1697 Комментарии0

Статья "№283 Век учись – вечно живи" из цикла История моделейМодели высокой схоластикиИстория моделейМодели высокой схоластики

Ничто человеческое не является настолько совершенным, дабы быть свободным от поношения. Плохое мы обличаем по полному праву, но и на хорошее злонамеренно клевещем. Смирившись с этим, я надел на себя доспехи, терпеливо отражающие стрелы недоброжелателей. Одного из них я буду величать собирательно, не называя по имени, Забодаем. Насколько это позволено доброму христианину, я презираю и его самого, и его мнение.
Скачать PDF
Другие статьи из этого цикла

Модели высокой схоластики

№283 Век учись – вечно живи

Ничто человеческое не является настолько совершенным, дабы быть свободным от поношения. Плохое мы обличаем по полному праву, но и на хорошее злонамеренно клевещем. Смирившись с этим, я надел на себя доспехи, терпеливо отражающие стрелы недоброжелателей. Одного из них я буду величать собирательно, не называя по имени, Забодаем. Насколько это позволено доброму христианину, я презираю и его самого, и его мнение. Пускай он дрыхнет до обеда, нажирается до пьяна на веселых пирушках и убивает свое время, погрязнув в таких плотских излишествах, от одного описания которых покраснеет даже эпикурейская свинья. Я ограничусь лишь тем, что атакую его идеи, которые уже столкнули в опасную трясину многих, тех, что легковерно согласились с его проповедью о том, что нет ничего лучше безграмотности. Сей трактат, который я для удобства желающих освежиться читателей разделил на четыре книги, называется «Металогикон» потому, что в нем я вознамерился защитить от нечестивых нападок логику. Нижайше прошу почтеннейшую публику поминать меня в своих молитвах Всевышнему, дабы Господь простил мои прошлые прегрешения, охранил от будущих искушений, даровал познание истины, любовь к благу и преданность Себе — так, чтобы я мог исполнить, в мысли, слове и действии то, что любезно Его божественной воле.

Как вы, вероятно, уже догадались, местоимение «я» до сих пор принадлежало не мне, смиренному блогеру айфоновского века Георгию Борскому, но выдающемуся писателю двенадцатого столетия Иоанну Солсберийскому, творчество которого мы в данный момент проходим, прогуливаясь по реке ИМ (История Моделей). Я, на этот раз настоящий, намеренно не заключил текст вышестоящего абзаца в кавычки, поскольку то не была жесткая авторская цитата и даже не ее гибкий перевод, но свободное попурри из его ментальных моделей. Сделал я это, прежде всего, потому, что БГБ гордо носит на голове почетное клеймо «популярный». Многочисленные метафоры и аллюзии на жемчужины древней поэзии и философии без соответствующей карты примечаний остались бы нераскрытыми для вас, и потому досадными сундуками сокровищ. В избытке это то самое масло, которое способно испортить самую изысканную словесную кашу. Поверьте, лучший риторический стиль прошлого был намного хлеще того, что можно найти в моих самых худших статьях. Я, по крайней мере, за края скобок эрудиции среднестатистического россиянина — от Владимира Ленина до Владимира Путина — обычно не выхожу. Потом всегда усердно старался мелко шинковать свои мысли на короткие предложения. А ведь с выходом из античной моды лаконичности, это на века служило признаком самой недоброкачественной литературы… Название произведения – другой знак жестокосердных времен. Достаточно вспомнить «Прослогион» Ансельма Кентерберийского или «Дидаскаликон» Гуго Сен-Викторского, чтобы понять — греческий, неизвестный тогда даже подавляющему большинству латиноязычных интеллектуалов, был в Европе статусным на манер нынешнего английского в некоторых странах мира. Наконец, Забодай – искаженная версия изначального Cornificius, поскольку тот в дословном переводе превратился бы в носителя рогов паразитной на русском семантики. Ну, все, мои неуклюжие комментарии закончились, смиренно отхожу в сторону, снова предоставляя слово великому мастеру изящной словесности. И пропагандисту оной.

