№308 Научная астрология

Да простит меня прекрасный пол, я сейчас обращусь к худшей половине аудитории. Не из скрытого сексизма или по явному недосмотру, а метафорической корысти ради. Итак, представьте себе, что вы подозреваете свою подругу в обмане. Не то, чтобы смутно, а почти полная уверенность. Правда, не то, чтобы на вас это отражалось, но неприятно. Ведь, не то, чтобы иногда, а систематически. Вы как тогда поступите? Сперва устроите скандал, сначала наймете сыщика, или, быть может, по-деловому сразу в дамки — девичью фамилию? Сомневаюсь, что среди вас найдутся многие такие, что будут стоически сносить издевательства над мужской честью и ответят преданной любовью на презлое лукавство. А вот в ментальном мире мы чаще всего ведем себя именно так. Постоянным читателям БГБ хорошо известно, что все модели, за малым исключением математических и тавтологических, несут в своем генетическом коде бремя первородного греха откровенных багов. Лишь немногие из них настолько опасны, что если их не придушить, то душу береги. Подавляющее большинство мемов предпочитает не убивать своих носителей, но хроническим вирусом мирно сосуществовать с иммунной системой здравого смысла внутри нас. И мы подавленно покоряемся их очарованию несмотря на то, что при этом зачастую отлично осознаем, что нам банально врут. С некоторыми избранными особями из этой последней категории мы замечательно уживаемся в настоящем и даже приживаем потомков-мутантов в будущем. В частности, это замечание вполне справедливо для астрологии, которая в тринадцатом веке восседала истинной царицей на троне лженаук, расположившимся на высочайшем пике горного хребта семи свободных искусств. Мало того, она еще и воспринималась как дисциплина прагматически полезная, что является в современности несомненным признаком научности в контрасте с эзотерическим попкорном. Сегодня мы обсудим, насколько заслуженно она носила почетную ленту «Miss Scientia»…

Искать корни популярности гадания на звездной гуще следует, конечно же, в плодородной почве далекого античного прошлого. Эта модель замечательно вписывалась в общую концепцию философского маркетинга основных доминировавших на ментальном рынке торговых марок, прежде всего, стоиков. Но вот, например, как с перспективы перипатетиков защищал ее знаменитый Клавдий Птолемей: «Для каждого очевидно, что определенная сила, исходящая из вечной квинтэссенции, рассредоточена по всему подлунному миру, который изменяется [под воздействием движений] в эфире… Если знать точное положение всех звезд, Солнца и Луны… и на основании этих данных предложить научные модели, постулирующие особенности взаимодействия этих факторов, то что помешает предсказать характеристики воздуха, например, то, что будет тепло или влажно? Почему бы тогда и по отношению к индивидуальному человеку, исходя из окружающей на момент его рождения среды, не вывести свойства его души и тела, не предвидеть некоторые события его будущей жизни?» Хотя сам Аристотель особо астрологию не жаловал, жаловаться его последователям в остроконечных шляпах было не на что. Физическая космология Стагирита требовала наличие естественного крекинг-процесса, способствовавшего исполнению разносторонних устремлений четырех первоэлементов. Будучи оставленными без внешней поварешки в нечеловеческих условиях вечно существовавшей Вселенной, они обязаны были образовать четкий слоеный пирог из земли, воды, воздуха и огня. Смешать это кулинарное великолепие в событийную кашу бренного мира «возникновения и уничтожения» по глубокому замыслу Великого и Ужасного были призваны высокие небесные сферы. В принципе, эта идея не так уж и ошибочна, если, не ослепнув, посмотреть на Солнце. И индуктивный прыжок от метеорологии к судьбологии кажется рискованным только на современный взгляд. Под движением, каузально вызываемым надлунными силами, понималось обобщенное качественное изменение чего-либо, включая многочисленные повороты на извилистом жизненном пути людей…

