№299 Двенадцать престолов

На двух стульях не рекомендует сидеть не только русская, но и международная народная мудрость. А вот назидание о том, что если погнаться сразу за двенадцатью, то ничего хорошего не поймаешь, нам дала только советская литературная классика. Но то, что не позволено турецкоподданным, возможно, разрешено султанам? Сегодня я приглашаю вас, друзья мои, проследить за житием монарха, пытавшего усидеть одновременно если не в точности, то приблизительно на двенадцати престолах. Речь, однако, пойдет не о царях всея великая и малыя, и белыя Руси с всеми их бесчисленными прочими уделами и землями. Нас вообще будут интересовать не настоящие империи, а виртуальные королевства, соответствующие той или иной ментальной модели.

Впрочем, герой нашего сегодняшнего повествования был не только альфонсом на содержании сих ветреных особ, но и bona fide наследным принцем, тоже Альфонсом, но уже по имени, а не по профессии. Его отец, третий по счету Фернандо, венценосец объединенного его собственными усилиями государства Кастилии и Леона, премного отличился на поле брани. Будучи освобожденным от возможностей территориального расширения на север альбигойским крестовым походом, христианнейший государь счел себя обязанным отправиться на юг Иберийского полуострова зачищать ненавистных милосердному Господу сарацин. И в этом начинании весьма преуспел, покорив помимо прочего сначала Кордову, знаменитую столицу некогда могучего андалузского халифата, а затем и Севилью, престольный град относительно недавно сгинувших альморавидов и альмохадов. То был знаменитый рыцарь, блестяще владевший всеми семью благородными искусствами своего кровавого ремесла. Он мог ловко кидать короткие и длинные копья, элегантно носить доспехи и горделиво восседать в седле. Он был удачлив в королевских забавах — турнирах, охоте и шахматах. Он покровительствовал трубадурам и жонглерам. И он беззаветно служил делу католической партии, будучи беспощаден к врагам Всевышнего. Современники находили космический смысл в каждой букве его имени — словом, его усиленно превращали в типичного средневекового героя, ложного святого. Словно царь Давид поразил он Голиафа неверных, создав великий, хоть и необетованный рейх от гор до моря. По всем библейским канонам наследовать ему должен был наимудрейший Соломон. В жестокосердном тринадцатом веке подобные льстивые метафоры придворных воспринимались не как догма, а как руководство к действию. Поэтому мы вряд ли погрешим против истины, если предположим, что именно эта ментальная модель оказала решающее воздействие на формирование характера младого старшего сына грозного завоевателя. А, поскольку его восхождение на трон произошло почти синхронно с нисхождением императора Фридриха II-го в пучину Дантовского Инферно, то несложно приметить влияние и этого замечательного исторического персонажа на направление вектора чаяний дальнего испанского родственника, ставшего его подражателем.

По законам жанра мистической второзаконческой истории царь Соломон согрешил перед Всевышним излишне толерантным отношением к идолопоклонникам, и по оставленным им счетам пришлось расплачиваться избранным наследникам и всей иудейской стране. Современная интерпретация сего нарратива предпочитает более реалистичное объяснение случившемуся – он всего лишь отдал экономику на заклание чрезмерно амбициозно задуманному Храму. Аналогично на недавно аннексированных христианами территориях неотложно требовалось принять ряд энергичных мер для восстановления разрушенного войной и исходом мусульман хозяйства. В частности, весьма желательно было расселить на них конфессионально лояльных землепашцев и ремесленников. Однако, нашего мудреца влекли совсем иные дали. Его привлек блеск бриллиантов усопшего месье Гогенштауфена, запрятанных в недрах престола Священной Римской империи. То, что свято место пусто не бывает, было и Их Святейшествам понятно, по каковой причине они усиленно старались заполнить вакуум междуцарствия послушным владыкой. Чем Папа не шутит, почему бы и мне не попробовать раздобыть это сокровище? – должно быть, подумал Альфонсо. А там и до Византии подать рукой, хоть и не его собственной, а благоверной супруги с капелькой крови греческих василевсов. Ах, если б он был султан… Отныне все ресурсы его королевства были поставлены на службу этому чрезмерно амбициозно задуманному плану.

Потребовались не только обильные финансовые кровопускания и соответствующие денежные инъекции в толстые зады сундуков немецких курфюрстов и римских кардиналов, но и повышение европейского рейтинга, создание имиджа благочестивого и одновременно просвещенного монарха. Посему велись приготовления к африканскому крестовому походу, призванному сделать средиземноморье внутренней христианской лужей. С теми же намерениями арабизированные маленькие испанские церквушки должны были быть разбавлены новомодными готическими хищниками, пронзавшими небеса острыми клыками своих шпилей. По той же причине по образу и подобию stupor mundi он обзавелся целым зоопарком экзотических животных, включая слона, жирафа и полосатого осла (имелась в виду зебра), а также приобрел множество avis regia, занявшись истинным эксклюзивно королевским делом — соколиной охотой. С той же целью и снова с оглядкой на ту же ролевую модель, бурный поток инвестиций пролился и в болото средневековой схоластики. Поднялась новая волна толедских переводов, которая накрыла Европу горой паранаучного фольклора и залежами модельного попкорна – астрологическими, алхимическими и магическими произведениями греко-арабского происхождения. Впрочем, при этом по касательной были затронуты и некоторые полезные, хоть и не самые важные для дальнейшего развития ментальных моделей книги – прежде всего трактаты по теоретической астрономии и экспериментально-лабораторному оборудованию своего времени — астролябиям, армиллярным сферам, квадрантам и часам. Не была забыта и подготовка строителей жизни будущего века — университетские права были предоставлены кафедральной школе в Саламанке. Далеко не всем нравилась расточительная в таких направлениях государственная политика, по каковой причине значительные ресурсы казны поглощало хроническое противостояние с доброй половиной злых бояр…

