№237 Иконы на кону

Божественный Платон обожествил круг. И сферу. Причем так преуспел, что на две тысячи лет обеспечил неуспех развития науки. Благородным звездам он повелел бороздить пространство исключительно идеологически ортодоксальным путем. Идолами-аксиомами стали идеальные окружности. Как вы думаете, почему? Вовсе не потому, что этот замечательный философ был простачком, дурачком или язычником. И даже не из-за круговорота дня и ночи в окружающей природе. Дело в том, что эта непрямая геометрическая фигура и впрямь не самая рядовая. Эллипс, многоугольник или любая другая замкнутая загогулина не подходили, поскольку ее особенностями не обладали. В чем же они заключаются? Например, вот в чем. Поставьте себя на место легендарной основательницы Карфагена Дидоны-Элиссы. Ей туземцы выделили столько места, сколько поместится в бычью шкуру. Она тогда хитроумно сделала из нее тонкий ремень, горя корыстным желанием заглотить кусок земли покрупнее. Выражаясь математическим языком, ей требовалось максимизировать площадь при заданном периметре. Решение этой задачи единственное – окружность. Аналогично в трех измерениях только сфера ограничит максимальный объем при фиксированной площади поверхности. Итак, внутри модели данные понятия (круг, сфера) и в самом деле выгодно отличались от всех остальных. Ошибка заключалась в том, что для них не нашлось изоморфных физических сущностей в надлунном мире. Как оказалось, они подчиняются совсем другим законам, открытым Исааком Ньютоном. Выяснилось, что на тела действуют какие-то загадочные «силы», имеющие престранное свойство складываться друг с другом, причем не абы как, а векторным образом. Описывает этот процесс лучше всего другая математическая модель — дифференциальных уравнений. И траектория движения планет получается не вполне круглой вследствие именно этих первичных принципов. Более того, они же объясняют происхождение других периодических явлений – типа колебаний грузика на веревке или на пружинке…

Если круг оказался вдруг такой замечательный друг, то почему бы его не использовать для моделирования других интересующих нас явлений, скажем, социальных? Примерно так, должно быть, рассуждали духовные наследники Платона стоики. В их представлениях весь мир вертелся по строгой детерминистской траектории. И спустя энное количество эонов он вернется в идентичное состояние с точностью до самой последней детали. И будет все то же Солнце, и та же Земля, и на том же месте будет стоять все тот же стоик, и будет думать те же самые мысли. И даже нос у него будет чесаться точно так же. От цепей этой древнегреческой тоски нас освободила свобода воли внутри и квантовая анархия снаружи. Тем не менее, трудно не заметить изобилия синусоид в общественной жизни. Скажем, они особенно очевидны в спорте. Это случается, когда судьба футбольного матча висит на волоске. Или когда теннисисты бьются в тай-брейке пятого сета. Или когда шахматисты играют на три результата. Да и в истории фортуна зачастую переменчива. Православными становятся то монофизиты, то диофизиты. Побеждает то Алая, то Белая Роза. Выбирают то республиканцев, то демократов. Торжествует то добро, то зло. Объясняя эти осцилляции, мы сейчас обычно не вспоминаем геометрические свойства окружности, зато обращаемся за помощью к тем же загадочным «силам», точнее, к их примерному равенству. Эта модель, в моем понимании, — не самая неадекватная особа, разве что требует дальнейшего развития. Его можно осуществить прикручиванием к ней теории т.н. психических движений. Пусть и в самом деле наличествует некий паритет сил. Пока счастливчик наслаждается своим триумфом, проигравший вынашивает планы отмщения. Через это они неизбежно меняются ролями, и качели меняют направление движения на противоположное. Примерно так дело обстояло в Византии восьмого века нашей эры. Свое исконное и сакральное защищали оскорбленные и униженные. На коне был император Константин. На кону были иконы…

Почему старообразчество (иконодульство) не удалось забить административным ресурсом так, как это произошло в России со старообрядчеством?! Вышеупомянутый Константин, пусть и не ставший Великим, а всего лишь пятым, был достойным отпрыском своего незаурядного отца. Как и наш государь Петр Алексеевич, прочно держал в своих руках имперские бразды правления на протяжение нескольких десятков лет. Успешно разгромил заговор родственников при восшествии на престол. Был талантливым полководцем и пользовался популярностью в армии. Несколько походов на непокорных болгар завершились блестящим триумфом. А еще ему везло — аббасидская революция переместила интересы арабского халифата далеко на Восток, так что нового крупномасштабного нашествия с этой стороны можно было больше не опасаться. По ориентации бисексуал, он, тем не менее, имел от трех жен здоровых наследников — шесть сыновей и дочь. Будучи вероятным сторонником относительно прогрессивных взглядов, последовательно проводил в жизнь политику ослабления монастырей и борьбы с мракобесием, которое в его понимании олицетворяли почитатели икон. Что же помешало ему раздавить некоторых несогласных могучим солдатским сапогом? Не только сопротивление патриархов Антиохии, Александрии и Иерусалима. И не проклятия римских пап, доносившиеся с далекого Запада. И вовсе не нашествие лангобардов, растерзавших экзархат Равенны, последнее владение Константинополя на севере Италии. По моему мнению, принципиальным отличием той ситуации от нашей отечественной истории стало наличие у его противников адекватной модели. Как мы убедились в предыдущей статье, нарратив св. Иоанна Дамаскина не уступал по убедительности доводам оппонентов. Можно было предать непослушного монаха посмертной анафеме, как это сделал специально созванный для подобных целей церковный собор. Невозможно было уничтожить его менталку. За таким редутом было вполне реально пережить ужасы массированной бомбардировки властями…