Переселение в тело Христово в целом негативно отразилось на здоровье ментальной модели. Она немедленно попала под санкции санации общества от магических заболеваний языческого прошлого. Помимо этого, ей пришлось выживать в условиях тюремного логического заключения несовместимости со свободой воли, принадлежавшей по древнеиудейской традиции к правящей элите ингредиентов монотеизма. Против нее решительно высказывались такие авторитетные Святые Отцы как Иоанн Златоуст, Афанасий и Василий Великие. Блаженный Августин, особенно влиятельный на Западе, выводил абсурдность сходства натальных гороскопов библейских былинных близнецов Исава и Иакова из явных различий их характера. Тем не менее, к описываемым нами темным векам наука о звездах могла смело тыкать пальцем в небо светлого будущего. Помогло одновременное ослабление ее собственных претензий и усиление позиции дружественной философии Аристотеля. Переводчики и комментаторы греческих и арабских трактатов теперь постепенно прекращали трактовать ее предсказания как фаталистическую необходимость. Ее характер соответственно смягчился и изречения стали напоминать, скорее, плохие прогнозы метафизической погоды, с которой вполне могли справиться хорошо одетые джентльмены. В качестве надежного плаща им должны были служить рискованные обобщения таких могучих мыслителей как все тот же Птолемей и иже с ним. Важно подчеркнуть, что в контексте университетской программы передач теоретическая астрономия считалась апогеем математического квадривиума, практическим дополнением к которой служила фактически синонимичная астрология…

Посему только реверансом в сторону давней традиции можно объяснить размещение в недрах восьмого круга Дантовского Инферно итальянского астролога Гвидо Бонатти. В объективной реальности тот прожил довольно долгую и свободную от церковных преследований жизнь, а его нетленка Liber astronomicus благоденствует и поныне, причем, во многих клонах. Он весьма успешно профессорствовал в Болонье и прибыльно консультировал сильных мира своего. Сказывают, что как-то подсказал кондотьеру Гвидо да Монтефельтро хитрый маневр для успешного снятия осады обороняемой им крепости, корректно предсказав в том числе, что сам будет ранен и каким именно образом. Его вышеупомянутая книга то ли в десяти, то ли в двенадцати томах настолько обширна и подробна, что с ее помощью древнему искусству можно было научить, не приведи Господь, и незаслуженно обиженных нами представительниц прекрасного пола. Характерна и релевантна для этой статьи его защита своего ремесла. В его представлении именно с его помощью можно было проникнуть в сокровенный замысел Создателя настолько, насколько это возможно для человека. Если врач имел дело с телом, состоящим из презренных разлагающихся четырех первоэлементов, то он изучал нетленные небесные сферы, сделанные из неразрушимой божественной квинтэссенции. По его мнению, не было ни малейшего сомнения в истинности модели субординации субстанций низменных высшим, благородным. По крайней мере, все мудрецы были согласны с тем, что низам полагалось подчиняться верхам. И, следовательно, «все, что случается сейчас или существовало в прошлом или произойдет в будущем, может быть известно астрологу». А вот его ответ чересчур ортодоксальным критикам – некоторые дураки и лицемеры в сутанах, такие, как доминиканец Иоанн из Виченцы, могли говорить, что фортуна не существует, но тем самым они вменяли безумие Господу, ложно представляя Его несправедливым и тем самым впадая в жуткую ересь. Ибо недаром Христос сказал (Ин. 11:9): «не двенадцать ли часов во дне?» Конечно же, он при этом имел в виду, что можно было выбрать наиболее удачное астрологическое время для путешествия…

Магистр Бонатти шил против Иисуса из Назарета дело т.н. элективного астролога. Эта разновидность ученых невежд корпела над «когда?» — под лучами каких именно звезд лучше всего заложить краеугольный камень нового города или дать битву старому врагу. Другой модельной мутацией была т.н. хорарная или интеррогативная наука, которая отвечала на произвольные прочие вопросы, исходя не из их семантики, но особенностей того момента, когда их задавали. Однако, бестселлером всех времен и народов оставалось изучение натального гороскопа. Вот как мог выглядеть типичный средневековый текст, в данном случае оценка достоинств потенциальной иноземной невесты для немецкого герцога:

