1708 Комментарии0

Статья "№287 Мажорный минор" из цикла История моделейМодели высокой схоластикиИстория моделейМодели высокой схоластики

На ясном, словно лицо ребенка, и глубоком, подобно бездонному морю, небе, таком, какое бывает только на благословенном юге, еще виднелась утренняя звезда, но стройные кипарисы и узловатые дубы уже шумели в такт дыханию раннего свежего ветерка. В долине Сполето самого сердца Италии Умбрии ритмично звучала тихая музыка мягкой осени. За крепостными стенами небольшого местечка Ассизи, нежно прижавшегося к нижнему склону горы Субасио, под запахи розмарина и олеандра постепенно просыпалась жизнь.
Скачать PDF
Другие статьи из этого цикла

Модели высокой схоластики

№287 Мажорный минор

На ясном, словно лицо ребенка, и глубоком, подобно бездонному морю, небе, таком, какое бывает только на благословенном юге, еще виднелась утренняя звезда, но стройные кипарисы и узловатые дубы уже шумели в такт дыханию раннего свежего ветерка. В долине Сполето самого сердца Италии Умбрии ритмично звучала тихая музыка мягкой осени. За крепостными стенами небольшого местечка Ассизи, нежно прижавшегося к нижнему склону горы Субасио, под запахи розмарина и олеандра постепенно просыпалась жизнь. На городской пьяцце, у церкви, построенной на месте древнеримского храма Минервы, женщины набирали воду в фонтане, мужчины деловито спешили на работу. В это самое время за закрытыми ставнями неказистого дома неподалеку на жестком ложе маленькой комнатушки отдыхала только что благополучно разрешившаяся от своего бремени роженица. «Что молчит, он там вообще живой?» – встревоженно спросила она повитуху, хлопотавшую над младенцем. Вместо ответа та легонько шлепнула свой кулек, и оттуда раздалось потешное «у-у-у». «Чудно, не плачет, а первенец-то мой уж так заливался, уж так пищал… Вот смешной какой!» — с благодарностью произнесла мать. Покрещу-ка я его Джованни, в честь моего любимого святого. Пусть будет Предтечей благих вестей, Ванюшкой-дурачком…

— Что за идиотский выбор, женщина?! Чтобы мой старший сын, наследник моего гигантского состояния и моего великого торгового дома, был назван в честь бездельника, который одевался в рванье из верблюжьей шерсти и питался диким медом, закусывая акридами?! – так негодовал вернувшийся с ярмарки в Тулузе счастливый муж. Синьор Пьетро Бернардоне — на что средневековый человек, а уже, мамма миа, по-итальянски немного много преувеличивал. Его магазинчик, пожалуй, и в самом деле доминировал на рынке тканей в Ассизи. И наличествующие денежные средства позволяли не спать в одном помещении со свиньями, овцами или гусями. Однако, он пока не мог претендовать на статус «мажоров» — высокородных хозяев тамошнего общества. Вот разве что когда-нибудь удастся женить своего отпрыска на девушке знатного происхождения?! Для этого тому прежде всего потребуется благоволение небес, знаковое имя – Франциск, вот какое! Ведь именно прекрасной Франции был почтенный негоциант обязан своим коммерческим успехом. Судьба поначалу и впрямь, казалось, благоволила его далекому расчету. Вопреки обыкновению жестокосердных времен, мальчик пережил эпизодические детские болезни и регулярные войны, неурожай и мор. Учение давалось ему не без труда – латынь с грехом, а умбрийский диалект с провансальской приправой пополам. Впрочем, по мнению отца, значительно важнее была другая наука, практическая. Достигнув соответствующего возраста, юноша стал сопровождать его в закупочных экспедициях на Запад… Мог ли он предположить, что именно где-то здесь, в краях «добрых» и «бедных людей», т.е. «катаров» и «вальденсов», воображение несостоявшегося Иоанна сможет поразить разорванный надвое плащ св. Мартина, образ жизни трубадуров и менестрелей, нищета проповедников и еретиков, что в его сознание начнут проникать совершенно чуждые бизнесу ментальные модели?!

