№249 Без страха и науки

Шахматы – игра локальная. Прежде всего, в пространственном смысле. Александра Алехина современники и потомки хвалили за то, что тот творил мощно и мыслью растекался широко, по всей доске. Но и его гения было недостаточно, дабы превозмочь особенности древних правил. Текущая тактическая борьба сторон практически всегда проистекает за обладание строго определенными ресурсами, ключевыми черно-белыми полями. При этом расположение целого ряда пешек и фигур оказывается нерелевантным для определения ее исхода. Именно это облегчает профессионалам произведение столь впечатляющего для начинающих зрелища — сеанса одновременной игры вслепую. Им достаточно держать в оперативной памяти только фрагмент позиции. Но присутствует еще и локальность временная. Просчитать форсированный (т.е. вынужденный) вариант ходов этак на двадцать вперед гроссмейстеру не составляет большого труда. Но даже самые быстродействующие современные компьютерные движки не в состоянии так далеко предвидеть будущее, когда дерево расчета получается разлапистым, т.е. не таким длинным и щуплым, как у кипариса. Тогда белковому шахматисту приходится полагаться на т.н. понимание, а полупроводниковому на т.н. оценочную функцию (или набор весов в нейронной сети). Некоторые решения людьми принимаются на интуитивном уровне. Скажем, другой чемпион Анатолий Карпов в апогее своей карьеры славился необыкновенным «позиционным чутьем». Еще в дебюте он мог сделать с виду невзрачный ход пешечкой где-нибудь сбоку, и, представьте себе, именно он приносил ему победу в глубоком эндшпиле! Но на то он был и король, а вот простым смертным в своем выборе приходится полагаться на общие соображения и принципы, разработанные за полтора века большими теоретиками — такими, как Стейниц, Тарраш или Нимцович…

Именно работа мыслителей этой категории образовывала львиную часть последней ипостаси столь любимого в стране Советов триединого спорта-искусства-науки. И в самом деле, аналогия для нашей блоговой местности кажется вполне адекватной. Разве что в отличие от общепризнанных ученых, условных Коперника, Кеплера или Ньютона, они открывали законы природы не физического, а виртуального мира, управляемого не Всевышним, а Каиссой. В странной игре по имени жизнь тоже, за вычетом некоторых запутанных вопросов, разрешаются только локальные взаимодействия в пространстве. И «ходы» во времени, за вычетом некоторых «эффектов бабочки», обычно производят только локальное каузальное воздействие на окружающую среду. Да и использование теоретических разработок на практике очень похоже – ведь прагматическая миссия науки тоже заключается в том, чтобы помочь нам просчитывать траекторию от реального настоящего к победному будущему. Поточнее и подальше. Тогда при помощи света каких теорий королям мрачного средневекового прошлого приходилось принимать свои судьбоносные решения?! Следуя какому «позиционного чутью» или интуиции?! При содействии каких небесных сил выбирали они пути на Земле?! Возьмем для примера многочисленных владык Второго Рима. Представьте себе, жили и судили — без особого страха ошибиться, зато со страхом Божиим – полагаясь на греческое авось и христианское аминь. Нетрудно догадаться, что эта бесшабашная стратегия нередко приводила их государство к бесовскому шабашу экспоненциально размножающихся проблем. Проследить за типичными промахами начинающих мы сегодня сможем на примере основателя новой Византийской династии, незаурядной личности, но среднестатистического политического деятеля Алексея Комнина, милостию Господа императора ромеев на рубеже 11 и 12-го веков от Рождества Христова.

Большинство подробностей его жития нам известно благодаря дочери, высокоученой Анне. Оказавшись лузером в тактической схватке борьбы за власть, она литературной деятельностью обеспечила долгосрочный триумф своим ментальным моделям. Тем не менее, у современных историков есть основания не слишком доверять ее интерпретации событий – ведь она была в них заинтересованной стороной. Посему мы сегодня коснемся лишь некоторых бесспорных фактов биографии ее отца и постараемся проинтегрировать результаты его деятельности на протяжении без малого сорока лет правления… На этом василевсе завершился длительный период чехарды в верхах, приведший империю к кошмару Манцикерта. Теперь, если не в самое ее сердце, то точно в печенку – богатую Анатолию – проник турецкий червь, изначально собиравшийся точить еще более вкусный Египет. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на трон Царьграда взлетел поддерживаемый военными ястреб. Это был бесстрашный и талантливый полководец, уже в нежном 14-летнем возрасте прошедший обряд крещения в огне сражения с сельджуками. К тому же это был обитатель олигархического Олимпа империи (в некоторых странах политическая жизнь самопроизвольно структурируется на этих принципах). Его дядя Исаак некоторое время служил василевсом. Удачная женитьба на представительнице другого влиятельного клана – Дука – обеспечила поддержку значительной части аристократии и духовенства. И он оправдал их самые радужные надежды. Ключевые посты и престижные титулы щедро посыпались на его многочисленных родственников и ставленников. Им были также предоставлены локальные административные права по управлению провинциями, они собирали налоги и тратили деньги. Стратегия неприкрытого непотизма сочеталась с бардаком в монетарной политике – в определенный момент в Византии циркулировали до шести разных валют в условиях плохо контролируемой инфляции. Императора больше всего занимала армия, и на ее оснащение и обучение шли основные средства государственного бюджета. Помимо жестоких податей, была введена всеобщая воинская повинность. Это в свою очередь эффективно подрывало земледельческую базу – многие молодые рекруты уже не возвращались в родные деревни. Как мы видим, кесарь Алексей делал импульсивные бесплановые ходы, казавшиеся ему естественными. Делал без науки – в экономических академиях не обучался за полным отсутствием оных.