«Управителем формы, т.е. внешности принцессы, является Меркурий с участием Луны, Венеры и Марса. Он же, будучи альмутеном, восходит к Западу от Солнца, что придает чертам лица смуглость, переходящую в бледность, худобу, высокий, тонкий и быстрый голос, небольшие уши, длинные пальцы и красивые глаза. Женский знак асцендента и удачно аспектированная Венера способствуют изящному телосложению. Та же планета в комбинации с Юпитером обеспечит жизнерадостный темперамент, справедливость и благочестие, богатство и щедрость, любовь к элегантным нарядам и украшениям, играм, песням, танцам и комфорту. Почитание законов и церкви, принципиальность в вопросах вероисповедания и устойчивость против ересей обещают фиксированный знак девятого дома и две звезды второй величины сатурнинского типа на его куспиде. Длительные морские плавания демонстрируют Венера и часть путешествий в водяном знаке. Однако, восходящий Марс в земляном знаке приведет и к множественным поездкам на суше. В замужестве будет себя вести порядочно и высоко ценить постоянство, о чем свидетельствуют неподвижные звезды юпитерианского характера в седьмом доме. Тем не менее, расположенный там же Сатурн добавит определенные препятствия и некоего сорта огорчения в вопросах брака. Опасна и вредоносная квадратура оного с Луной, влияние которой несколько ослабляет благотворный секстиль с Меркурием и Юпитером. Та же несчастливая звезда породит осложнения в родах, смерть, болезни и увечья детей. Помимо этого, ее изгнание вкупе с оппозицией к Марсу и некоторыми прочими соображениями позволяет определить естественный срок жизни в сорок девять лет. Скончается от эпилепсии, чахотки или желтухи, поскольку альмутеном является ретроградный Меркурий».

За малым исключением особо хлестких пассажей подобного рода изречения можно было бы вполне ожидать встретить и в современности. Налицо все типичные признаки обмана моделей начальной фазы развития – округлые, расплывчатые и при этом голословные утверждения, прикрываемые фиговым листом наукообразия. Высочайшему клиенту доставили именно то изысканное блюдо, что он желал вкусить, чуть разбавив слащавый льстивый рецепт солью статистически стандартных, а потому безопасных в данную историческую эпоху ожидаемых неприятностей. Не стоит из вышесказанного делать вывод о том, что сей гороскоп составлял убежденный негодяй и прожженный жулик. В большинстве своем средневековые астрологи, впрочем, как и многие нынешние, искренне верили в могучую силу своего искусства. Просто их возлюбленная модель начала добавлять жирок на некогда стройную талию задолго до того, как они родились. Множество возможных техник расчета и способов их интерпретации к тринадцатому столетию уже настолько распухло, что не умещалось промеж алгоритмических скобок. Древняя наука уже тогда превратилась в еще один способ ворожбы, где человеческий фактор играл решающую роль. Работал хорошо известный нашим подписчикам закон ментальной природы эры веры не в меру – кто так ищет, тот всегда найдет как обмануть себя, а потом и других.

Неужели так никто и не мог узреть или хотя бы догадаться, что царица-то совершенно нага?! Отчего же, наши предки не хуже нас могли сличить напророченные события с реальными. В частности, ложными оказались многие обещанные два абзаца тому наверх фортели колеса Фортуны. Помощь тогдашним Мерлинам, в отличие от нынешних, приходила свыше – проблемы элементарно списывались на ошибки в планетарных таблицах. Тем самым, вполне можно было продолжать воображать себе невиновность обманщицы модели. И тем же самым, создавался повышенный спрос на развитие теоретических менталок, того, что сейчас мы величаем астрономией. В свою очередь, кратчайший путь к homo++ научного будущего лежал именно через изучение траекторий перемещений блуждающих звезд в прекрасно оснащенной лаборатории под открытым небом. Посему настоящая полезность, возможно, даже raison d’être, сей дисциплины заключалась в этом далеком ученом потомстве. Хотя бы поэтому астрология тринадцатого века вполне могла быть награждена эпитетом «научная», званием «Miss Scientia»…

Безусловно, как для трансмутации алхимии в химию, так и для превращения астрологии в астрономию, требовались дополнительные необходимые условия. Главной задачей латинского эмбриона науки на тот момент было не стать жертвой аборта, избежать печальную судьбу своего арабского ментального родственника. Битва кипела на двух основных линиях фронта. Бой продолжается — в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.