Баловень фортуны и родителей прожигал лучшие годы в обществе худших городских шалопаев, магнитом золота притягивая слишком дорогих друзей. Пора пришла, и он влюбился, но отнюдь не туда, куда ему было завещано. Поначалу его привлекла романтика рыцарства: душа его принадлежала Богу, жизнь – королю, сердце – возлюбленной, а честь – только ему одному. Русских героев такие дороги приводят к небу Аустерлица, с ним же приключилось «Камо грядеши?» Вернувшись в отчий дом, он страстно вожделел дальнейших инструкций от Всевышнего. Кто так хочет, тот непременно обрящет. Однажды он забрел в заброшенную часовню св. Дамиана. Потрескавшиеся стены, прогнившие балки, готовый обрушиться потолок, заросшие сорняками окна и, посреди общего запустения, странным образом уцелевшее распятие. Очи Христа пронзили грудь незримым светом, слезы Его растопили жалость нежгучим огнем, и он услышал неслышную просьбу: «Франциск, разве ты не видишь, что мой дом разрушается?! Ступай и почини его для меня!». Что мог сделать бывший мальчик-мажор, помимо банальной кражи из толстого кошелька богатого папочки?! Тот же, узнав о бестолковой с его точки зрения цели пожертвований, призвал вора к ответу, причем, в судебном порядке. Это был хоть и не самый красивый, но достаточно умный ход, ведь ему были нужны не деньги, а покаяние блудного сына, которое было вынужденным исходом. Это тебе, сопливец, не мелочь по карманам тырить, познакомься с играми серьезных деловых людей!

Позвольте, а это что за безумие?! – Вот, здесь вся сумма! Неведомо, где и как молодой человек ее заработал. Зато достоверно известно, что отдал он ее без малейшей борьбы с несправедливым обвинением. Более того, на публичном заседании, перед лицом трибунала во главе с епископом Гвидо, вместе с долгом вручил ошеломленному истцу еще и всю свою одежду. И гордо стоял перед всеми — нагой, словно Иисус на своем голом кресте. Теперь у него более не было отца. Теперь у него был отец. Другой, Небесный. Теперь у него более не было матери. Теперь у него была мать. Другая, Бедность…

И умер Франциск Ассизский. И воскрес Джованни Блаженный. Но не на третий день, и не по Писанию, а медленно и по желанию. Он выпотрошил себя наизнанку до самого дна и снова заполнил до краев – согрел трепещущими лучами веселого Солнца, освежил холодными прикосновениями неутомимого ветра, напоил рудниковым сиянием сырой Луны, накормил чарующими ароматами розмарина и олеандра, успокоил пышными облаками на бездонном небе, облагородил торжественной процессией загадочных звезд, короновал мажорной симфонией всепобеждающей жизни. Да, да, такие чудеса случаются, причем, они отнюдь не божественной, а обыкновенной человеческой природы. Секрет очень прост – надо выкинуть бумажник и паспорт, забыть заботы и работу, отречься от бренного мира и босиком зашагать в те дали, куда тебя зовут неведомые голоса внутри. Впрочем, нынче этот алгоритм приводит в психушку с диагнозом шизофрения, а вот темные времена привели сие светлое дитя к своей церкви. Путь к ней шел через колонии прокаженных, этой касты неприкасаемых средневекового общества. Он не мог предложить несчастным ни хлеба, ни денег. Но он мог поделиться с ними своим душевным теплом, смывая грязь и гной с их истерзанных тел. И еще он мог, затянув потуже веревку на грубой тунике, в одиночку продолжать восстанавливать заброшенные часовни. Со временем ему удалось заразить своим сумасшествием окружающих. Первым тронутым им сподвижником стал Бернард де Квинтавалле, сын другого богатого купца из Ассизи. Вторым – друг оного Пьетро Катанио. Как-то, собравшись вместе, они предались любимой забаве эпохи – гаданию на Библии. Карты легли волшебным синхроничным образом. Сначала «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим». Затем «ничего не берите на дорогу: ни посоха, ни сумы́, ни хлеба, ни серебра, и не имейте по две одежды». Напоследок «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Надпись была на стене, на стене их будущей скромной обители. Любителей мажорного бытия постепенно становилось все больше, и он стал называть их братьями-миноритами, рыцарями Круглого стола при дворе Королевы Нищеты. Вот как воспевал такие подвиги средневековый историк Жак де Витри: «Эти люди настолько готовы следовать за Господом, нагии подобно Ему, Нагому [распятому], что отбросили прочь все заботы о внешних делах и временной собственности [на бренной Земле], почитая все преходящие вещи презренным навозом в сравнении с обладанием Христа [в душе своей]. Рассудив мудро и разумно, что каждый день приносит свои собственные хлопоты, они настолько мало заботятся о грядущем завтра, что принимают от верных [христиан] ровно столько милостыни, сколько им потребно для каждого дня [сегодняшнего]».

