки с обратного конца. Ну, а уже последнему мы уверенно находим практическое применение. Например, в целях отправления отбракованного биологического материала с низким рейтингом в соответствующую мусорную корзину. Не стоит воспринимать последний пассаж как проповедь нео-луддизма. Я всего лишь выступаю против ментальной модели использования слабого интеллекта естественного как устройства ввода-вывода для могучего искусственного.

Коль скоро мы заговорили о людях, то давайте продолжим эту тематику, затронув их гипотетическую составную часть под названием «душа». Какая она – больше как флогистон или все же как кварки? Исторически этот термин, должно быть, возник из-за потребности объяснить различие между живым и мертвым телом. Наши предки, конечно же, быстро подметили, что в ряде случаев даже все конечности у последнего оставались на месте, а для нормального поведения в первом смысле все равно чего-то важного не хватало. К счастью, мы умеем создавать модели из кромешного функционального вакуума. Нам вовсе не обязательно осязать или узреть это «что-то», а достаточно объяснить с его помощью тот или иной феномен. Современная материалистическая наука отбрила понятие «души» за ненужностью. А вот в описываемые нами времена средневекового разгула теизма обойтись без него никак не представлялось возможным. Его активно использовали практически все священные книги без исключения. Да и большие авторитеты древнегреческой философии рассуждали именно в этих терминах. Может быть, еще не все забыли, как божественный Платон не просто обнаружил в себе душу, но еще и запряг ее трудиться в колесницу, состоящую из трех частей – разума, страстей и животного «аппетита». Схожим образом поступил и его знаменитый ученик Аристотель. Однако его душевная триада состояла из вложенных друг в друга матрешкой растительной, животной и интеллектуальных компонент. А вот по вопросу о взаимоотношениях с телом он занял резко противоположную своему учителю позицию. Платон полагал, что душа запросто могла существовать сама по себе, более того, обитала до воплощения в нашем мире где-то в лазурных или звездных высях. А вот Стагирит в De Anima выразился недвусмысленно: «Душа не существует без тела, и сама не является телом определенного сорта». Отсюда элементарным выводом следовала ее разрушение в конце жизненного пути. И, хотя по вопросу о бессмертии интеллекта ему удалось-таки выразиться не столь определенно, нет сомнений, что в контексте верований ислама его позиция была жутко некогерентной и требовала решительного мидрашения. Можно было, конечно же, пойти по пути аль-Фараби и всякими хитростями устроить моделям брак поневоле. Не такой человек был ибн Сина! Напомним, что его амбицией было возвести собственное здание новой Восточной философии. Он отправился на поиск отдельной от тела души в небеса – внутри нас.

Его «душа» по духу весьма была весьма близка описанной выше «наивной» ментальной модели. То есть, это та самая штука, которая делает из мертвого физического тела живое биологическое. Особое внимание он уделил «демонстрации» ее нематериальности. «Доказательство» этого утверждения было им построено как reductio ad absurdum (логическое сведение к абсурду), базировалось оно на хитроумных постулатах философии перипатетиков и представляло собой увесистое дерево о пяти мощных ветках. Из чувства сострадания я не буду распиливать его в пыль отдельных пропозиций, дабы не засорять ею Ваши мозги, друзья мои. Схожим образом я поступлю со следующим шагом Авиценны к намеченной издалека цели – обоснованием тезиса о бессмертии души. Замечу лишь, что ему удалось бросить тень противоречия на его отрицание посредством другого развесистого баобаба из силлогизмов. Оба вышеупомянутых представителя ментальной флоры давно сгинули во тьме веков. Однако самому знаменитому наследию замечательного философа – мыслительному эксперименту с летучим человеком — уже тыща лет, а он все еще не помер. Вот эта модель и на самом деле нематериальна и даже, возможно, бессмертна. Интересна она не только и не столько своей метафорической красотой или силой аргументации, как самим фактом своего рождения. Если не считать за мыслительные эксперименты риторические тропы его непосредственных предшественников, то Авиценновская авиа-фантазия ценна в истории философии самим фактом пробуждения этого когнитивного метода после длительной христианской зимней спячки на знойной арабской модельной почве. И какой сразу успех – ведь ее по праву можно считать за предтечу Картезианского cogito!

Представьте себе некоего человека, хоть самого обыкновенного, хоть самого особенного, например, Адама или Еву. Пусть Всемогущий Аллах наколдовал его по своему обыкновению из кромешного ничего, да еще и сразу во взрослом состоянии. Причем, сделал он это не на грешной земле и не в Эдемском саду, а в подвешенном состоянии — в воздухе или даже в открытом космосе. Более того, на глазах у него/нее повязка, а в округе нет ни малейших звуков, запахов или хлеба насущного, дабы запихать его в рот. Еще хлеще того, он/она растопырен/а на манер десантника/цы с еще не распустившимся парашютом так, чтобы и тактильных ощущений никаких не было. Короче, налицо полная сенсорная депривация. Ключевой момент любого мыслительного эксперимента – счастливый финал. Что именно хотел достичь ибн Сина своими ментальными построениями? Вовсе не нематериальность души и не ее неразрушимость, это все он уже имел в наличии один параграф тому наверх. Отщепить бессмертную субстанцию от смертного тела и войти во владение ею – в этом была его скрытая цель. Исчезнет ли «Я» с исчезновением всей перцептуальной информации, поступающей с тела?! Коль скоро Вы отвечаете на поставленную таким образом задачу «нет», то соглашаетесь с основной интуицией Авиценны – да, мы будем продолжать существовать и осознавать это. Следует ли отсюда то, что мы должны идентифицировать себя с нематериальной «душой» — вот в чем вопрос?!

Постановка подобных философских вопросов, на самом деле, несмотря на прошедшие века, до сих пор вполне актуальна. Разве что теперь мы не запускаем наших ментальных персонажей в небеса. Скорее всего потому, что с превращением закрытого кокона космоса в бескрайнюю Вселенную мы более не ассоциируем Бога или бессмертие со звездным куполом над головой. Например, широко известный “swampman” Дональда Дэвидсона рождался (и тоже в полностью собранном состоянии) на болоте. Другой пример — мы спекулируем о том, станем ли другими людьми, если со всем своим ментальным багажом переселимся в чужое тело. Или рассуждаем о том, как будем воспринимать мир, если вдруг потеряем все наши представления об индивидуальных вещах, оставив только самые общие идеи. У каждой эры свои заботы. Сейчас мы хотим подтвердить или поставить под сомнение ту или иную модель в метафизике или философии языка, прикидываем возможность телепортации или пытаемся разрешить психофизиологическую проблему. Авиценна же воспарил своею мыслью ввысь, вовнутрь самого себя. И обнаружил там именно то, что искал – непреступный прежде прекрасный пик Аристотеля в облаках теизма. Одновременно это был и белоснежный пик всей арабской философии. За ним виднелся Великий Каньон Коперника. За ним простирались бездонные небеса науки…

Ускорение, о котором так долго говорили перестройщики, в БГБ — свершившийся факт. Пятилетку, которую следовало бы посвятить моделям Авиценны, мы собираемся осилить за рекордные четыре статьи. Впереди финишная прямая – все остатки сверху и итоговая сумма под чертой. Догнать истину и перегнать ее на Запад – в среднесрочной перспективе Блога Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.