№33 Исход из углов

На прошлой неделе мы шарахнулись прочь от круга первого материализма — утверждения о первооснове бытия. Эта ментальная конечность на поверку оказалась внутри информационно болезненно пустой, каковую дыру модели приходится лечить при помощи заплаток из разнообразных плохо специфицированных предметов под общим кодовым названием «элементы». У нас на сегодня осталась еще неразобранной второй отросток модели материализма (даже физикализма-материализма, в дальнейшем «ФМ») – назовем его космогоническим. Здесь мы имеем в наличии длиннющий нарратив, в целом собирающий широчайший рефлексивный эквилибриум в глубочайших философских средах. Эта модель занимает в Академгородке величественный особняк с множеством углов, посему конструктивно в рамках одиночной статьи мы можем надеяться осветить только некоторые из них. Начнем, пожалуй, с самого краеугольного – какова природа законов природы? Что за идиотскую формулировку, скажете Вы, эти философы нафурычили! Здесь как раз тот случай, когда устами детских вопросов гласит эволюция ментальных моделей. Дело в том, что на ряд вещей у нас существует негласное табу для обсуждения и, соответственно, развития. Возьмем хотя бы мой любимый пример — первый закон Ньютона. Что именно тащит стрелу Зенона (или любое тело, движущееся по инерции) из кадра в кадр? Только не надо волноваться и пускать многочисленные риторические круги изо рта, рассказывая мне про азы мироздания. Я в советской школе тоже учился, между прочим, был круглым отличником и даже медалистом. Вы мне объясните лучше, как это все реализовано, что запрятано у этих законов внутри?! Да, конечно, можно поставить двойку и в угол за непослушание. А почему, собственно, я обязан давать первичный онтологический статус этим моделям?! Я тоже при случае на помощь могу больших авторитетов позвать, они за меня заступятся. Так, например, говорил Людвиг Вигтенштейн: «Великое заблуждение современности в том, что законы природы объясняют мир для нас. Законы природы описывают мир, его закономерности. Но они ничего не объясняют».

Что кричать – аминь или аврал? Давайте разбираться – как модель «объяснения» вообще тащит за собой понимание того или иного явления? По мнению Аристотеля, она должна состоять из набора пропозиций, которые он рекомендовал организовывать в квадриги т.н. причин его существования. Современная наука списала за ненадобностью и по выслуге лет как минимум двух из этих древних Буцефалов, оставив только эффективную каузальность и (с оговорками) материальную композицию. Мы считаем, что объяснили происхождение феномена, если нам удается к нему прискакать от изначальной стоянки — известных граничных условий. Чем маршрут надежнее (подробнее), тем успешнее нам кажется результат. Путь нам могут прокладывать частные законы природы, которые мы при желании в состоянии свести к т.н. фундаментальным. Однако дальнейшее проникновение в суть дела блокируется модельным гранитом – формулой в учебнике. Витгенштейн был прав в том, что обрывать на этом наши объяснения – выбор совершенно произвольный, ad hoc. А теперь давайте обратим внимание на вторую разрешенную современной наукой компоненту объяснений – ведь законы природы еще и полностью нематериальны. Это древние атомисты типа Лукреция или Декарта могли воображать себе все физические явления как процесс сталкивания неделимых частиц материи или сцепливания их между собой особо приделанными крючками. Мы-то теперь знаем (или думаем, что знаем), что сие нечто, усердно размешивающее материальную кашу нашего мира, само материей не является. Я бы назвал отношение ФМ к научным законам стыдливым дуализмом. Для проверочных инстанций они маршируют, размахивая флажками и красивыми плакатами с политически выверенными лозунгами. А вот во второй своей тайной жизни втихую воруют метафизическую мебель старушки природы для частного пользования.

Теория моделей предлагает кардинальное решение обеих вышеописанных проблем одним взмахом моего пера. Смотрите сюда — субатомный зверинец нашей физики населяют сплошь одни невидимки. Каждая особь регистрируется в общем реестре зоопарка с паспортом математического объекта. Узнаем же мы об их существовании исключительно из функционального взаимодействия друг с другом, когда сталкиваем их лбами с такой силой, что пузырьки летят нам прямо в глаза. Тогда из каких глубинных метафизических соображений нам так уж необходимо покупать некую материальную субстанцию в виде кошелки для хранения их абстрактных атрибутов?! Мы вполне можем сократить расходы на эту ненужную сущность и представлять их себе в виде вычислительных процессов – «живых моделей». Это еще не все – теория моделей предполагает, что и наши интегральные законы природы реализуются тоже посредством тех же фундаментальных элементов. Как это может быть? Представьте себе, что наше т.н. пространство состоит из сети невидимых моделей. Функционально они связаны между собой так, что их топология изоморфна хорошо известному нам трехмерному ящику Евклида («искривления» которого общей теорией относительности сводятся к модификации параметров этих соединений-«синапсов»). Все вместе они образуют что-то на манер клеточного автомата, популяризированного игрой «Жизнь» Джона Конвея. Каждая клетка (как и полагается моделям) в цикле выполняет свои вычисления по стандартному алгоритму. Синхронизация его исполнения отсутствует, что ведет к релятивистским эффектам. Некоторые кумулятивные свойства оных мы собственно и величаем квантовыми парадоксами или законами Ньютона в макромире. В этой модели роль условных электронов сводится к фишкам (хотя и эти — тоже модели, т.е. нечто вычисляют, например, свой «спин»), передвигаемым по игровому пространству по заданным правилам. Вот так модель стыдливого ФМ-дуализма оказывается избыточной благодаря единственной гипотезе единых нематериальных реализаторов функции материи и законов природы одновременно.