А Забодаи кто? Одни, за древностью монашеских лет, сужденья черпают с Экклезиаста. Заняв место у кафедры, со стыдом взирают они на свое ученическое прошлое, величая его «суетой сует». Св. Бенедикт на небесах в отчаянии, ибо частично он виноват в размножении сих волков в овечьей шкуре. Другие, жрецы Эскулапа, глубокомысленно жонглируют загадочными терминами от Гиппократа и Галена. Их девиз – «те, кого лихорадит, лучше здоровых платят» [dum dolet accipe]. Третьим претят философские дебаты, поскольку они грабительством богаты. Это о них сказал Гораций: «Делают деньги честно, пока позволяет среда, а ежели нет, то тогда как всегда». Четвертые промышляют лизоблюдством на банкетах сильных мира сего. Они убеждены – их лесть до рая земного довезет. Но могут ли бренные подачки сего квази-квадривиума сравниться со святыми дарами семи свободных искусств – мудростью, красноречием, здоровьем и благоденствием?! Для того, чтобы их обрести, как говаривал мой светлой памяти учитель Бернард Шартрский, надо найти срединный путь между небом легких знаний и землей непосильного труда. На помощь идущему придет память — сундук для искомых сокровищ и разум – способность души изучать вещи, данные ей в ощущениях…

Свободными сии замечательные искусства величают потому, что их целью является освобождение человека, дабы тот, будучи избавлен от оков ненужных забот и печалей, мог посвятить себя целиком мудрости. Породила их сама природа, и ее первенцем стала грамматика. Она похожа внешностью и характером на матушку, и не случайно, но по божественному предначертанию – недаром у всех цивилизованных народов есть ровно пять гласных звуков, равно как и первоэлементов в космосе. Подлежащее соответствует субстанции, прилагательное – акциденту, глагол — изменению, каковое симметрично характеризуется наречиями. Вряд ли даже Забодай осмелился бы вступить в драку, оспаривая полезность грамматики — тот, кто с нею не знаком, попросту безграмотен. Зато он может попробовать потеснить ее младшую сестричку риторику, например, использовав авторитет Сенеки. Сей великий учитель нравственности отличался своим лаконичным эпиграмматическим стилем. Однако, как справедливо заметил Квинтилиан, хотя его стоит хвалить за ученость, но следует порицать за сочинения, наполненные засахаренными ошибками, которые могут понравиться лишь безусым юнцам. Разве можно было писать столь короткими мелкозернистыми предложениями?! Один из римских императоров [Калигула] метко назвал их песком без извести. А так говорил Мастер Изящных Пассажей [Гораций]: «грамматика изучает язык, но, отправившись дальше, еще и историю, а ежели нырнет совсем глубоко, то поэзию». Утверждение же «поэзия — колыбель философии» — истина, не требующая доказательств.

Из всех небесных даров самым желанным является мудрость, чья польза состоит в любви к благу и применению добродетелей на практике. Следовательно, человеческий разум должен стремиться к ее обретению и тщательно изучать все вопросы, дабы сформулировать о них ясное и верное суждение. Этим как раз и занимается третья возлюбленная Богом часть тривиума — логика. Кто понимает истину – тот мудр, кто любит ее – нравственен, «кто организует свою жизнь в соответствии с ней» — счастлив. Да, трудно ее обрести, ибо даже формы ее расплывчаты, словно покоится она на дне колодца. Но так говорит самый образованный из наших поэтов [Вергилий]: «Счастье приходит из причин вещей понимания и всех страхов попирания – ужас пред судьбой, не знающей жалости, вопиющего голодного ада гадости». И христианнейший Боэций добавляет: «Счастлив тот, кто поймал чистый фонтан добра в поле зрения; тот сбросил кандалы земного притяжения». Сила слова – в его смысле, без него оно пусто, бесполезно и мертво. Как душа оживляет тело, так и смысл вдыхает бытие в слово. Забодай способен «только бить воздух» [1 Кор. 9:26] копытами, а не говорить. Тот, кто не выходит на прямую дорогу логики, плутает в вековечной грязи. Те же, кто «не желает стать отстающим» [Гораций], вожделеют узреть свет, который излучают лишь учителя сего возвышенного искусства. И нет среди них никого, кто бы мог сравниться с Философом с Большой буквы Аристотелем. Бернард из Шартра и его последователи изо всех сил старались стереть отличия его воззрений от идей возлюбленного ими Платона. Однако, я полагаю, что они появились на сцене слишком поздно, дабы примирить двух усопших, которые конфликтовали друг с другом, еще будучи живыми. Каждого из них стоит ценить за свое собственное. «Категории» Стагирита – азбука логики, в ней описаны двенадцать вопросов, составляющих все научное знание. «Об истолковании», которую тот писал, «макая перо напрямую в мозги», позволяет составить из этих букв простейшие слога, а «Топика» — первые слова. Только овладев этими премудростями, новобранцы смогут постепенно заняться упражнениями аргументационного боя, овладеют могучим оружием «Первой» и «Второй аналитики»…

