35 Этап «Ответы на вопросы подписчиков»

Я сегодня для начала банально замечу, что с момента нашей последней викторины прошел целый год. Но затем (я надеюсь, что весьма самобытно) поздравлю Вас с окончанием праздников. Именно так, не с прошедшими, а с их завершением. Это вовсе не цинизм, а выношенное с годами убеждение в том, что мы не знаем меры в этой сфере. Несмотря на широко распространенное заблуждение, радости тоже стоят нам психической энергии. Потом они неизбежно заканчиваются, после чего требуются дополнительные силы для вхождения в рабочий ритм. Что остается от Нового Года? Изжога от избыточного количества поглощенной пищи? Пустота от бессмысленно потраченного времени? Сожаления о канувших в зиму удовольствиях?

Меня вообще слово «праздник» раздражает, если хотите. Оно ведь свой корень ведет от ничего-не-делания. Нет, отдых человеку, безусловно, нужен. Но как правило, на восстановление сил от трудов праведных уходит день-два, не больше. Нет, я конечно могу понять полезность смены рода деятельности — все в конечном итоге надоедает, хочется себя попробовать в чем-то новом и интересном. Но эта вакханалия развлечений, разве она тянет на «новое и интересное»? «Надоедание» потребовалось эволюции для того, чтобы подталкивать нас к развитию, поэтому стремление к развлечениям – путь в никуда. Кто-то счастлив от прочтения новой интересной книги или даже прихода в голову забавной мысли. А другим мало отпуска на Мальдивах. Это такой современный налог на психику – каникулы на выезде. Вы можете себе представить ну хоть святого князя Владимира, который бы проводил каждое лето в Крыму — ведь средств у него на это хватало? Нет, он туда отправлялся исключительно по бизнесу – пограбить греков. Или чтобы напомнить византийцам об их матримониальных обязательствах. На осваивание нового для нас окружения уходит товарное количество психической энергии. Но если уж тратить, то на полезное развитие, а не на бессмысленное перемещение в пространстве. Счастье — оно во внутренней, а не во внешней среде.

Заранее извиняюсь, если моя мини-проповедь кому-то испортила т.н. настроение. Это еще одно слово, которое я не люблю. Если расшифровать семантику, то так называется определенное эмоциональное состояние, от которого никак не удается избавиться. Соответствует примитивным ментальным моделям – например, «все хорошо» или наоборот «все плохо». Биологическая функция – что-то типа примитивного переключения режима. Типа «внимание – опасность» или «пора крошить всех окружающих в мелкий оливье». Оно обычно «приходит», но иногда даже и «накатывает», а потом нас «покидает». В античности это описание соответствует уровню восприятия эпохи Гомера. Люди представлялись тогда игрушками в руках богов в кукольном театре, насылавших ради развлечений на них различные страсти и события жизни. В Древней Руси, когда формировались эти выражения, восприятие мира было, очевидно, схожим. Да и в современности многие люди воспринимают каждую пришедшую им в голову мысль или «овладевшую» ими эмоцию как свою собственную. А почему, позвольте полюбопытствовать, мы должны подчиняться этим состояниям? Может быть мы и не пытаемся ими управлять? Считаем, что это проявление нашей глубинной натуры, а это же святое, туда ни-ни… Но что такое «Я»? Всего лишь зверь (подсознательное) внутри нас плюс набор наших ментальных моделей. К временам стоиков греки уже умели управлять своими эмоциями. Этого зверя можно и нужно дрессировать (обучать). А мы себя идентифицируем с ним, родимым (нейронным).

Впрочем, у меня настроение сегодня как раз правильное, в меру рабочее, в меру после-праздничное (т.е. хорошее). Поэтому эту ментальную погоду я не буду усилием воли «прогонять», но буду благодарно принимать.

Благодарные модели не ищут своей выгоды
Но устойчиво превращают входы в выходы

На вход модели «Георгий Борский» поступают вопросы, а с выходов снимаются ответы. Нажимаю на кнопку — запускаем процесс…

1. В древности утверждали, что страх — это самое большое препятствие для человека. Как Вы думаете сейчас это утверждение актуально?

