№222 Приговор наговору

В мире есть много, пусть далеко не всегда хороших, зато разных, игр. Влиятельный мыслитель первой половины прошлого века Людвиг Витгенштейн в популярном пассаже поставил под сомнение саму возможность дать четкое логическое определение этого понятия. Однако это нисколько не мешает нам классифицировать его представителей по различным критериям. Например, математики различают особи с совершенной информацией, как шахматы, когда позиция на доске известна обеим сторонам, и наоборот, как покер. В экономике прижилось деление на интеракции с нулевой суммой, как война, где победитель получает все, и наоборот, как вроде бы дело должно обстоять в бизнесе. Да и на народно-кухонном уровне мы легко различаем занятия развлекательные, развивающие или детские от опять же тех, что наоборот — азартных и отупляющих забав для взрослых… Пинг..понг! Он пошел сюда, а я тогда туда! — Я не согласен – От кретина слышу! А это все образцы другой категории игр – последовательных. В них ходят строго и аккуратно по очереди. Последний пример, конечно же, выловлен мною при помощи соцсетей, и именно по такому надоевшему сценарию (перестрелки типа «сам дурак»), увы, развиваются многие диалоги, в том числе между нашими подписчиками на астероиде БГБ. Относится ли к тому же типу такая интеллектуальная деятельность, как философское обсуждение какой-нибудь ментальной модели? Прежде всего, это процесс, в котором много участников, причем они еще и кучкуются в группы-измы. На манер футбола в этом матче много параллельно функционирующих индивидуумов, зачастую объединенных в команды, которых, впрочем, может быть сколь угодно много. И мячей в нем на поле значительно больше того, что разрешено правилами ФИФА, как будто по волшебству старика Хоттабыча. Существует по крайней мере одно важное отличие от странной игры по имени жизнь – цель строго определена, хоть и труднодостижима, и заключается она в опровержении заблуждений оппонентов. А как дело обстоит с юридическими разбирательствами?

Казалось бы, какая игра может быть более последовательной? Иск – встречный иск, обвинение — защита, прокурор — адвокат, заявление – протест, выходы – уходы. Потом приговор, апелляция, новый круг и так далее рекурсивно до самого верха. Ну, а если я имел в виду нечто иное — средневековую исламскую реальность? Вспомним, что история расщепила единый прямой путь Корана на несколько школ шариата, причем конкурирующих между собой. Соответственно, решения (фатва) одних игроков нередко входили в конфликт с мнениями их коллег из другого лагеря. Тогда как раз могла разгореться длительная война моделей, наподобие вышеописанных философских баталий. И в ней трудно было достичь триумфальной победы и общего консенсуса… Великим авторитетом в мусульманском мире был известный нам аль-Газали. Его «опровержение» философии в работе «Тахафут аль-фаласифа» повлекло за собой недвусмысленное решение – по многим положениям это суть преступление, достойное сурового наказания. И под сей секирой эффективно склонили свои головы многие потенциальные последователи Авиценны на Востоке. Но и на Западе, в аль-Андалузе влияние этого богослова и правоведа, носителя почетного титула «доказательства ислама» было весьма значительным. Разве мог с ним равняться славою и влиянием провинциальный судья Аверроэс? На что же он тогда надеялся, когда опубликовал свой скандальный вердикт «повинны знать» — предмет предыдущей статьи? Несложно написать ответ турецкому султану. Значительно масштабнее задача — сделать так, чтобы тот его прочитал… На практике тот или иной мазхаб преобладал на определенной территории. В ее пределах наличие инакомыслия не препятствовало его вердиктам воплотиться в жизнь. Но для начала нужно было создать свои собственные ментальные модели и убедить коллег в их истинности. Именно это и попытался достичь в своей работе «Тахафут аль-тахафут» (опровержение опровержения) Ибн Рушд. В его представлении аль-Газали несправедливо обидел науку. Посему он и вынес приговор его наговору.

По форме это был ученый трактат, но еще и типичная защитительная речь адвоката. Пункт за пунктом скрупулезно и подробно разбирал Аверроэс показания обвинения. «Газали сказал» — и приводилась точная цитата из его работы. «Я говорю» — непосредственно за ней следовала отповедь. Текст был разбит на двадцать пунктов – отдельных обсуждений. Особое внимание было уделено тем вопросам, по которым прокурор потребовал для философии высшей меры пресечения – статуса ереси. Пожалуй, что главным из них был: «Вечен ли мир?» Аристотель ответил на этот вопрос категорически утвердительно, неоплатонист Прокл привел аж восемнадцать аргументов в поддержку сего тезиса, а вот Священные Писания в один голос настаивали на его создании Богом. Неудивительно, что эта вопиющая нестыковка с ортодоксией привлекла особое внимание аль-Газали, и он посвятил ей чуть ли не четверть своего Тахафута. Футы-нуты, извилины гнуты, изволили спорить с кем?! Впрочем, он оставался на спортивной площадке здравого смысла и пытался крыть чужие доводы своими. Проследим вкратце за основными перипетиями этой увлекательной партии. Одним из самых главных философских козырей была несовместимость между совершенной неподвижностью гипотетического Совершенства Всевышнего, и принципиально творчески динамическим актом Творения. Аль-Газали скопировал ответ из Иоанна Филопона: следует различать вечность Божественного желания что-либо сделать с вечностью объекта, созданного Его Волей. Скажем, Аллах мог всегда вожделеть рождения Владимира Путина, но отсюда не следует вечность существования последнего. Для Ибн Рушда не составило труда обрушить сей карточный домик. Да, мы можем сегодня захотеть завтра взяться за ум, но без дополнительного импульса в назначенное время сие благое намерение испарится в голубой дымке мечтаний. А вот в другом ралли я бы присудил очко аль-Газали. И снова он использовал фирменную подачу Филопона – о том, что вечность в прошлом означает недосягаемость настоящего – ведь сколько часам не тикать, бесконечность им не отмерить. Им и не нужно это делать, парировал сей удар Аверроэс, ибо «нет конца у того, что не имеет начала» (известный однострочник Аристотеля). Но ведь на самом деле мы в состоянии это делать, применительно к ограниченным интервалам времени?! Пинг – понг, матч продолжался слишком долго для сегодняшней статьи. Для нас важно понять то, что соперники оказались достойны друг друга.