Habent sua fata libelli. Судьба конкретно этой книги оказалась тесно связанной с развитием эмбриона науки в чреве Западной Европы. Ментальные модели языческой античности с болью и токсикозом прорастали в католической половине тела Христова. Весьма синхронично общественность, казалось бы, неприступной догматической крепости удалось убедить в высоких потребительских качествах гомеровских лошадок. Однако, как это четко запечатлено на проявленной нами фотопленке Металогикона, в окружающей природе тогда водились и множились разнообразные Забодаи. Хотя защита от их нападок священной логики Иоанном Солсберийским была необыкновенно искусной, но логичной величать ее лично моя рука не поднимается. Хотя бы потому, что нам известно наличие исторических альтернатив – тупиков в пещере неведения, в которых дружно бились головой о стенки собратья по несчастному монотеизму – мусульмане, иудеи и православные. В этот момент стрелка весов двенадцатого века все еще нерешительно колебалась запятой по циферблату «запретить нельзя разрешить». Вспомним хотя бы медицинскую школу в Салерно, которая успешно функционировала, не испытывая ни малейших потребностей превратиться в studio generale, т.е. попасть под иго свободных искусств. Заставить студентов питаться языческой пищей духовной в режиме комплексного обеда было бытьможным решением, но не более того. Посему не стоит недооценивать ту роль, которую сыграла в долгожданном явлении философии народу риторическая реклама разобранной нами книги. Но ее историческое значение не ограничилось и этим бесспорным достижением.

Напоследок bona fide цитата: «Разум служит своего рода верховным сенатом на Капитолийском холме души, где он расположен по центру между залами воображения и памяти, чтобы со своей смотровой башни выносить суждения ощущениям и мыслям. Разум, хоть и божественного происхождения, как бы приводится в движение мехами сенсорной перцепции и произведений фантазии. Поскольку благоразумие в своих поисках истины нуждается в исследовании разумом, то оно порождает «Филологию» [любовь к ученому слову] … Хотя Филология имеет земное происхождение, и сама является смертной, все же, если она поднимается для созерцания божественных истин, то обожествляется определенным бессмертием. Таким образом, когда любовь к размышлению, относящемуся к земным вещам, восходит с благоразумием к спрятанным секретам вечных и божественных истин, то она превращается в мудрость, некоторым образом освобожденную от смертных уз». Обратите внимание на логический скелет вышеприведенной поэтически наряженной модели. По существу, здесь образование объявляется средством спасения. Сей лозунг «век учись – вечно живи» стал важной вехой на пути формирования того течения мысли, которое вывело корабль человечества из затхлого болота теизма в бескрайний океан науки…

Впрочем, то был еще весьма смутный, нечеткий, интуитивный инсайт. Для Иоанна Солсберийского занятия наукой еще не стали религиозным долгом верующих. Да и под ученостью понимал он еще не изучение книги природы, но умелое жонглирование однострочниками, пусть и не только священными. Тем не менее, это был чуть ли не единственный оригинальный философ второй половины века, предвосхитивший своим литературным стилем далекий гуманизм. Чем тогда занимались все остальные? Дамба догмы ржавеет – в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Как обрести жизнь вечную?

Обсуждение статьи
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Что еще почитать
420
Опубликовано: 28.03.2019

Фазы развития моделей

«Познай самого себя» — говорили мудрые древние греки, но и современные авторитеты нисколько не сомневаются, что они были правы.

1619
Опубликовано: 26.03.2022

Об авторе

Уважаемые читатели, дорогие друзья! Пара слов о самом себе. Без малого четверть века тому назад я покинул свою историческую родину, бывшую страну коммунистов и комсомольцев и будущую страну буржуев и богомольцев.

1412
Опубликовано: 26.03.2022

О планете БГБ

В самой гуще безвоздушного Интернет-пространства затерялась планета БГБ (Блог Георгия Борского). Да какая там планета – крошечный астероид. Вот оттуда я и прилетел. Пусть метафорически, зато эта маленькая фантазия дает ответ на один из вопросов Гогеновской триады: «Откуда мы?» Несколько слов о ландшафте – у нас с некоторых пор проистекает река под названием Им («История Моделей»). Могучей ее не назовешь, но по берегам одна за другой произрастают мои статьи. Они о том, как наивные религиозные представления людей постепенно эволюционировали в развитые научные модели. Относительно недавно от нее отпочковался другой поток, тоже не очень бурный – Софин («Современная философия науки»). И снова через это произвелась молодая поросль. Пусть не вечно, зато тоже зеленая. В ее ветвях шумят могучие ветры современной философской
237
Опубликовано: 28.03.2022

Модели-шмодели

Ну вот, мы и снова вместе! Надеюсь, что Вы помните — в прошлый раз я определил тематику своего блога как «История моделей».

Top