Вероятно, имеются в виду стоики и их показное отсутствие страха смерти. Важно понимать, что в их этической системе это некоторый non sequitur (непоследовательность). Стоики ведь проповедовали самоконтроль, в том числе презрение к страданиям и прочим жизненным перипетиям. Как отсюда следует желание красиво уйти из этого мира? Ответ простой – никак. Просто в греко-римской ойкумене после Сократа считалось престижным картинно умереть. В идеале отставить ножку в сторону и сказать на прощание что-то глубокомысленное. Ну или на худой конец молча покончить с собой, открыв себе вены в присутствии друзей и родственников. В этом их ментальные модели были близки к иудейским, которые тоже уважали мученический венец за правое дело. Во многом поэтому распятие Христа на ура восприняли во всем античном мире.

Если же рассуждать с современных позиций, то биологическая функция страха очевидна. Живой организм в своей деятельности попадает в различные ситуации. Одни из них благотворны для его существования, другие нейтральны, третьи рискованны. Страх — подсознательная функция, предназначенная для идентификации опасностей, для сохранения организма, т.е. для его пользы. Однако «встроенная» вовсе не означает «безошибочно устроенная». Все наши «аппаратные» чувства реализованы при помощи нейронных сетей. Это можно представить себе, как набор процессоров, работающих параллельно. Задача подсознательных «детекторов страха» в том, чтобы классифицировать информацию, поступившую с органов чувств, как угрожающую. При этом возможны ошибки. Так, мы можем бояться высоты, тесных помещений или того, что готовит день грядущий.

Иногда процессоры нижнего уровня входят в конфликт с главнокомандующим. Однако эта армия умеет и обучаться (о чем убедительно свидетельствуют успехи когнитивной терапии). При помощи нашего сознания мы можем проанализировать свои страхи и оценить их работу неудовлетворительно. Эта оценка и служит сигналом для перенастройки. Конечно же, это процесс долгий и стоит набраться терпения. Почему так сложно все устроено? Дело в том, что по-другому никак не получается. Для начала, физический мир, в котором мы живем, штука достаточно сложная. Математиками доказано, что многослойные нейронные сети могут аппроксимировать любую функцию со сколь угодно малой величиной ошибки. При одном существенном условии – бесконечном запасе нейронов. Их у нас много (100 миллиардов), но и этого в реальных условиях не хватает. Помимо этого, мы сами постоянно меняем окружение, создавая для себя искусственную среду обитания. По теореме Геделя о неполноте в этих условиях оптимального автоматического алгоритма просто не может существовать. Тонкая настройка (обязательно медленная, иначе можно с катушек поехать) под текущие обстоятельства – единственное возможное техническое решение.

Резюмируя, страх – важный и полезный модуль организма человека, требующий, тем не менее, работы над собой для оптимизации.

2. Почему идея существования эфира с научной точки зрения несостоятельная?

С научной точки зрения любая модель может оказаться состоятельной, если в ее пользу находятся убедительные эмпирические свидетельства. История этого слова началась, конечно же, с Аристотеля, который в своей космологии провел резкую черту между подлунным и надлунным мирами. В его модели создание и разрушение были свойствами исключительно нашего мира, состоящего из смеси четырех элементов – земли, воздуха, огня и воды. Земная твердь располагалась в самой сердцевине вселенной, а вокруг нее вращались небесные сферы, начиная с Луны. С этого места и выше вообще все было вечным, неразрушимым, постоянно двигаясь, причем непременно по кругу. Чтобы подчеркнуть физическую причину этого удивительного качества сфер, великий философ древности предположил, что они изготовлены из пятого первоэлемента – эфира.

Эта метафизическая спекуляция не подвергалась большим сомнениям вплоть до шестнадцатого века, когда астрономы обратили внимание на некоторые аномалии. В частности, в одну прекрасную ночь на небесах появилась сверхновая звезда. Это противоречило доктрине неизменности надлунного мира. Это бы еще куда ни шло – ее возникновение было приписано божьему чуду. Звезду сочли за Вифлеемскую и ожидали скорого конца света. Но тут, на грех, обнаружились и кометы в неположенном месте. Они бы расколотили Аристотелевские эфирные люстры вдребезги, если бы те существовали. Кометы, конечно же, люди видели во все времена, но полагалось, что это явление мира подлунного. В описываемую же революционную эпоху расстояние до них было посчитано методом триангуляции. На время похоронили эфир Галилео со своей трубой и Кеплер с Ньютоном, убедительно показав, что и планеты подчиняются земным законам природы.