Вообразим себе младенца и взрослого в раю. Пускай оба они почили в Истинной Вере, но старший получил более высокую должность при дворе короля Бога. И возопил ребенок к Верховному Арбитру: «Почто такая несправедливость?» И молвил Господь: «Он отличился многими праведными делами». Тогда спросила кроха: «Но если б я не скончался так рано, то разве молился бы плохо?» Так отвечал Всеведущий: «А я знал, что ты вырастешь негодяем проклятущим, посему было лучше, чтоб помог несчастный случай». В этот момент раздались множественные вопли из глубин самого кромешного ада: «О, Милосердный, почему ты не соизволил дать нам умереть прежде, чем мы стали грешниками?!» Какие выводы можно сделать из этого мыслительного эксперимента аль-Газали? Сейчас бы мы сказали, что это вариация на тему «проблемы существования зла». Ментальная модель монотеизма – несчастная жертва родовой травмы. Она хромает сразу на несколько логических ног, и это как раз одна из них. Какие именно костыли смастерили ей богословы – мы обсудим в грядущем курсе философии религии. А пока понаблюдаем за спонтанной реакцией реакционера-мистика: неисповедимы пути Аллаха, Его решения нельзя измерять на весах разума и философии. На кону этой игры значительно больше, чем определение зла и добра. В соответствии с суннитской ортодоксальной теологией (ашаризм) свобода воли представляет собой приобретение людьми заранее подготовленных на небеси действий. И в самом мире значительно больше непредсказуемого чуда, нежели закономерностей. Каузальность — суть всего лишь определенная последовательность событий во времени, утверждали они за столетия до Дэвида Юма. Для них ничего не могло случиться без явного содействия высших сил. Нет модели, кроме Аллаха, и аль-Газали – пророк ее. Эта позиция эффективно превращала нашу жизнь в непостижимую божественную игру, которую бессмысленно исследовать философски-научными методами. И Аверроэс заклеймил эту проповедь эпистемологической капитуляции как софистику. Мы наблюдаем регулярные следствия, происходящие из наших собственных действий ежедневно, на каком основании тогда можно отрицать их существование? Следует ли из того, что причины некоторых явлений нам неизвестны, то, что их нет?!

Чем же закончилась эта судебная волокита? Удалось ли достичь намеченной цели? Получилось ли вернуть свободу подзащитной философии? Кто победил в этой игре? Нетрудно догадаться… Умер добрый царь, и не удалось его бывшему фавориту удержаться в борьбе со злыми фанатиками. Спустя некоторое время был разоблачен как враг правоверного народа, судью осудили, рукописи подвергли публичному сожжению, а его самого отправили в ссылку. На склоне лет госпожа Фортуна, казалось бы, снова улыбнулась ему устами и кошельком очередного халифа. Но немногие оставшиеся песчинки и его собственной жизни, и аль-Андалуза быстро проваливались в небытие. Итог неутешителен – книгам арабского мыслителя так и не удалось превратиться в учебники и размножиться, они угорели в младенчестве. Или все же это заключение преждевременно? Некоторые менталки нетленны, они проживают в раю мира моделей, и в деле их созидания трудно переоценить достижение Ибн Рушда. Ибо ему удалось во второй раз в истории произвести тот волшебный синтез, о необходимости которого все время говорит Георгий Борский – религии и науки. И это не было механистическим подражанием Авиценне. Отнюдь – по ряду вопросов Аверроэс не согласился со своим предтечей. Скажем, отверг его аргумент существования Бога «от бытьможности», заменив на популярное и нынче «доказательство от дизайна». Его скорбный труд все же не пропал зря. Ратификация приговора наговору состоялась, хоть и не на родине, а в Европейском Верховном Суде…

Финальный риторический аккорд у меня получился несколько пафосным. Но я вовсе не собирался вострубить своему герою вечную славу. У нового сплава философии и ислама, произведенного Аверроэсом, оказались весьма самобытные потребительские качества. Есть много модельных дур из категории чересчур, и вот эта как раз одна из них. Блуждания разума продолжаются – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.