И именно это им удалось сделать за необыкновенно долгое по Византийским стандартам царствование супостата, заработавшего от них пару обидных кличек. В обратную сторону качнулся маятник, когда на трон взошел старший сын (от первой хазарской жены) Константина по имени Лев. У того было две насущные проблемы. Первая – чересчур слабое здоровье, принесшее ему билет в лучший мир в возрасте тридцати одного года. Вторая – чересчур амбициозная жена, принесшая империи новый раунд богословского раздора. Сказывают, что Ирина была бровями союзна и красотою лепа, но недаром эксперты не рекомендуют кесарям жениться по любви. Беда была в том, что ее низкородное происхождение из Афин обусловило иконодульские симпатии. Когда супруг безвременно скончался, она чересчур цепко ухватилась за власть. Объявив себя регентшей при несовершеннолетнем принце, не по-женски хладнокровно подавила армейский мятеж и отправила излишки близких родственников мужа в далекую ссылку. Так, неожиданно, суверенную власть обрела большая любительница святых образов, что синхронично коррелировало с чаяниями суеверного народа. И она полностью оправдала выданный ей мандат доверия. Ее первыми самостоятельными шагами на политической арене стали замена патриарха на преданного ей человека, мир с Римом и созыв седьмого съезда православной партии. Попытки старых гвардейцев Константина помешать очередному развороту истории завершились для них внеочередным походом на сарацинов. Иконоборчество было объявлено ересью, а все прошлые запретительные указы были отменены…

Но время подыгрывало враждебным новой ортодоксии вихрям. Их сила неуклонно прибывала со взрослением сына Ирины Константина. Вокруг него собирались в грозовую кучу недовольные новым режимом. Попытка поместить достигшего совершеннолетия юношу в тюремный санаторий завершилась бунтом и короткой рокировкой в королевском семействе. Увы, львенок у Льва оказался с заячьим сердцем. Позорный мир с Харуном аль-Рашидом, постыдное бегство с поля боя с болгарами, незаконный развод с целью вступления во второй брак лишили его былой популярности. Он оказался беспомощен против своего самого могучего врага – все еще рвавшейся назад к власти Ирины. И преступная мать не остановилась перед тем, чтобы нанести ему смертельный удар. Не только русские цари грозно убивали своих сыновей. Истинной любовью сей великой грешницы была модель праведного иконодульства, а вовсе не кукушонок, подкинутый Исаврами ей в гнездо. Глаза несчастного выкололи, причем таким жестоким способом, что тот вскоре скончался. Наследников у него не осталось, и империю римлян впервые в истории возглавила женщина. Неуютно было ей одной на опустевшем троне. Она хорошо осознавала, что долго на нем не удержится. Жуткое злодеяние против собственного чада превратило ее в исчадие ада. В войсках все еще сильны были иконоборческие настроения. И даже ее недавние союзники в силу своего консерватизма не могли смириться с наличием василевса неправильного пола. Она в своем энергичном стиле попыталась исправить положение. Но налоговые поблажки вызвали только презрительное отношение населения – так дешево сердца избирателей не купишь. И новый оплаченный золотом мир с арабами был расценен вояками как демонстрация слабости. Последняя надежда императрицы была на восходящую на Западе яркую звезду…

Там, в соборе Св. Петра, на самом рубеже девятого столетия Карл, величаемый Великим, был торжественно объявлен Папой Львом III-м римским кесарем. Это событие стало финальным ходом в длинной политической комбинации епископов Вечного Города, боровшихся за банальное выживание в бренном мире. Константинополь более не мог обеспечить им покровительство и защиту от нашествий. Вместо нее ими была выкована новая геополитическая ось – с франкским королевством. Отныне вокруг нее многие столетия будет вращаться европейский мир. Но что могли предложить бессильные прелаты силовикам? Щит священной легитимности, т.е. ментальную модель, способную увековечить их господство. Но как смогли они формально оправдаться в произволе перед своими вассалами и сюзеренами? При помощи юридических тонкостей — поддельного «Дара Константина». Но как заткнуть глотки всем кричащим «царь не настоящий»? Женитьбой на как нельзя более кстати выкристаллизовавшейся в Византии немолодой вдове. Венценосная невеста не возражала. Это был шанс обрести не только спасение и мужа для себя самой, но и могучего покровителя для священных образов… Нет, не было ни малейшего шанса. В глазах ее подданных коронация, произошедшая в Риме, была не просто глупой наглостью, но и прямым оскорблением. Есть один Бог на небесах, один Второй Рим на земле и единственный василевс, их собственный. Получить безграмотного варвара, не умеющего написать собственное имя, себе в правители казалось святотатством. Благосклонное отношение Ирины к этому мезальянсу казалось кощунством. И оказалось той каплей, которая переполнила терпение Провидения. Собравшиеся на Ипподроме отцы города низложили императрицу, и спустя всего год она умерла в ссылке на Лесбосе. Никакие силы уже не могли воссоединить расходящиеся континенты, Восток и Запад. Никакие боги уже не могли остановить новый виток борьбы за иконы…

Не все возвращается на круги своя. Более того, скорее всего, вообще ничего. Те последовательности событий, которые древним казались идеально повторяющимися, на поверку оказались не только не круглыми, но и потихоньку расходящимися. В этом несложно убедиться и на исторических примерах. Сколько врагам не биться, а кому-то придется оступиться. Тогда те, кто остаются на коне, забирают то, что было на кону. И воспевают себе вечную славу. Так было всегда и везде… Не бывать этому – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.