№277 План Барбароссы

Год 1147-й от Рождества Христова, серый замок на зеленом холме, высокое фамильное гнездо Гогенштауфенов. Наследный принц преклоняет колени у ложа умирающего герцога. Тот, прерывисто дыша и отрывисто говоря, молвил:

— Пусть Конрад забавляется в эти игры, папские и Бернарда Клервоского, пусть развлекается в оставленной Господом Палестине. Он, хоть нынче и император, а все тот же упрямый вздорный мальчишка, который никогда не слушался старших… Ты же обязан остаться здесь… Не сегодня-завтра покину я сей бренный мир… Агнесса мачеха тебе, но твой долг помочь и ей, и малолетнему брату своему после моей кончины.

— О, отец мой, ужели я посмел бы ослушаться тебя, кабы не дал Всевышнему клятву взять крест?

— Богу — Богово, но и кесарю – кесарево… Не Христу нужна кровь сарацин, а некоторые христиане вожделеют их кровные земли… Но ты не из захудалых рыцарей, ты — не простой смертный, а наследник великой династии, еще Салической. Тебя могут и должны избрать королем… Ты не имеешь права бессмысленно рисковать жизнью. Она принадлежит не тебе одному.

— Я не буду играть в жмурки с госпожой Фортуной, но не стану и презренным трусом. Знаю, что имею особую миссию. Клянусь тебе, что все силы отдам на то, дабы возвеличить дом и род наш, дабы восстановить былую славу Священной Римской империи…

— Я очень устал… Я все сказал… Смотри, сын мой, не ошибись с выбором пути…

Через два дня Фридрих II-й скончался. Ненамного пережила его безутешная вдова. Через два месяца новоиспеченный Фридрих III-й отправился в крестовый поход. Его прозвали Барбароссой за бороду, но странный красноватый оттенок имело и его бледноватое лицо. Он не выделялся ни ростом, ни особенной красотой, тем не менее, частая улыбка на тонких губах выказывала белоснежные зубы, а аристократические холеные руки сопутствовали крепкому атлетическому сложению. По нраву то был человек смелый, но осторожный, быстрый, но дальновидный, красноречивый, но не на латыни, сообразительный, но безграмотный. Необыкновенно агрессивный и злопамятный, он был жесток и беспощаден по отношению к врагам рейха и своим собственным. При этом, с преданными слугами и хорошими друзьями был не только ровен и общителен, но и милостив, и щедр. Бесконечно преданный делу христианской партии, творец благотворительности и любитель справедливости, удачливый охотник, умелый наездник и могучий рыцарь, счастливый на поле боя и любимый женщинами – словом, то был идеальный средневековый монарх – rex iustis.

Десять лет спустя… Конечно же, предсказание старого герцога счастливо исполнилось. Кого еще было выбирать королем Германии, а затем и императором, если не его, по матери происходившего от могущественного рода Вельфов, а по отцу — хозяина замка Вайблинген, оплота швабского милитаризма?! Гвельфы и гибеллины – так коверкали эти названия итальяшки – обе благороднейшие рыцарские крови смешались в его едином сердце. Но он был настоящий Гогенштауфен, а делу его жизни — установлению собственного владычества от моря до моря — угрожал грозным рыком Генрих Лев с многочисленными шавками. Навести deutsche Ordnung в немецком Kleinstaaterei?! Сотни раздробленных княжеств собрать воедино мог только один очень большой кошелек-калита. План Барбароссы был тривиален как все простое — где ковать деньги, как не под горячим солнцем Италии? И вот уже туда – айнс, цвай, драй, ди эрстэ колоннэ марширт — а за ней и все остальные. И вот он уже в Павии, красуется в железной короне Ломбардии. И вот уже Папа Адриан IV-й, до смерти напуганный коммуной бунтовщика и еретика Арнольда Брешианского, послушно помазал его на царствие ромеев, как некогда Карла Великого. Но хитроумные прелаты обманули его – они желали видеть его церемониальной куклой, ему же нужна была реальная власть. Профессоры Болонского университета, которому он даровал особые привилегии, высказались однозначно – древнее римское право подтверждало его полномочия. Теперь церкви придется сделать выбор – идти со своим богоданным монархом или отправиться на поклон к городскому отребью.

Двадцать лет спустя… Вечный Город предпочел держаться своей старой предательской политики – удерживать императора за Альпами. Казалось, тот уже прочно держал апостольскую столицу за горло, как пришла зима, с ней чума, и пришлось драпать до дома. А теперь все кончено. Та самая дорога, по которой его победоносные полки несли огонь и меч Милану и Риму, привела его в собор св. Марка в Венеции. В точности, как сто лет тому назад, по образу и подобию хождения Генриха IV-го в Каноссу. Там, униженный чернью ломбардского ополчения и израненный в жестоком поражении при Леньяно, он присягнул в верности Александру III-му — тому самому понтифику, что еще кардиналом позволял себе наглые высокомерные высказывания в его адрес. Честолюбивые надежды, рыцарская честь, анти-папа, трофеи и реликвии, нажитые непосильным ратным трудом, — все пошло прахом. В душе оставалось только место для мести. И ее пылающий огонь обрушился на этого подлого предателя – Генриха Льва, который, нарушив вассальскую клятву, отсиделся в своем логове, вероломно отказавшись прислать войска на клич своего сюзерена. Верховный суд, созванный Барбароссой, состоявший из раздраженных надменным олигархом светских и церковных магнатов, принес долгожданные вести – его Вельфский враг был низложен и избавлен от своих саксонских и баварских владений. Краткая, но решительная военная кампания утвердила вердикт в силе. Однако, Фридриху не удалось экспроприировать оставшиеся бесхозными обширные земли в свою пользу. Германия оставалась в состоянии первобытного хаоса.