Неудивительно, что через это он снискал если не острую ненависть, то хроническое недовольство подданных. Нехватку популярности пытался скомпенсировать организацией производства дешевого попкорна для народа. Предпринятый им капитальный ремонт церкви включал в себя основание особого ордена политработников-проповедников. На них была возложена ответственность за поддержание нравственности населения. Их побочной задачей было убедить людей в том, что они живут счастливо. В стольном граде Константинополе была интенсифицирована раздача хлеба и зрелищ. Вновь построенный госпиталь кормил и лечил нищих и хворых. Бесперебойно функционировал ипподром. Развернулся ряд кампаний по борьбе с инакомыслием. Под нечистую руку некоторых из них попала и философия — за науку пришлось пострадать некоему Иоанну Италу. Как несложно догадаться по кличке, это был выходец с греческого юга Италии. Его учителем был известный нам Михаил Пселл, и из его слабеющих рук он получил переходное некрасное знамя «консула философов». В отличие от своего наставника, он не увлекался грамматикой и риторикой, отдавая предпочтение Аристотелю и логике. Из сохранившихся произведений известно, что его привлекали метафизические спекуляции на грани фола и христианства. Например, верил в перевоплощение душ, платоновские идеи и издевался над иконодульством. Увы, в бы-мирах осталась очередная попытка синтеза религии и науки. Анна Комнина сказывает, что это был невыдержанный и вспыльчивый человек, воспитывавший похожую на себя смену. Достоверно известно, что император Алексей, взойдя на престол, постановил учредить особую комиссию по расследованию его заблуждений. Толпа протестующих пролетариев чуть не растерзала несчастного, а суд инквизиторов заставил его отречься от ряда тезисов, сочтенных за еретические. Окончательно заглушили идеи вопиющего в ментальной пустыне высокие монастырские стены. Бунт в модельном болоте был тем самым подавлен, и продажная девка философия была с треском выгнана с работы на кухне у правящей теологии. И снова мы наблюдаем отсутствие самого начального шахматного образования у предводителя королевской гвардии. Ему была незнакома элементарная рекомендация – фигуры в начале партии следует развивать, а не гноить в клетках догмы…

Казалось бы, где еще отличиться царю-полководцу, как не на поле сражения?! Алексей Комнин и впрямь прославился тем, что не проиграл ни одной битвы. Парадокс заключается в том, что при этом он ничего особо и не выиграл. Несметные полчища печенегов у стен Царьграда помогли рассеять не столько его собственные войска, как купленные на имперское золото половцы. В отношениях с турками-сельджуками сохранялся зыбкий статус-кво. На далеком ферзевом фланге головорезы-норманны скушали греческие башни юга Италии. С этой базы дерзкую атаку на короля повел профессиональный искатель приключений Роберт Гвискар. Богатая переменами направления ветра фортуны история завершилась его жизнеутверждающей для Византии смертью от тифа. Однако самым большим поражением христианнейшего государя на Великой Шахматной Доске тогдашней внешней политики стало то, что считается его самой большой удачей – урегулирование кризиса с крестоносцами. Дело в том, что он сыграл не последнюю скрипку в самом рождении этого фальшивого аккорда. Проводил в целом разумную политику примирения с Латеранским дворцом. Обретение папской тиары Урбаном II-м ускорило этот процесс. Был отменен указ об отлучении, греков пригласили на католический собор. Императору почудилось, что ему представился идеальный случай привлечь западных союзников к войне на восточном фронте. Его посол изобилием блестящей риторики попытался скомпенсировать отсутствие денег, акцентируя религиозный аспект предлагаемого мероприятия. Яркими красками были нарисованы страдания праведников под гнетом мусульман, угроза, исходящая от турок для всего тела Христова. Особое впечатление речуга произвела на Урбана. Однако настали новые времена — Первый Рим более не ощущал себя вассалом Второго. Идея неожиданно преломилась в его голове и преобразилась в проповедь освобождения священных библейских мест для паломников. В этой ментальной модели Константинополю отводилась побочная роль, он был прикручен к планам папства, а вовсе не наоборот. Хорошо известно, что из этого вышло. Несчастные толпы ведомых на смерть фанатиков сменили банды обделенных уделами сыновей европейских монархов и олигархов. Их истинной целью было образование собственных государств в Леванте. Их истинным кредо было грабить и убивать. Их истинным описанием было бы рыцари без страха и совести. И, хотя на этот раз василевсу удалось с минимальными потерями отразить атаку по ошибке запрошенных гостей, отсюда форсированная комбинация вела к шаху и мату для Царьграда сто лет тому вперед. Ему была неведома еще одна простая шахматная мудрость – не надейся на ловушки, сам в них попадешь…

Мне становится все сложнее придумывать причины, оправдывающие наше пребывание на хронически прозябающем ортодоксальном болоте христианства. Никакие установки против евроцентризма не помогут избежать горького заключения — ментальные модели Византии оказали ничтожно малое влияние на рождение науки. Однако, прежде, чем мы отправимся в страны заходящего солнца, давайте в последний раз взглянем на подлунный мир Второго Рима. Вид на историю с астероида – только в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.