№297 Смерть модели

Каждому внуку Ильича было отлично известно, что некоторые ментальные модели живее всех живых. Несложно обобщить это наблюдение над т.н. объективной реальностью, усилив и превратив его в эмпирический закон – эти твари практически все неистребимы. По крайней мере, историки и антропологи в состоянии восстановить на виртуальной машине нейронов своего головного мозга самые странные и нелепые воззрения наших предков, коль скоро они сохранились на тех или иных информационных носителях. А какой бы-мир мы построим, если вынесем эти чересчур ученые группы населения за скобки данной статьи? И в нем будет непросто надежно зафиксировать феномен смертности идей. До сих пор не перевелись люди, проживающие, пускай не на самом краю, но земного диска. Во всех странах все еще богато представителей разных классов, не только бедных и пролетарских, что свято верят в неизбежную победу коммунизма. А уж современных последователей чтототеизма нынче развелось столько, сколько не было поклонников магических искусств в Древнем Египте за все долгие эоны его существования. И все же волшебной палочке рейтинга все менталочки покорны. Кажется маловероятным, чтобы мы в ближайшем будущем восстановили в правах такие осужденные молвой на вечное молчание модели как гитлеровский фашизм, руководящая роль компартии или даже туризм дикого доковидного вида. Сегодня мы поговорим об особи схожей, но средневековой категории – крестовых походах. Если не отвлекаться на метафорическую интерпретацию и пренебречь вибрациями малой амплитуды, то она как раз сдохла в живо интересующем нас тринадцатом столетии. Попробуем разобраться с тем, кто ее прикончил или что ее прибило…

Еще недавно он победоносно вел войска франков в несмертельный бой с мятежными баронами и английскими наемниками. А теперь, по неисповедимой воле Всевышнего, лежал бездыханным полутрупом на королевском ложе в Париже, сраженный неведомой хворью. «Отмучился, касатик!», — прерывая горячую молитву и прикрывая лицо усопшего прохладной простыней, выдохнула одна из сестер. «Убери, душа еще не совсем отлетела от его тела», — остановила ее другая. И, о, чудо Божие! на протяжении нескольких дней недвижимый и безмолвный Людовик вдруг заговорил. «Крест!» — шепот его посиневших губ в просторной опочивальне был едва слышен – «дайте мне крест!» Распятие легло на грудь, холодный металл в полыхающий жар. А потом — мокрые от пота сорочки, сухое от кашля горло – долго, мучительно долго. Здоровье медленно возвращалось, а вместе с ним внезапно опостылевшая обыденность. Нет жизни вовне Христа — он принял торжественный обет, ибо ему было отлично известно, что именно хотел от него Господь. И он покорился воле Его. И взял на себя ношу сею. И понес – всем сарацинам назло. Никогда еще не горело сердце самодержца в христианском мире столь искренним простодушным желанием, ни у его расчетливого дедушки Филиппа Августа, ни у порывистого Ричарда Cœur de Lion, ни у сицилийского маловера Фридриха II-го, ни у его великого тевтонского предка Барбароссы. А он… он не вожделел ни славы, ни богатства, не стремился к власти и не бежал от скуки. Лишь одна святая мысль, одна благая идея не покидала его – спасти Спасителя от поругания неверными.

Бесполезно было ожидать поддержку от империи, увлеченно занятой опасными играми с апостольским престолом, да и по ту сторону Ла-Манша можно было рассчитывать разве что только на потустороннюю помощь. Зато он поставил на службу ментальной модели нового крестового похода все ресурсы своего собственного могучего царства Капетингов. Миллионы ливров требовалось для финансирования реконкисты – фантастическая по своим временам сумма, эквивалентная всем доходам короны на протяжении нескольких лет. Потребовалось не только отщипнуть половину церковной десятины, но и полностью пересмотреть всю систему налогообложения. Море переплыть – не поле перейти. Многие крестоносцы в прошлых походах погибали, так и не добравшись до цели своей экспедиции. Но снаряженное им воинство Христово отправится к бессмертным подвигам, не дав коварной смерти ни малейшего шанса обескровить его ряды по пути. Тщательно зафрахтованные им самим суда выплывут из его личного порта Эг-Морт, специально построенного для его собственной великой цели. Впрочем, теперь уже не только его собственной — воодушевленные примером государя, знатнейшие рыцари и вельможи один за другим брали крест и шли за ним.

И позиция на средневековой политической шахматной доске, несомненно, глубоким гроссмейстерским расчетом Провидения, складывалась благоприятная. Потомки Саладина прожигали наследство в междоусобных войнах. Режим Египетского султана, жестокого тирана, держался лишь на охране из ненадежных рабов-мамлюков. С Дальнего Востока на Ближний надвигалась грозовой тучей куча монголо-татар, которую, при должном усердии миссионеров и благоволении Господа, казалось, что вполне можно было превратить в освежающий дождь в христианскую купель. Самое время атаковать цитадель мирового зла. И вот уже десант успешно высадился на побережье. И вот уже обескураженный гарнизон Дамьетты в панике оставил эту ключевую крепость. И вот уже в Каире умер, проклинаемый всеми, наместник Аллаха на земле. И вот уже подоспели подкрепления королевского брата Альфонса из Пуатье. Самое время убить гадюку, размозжив ей голову, был уверен Роберт из Артуа. И армия захватчиков отправилась вверх по главной артерии страны Нилу, в направлении к ее жизненно важным центрам. Увы! Фантастический и фанатический героизм крестоносцев выигрывал для них стычку за стычкой, но постепенно проигрывал партию. На своей половине доски обороняющиеся чувствовали себя значительно более уверенно и нехитрым маневром отрезали противнику линии поступления провианта и подкреплений. Людовик IX-й слишком долго надеялся на Божественное чудо, отказываясь признать очевидную необходимость отступления. Туран-шах несколькими очевидными ходами поставил мат белому королю.

