№223 Один на полях воин

Что полезного можно написать на полях книги?! В современности мы ожидаем там найти разве что портрет-карикатуру соседа по парте, по причине непрофессионального исполнения снабженный подписью для облегченного распознавания образов. Или протест-памфлет на практикующего волюнтаристские методы правления учителя, снабженный призывами к братьям по разуму бороться за свободу и равенство. Не исключены записи партий в избранные популярные забавы замученных премудростью школьников или студентов — виселицу, крестики-нолики или морской бой. Обобщая, все эти произведения искусства попадают в усредненную категорию порчи собственности, и хорошо еще, коли личной, а не библиотечной. А что полезного можно найти в комментариях обыкновенной соцсети?! В современности мы ожидаем там обнаружить разве что обличение соседа по диалогу, критику хозяина ресурса-блогера или пост-перепост избранных однострочников замученных популярностью авторитетов. Обобщая, и этим мемам суждена быстрая смерть от забвения. А вот в не такой уж и давней истории дело обстояло совсем не так. Например, всю историю развития науки в мусульманском средневековье можно видеть, как комментарии на полях античной философии. Большинство мыслителей на Востоке (даже таких могучих, как аль-Фараби или Авиценна) свои лучшие работы посвящало толкованию учений знаменитых героев прошлого – Аристотеля, Платона и их команд, соответственно, перипатетиков и (нео-) платоников. На этом основании новички нередко делают вывод о стремящейся к нулю (кстати, тоже импортированному из Индии) роли исламских ученых в возникновении т.н. научно-технической революции. Будто бы в лучшем случае им можно поставить в заслугу сохранение древних ментальных шедевров для человечества. Уверяю Вас, это заключение не только поспешно, но и ошибочно…

… На полях книг буквы в буквальном смысле появлялись еще долгие века. Лучшую часть своей профессиональной карьеры известный американский астроном Оуэн Гингерич потратил на поиск по всему миру печатных копий первых изданий коперниковской нетленки, De Revolutionibus. Обнаружилось, что в них оставили свои закорючки многие знаменитые ученые своего времени. И они позволили нам восстановить ряд утерянных страниц истории науки шестнадцатого века. Но еще и в следующем, 17-м веке, Пьер Ферма, тем же приемом испортив диафантовскую «Арифметику», учинил математикам великую задачку на триста лет тому вперед. От сей вредной привычки ученым никак не удавалось избавиться далеко не только по причине дороговизны информационных носителей. Обретение милостью Аллаха правоверными китайского изобретения, в принципе, сделало бумажную технологию относительно доступной для всех желающих заняться черным делом ее марания. Дело было в другом. Комментирование на ментальных полях ушедшей эпохи стало войной с мракобесием, причем уже в настоящем времени и переносном смысле. Отчего так? Современные философы языка аналитической традиции пришли почти к консенсусу, что утерянный некогда смысл полноценному восстановлению не подлежит. Одно и то же слово в разные времена несет на себе принципиально другой семантический груз. Просто эта штука под названием «смысл» крайне сложно устроена. Она включает в себя далеко не только поверхностное описание предметов, но и всю гамму их отношений с соседями, все те манипуляции, которые с ними можно проделать. Посему в самых вечных понятиях, таких, как «человек» или «Бог», «благо» или «попкорн» постоянно лишь их изменение. Следовательно, обречено на провал любое толкование, ставящее себе наивную цель проникнуть в глубинную сокровенную суть произведений далекого прошлого. Вместо этого мы тем самым выращиваем себе новую и шелковистую ментальную шерсть для произведения греющих душу модельных одежек – уже по нынешней моде. Может быть, этим стоит даже гордиться, как это сделал Альфред Норт Уайтхед, утверждая, что вся европейская философия – набор примечаний к диалогам Платона. Во всяком случае, достоверно известно, что наложение друг на друга полей древнегреческих языческих и древнеиудейских монотеистических идей не обошлось без существенных трудностей. Требовалось отнюдь не реставрировать старый, но создать новый смысл…

