№227 Наука в Законе

Мы не наш, мы новый мир построим, кто был роботом – станет господом! Такие лозунги скандируют нынче передовые классы, рабочие и все прочие. Пролетарии всех стран соединились с буржуями в едином порыве – создать компосчастье для народа. Но что этот мир грядущий нам готовит на самом деле?! И-И, что будет, что будет – держись крепче, мама дорогая! Искусственный Интеллект – вот что. А что этот естественный поворот событий несет носителям разума естественного? Ах, Интеллект Искусственный, боюся уколюся я! Всегда в наличии многочисленные продавцы Эсхатона. Это они стращают нас глобальными затоплениями, локальными перенаселениями и повальными грехопадениями. От роботизации всей страны ожидают для людей порабощения или даже уничтожения. Я же кассандрить не буду, хотя бы потому, что считаю — пророчить на далекую перспективу аморально. Вместо этого давайте по-скорому взглянем на самое ближайшее будущее – как распространение электронных мозгов по планете скажется на рынке рабочей силы? Многие тенденции уже вполне очевидны в доступной статистике – золотой миллиард активно сокращает чиновников и бухгалтеров, кассиров и банкиров – поскольку легко алгоритмизируется. Мама, что все они будут делать, когда ИИ двинет собой?! Пусть даже машины нам построят райский коммунизм, тогда появится риск превратиться в диванных жителей, профессиональных пожирателей попкорна. Тем не менее, я полагаю, что в ряде сфер деятельности человек всегда будет превосходить компьютеры. Это еретическое по нынешним временам убеждение у меня базируется на определенной философии, даже краткое описание которой не вписывается во временной бюджет сегодняшней статьи. Достаточно будет упомянуть единственный предикат таких превосходных занятий – они все креативные. Нет ничего страшного в использовании железяк для автоматизации рутины, мы ведь давно и успешно эксплуатируем машину собственного тела. Однако при этом не стоит отпиливать антенны собственных органов творчества…

Итак, спокойствие, дело житейское – вашему делу жизни и зарплате никакие катаклизмы не угрожают, коль скоро вы выбрали себе «креативную профессию». Ошибочно будет считать, что я здесь имел в виду исключительно искусство или науку. Сгодится произвольная деятельность, включающая в себя элементы комбинаторики. Например, ее осуществляет программист, комбинирующий элементарные языковые конструкции. Или архитектор, комбинирующий элементарные строительные конструкции. Или даже … юрист. Как так? Что может быть скучнее, чем возиться в пыли уголовных и прочих кодексов, скажете вы? И разве компьютер уступит человеку в составлении договора по готовому шаблону? Здесь я имел в виду законотворчество. И далеко не только пресловутую теорему Геделя о неполноте. Просто нормальное общество имеет обыкновение развиваться и на этом пути неизбежно перерастает социальные игры, которыми забавлялись предыдущие поколения. Поневоле приходится придумывать новые правила, отражающие изменившиеся реалии. Сколько бы ни было аксиом и постулатов, вне зависимости от степени гипотетической богоданности, их приходится постоянно рекомбинировать в оригинальном креативном синтезе. Именно этим преимущественно занимались иудейские мудрецы, получивших от троицы «Моисеев» в наследство весьма запутанный клубок из 613 постановлений. Разрушение Второго Храма привело к созданию рядом с этой Письменной Торой Устного Закона, получившего название Мишна. Этот текст, в свою очередь, со временем оброс гигантским слоем мха из комментариев и интерпретаций и превратился в настоящий Талмуд (Иерусалимский и Вавилонский). За долгие столетия использования в нем накопились многочисленные дискуссии ученых раввинов по крайне важным вопросам типа того, когда и как евреям лучше всего говорить Шему. Консенсуса, тем не менее, достигнуть не удавалось, вместо этого рекурсивно порождались все новые споры. Вот на этом-то мрачном фоне герою наших последних статей Моисею Маймониду в голову пришла светлая идея – предложить окончательный вердикт по всему спектру юридических вопросов. И подошел он к делу поиска абсолютной истины воистину творчески. И удалось ему доселе неслыханное — контрабандой протащить в Закон Науку…