Величие людское лучше всего проявляется в уничижении поражения. То дело, которому он посвятил столько душевных сил, тот долг, который так вожделел отдать Богу, та миссия, которую обязан был исполнить, все это рухнуло в тартарары вместе с татарскими планами. Так что же – поскорее бежать домой, дабы склеивать разбитые финансы и зализывать полученные раны? Нет, будущий святой был настоящим человеком. И поэтому, в отличие от своих многочисленных родственников, он отправился еще дальше, в Палестину, дабы если не войсками, то своим присутствием помочь осажденным врагами со всех сторон рыцарям Утремера. И потому же не искал виновных на стороне, но благочестивыми безумствами вымаливал прощение Господа для себя самого. И по той же причине, уже вернувшись во Францию, не спешил отыгрываться, но стал тщательно готовиться к матч-реваншу. Конечно же, это его личные грехи были истинной причиной неудачи. Безусловно, он сам должен был нести бремя правления на собственных плечах. Разумеется, он был обязан организовать решительную перестройку государства. И поэтому иудейские ростовщики были изгнаны из страны, богомерзкий Талмуд включили в кодекс запрещенных книг и христопродавцев всеми доступными средствами перекрещивали. И потому же христианнейший государь собственноручно направил бурный поток милостей церквям, францисканцам и доминиканцам. И по той же причине он организовал долгожданную денежную реформу, символически напечатав на полновесных золотых экю Christus Vincit, Christus Regnat, Christus Imperat…

Но этот победный слоган еще требовалось воплотить в жизнь. А тем временем папство в поте лица своего занималось выкорчевыванием поганого корня семейства Гогенштауфенов. Разорить логово Антихриста в Сицилии был призван другой брат Людовика – Карл Анжуйский. Только после его решительной победы над бастардом Фридриха Манфредом отборные французские рыцари освободились для освобождения Палестины. На сей раз их путь лежал в Тунис, странный пункт назначения для крестовых походов, но выбор, вполне объяснимый политическими предпочтениями новоиспеченной неаполитанской династии. Теперь многоопытные крестоносцы не спешили наступать на врага, терпеливо поджидая подкреплений. Однако, Всевышний снова по непонятной причине не поддержал своего верного слугу легионами ангелов, причем, с фатальным исходом. В лагере, разбитом у стен замка Карфагена, король занемог желудочной болезнью. Чувствуя приближение кончины, он призвал сына своего Филиппа выполнять его заветы, и, прежде всего, преданно любить предавшего его мусульманам Господа. Затем, приняв Святые Дары, приказал уложить себя в кровать, усыпанную пеплом, и, глядя в высокие небеса, «отдал душу Создателю в тот самый час, когда Сын Божий умер на кресте». Вместе с ним почила и интересующая нас ментальная модель…

Так кто же ее прикончил или что ее прибило? Вот какой ответ на наш вопрос предложил известный американский медивалист Джозеф Стрейер: «Крестовые походы Людовика IX-го отмечают и кульминацию, и начало конца движения крестоносцев. Ни одна из предыдущих экспедиций не была столь хорошо организована и финансирована, ни одна не имела столь вдохновляющего лидера, ни одна не имела большего шанса на успех… Но сам размах предприятия принес разочарование, когда оно провалилось. Если Луи, самый богатый и могущественный властелин Западной Европы, не смог победить мусульман и вернуть [христианам] святые места, то кто тогда сможет? Поражение привело к потере уверенности, колебаниям и даже цинизму… Эпоха великих крестовых походов, ведомых западными королями, подошла к концу». Последнее заключение, несомненно, истинно. Как вы могли убедиться сегодня, верна и общая оценка деятельности легендарного короля франков. Как вы можете нагуглить в будущем, достаточно обосновано и утверждение о разочаровании, постигшем средневековую Европу. Однако, справедлива ли постулированная причинно-следственная связь между этими феноменами?! Вряд ли масштаб неудач убедил самоизбранный латинский мир смириться с военным превосходстве арабского, заставил разувериться в победе Христа над Магометом. Поразительные поражения крестоносцев отнюдь не стали случайными раздражителями, вызвавшими неожиданную аллергическую реакцию общества, но были свидетельством развивавшегося задолго до того рейтингового недуга. К моменту чудесного выздоровления нашего сегодняшнего героя идея крестовых походов была уже смертельно больна. Вектор кумулятивных чаяний европейцев давно сменил направление. Импульсы святых деяний Людовика только эффективно похоронили ментальную модель в анналах истории…

И произошло это на удивление вовремя, ибо страшная угроза нависла над эмбрионом науки, развивавшимся в чреве матушки Европы. Дверь на Восток захлопнулась в самый последний момент, не пропустив на Запад новый смертельный модельный газ. Сладкий яд открытий – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.