Воскресение произошло значительно позже, когда ученые заинтересовались волновыми свойствами света – интерференцией и дифракцией. Модель волны была к тому времени хорошо изучена, и она предполагала среду для своего распространения – по аналогии с водой или воздухом. Очень кстати вспомнили про эфир Аристотеля. Именно в нем предполагалось обнаружить искомые колебания – свет. И снова эфирный дух изгнали из тела науки посредством эксперимента Майкельсона. Суть его идеи была проста. Представьте себе камень, брошенный в реку. Круги по течению будут длиннее. Следовательно, должно существовать некоторое отличие в измерениях скорости света в направлении движения Земли и поперек него. Как хорошо известно, никакой разницы на самом деле обнаружено не было, что привело в конечном итоге к созданию теории относительности Эйнштейна.

Верующие во второе пришествие эфира на землю до сих пор не перевелись. Их не убедили вышеупомянутые опыты. Может быть, Земля каким-то образом тащит эфир за собой, рассуждали они. Были произведены неоднократные попытки доказать его существование, даже со скандальными результатами. Однако со временем оказалось, что они не могут служить свидетельствами против теории относительности, ибо в соответствии с ее моделями исход экспериментов ожидался идентичный. Чисто психологически стремление возродить эфир объясняется нежеланием принять модели не только теории относительности, но и квантовой физики, где свет в зависимости от обстоятельств считается то волной, то корпускулами. На самом же деле и «волна», и «корпускула» суть всего лишь ментальные модели, плохо применимые к описанию микромира. Подводя некоторые итоги, на сегодня ничего убедительного помимо излишков веры у любителей эфира нет.

3. Может ли машина Тьюринга в перспективе определить что смешно, а что нет?

Как это зачастую бывает с машинами Тьюринга, они замечательно функционируют в условиях ограниченного строго определенного мира, но начинают буксовать в тот момент, когда его границы плохо определены и фазовое пространство в принципе неисчерпаемо. Если исходить из предложенного мной ранее определения, что «смешное» обязательно включает в себя смену ситуации (описываемой смешной против ожидаемой по рассказу), то компьютерам потребуется для начала понять семантику текста, т.е. построить его ментальную модель. Это та самая область, где алгоритмы до сих пор не отличились особыми успехами. Можно в перспективе представить себе программу, которая осуществит трансляцию текста в заранее заданное множество ментальных моделей. Однако наш модельный ряд постоянно растет. Появляются новые модели, причем не при помощи перебора и случайных комбинаций из старых. Здесь я вижу реальную проблему, где несчастная машина Тьюринга выбьется из процессорных сил. Итак, определять смешное и даже смешить нас на конкретном семантическом домене компьютеры смогут, но за его пределами при условиях его постоянного роста и модификации окажутся бессильными.

4. Думаю, что все замечали, что мысль в голове даже сформулированная словами кажется намного ярче и интереснее, чем когда ее произносишь вслух. И ещё глубже кажется, если витает облаком без слов. Это явление может быть как-то объяснено с точки зрения теории моделей или зондов?

Любая мысль представляет собой определенную ментальную модель. Слова для этого совершенно не нужны, вполне можно витать облаком. Как правило, мы оперируем уже достаточно сложными образованиями, в которых устанавливаются отношения между более простыми. Но они, в том числе, и связаны многими связями и ассоциациями с другими моделями. Когда мы кодируем эту модель в виде слов для передачи другим людям, то ее приходится дискретизировать (т.е. упрощать) и вырывать из контекста. Пока мысль сидит в голове, ее формулировка в виде слов является всего лишь дополнительным атрибутом, иллюстрацией. После того, как она высказана или написана, обратное преобразование (из слов в ментальную модель) при сравнении с оригиналом обнаруживает потерю информации.

5. Вы говорите, красота породила разум. Почему именно «красота», а не, к примеру, упорядоченность или логика? Верно ли, что «красота» исходит изнутри? И у меня есть большие сомнения в том, что «красота» — это безупречное идеальное совершенство.

Очень полезный для моих целей вопрос – первый приз. Начну издалека. Совсем недавно в новостях проскользнула сенсационная для шахматистов новость. Один из сильнейших движков современности Stockfish был разбит в пух и биты гугловской программой AlphaZero. Людей железяки уже давно побеждают, не пролив и капли машинного масла, так что соревнуются между собой. Потрясает результат – 25 побед при 25 ничьих. Сам Господь Бог не смог бы так потопить Stockfish-а. Гугловский алгоритм прославился тем, что победил людей в игру го, что машинам ранее не удавалось сделать, а теперь то же самое в шахматах? В чем же секрет его успеха?