На гробнице, которую Альфонсо отгрохал для своего выдающегося отца, эпитафия была исполнена на четырех языках его многонационального королевства – латыни, кастильском, арабском и иврите. Если мусульмане имели серьезные религиозные стимулы переселяться в оставшуюся под контролем правоверных Гранаду, то для лиц иудейского вероисповедания выбор тех или иных хозяев был делом прагматического расчета. До преследований инквизиции католических королей Фердинанда и Изабеллы было еще несколько веков, и поэтому пока многие были готовы продать душу Иисусу из Назарета. Потом выкупить ее назад и опять продать, но уже дороже. Формально евреям запрещалось занимать любые руководящие должности, однако потенциальный император и имитатор Соломона не стеснялся предоставлять им доходные места в святая святых администрации президента. В частности, они играли первые скрипки в спонсируемых им интеллектуальных концертах – переводах и научной, прежде всего астрономической деятельности. Эта политика вызывала жестокие нападки тех многочисленных критиков режима, что боролись за чистоту веры, пытаясь избавить христиан от осквернения контактом с нечистой силой в лице иноверцев, а заодно разврата и шатания, вызванного внедрением богомерзких новшеств типа поэзии и философии, разноцветной одежды и кожаных ботинок. Нет сомнений, что подобные жалобы стоили претенденту на имперские регалии и немало штрафных очков и от апостольского престола…

Однако, ментальный взор Альфонсо магнитом притягивал еще и другой престол, значительно более высокий. Будучи убежденным сторонником влияния блуждающих звезд на судьбы человечества, включая его собственную, мог ли он пренебрежительно относиться к вычислению их координат? Ведь точные данные были крайне необходимы не только во врачебных целях – когда именно пускать кровь, принимать ванны и умащать тело, какие именно предпочитать лекарственные травы, благовония и драгоценные камни, но и для выбора благоприятных моментов для принятия важных решений, и для поиска ответа на занимавшие самодержца вопросы. Наличествовавшие на тот момент т.н. Толедские таблицы, подготовленные два столетия тому назад арабскими астрономами, безнадежно грешили погрешностями в определении положения небесных тел. Разрешить накопившиеся проблемы была призвана группа ученых товарищей, возглавляемая теми самыми иудейскими мудрецами из предыдущего абзаца. И Иегуда бен Моше с Исааком бен Сидом оправдали возложенное на них высочайшее доверие, доведя проект века до счастливого завершения. В основе вычислений, конечно же, лежал «Альмагест» Птолемея, который, однако, был ими поправлен и дополнен по последнему слову тогдашней астрономии. Математические модели, которые были использованы, остались фирменным секретом авторов, опубликованными оказались лишь достигнутые с их помощью результаты. Но и получение оных без существенных ошибок потребовало от творческого коллектива счетчиков нечеловеческих усилий в человеческую, т.е. докомпьютерную эпоху. Сказывают, что сам коронованный заказчик, впечатленный масштабом работ, воскликнул – «Будь я рядом с Создателем во время сотворения мира, то посоветовал бы ему придумать космос попроще».

Неведомо, как отреагировал на столь откровенное проявление гордыни Всевышний. Зато достоверно известно, что и это смелое предприятие не принесло долгожданного рая Рио главнокомандующему парада концессионеров. Имперский престол достался конкурирующей фирме, а настоящее сокровище, запрятанное средневековой буржуазией, стало общественным достоянием латинского мира. С помощью бесценных таблиц, увезенных впоследствии в Париж, был построен замечательный клуб любителей астрономии. Альфонсинские таблицы и многочисленные производные от них на триста лет стали незаменимыми верными спутниками европейских ученых. То была одна из первых книг, приобретенных молодым Николаем Коперником еще во время его обучения в Краковском университете, и она немало способствовала произведению истинного чуда света – De Revolutionibus. Вот как выразился Иегуда бен Моше в предисловии к своей нетленке: «Король дон Альфонсо … своим знанием, здравым суждением и интеллектом, праведностью, добротой, благочестием и благородством превзошел всех ученых королей. И посему мы полагаем уместным установить год его восхождения на трон как начало новой эры — для того, чтобы эра эта была провозглашена, как и прочие до нее так, дабы имя сего благородного короля могло сохраниться в веках. И мы определили 1252 год как начало Альфонсинской эры». То была, конечно же, тошнотворно приторная придворная лесть. Погоня за двенадцатью престолами, если и была знаковым событием, то, скорее, не положила начало новой эре, но символизировала конец важной эпохи — активного импорта христианским Западом ментальных моделей арабского Востока. И если мы сегодня еще вспоминаем т.н. мудрого короля, то разве что только благодаря последовавшим за вышеприведенным блестящим панегириком невзрачным колонкам цифр…

Наш блиц-тур по главным европейским столицам тринадцатого века подходит к логическому финалу. Осталось посетить лишь самый счастливый остров самого последнего моря. Что там лондонский мост, так еще и не построили?! Соединим крутые берега истории – с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.