№226 Блуждающие модели

Давным-давно люди назвали загадочным образом перемещающиеся светлячки над головой блуждающими звездами. НО впоследствии оказалось, что сей балет планет подчиняется своим строгим хореографическо-астрономическим законам. Значительно позже, чуть более века тому назад, еврейский писатель Шолом-Алейхем точно так же метафорически описал героев своего ставшего знаменитым романа. НО представители конкурирующих конфессий всегда отлично знали, что многовековые скитания представителей его народа были вызваны их грубейшими теологическими заблуждениями и логично последовавшей за этим карой Божией. А вот сегодня и сейчас я тот же эпитет подарю пресловутым ментальным моделям. НО, к большому сожалению, нам до сих пор неизвестны те метафизические звезды, которые освещают многочисленные повороты нашего пути познания мира. Да, друзья мои, мы до сих пор не знаем, как именно обретаем знания. Не то, чтобы до конца. И не то, чтобы от начала. И не то, чтобы у нас не хватало интересных идей. Напротив, некоторые из них уже вполне почтенного возраста. НО на каждую старуху или молодуху всякий раз обнаруживалась та или иная досадная проруха. Сначала догматы твердили, что мы грызем гранит науки дедуктивным образом – из самоочевидных посылок надежной механикой силлогизмов. Но это очевидное оказалось не только невероятным, но и неверным. Тогда настала эпоха индуктивизма, в которую предполагалось, что мы просто находим нечто единое во множестве единичных наблюдений. НО в Австралии обнаружили черных лебедей, что эффективно придушило лебединую песню любителей обобщений из ряда европейских белых особей. Проблему неадекватности подобных выводов о будущем из прошлого опыта перед философами поставил Дэвид Юм, а разрешил Карл Поппер. Точнее, решил, что разрешил, разрешив ученым выдвигать произвольные гипотезы — лишь бы их потом можно было опровергнуть эмпирическими данными. НО потом обнаружилось, что модели носят защитные жилеты, через которые их не так-то просто пробить острием т.н. фактов. История кишит примерами, когда ученые сохраняли в живых менталку, напрочь противоречащую наблюдениям. Так может быть «фальсификационизм» удастся спасти при помощи «программ исследования» Имре Лакатоса? …

Это очень длинная история и, увы или ура, но благолепный консенсус философам науки все еще только снится. Не утихают даже голоса «анархистов», утверждающих, что наши знания прирастают иррациональным образом и «пойдет все» — все когнитивные средства одинаково хороши. В чем же причина этих затруднений? На этот вопрос, на мой взгляд, звездный свет проливает т.н. математическая теория вычислительной сложности. Она многим известна по нашумевшей в прессе «проблеме тысячелетия»: P против NP. Пока желающие заработать бренный миллион и вечные лавры ломают об нее свои мозги, давайте прикинем, к какому классу сложности принадлежит задача построения научной модели? Сия модель – это все равно, что программа, способная сгенерировать бесконечное количество данных. Но это означает, что, даже имея готовое решение на руках, его и проверить-то толком невозможно. Получается, что мы имеем дело с типичным буйным представителем EXPTIME, которого попросту невозможно алгоритмически причесать за приемлемое время. Это утверждение элементарно доказывается, причем строго, как математическая теорема. Значительно масштабнее миссия убеждения аудитории — даже не столько в адекватности предложенной модели, как в полученных с ее помощью выводов. И в самом деле, задача может быть экспоненциально сложной на бесконечных последовательностях данных, но какой размерностью обладают реально встающие перед учеными задачи? Я вам не скажу за всю науку, вся наука очень велика. Но вот философия и метафизика обожают плавать в гигантских морях информации. Ведь это попытка создать из бесчисленных осколков, разбросанных по всему спектру наших ощущений, единое непротиворечивое мировоззрение. Так стоит ли поражаться тому, что в этом безбрежном комбинаторном пространстве нетрудно заблудиться? Нет, скорее, стоит проникнуться удивлением — каким же хитрым образом люди находят иголку смысла в бурном потоке хаоса? Вот этим-то сегодня мы с вами и займемся — подивимся на перемещения блуждающих моделей иудейских мыслителей непосредственно перед появлением на историческом небосклоне кордовской звезды Маймонида…