Пройдя чуть дальше от дверного ФМ-косяка, давайте подойдем к неживому уголку, посвященному следующему крамольному вопросу: откуда взялись эти пресловутые законы природы? Сам сэр Исаак Ньютон полагал, что их совместно с его прочими оккультными силами наколдовал для нашего мира непосредственно сам Всевышний. Сейчас по понятным причинам эта версия перестала пользоваться популярностью – ох, уж эти безбожники! Чтобы заменить старую модель на новую, шелковистую, потребовалась альтернативная модная прическа. Есть такой общий гребешок – случайность. Именно она была призвана заменить в нашем словаре «чудо» церковников. Упомянутая выше игра «Жизнь» имеет элементарно простые правила из пары строк. Математическое чудо в том, что в своем классе только они производят феномены эмерджентности. Игра только с ними становится достойной для изучения. Аналогично физики разработали такие развитые модели реальности, что им стало понятно, что наш мир весьма тонко настроен. Минимальное отклонение от правил этой странной игры (законов природы или фундаментальных констант) привело бы к безжизненному и совершенно неинтересному миру. Для объяснения этого феномена с ФМ-позиций приходится активно использовать ту самую тупую случайность и наплодить безумное количество (по некоторым оценкам 10 в пятисотой степени) размазанных то ли по пространству, то ли по времени Вселенных (т.н. Мультивселенная). Нашу неслыханную удачу после этого можно истолковать при помощи «слабого антропного принципа». Теория моделей в этом тупом углу снова предлагает решительно сэкономить. В этот раз на тупых мирах, предположив, что наш является результатом процесса эволюционного отсева моделей. Дело в том, что она не находит принципиальных отличий в законах развития живой и неживой природы.

Именно их взаимоотношениям посвящен последний, красный угол в нашей сегодняшней мини-экскурсии. В ФМ предполагается, что, как химия покоится на мощном ките физики, так и биология базируется на химии. Для обозначения этого феномена философы изобрели особый термин – супервентность. Я его наверняка уже использовал, но теперь дам формальное определение. Уровень Y полагается супервентным на X когда: не бывает (измененных) игреков без (изменения) иксов. Хрестоматийный пример – вода. Общеупотребительные свойства (такие как текучесть) супервентны на атрибутах химического состава молекул вещества (H2O). Теория моделей полагает, что супервентность супервентности рознь. Взглянем в третий раз за сегодня на игру «Жизнь». Из простых микроструктур в ней быстро возникают макрообъекты, которые могут оставаться неподвижными, пульсировать или передвигаться. На несколько более порядков сложные комбинации «фишек» в состоянии реализовать универсальную машину Тьюринга или репликаторы, столь необходимые для запуска эволюционных процессов. Соответственно, теория моделей считает, что важно не путать комбинаторную супервентность (КС) с обыкновенной (ОС). В чем же их отличия?

1. ОС-объекты образуются чуть ли не сами по себе, чуть ли не из произвольного начального состояния. Машина клеточного автомата просто перемешивает свою кашу, образуя естественные сгустки. Аналогично образуются наши звезды, планеты, вода и скалы. А вот КС-объекты надо долго разыскивать в бескрайних комбинаторных просторах. Даже строить как программы или выставлять как домино друг за другом. Жизнь – принципиально комбинаторный феномен. Самые базовые ее кубики (такие, как протеины) уже являются сложными КС-образованиями.
2. Поведение ОС-объектов с необходимостью следует из свойств составляющих их частей. Текучесть воды напрямую выводится из ее физико-химических свойств. Жизнь же использует каузальность машин, на которых запущена, в своих странных целях. Она формирует себе комбинаторное тело и инструменты, а затем играет внутри них роль программы. На уровне фундамента (физики или химии) невозможно понять, что происходит на этом логическом этаже.
3. КС-объекты крайне хрупки в эксплуатации. Единственный испорченный байт в программе может ее убить. Камень же при подобной коллизии всегда останется камнем.

Дарвинистская ФМ-эволюция предполагает, что формирование КС-объектов — дело случайных мутаций и достаточно длительного промежутка времени. Вспомним марксистское определение из предыдущей статьи – они явным образом уповали на бесконечность возможных комбинаций своих элементов. Однако спросите диагональ Кантора – она Вам расставит бесконечности по ранжиру. Проблема этой модели в том, что резко недооценивается размерность задачи. Не только изначальное формирование прото-репликатора, но и его последующая эволюция – прыжки через комбинаторные пропасти гигантских размеров. ТМ утверждает, что никакой массовостью живых организмов такие задачи (математики называют их NP-проблемами) не возьмешь. А случайность тупого перебора не слаще. Выход из этого тупого угла она видит в развитии алгоритма эволюции. Задолго до Большого Взрыва он научился справляться со взрывами комбинаторными…

В почти круглом ФМ-здании мы сегодня обнаружили три тупых угла. Под его Нобелевскими стенами захоронены замечательные мыслители. Но стоит ли бить земные поклоны и молиться на их портреты, как на иконы?! Из этих тупиков не видно обыкновенного выхода. Перелезть через модельные преграды ортодоксии и увидеть Новый Свет вдали – наша задача…

Мы потратили несколько статей на изучение моделей метафизики. Самое время возвратиться из очередного программного прерывания к основной программе передач. Эпистемология снова берет в свои руки штурвал Блога Георгия Борского.