Прежде всего в бизнесе. На поверку оказалось, что матч происходил при не самых честных условиях – обоим программам отключили дебютные книги и дали по минуте на ход. По всей видимости, искались те условия, при которых результат был бы столь впечатляющим. Гугл – контора коммерческая, смысл создания программ искусственного интеллекта – продать их в перспективе подороже. Соответственно, команда разработчиков должна постоянно рапортовать об успехах в целях сохранения финансирования. Сможет ли AlphaZero победить на чемпионате мира для шахматных программ – большой вопрос, ответ на который, скорее всего, отрицателен. Тем не менее, это безусловно серьезное достижение. Но самое интересное в нем то, что алгоритм базируется на моделях нейронных сетей и обучается сам.

Еще более интригует субъективное восприятие манеры игры нового кандидата в транзисторные гроссмейстеры людьми. В отличие от традиционных движков, стиль которых обычно называют «комповщиной» (т.е. они принимают совершенно нечеловеческие решения), партии гугловского отпрыска оставляют позитивное эстетическое впечатление, они интуитивно красивы. Когда я говорил о красоте, породившей разум, я имел в виду именно это, а не «безупречное идеальное совершенство». Наше ощущение «красоты» подсознательно, неоднородно (от культуры к культуре), и постоянно меняется (в истории). Подсознательное внутри нас реализовано при помощи все тех же нейронных сетей. Правдоподобной кажется гипотеза о том, что решения AlphaZero кажутся нам красивыми именно благодаря резонансу нашего и его способа «мышления». Традиционные движки тем временем используют эвристики, подготовленные для них человеком, т.е. их расчет вариантов близок к разумному (разве что перебор они делают более тщательный, человек ограничивает дерево расчета «красивыми» ходами).

Зачем же нам вообще потребовался разум, сознание? Разве нельзя было подобно гугловской программе как-то на ощупь, подсознательно настроить наши нейронные мозги? Чуть выше мы уже поднимали этот вопрос. На входе шахматной программы позиции, на выходе – выбранные ходы. На входе живого организма – сенсорика, данные с датчиков чувств (назовем это фазовым пространством), на выходе – моторика, те или иные действия. Если бы функция, описывающая идеальное поведение (т.е. преобразование входа в выход), была бы постоянной во времени и более-менее гладкой, то достаточно большой нейронной сети и впрямь хватит. Таковым, по всей видимости, является фазовое пространство игры в го. Не факт, что таковым является фазовое пространство игры в шахматы (очень много особых правил – например, рокировка или взятие на проходе). Абсолютно точно, что таковым не является наш мир. Помимо его нерегулярности (то потопы, то землетрясения), он постоянно меняется посредством деятельности живых организмов.

Давайте на секундочку посмотрим на наш мир глазами госпожи Эволюции и попробуем «вспомнить» вехи ее большого пути на Земле (т.е. поспекулировать на эту тему). Представим себе живой организм в виде … ну, хотя бы модели, т.е. некоего квадратика, который упрямо преобразует информацию на входах (в данном случае сенсорика) в информацию на выходах (в данном случае моторика). Развитие устройств ввода-вывода (органов чувств и передвижения), конечно же, тоже было гигантской задачей, но мы оставим ее пока без нашего внимания. Нас будет интересовать только то, что происходило в веках, которые были прежде нас, в самом сердце модели — внутри квадратика, т.е. в «нервной системе».

Итак, существует задача сбора информации посредством зондирования. При этом необходимо обеспечить надежное функционирование дорогущего оборудования. Как запрограммировать аппаратуру таким образом, чтобы она принимала наиболее адекватные решения и избегала поломок? Жестко запаять реакции на те или иные стимулы – только первый шаг в этом направлении. Это безусловные рефлексы, уровень условной амебы. Последовательность трагических неудач в полевых условиях должна была привести к следующему этапу развития — самообучающимся нейронным сетям. Для того чтобы настроить систему, первым делом необходима обратная связь – оценка успеха или неудачи произведенной реакции. Ее обеспечил древний прототип того, что я назвал «e-моделью», а в современности часто величают «системой ценностей». На входе этой модели были сенсорные данные на момент времени непосредственно после принятого решения. На выходе – оценка, регулирующий сигнал для настройки нейронной сети. Это зачатки тех функций, которые мы называем «условными рефлексами».