Давным-давно эти божественные стихи сочинил библейский царь Соломон. Или, может быть, все же христианский мыслитель Авицеброн? Или то был загадочный чародей, заодно сконструировавший себе голема (средневековый аналог биоробота), причем бесстыдно женского пола? Нет, все эти описания сходятся всего лишь на одном невзрачном и болезненном (по кожной части) иудее по имени Сулейман-Шломо ибн Габироль. Впрочем, если верить примете Владимира Высоцкого и некоторым сведениям о его жизни, то он и в самом деле был истинный поэт, а по совместительству философ, искавший истину. Расцвет его творчества пришелся на период раздробленности «тайфа» мусульманского аль-Андалуза, хождение вышеприведенных легенд о нем – исторический факт, а единство его личности было восстановлено лишь в девятнадцатом веке. Некоторым моделям везет больше других. Таким счастливчиком стало его сочинение, получившее известность в латинском переводе под именем Fons Vitae (источник жизни). Это произведение наряжено в платье диалога между безымянными учителем и учеником. Его основной вопрос – для чего создан человек? Нетрудно понять, что речь шла о вечно актуальном «смысле жизни». И ответ на него кажется не лишенным смысла даже на современный интеллектуалистский вкус – для приобретения знаний. Каких именно? Представьте себе, не только о Всевышнем, но и о вещах, Им сотворенных. Весьма прогрессивное воззрение, не правда ли, особенно в контексте зарождения науки? НО вот в другом направлении наш герой безнадежно заблудился в трех моделях. Его метафизика – монотеизм, смешанный с неоплатонизмом с приправой из некоторых идей Аристотеля. В частности, он отличился бесплодным утверждением о том, что, помимо Бога, абсолютно все прочие создания представляют собой союз материи и формы (т.н. универсальный гиломорфизм). Поскольку «все» включало душу, ангелов и т.п. сущностей, то эта доктрина впоследствии была жестоко расстреляна авторитетной критикой и благополучно скончалась…

Представитель следующей исторической эпохи (альморавидов) Бахья ибн Пакуда был по профессии раввином и даяном (судьей иудейского закона). А вот по призванию этого незаурядного мыслителя прежде всего интересовали вопросы нравственности. Его нетленка «Обязанности сердца» стала попыткой привести разрозненные указания Торы и Талмуда в единую этическую систему. В ее сердце утверждение о том, что недостаточно (как выражаются христиане) «по-фарисейски» исполнять все бесчисленные заветы «жестокосердного» Закона, но надо талцыть глубже, сердцем. Другими словами, важно не только тщательно исполнять предписанную божественным руководством пользователя гимнастику для души – производить физическое исполнение ритуалов и запретов. Нужно еще и обращать внимание на то, что при этом происходит внутри, т.е. в наших терминах тренировать свои психические движения. НО эта безусловно здравая мысль у него оказалась смешана с блужданиями в непроходимых дебрях неоплатонической философии. Если он и обнаружил некоторый смысл в созерцании Божиих творений, то исключительно с целью проникнуться особым пиететом к непостижимой мудрости Создателя, дабы на следующем этапе испытать сердечную благодарность и воспеть Ему великую славу. В целом же это был типичный представитель «негативной теологии», отрицавший возможность познания и Всевышнего – не гляди на Солнце, ибо ослепнешь, и таинств человеческой души.

Характерен еще один отравленный плод на древе познания добра и зла – «Кузари» другого прославленного поэта Иегуды бен Галеви. Типичная апологетика иудаизма против засилья могучих мировых религий, эта книга возродила к жизни столь любезный каждому еврейскому сердцу исторический сюжет – превращение детей диких степей хазар в Сыновей Израилевых. По задумке автора могучий властелин Востока был последовательно переубежден, оказавшись пораженным достоинствами истинной веры в Бога Авраама, Исаака и Иакова. Христианский нарратив был им отметен за безумием догматов Боговоплощения и Троицы. Мусульманский – за хилостью чудес пророка Мухаммеда против высокохудожественных приключений библейского Моисея. Пускай так. Но под тот же обстрел попали и философы, тщетно пытавшиеся склонить язычника на свою сторону пресловутой логикой. Отповедь в их сторону – хорошо распознаваемая газовая атака по рецепту аль-Газали. Мир у них, видите ли, существует вечно, а Всеведущий Всевышний не в курсе количества волос на голове у своих подопечных! Словом, еретики, что с них взять?! Изыди, Сатана! Ну, а что нам взять со всех вышеописанных моделей? Отметим, что все они прочно принадлежали к домену догадок, предположений, гипотез. И в этом они — типичные граждане «третьего рейха» идей упомянутого выше Карла Поппера. Пусть ни одна них не была фальсифицируема. Пусть через это ни одна из них не была научна в его смысле. Пусть в них заблуждений было значительно больше, чем конструктива. НО и задача перед иудейскими мудрецами стояла неподъемная – не заблудиться в экспоненциально сложных небесных просторах. Каким же алгоритмом блуждающие модели обнаружили-таки на горизонте аль-Андалуза Великого Орла – Мойше бен Маймона?

Оставим пока заданный мной вопрос риторически сиротствовать без ответа. Нам пора вперед! Машина времени не ждет, но бьет копытом и рвется назад — в царство бесславных альмохадских халифов и египетских султанов. Полет над гнездом психушки продолжается – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.