Промотаем еще несколько лет в направлении к эре веры в меру. Напоследок судьба ухмыльнулась тарабарскому немецкому королю, причем, криво – кривая рейтинга Гогенштауфенов пошла резко вверх. Пара удачных смертей и — неожиданно — богатейшая Нормандская корона упала на голову его сына Генриха, вовремя женившегося на старой деве, тридцатилетней наследнице престола Констанции. Теперь непокорные города, папские и ломбардские, ожидала неминуемая пытка клещами, открытие второго фронта. Но самому Барбароссе уже не пришлось вкусить мед этого пира своей красной бородой. Он снова отправился в крестовый поход, третий по счету – в этот раз с фатальными последствиями. Впрочем, нет сомнения, что в баснословном успехе его сына была существенная доля его заслуг, а именно басен о нем. Еще два абзаца тому наверх он озадачил своего ученого дядю Оттона, епископа Фрейзингского, позаботиться о его gloria mundi. Тот послушно запустил в делопроизводство многотомные «Деяния императора Фридриха I», призванные прославить имя его. То ли благодаря этим письменным сказаниям, то ли устным легендам, но престиж духовного карлика Черномора в средневековом мире стал гигантским. Именно благодаря ему, несмотря на явное неудовольствие Латеранского дворца, гибеллинам удалось заключить столь счастливый брачный союз с представителями конкурирующей династии.

Хуже того, как это ни покажется странным, Барбаросса превратился в народного кумира мессианского масштаба. Вот как излагали мифы древней Германии братья Гримм: «Сказывают, что он не умер, но будет жить до Судного Дня… До того времени он будет скрываться в горе Кифхойзер. Когда появится, то повесит свой щит на засохшем дереве, на нем появятся листья и настанут лучшие времена. Время от времени он говорит с теми, кто находит к нему дорогу и иногда появляется снаружи горы. Обычно он просто сидит там на скамье за круглым каменным столом, поддерживая голову рукой, и спит, постоянно кивая головой и поблескивая глазами. Его борода стала очень длинной и проросла сквозь каменный стол. Другие утверждают, что она ложится кругами вокруг него. И говорят, что борода должна обернуться вокруг стола трижды перед тем, как он проснется… Как-то гном привел в гору пастуха, который сыграл на флейте мелодию, понравившуюся императору. Тот встал и спросил: «летают ли еще вороны вокруг горы?». Когда пастух сказал «да», Барбаросса ответил: «Тогда я должен спать еще сто лет». Как хорошо известно каждому россиянину, сей горный дух потревожили фашисты перед самым вторжением в СССР. Своими многочисленными пушками они расстреляли не только евреев и воробьев, но и ворон. В их представлении, его пробуждение должно было олицетворять построение Царства Арийского – отвоеванием для немцев Lebensraum у жидо-марксиствующих Untermenschen. Забавен символический повтор ошибки исторического персонажа. Drang nach Osten в 20-м веке оказался столь же катастрофически неудачным, как Drang nach Süden в 12-м.

Между тем, основные события, сформировавшие современную карту Германии, происходили без явного участия императора, погрязшего в непроходимой грязи итальянских и палестинских интриг. Не только на уровне Генриха Льва, но и простых баронов, и еще более простых смертных происходило медленное, но планомерное вытеснение славянских язычников с севера страны. Пылкими проповедями или холодным оружием священные языческие капища разрушались, а на их месте возводились новые поселения фламандцев и немцев, постепенно выраставшие в города – такие, как Шверин или Мекленбург. Пройдет не так много времени, и еще один из них, Любек, возглавит знаменитую Ганзейскую лигу – двигатель торговли всей Северной Европы. Поражение регулярных частей в войне с ополченцами, обыкновенными бюргерами Ломбардии, многое говорит и о развитии бургов в Италии. Как раз в это время ремесленники успешно объединялись в гильдии, появлялись первые банкиры и страховщики. А та самая Венеция, где Барбаросса склонил гордую выю свою, чуть ли не на глазах превращалась в богатейшую и могущественнейшую республику средневековья.

Неужели нам совсем не за что похвалить героя сегодняшнего повествования?! На сладкое несколько слов. Важным побочным следствием исполнения плана Барбароссы стало вышеупомянутое укрепление статуса университета в Болонье. Благодаря его Privilegium Scholasticum несчастные студенты, прежде пользовавшиеся правами перелетных птиц-чужеземцев, отныне, по существу, по рейтингу приравнивались к священнослужителям. Помимо этого, пытаясь освободиться от церковной зависимости, он в своих землях немало способствовал развитию судопроизводства, основанного на своде Юстиниана. В результате, в резком отличие от ислама и иудаизма, на всей территории католического тела Христова теология была отделена от государства юстиции, причем, как его светской, так и канонической половины. Да, конечно же, еще в священной войне за Римскую империю победил народ, вооруженный дубиной новых социальных игр, набиравших силу ментальных моделей…

Нетрудно догадаться или нагуглить, что у этого европейского балета с двумя мечами, церковным и императорским, была еще и третья часть. В ней солировать будет другой Фридрих, stupor mundi. Но мы с вами не будем впадать в ментальный ступор на территории Италии и Германии. Приказ дать не могу, а пригласительный билет выпишу с удовольствием – на культурный Запад с Блогом Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.