Но и у этого решения нашлись свои недостатки. Действует быстро и не требует постоянной связи с Центром – очевидный плюс. Но продолжает регулярно делать ошибки в условиях меняющейся окружающей среды – не менее очевидный минус. Тем временем постоянно растущий арсенал средств воздействия на окружающую среду привел к новой проблеме – какую именно реакцию из гигантского ассортимента выбрать? Было замечено, что далеко не во всех случаях от организма требуется мгновенная реакция, можно и подумать. Это привело к организации внутреннего интерпретатора, модели (опять же нейронной сети), при помощи которой можно прикинуть, как изменится мир после принятия того или иного решения. И оценить «позицию» впоследствии при помощи готовой e-модели. Для реализации расчета вариантов потребовалась «оперативная память» — место для сохранения промежуточных результатов (текущей ветки анализа). Стоящая на сенсорном входе нейронная сеть продолжала обрабатывать информацию датчиков, но, отфильтровывая шум, преобразовывала ее уже не в конкретные действия, а всего лишь в ходы-кандидаты для последующего анализа. Теперь их можно было опять запустить на вход того же интерпретатора для расчета «следующего хода». Это еще не разум, но уже осмысленная деятельность, интеллект на уровне AlphaZero. Работает значительно медленнее, чем простая нейронная сеть, но значительно гибче в использовании.

Для отличия тех ситуаций, где требуется немедленное решение, от более-менее безопасных потребовалось ввести понятие режимов работы. Изначально это был простенький детектор опасности – подсистема страха. Со временем добавились новые так называемые эмоции, ограничивавшие спектр возможных действий к строго определенному набору. Все это дало некоторое увеличение жизнеспособности, но опять же, далеко не всех катаклизмов удавалось избежать. Точная настройка на решение одной проблемы запросто теряла ее плюсы по отношению к ранее решенным. У этой девицы-сети была короткая память. Потребовался новый виток усложнения алгоритма. Было бы здорово запомнить и передать от зонда к зонду накопленный опыт. Ведь на этом этапе он был как-то распределен в виде безумного количества коэффициентов передачи сигнала от нейрона к нейрону по всей сети. Куда бедной Эволюции податься?

Тут в изначально первобытном нейронном море подсознания (сравните с трилкой знаний) один за другим начали всплывать островки ментальных моделей. Это они теперь стали использоваться при распознавании образов (событий), и побеждала наиболее адекватная из них. Функция оценки результатов интерпретатора тоже перестала быть запаянной, это теперь настраиваемая модель. У страны психики появился президент. Если ему не нравится предложенная ему на рабочий стол ментальная модель, то его отрицательная оценка понижает приоритет победителя в будущем, иначе — усиляет ее. К этой точке мы уже где-то на уровне высших животных, поскольку даже крысы составляют ментальный план лабиринта и в состоянии найти в нем оптимальный путь, если закрыть привычный для них ход.

Наконец, на авансцене истории появляется homo sapiens. Для него модели сами по себе становятся ощущаемыми сенсорными объектами — мы назвали это шестым чувством. Он в состоянии запустить любую из них на интерпретаторе даже без наличия данных на органах чувств, комбинировать их произвольным образом и производить запросы на построение новых моделей. Он может дать каждой модели имена-слова и передать знание соплеменникам. Осталось только пришить ему желание поболтать и на сцене появляются ментальные модели, размножающиеся по образу и подобию вирусов. Их распространением и синхронизацией удалось добиться взаимопонимания и согласования действий многих индивидуумов, что стало решающим фактором в борьбе за существование.

Подчеркну еще раз, что модели оказались более не связаны с непосредственными сенсорными ощущениями. Возникла модель самого себя и человек получил страдания по причине своей неизбежной кончины. Возникла фантазия (местами нездоровая), где оказалось возможным представить себе события, никогда не происходившие ранее. Возникли абстрактное мышление и несуществующие сущности (боги). Возникла логика как следствие постепенного усложнения моделей.