До основания ордена францисканцев, впрочем, было еще очень далеко. Прежде всего, этого не хотел сам Франциск. Все, что он вожделел, было продолжение евангельского концерта. Он просто желал давать христианам своей оперой хороший пример и, может быть, добрый совет. Бог призвал его на помощь, и он всего лишь откликнулся на Его зов. Однако, вскоре его деятельностью заинтересовались авторитетные органы. Не было ли в прославлении бедности осужденной ранее съездами католической партии крамолы? К счастью, к подозреваемым благосклонно относились местные церковные власти – епископ Гвидо все еще находился под личным впечатлением героического отречения от одежды. Но что-то скажет большой Папа из Вечного Города?! По крайней мере, три фактора благоволили меньшим братьям. Во-первых, активное заступничество вышеупомянутого Гвидо, напружинившего свои нити в Латеранском дворце. Во-вторых, наличие на апостольском престоле выдающегося средневекового понтифика Иннокентия III-го, лелеявшего грандиозные видения будущего. Наконец, немаловажную роль сыграло очевидное отсутствие у предполагаемого еретика всяческих амбиций при не самом безнадежном уровне образованности, его безобидность и беззубость. Он не стремился перевести Библию с богоданной латыни на простонародный язык, не обличал греховных прелатов, да и вообще обезоруживал наивной любовью ко всему и всем. Чаши весов, поколебавшись, остановились на разрешении проповедовать, пусть пока и неофициальном. На прощание сих чужих на римском празднике жизни гостей забрили в официальную армию Христа, выбрив им тонзуры на макушках…

Кода этой истории получилась в тональности «как всегда». Менестрель Всевышнего адресовал слово Божие братьям нашим меньшим – птицам певчим и всем прочим. Ряды же миноритов тем временем разбухли, сформировали три колонны, и на поверхность первыми всплыли серьезные деловые люди, которые хорошо понимали, как на нищем Франциске разбогатеть духом. Он искал мученического венца в крестовом походе, отправившись, вооруженный милосердием Божиим, обращать в христианство египетского султана. Но тот, вопреки заветам шариата, не казнил юродивого неверного, а отпустил его с миром назад в стан жадных до жратвы, выпивки, денег и баб воинов Христа. Страдающий малярией и ослепший, умерщвленные кожа и кости, изможденное тело и счастливая душа, он сообщил всем, что скончался. Но братва не хотела его отпускать, ведь им еще нужен был от него спущенный свыше устав ордена. И когда он сказал, что Бог завещал ему быть в этом мире Иванушкой-дурачком, они все равно не угомонились. Тогда он написал то, что диктовало его сердце поэта, но они заявили, что по таким правилам сможет жить лишь он один. Оставшиеся дни и ночи он посвятил медитации на распятом герое библейских сказаний. И когда на его ногах и руках друзья заметили следы стигматы, он вежливо попросил их не совать свой нос в чужое тело. Пришел, наконец, и желанный час — вымолвив «Я сделал свое дело. Да научит вас Христос вашему», он усоп, в этот раз навсегда…

Чему же научил Господь его последователей?! Подобно своей ролевой модели из Назарета, Франциск Ассизский не был глубоким мыслителем и не смог создать последовательное религиозное учение. Пронзительные стрелы его деяний поразили неведомую для него самого цель. Детские мажорные аккорды его наивного мировосприятия позволили миноритам заслужить жидкие аплодисменты и последующее признание церкви. На этом фундаменте, отфильтровав плевелы из раствора, со временем удалось построить величественное здание ордена проповедников, не только отрицающих дух стяжательства, но и стяжающих дух отрицания. Сам отец-основатель-поневоле не слишком одобрительно относился к высшему образованию, полагая его ненужным грузом для Судного дня. Однако, его ментальное потомство образовало передовой отряд человечества, штурмовавшего бастионы догмы невежества. Птенцы гнезда Францискова под лучами утренней звезды по имени Любовь полетели к свету знаний будущего века…