Не то чтобы он оставил без внимания основную декларированную и осознанную цель своего предприятия. Отнюдь, ему удалось развить модель иудаизма, включив в него, например, некий аналог христианского Символа Веры или исламской шахады. Тринадцать постулатов, поделенных на три категории, определили четкую границу, за которой ортодоксия превращалась в ересь. Еврей обязан был верить в существование единого и нематериального Всевышнего-Творца – в теологической части своего кредо. Ему предписывалось также почитать Тору за богоданный через пророков вечный закон – в юридическом разделе. Наконец, в этической сфере полагалось полагаться на божественную награду за праведность и наказание за грехи. Однако при этом он явным образом определил и тринадцать принципов, которые использовал для логической дедукции всех своих остальных решений. И они привели его к весьма умеренной трактовке ряда спорных вопросов. Так, он решительно отрицал магическую интерпретацию некоторых пассажей. Скажем, «дурной глаз» для него был плох только по той причине, что ему сопутствовали нехорошие чувства ревности или жадности. А астрологию и колдовство он не только запрещал, но относил к заблуждениям и суевериям. Пытался объяснить смысл странных библейских запретов разумными историческими причинами. Например, «не вари козленка в молоке матери его» (Исх.34:26) было нужно для того, чтобы дистанцироваться от популярного ритуала идолопоклонников, — спекулировал он. И даже пророчество для него было не Божиим даром, а естественным каузальным следствием правильного образа жизни, «настройкой антенны» на волну Святого Духа. Следовательно, не только Сыны Израилевы были способны заниматься этой профессией, как то утверждал Иегуда бен Галеви, но представители любого народа, желающие идти по пути самосовершенствования. Причем сей настоящий сакральный путь он явным образом советовал не путать с ошибочным аскетизмом. И в целом чудесам не нашлось достойного места в метафизике Маймонида. Нет, как верующий иудей, он, конечно же, не мог отрицать самое их наличие, но при этом заставил Всеведущего Всевышнего заблаговременно расположить эти события в будущем в течение шести дней Творения.

Откуда же ментальные дровишки? Из окрестного философского леса, вестимо. «Истину принимай от кого бы то ни было», — призывал он. И отпечатки пальцев моделей Аристотеля, Аль-Фараби, Авиценны несложно обнаружить в его произведениях. Например, приведенное им доказательство бытия Бога как необходимо-сущего было напрямую транспонировано из аргумента «от бытьможности» Ибн Сина. А вот проповедь интеллектуального одиночества Ибн Баджи была им решительно отвергнута. С точки зрения Маймонида, философы должны принять на себя обязанность активного руководства обществом, рекомендованную для них еще Платоновским «Государством». Не вполне согласился он и с идеей Саадия Гаона о взаимоотношениях теологии и науки. В его представлении польза последней далеко не исчерпывалась должностью служанки для первой. Он рассуждал примерно следующим образом. Торой недвусмысленно приказано: «Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всеми силами твоими» (Втор. 6:5). Но что означает сия «любовь», как не стремление к пониманию мира, созданного Им?! Ведь в соответствии с эпистемологией перипатетиков мыслитель воссоединяется с познанными объектами. Тогда что это, как не то самое вожделенное мистиками соединение со Всевышним? Значит, оно реально достижимо, и дорога к нему лежит исключительно через изучение физики и метафизики. Отсюда последовал искомый вывод — быть ученым суть высший религиозный долг каждого верующего. Вы, случайно, не приметили параллели с «повинны знать» его старшего современника и соотечественника по аль-Андалузу Аверроэса?

Вы можете представить себе современный религиозный, этический или юридический трактат, который бы начинался с обсуждения проблем какой-нибудь квантовой физики? А вот в своем фундаментальном труде «Мишне Тора» Маймонид сделал именно это, попытавшись поставить свои последующие модельные построения на прочный метафизический фундамент. И для него таковым являлась философия. В заключительной галахе «Законов о покаянии» прозвучал уже знакомый нам призыв: «необходимо посвятить всего себя к пониманию наук … настолько, насколько это в человеческих силах – как мы объяснили это в Законах Относительно Основ Торы». Вот такие горы требовалось теперь свернуть своей верой несчастным иудеям. Нам же с вами на сегодня осталось оценить творческие свершения самого автора. Налицо очередная попытка синтеза монотеизма с философией, по моим подсчетам, уже третья после Авиценны и Аверроэса. Это была попытка построить мост из жестокосердного прошлого в научное будущее через объявление обретения профессии ученого обязательным для истинно верующих. Попытка, которая, при определенных благоприятных обстоятельствах, вполне могла завершиться успешным притоком кадров, которые, как известно, решают все. Ведь рейтинг Великого Орла в иудейской среде был весьма высок — к его острому взору в поисках мудрого совета обращались общины с дальнего Запада (из Франции) и Ближнего Востока (из Йемена). К тому же, он занимал руководящие посты и по месту постоянной прописки, в Египте. Да, прикрутить науку к Закону оказалось возможным. Однако перековать Талмуд в иешивах на Аристотеля ему так и не удалось. На мой взгляд, больше всего была виновата его излишняя занятость по основному, отупляющему рутиной, медицинскому месту работы. Не было у него и организаторского таланта апостола Павла. В отсутствии присутствия самого авторитета многие ему не верили, и книги Рамбама банально сжигали. Народ упрямо желал жить в старом мире, без излишне затратного креатива. Наука в Законе оставалась вне закона…

Итак, очередная попытка науки проклюнуться в мире моделей закончилась очередным же выкидышем. Но мы можем приправить горький труд Маймонида щепоткой сладкого евроцентризма. Одно из его сочинений получило особенно широкое хождение в среде схоластической средневековой философии. Руководство для желающих не утонуть – в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.