Кстати, о ней, упорядоченной, было что-то в вопросе. Многочисленные эксперименты в области психологии доказали, что логика вовсе не является встроенным механизмом мышления людей. Например, мы значительно быстрее обрабатываем конъюнкции (логическое «и») против дизъюнкций (логическое «или»). Происходит это потому, что, размышляя логически, мы всего лишь строим большую модель пространства возможных решений. Вычеркивая из нее те ситуации, которые логически противоречат известным данным, мы в состоянии делать дедуктивные выводы.

И вот счастливый финал — изучение самих ментальных моделей и взаимосвязей между ними привело к появлению науки. Так разум рождался из красоты… Я чуть ли не час писал ответ на этот вопрос, но мы значительно дольше (миллиарды лет!) шли по этой темной пещере с многими тупиками под чутким руководством не Всемогущего, но большого любителя прекрасного генералиссимуса Эволюции. Посмотрим теперь на нас с Вами. Странные игры породили странный суп из психических ингредиентов разных геологических периодов. В нем намешено всего понемногу – реакции амебы и рефлексы крокодила, прожорливость крысы и подражательность обезьяны, фанатизм верующего и логика ученого.

Наше сознание переплетено с подсознательным. Подсознательные процессы могут привести нас к осознанным выводам. Сознательный вывод может привести нас к подсознательным эмоциональным состояниям. Даже ментальные модели реализованы на подсознательном процедурном (нейронном) знании, поскольку мы зачастую не осознаем то, каким образом из входов получаются выходы (хотя можем это рационализировать). Наши ментальные модели – отдельные кирпичики в здании знания.

Его построение было гигантским по масштабам предприятием, и мы бы никогда не стали венцом творенья, если бы оно было ошибочным. AlphaZero предстоит еще многому поучиться у людей. Лучшее решение, скорее всего, найдется в комбинации его нейронной сети с человеческими эвристиками-моделями Stokfish-а. Да, компьютеры обыгрывают белковых шахматистов в домене шахмат, но они бессильны в странной игре под названием жизнь.

6. За много тысяч лет формирования систем верований и религий главную роль играют не дифференциальные, а интегральные / объединяющие/признаки- векторы, почему же тогда в исторических-рыночных соревнованиях/борьбе/ религий до сих пор не пришли к ЕДИНОМУ БОГУ? Кто впервые поднял вопрос Единого Бога? Или призыв-закон :» разделяй и властвуй «не победим «и человечеству не грозит ОДНОПОЛЯРНЫЙ МИР РЕЛИГИИ?!, а грозят религиозные погромы!

Забавная метафора – третий приз. Все хотят быть избранными народами. Но еще больше все вожделеют, чтобы их ближние таковыми не были. Как бы это не отрицали верующие, исторически идея Единого Бога родилась именно из эгоцентризма. Я долго пытался доказать этот тезис своими статьями об иудаизме. Первыми подняли вопрос Единого Бога, вероятно, египтяне (фараон Эхнатон). Однако о генезисе этой модели нам мало что известно, зато блуждания Сынов Израилевых в пустыне неведения хорошо запечатлены в Библии. От племенного Бога они длительными метаморфозами перешли к монотеизму, при этом ни в один момент не теряя идеи Завета, т.е. сепаратного договора с Богом.

Каковы были шансы на то, что их верования подхватит весь мир? Да никаких – кто же из неизбранных признает обрезанных лучше себя? Поэтому для распространения этой модели по античному миру потребовались необыкновенные обстоятельства, типа посмертных явлений народу Иисуса из Назарета. Этот эпизод мы тоже изучили. Христианству пришлось расти с полных низов, что привело к обожествлению их героя. Это в свою очередь вызвал тупик триадологических, а затем и христологических споров. Выход из него попробовал предложить ислам, однако и ему не удалось завоевать весь мир по ряду причин (о них мы поговорим в ближайшем будущем). Так мы и пришли к текущей геополитике в монотеистических религиях. Я не вижу в прошлом реальной возможности свернуть с этого пути в бы-пространствах.

Ожидать объединения конфессий в современности – тоже утопия. Каждый лелеет свою ментальную модель и не сойдет с этого места, предпочитая с рогами и копытами утопнуть в болоте верований. Единственная альтернатива – замостить эту трясину научными моделями. Об объединении с религией (т.е. создании моделей метафизики) говорили многие ученые, например, Эйнштейн или Паули и постоянно вещают некоторые известные Вам (и мне) блоггеры. Только эмпирически тщательно проверенное знание сможет создать тот общий знаменатель, при помощи которого удастся сложить все числители человечества. Думаю, что это весьма вероятный сценарий будущего развития событий.