Приведенная выше в тексте цитата Жака де Витри, на самом деле, предназначалась не францисканцам, а их заклятым друзьям в борьбе за победу тысячелетнего рейха Христова на земле. Каким именно? Взглянем в волшебное зеркало истории – с Блогом Георгия Борского…

===================================================================

В качестве бонусного финала сегодняшнего повествования предлагаю вашему вниманию мажорную модель, по преданию созданную смертельно больным Ванечкой Ассизским, нынче переодетую в великие, могучие, а заодно и минорные одежды нашим заслуженным подписчиком Иваном Колковым:

Всевышний, благой Всемогущий Владыка,
Хвалы, благодарность, и слава, и честь,
Тебе одному подобают, Владыка.
А имя — достоин ли кто произнесть?!

Славься, Господь мой, со всеми Твореньями
С Солнцем особенно – братом моим,
Тем, что являет нам дня озаренье,
Будучи словно бы ликом Твоим.

Славься, Господь мой, с Луною-сестрою,
Славься за звезды Твои в небесах,
Что сотворил всемогущей рукою,
Как драгоценности в наших глазах.

Славься, Господь мой, за брата, за Ветра,
Тучи и воздух, за влагу и дождь
Через погоду сырую и ведрие
Ты ведь созданиям пищу даешь!

Славься, Господь мой, за Воду-сестрицу,
Ту, что полезна, тиха и чиста,
Ту что, огню помогает смириться,
Что драгоценна, хотя и проста.

Славься, Господь мой, за брата Огня
Сам он веселый, могучий, и сильный,
Ночь озаряет сиянием дня,
Ты его создал на диво красивым.

Славься, Господь мой, за мать Сестру-Землю:
Разные прОизращает плоды,
Носит нас, кормит, а после приемлет,
Сделав покровом траву и цветы.

Славься, Господь мой, за тех, кто прощает,
Ради любви Твоей, вытерпит все,
Мирно невзгоды любые встречает,
Ибо венец их Всевышнего ждет.

Славься, Господь мой, за Смерть нашей плоти
За неизбежную нашу сестру,
Горе, кто в смертных грехах к ней приходит,
В святости — смертью второй не умрут.

Славьте и вы моего Господина,
Благословите со страхом Его,
Сердцем смиренным служите Единому
Благодарите Его одного.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Самый святой?

Обсуждение статьи
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Что еще почитать
420
Опубликовано: 28.03.2019

Фазы развития моделей

«Познай самого себя» — говорили мудрые древние греки, но и современные авторитеты нисколько не сомневаются, что они были правы.

1619
Опубликовано: 26.03.2022

Об авторе

Уважаемые читатели, дорогие друзья! Пара слов о самом себе. Без малого четверть века тому назад я покинул свою историческую родину, бывшую страну коммунистов и комсомольцев и будущую страну буржуев и богомольцев.

1412
Опубликовано: 26.03.2022

О планете БГБ

В самой гуще безвоздушного Интернет-пространства затерялась планета БГБ (Блог Георгия Борского). Да какая там планета – крошечный астероид. Вот оттуда я и прилетел. Пусть метафорически, зато эта маленькая фантазия дает ответ на один из вопросов Гогеновской триады: «Откуда мы?» Несколько слов о ландшафте – у нас с некоторых пор проистекает река под названием Им («История Моделей»). Могучей ее не назовешь, но по берегам одна за другой произрастают мои статьи. Они о том, как наивные религиозные представления людей постепенно эволюционировали в развитые научные модели. Относительно недавно от нее отпочковался другой поток, тоже не очень бурный – Софин («Современная философия науки»). И снова через это произвелась молодая поросль. Пусть не вечно, зато тоже зеленая. В ее ветвях шумят могучие ветры современной философской
238
Опубликовано: 28.03.2022

Модели-шмодели

Ну вот, мы и снова вместе! Надеюсь, что Вы помните — в прошлый раз я определил тематику своего блога как «История моделей».

Top