… И вот к этой самой масштабной задаче дня тысячелетия, приступил Аверроэс, получив госзаказ от просвещенного халифа Абу Якуб Юсуфа на проведение освещения в некоторые темные для него аллеи мышления перипатетиков. В результате он произвел целую библиотеку комментариев, в ряде из них методично разбирая предложение за предложением изначального текста. Причем не просто разжевал давно засохшую пищу духовную, но предложил по пути свои собственные оригинальные рецепты. В принципе, вся философское искусство аль-Андалуза, начиная с Ибн Баджи, характеризовалось особым отношением к Аристотелю – солировал именно он. Однако эта особенность наиболее четко проявилась в творчестве Ибн Рушда. Тот решительно отверг ряд ключевых положений баловавшихся неоплатонизмом предшественников с Востока. Например, с презрением отверг попытки аль-Фараби примирить своего героя с учителем, Платоном. И, строго говоря, был прав – они рядом положений логически не стыковались друг с другом. На его модельных полях был один единственный воин – Стагирит. Точно так же, по его мнению, не заслуживали доверия теория «эманации» Авиценны и его инновации в области модальной логики. Соответственно, не дотягивало до статуса «демонстративного» и знаменитое доказательство бытия Всевышнего «от бытьможности». Но для него это вовсе не означало, что наличие Бога невозможно установить рациональными методами. Вместо одного раскритикованного им за несостоятельностью способа он предложил два собственных аргумента. В первом из них обращалось внимание на гармоничную работу законов природы, создающих возможность существования жизни на Земле. Во втором подчеркивалась исключительная сложность строения организма человека. Возможно ли его возникновение без участия Всемогущего Творца? Оба довода, пусть и с несколько измененным содержанием и названием («тонкой настройки Вселенной» и «разумного замысла»), до наших дней считаются одними из самых могучих по данной тематике…

… Мы уже вскользь упомянули о том, как Аверроэс отреагировал на приговор аль-Газали в адрес философов. Среди объявленных еретическими невыгодно выделялся их тезис о несотворении мира. Вечное существование, по мнению еще Парменида, а за ним Аристотеля и других языческих авторитетов прошлого, ему обеспечивали незамысловатые соображения априори. Важную роль на общем фоне играл «ex nihilo nihil fit». Этот простой аргумент весьма убедителен и нынче – представьте себе кромешное ничего, с какой стати из него хоть что-нибудь произойдет?! Увы, древние иудеи в метафизике сильны не были, по каковой причине их Господь и смог наколдовать наш мир из совершенной пустоты. Коран (11:7) оказался ненамного слаще, например, здесь – «Он – Тот, Кто создал небеса и землю за шесть дней, когда Его Трон находился на воде, дабы испытать, чьи деяния будут лучше». Как поступил с этим очевидным противоречием религии и здравого смысла Ибн Рушд? Профессиональный адвокат обнаружил дыру в показаниях обвинения. Смотрите, вот она – ведь у Аллаха непосредственно перед актом волшебства наличествовали, как минимум, «трон» и «вода». Значит, все-таки что-то материальное присутствовало, тогда и Вселенная, глядишь, все же вечная? Вот вам — вашим же оружием по мозгам, граждане средневековые креационисты. Кстати, эту дискуссию снова несложно транспонировать в современный контекст. Пускай «Большой взрыв» запустил часы и создал пространство конкретно нашего мира. Но какие-то сущности за его пределами (например, скромные нолик и единичка) вполне могли наличествовать вечно, не заставляя нас грешить против чистого разума и создавать «нечто» из «ничто»…

… Вере, может быть, напрямую и немедленно не прикажешь. Она обычно возникает спонтанно – в зависимости от обстоятельств. Зато, как мы уже знаем, это вполне можно сделать опосредованно и не спеша. Вполне достаточно хорошенько захотеть это сделать, и послушное подсознание постепенно найдет путь к тому, чтобы исполнить полученный приказ обмануть своего генерала. Важным шагом на пути этического развития человека был отказ от подобного образа мышления – такие желания аморальны по сути своей. И человек двенадцатого века, Аверроэс, похоже, что его сделал. Совесть праведного судьи не позволила ему делать те выводы, которые вера вожделела заключить в свои теплые объятия. Через это необычное поведение некоторые из его тезисов стали граничить, по мнению контролирующих органов, с неприкрытым атеизмом. Среди них самой полемической с большим отрывом стала модель «единства интеллекта». Идея была в том, что все люди являются частичками гигантского мирового разума, и их индивидуальная личность умирает вместе с телом. Можно понять, каким путем Ибн Рушд пришел к сему заключению. Оно вполне логично следовало из идей Аристотеля о том, что именно материя позволяет существовать уникальным вещам, а интеллект делится на материальный, предназначенный для простейших актов сознания (например, распознавания образов) и коммунальный «активный», позволяющий людям мыслить абстрактными категориями. Значительно сложнее себе представить, как он сумел поженить это убеждение на правоверных моделях загробной жизни внутри себя. Впрочем, вокруг него никто и не заметил сего ментального подвига. Это был одинокий воин, который не сделал скандала своей подрывной деятельностью на окраинных полях мусульманского мира. Он всего лишь остался честным перед одним человеком, зато самым важным — самим собой…

Вы думаете, это все один Аверроэс сочинил? Не только. То был еще предсмертный крик мусульманского аль-Андалуза. Удивительно, что сему безнадежному больному удалось-таки произвести еще несколько судорожных ментальных движений, причем в точном направлении к науке будущего века. На одно из них мы посмотрим в следующий раз. Грядет революция в небесах — и в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.