7. Интересно применение теоремы Геделя о неполноте к Вашей теории вложенных моделей (как показано на иллюстрации), говоря простым языком — может ли Мо быть познаваемой без М1, а М1 (с вложенным М0) без М2? Вот как-то так)))) ««Логическая полнота (или неполнота) любой системы аксиом не может быть доказана в рамках этой системы. Для ее доказательства или опровержения требуются дополнительные аксиомы (усиление системы)». Только ли с помощью М2 можно понять (познать) М1 и только лишь с помощью модели М1 понять М0? Мне кажется, что этот рисунок идеальная иллюстрация для теоремы Геделя))

Благодарю за внимание к моим статьям – второй приз. Речь идет об этой картинке:

На самом деле я здесь имел в виду не вполне то, что обнаружил в ней автор вопроса. Я хотел всего лишь продемонстрировать, что мы зачастую строим модели не реального мира, а других моделей, рекурсивно. Положим, я произвожу набор высказываний и логический вывод:

Георгий Борский – хороший блоггер
Все блоггеры – люди.
Следовательно, Георгий Борский – хороший человек.

Этот текст выше – модель некоего Георгия Борского (M0). Если этот текст дать проанализировать специалисту по логике, то он сразу построит новую модель в терминах логических пропозиций (M1). Если логические формальные системы проанализировать Геделем, то его теорема даст M2. Пойдем на шаг дальше – сейчас, обсуждая Геделя, мы строим M3. Т.е. в принципе любая модель может быть смоделирована, с какой угодно вложенностью.

Однако автора вопроса интересует (насколько я его понял) несколько иное. Он вслед за Геделем хочет сказать, что никакой набор моделей не позволит нам прикарманить все истины этого мира. Он имеет в виду модели, стоящие плечо к плечу друг с другом. Да, мы как Сизиф, обязаны катить на гору познания камень науки, никогда не достигая вершины — в этом автор совершенно прав. Однако в отличие от вышеупомянутого героя древнегреческих мифов, мы вовсе не обязаны начать все сначала. Каждая новая модель позволяет нам приблизиться к цели. Это скорее Ахиллес Зенона в погоне за черепахой. Никогда не достигнет, но и не впадет в стресс по этому поводу, а будет продолжать стараться. Да, теоретически невозможно построить такой алгоритм, такую нейронную сеть, которая будет во всех случаях жизни работать оптимально. Но, дополняя наш модельный ряд все новыми экземплярами, локоть истины становится все ближе…

8. К статье «Фалес: Прометей науки».

Изучая данную статью, зацепила фраза «Сила человека (его интеллекта) в умении предвидеть (а иногда и создать) будущее, комбинируя известные ему модели».

Хотелось бы порассуждать на данную тему.

Бесспорно, очень часто человеческий разум, находящийся в процессе осмысления вопросов, напрямую связанных с познавательной деятельностью, усердно пытался разрешить такой вопрос, каким же образом из знаний, созданных опытом и на основе уже известных моделей, может следовать другое знание, имеющее значимость и полную абсолютность в будущем.

Каковы же будут преимущества предвидения, интуитивного познания?

Полагаю, одним из важных плюсов данного познания — преодоление ограниченности в решении задач и построения моделей в будущем.
К тому же, познание интуиции носит в себе философский характер, поскольку содержит вещь в её самой сущности; допустима изменчивость, непостоянность действительности, нежели как в общих понятиях рассудочного знания мыслятся лишь постоянные, общие положения вещей.
И поэтому, можно сказать, что интуитивное знание — есть высшее проявление полного единства знания, т.к. в процессе интуиции разум одновременно способен как здраво, чётко мыслить, так и созерцать, вольно творить.

Действительно, интуиция считается очень ценным человеческим фактором. Ведь в науке, при создании новых моделей нельзя недооценить роль интуитивного познания. (однако ни в коем случае нельзя полностью пренебрегать чётким положением вещей, поскольку в науке интуитивное познание должно базироваться уже на каких-либо сложившихся фактах)

Как полагал А. Эйнштейн, логически аппарат не всегда может помочь исследователю создать что-то по-настоящему новое и новаторское.

Мышлению придает творческий вид взаимосвязь каких-либо конкретных понятий с отображением внешнего мира. Вот именно эту связь физик называл интуитивным познанием.

Так и есть, научное творчество — процесс активного изучения мира, тесно связанной с созданием новой, значимой модели в будущем.

Так, Эйнштейн, Фалес и любые другие учёные всё же рано или поздно поддаются своей интуиции, для создания глобальных моделей, путём предвидения вещей, но не без помощи известных данных.

Зацепившая автора фраза задумывалась мной с несколько другой семантикой. Если я знаю (т.е. имею ментальную модель), как добраться из А до Б и одновременно мне известен путь из Б до В, то, комбинируя эти две модели, мне удается добраться от А до В. Если мне известна модель Кеплера, то я могу рассчитать положение любой планеты Солнечной системы на произвольный момент времени в будущем и т.д..

Однако (насколько я понимаю) автор говорит вовсе не об этом, а о том, каким образом рождаются новые модели. Как мы приходим к новому знанию? Это достойная тема для исследования, которой занимались и продолжают заниматься многие мыслители в разделе философии под названием эпистемология. В этом вопросе и в самом деле много неясностей. Я в том числе посвятил этому вопросу ряд статей, хотя и других, например, вот они, рекомендую ознакомиться:
· Бессловесный, где была предложена модель нашего способа познания
· Познание верой, где речь шла об особенностях религиозного способа познания
· Лестница моделей, где были рассмотрены социологические аспекты моделестроения

Переходим к интуиции. Под этим словом можно понимать две модели. Нечто подсознательное внутри нас, что каким-то волшебным образом отвечает на наши поставленные ребром вниз вопросы. Или нечто волшебное вовне нас, что каким-то подсознательным образом отвечает на наши засланные душой наверх запросы. Чтобы отличать их друг от друга, я предлагаю назвать последнее «экстуицией». Я чуть погуглил, слово это уже кто-то застолбил, но широкого распространения оно не получило, так что для нашей БГБ-местности сойдет.

уществует ли такая вещь, как «экстуиция»? На протяжении нескольких вопросов выше я потратил немало сил, чтобы убедить аудиторию в том, что наши подсознательные функции имеют некоторые фундаментальные аппаратные ограничения. Они постоянно ошибаются, и функция сознания заключается в том, чтобы проверять предложенные ими решения, согласовывать с другими и корректировать при необходимости. В состоянии ли «интуиция» в таком случае помочь Эйнштейну с теорией относительности, Бетховену с пятой симфонией, а Мухаммеду с Кораном? Когда именно это происходит? Если во время сна, когда оперативная память освобождается от обработки сенсорной информации, то почему мы не видим дымящийся от перегрузки мозг? Как именно это происходит? Если перебором, то почему мы не наблюдаем впоследствии продуктов полураспада комбинаторного взрыва?

Ждет своего эмпирического подтверждения теория о том, что по крайней мере часть интеллектуальных запросов зондов отправляется в неведомые дали Центра для дальнейшей обработки. Но даже если это и так, то наивно предполагать вслед за религиозными деятелями, что все полученные в ответ инсайты автоматически истинны. По всей видимости, принцип их генерации аналогичен нашим подсознательным нейронным сетям. Отличие, скорее всего, только в вычислительных мощностях и, может быть, некоторых других качествах тамошних алгоритмов. Посему – на экстуицию надейся, а эмпирикой проверяй.

9. Обнаружен остров дельфин/ реальный/ поскольку это один из символов страны БГБ, мой ряд вопросов к Георгию: знал ли он про этот остров, есть ли на нем наши граждане? Если нет — пожелания завести таковых в новом 2018 году , а сообщество надеюсь поможет найти почтовый индекс острова ДЕЛЬФИНА и ещё вопрос связана ли модель» дельфин «с городом ДЕЛЬФЫ?

https://vk.com/im?sel=300687270&z=photo-152561696.

Вы знаете, к стыду своему, ничего не знал. К еще большему позору, должен признаться в своем вопиющем нежелании об этом хоть что-либо знать. Если откровенно, то события большой и малой геополитики до меня доходят случайно, отрывками, через третьи руки. Телевизор я не смотрю, газет не читаю, как горячим новостям в меня проникнуть? Так и сижу на сухом пайке своего мира моделей. По моему глубокому убеждению, границы современного мира проходят не по островам, и даже не по полуостровам, а по головам людей. Я бы ни за что не променял доверие даже сотни человек на какой-то паршивую размывшуюся кляксу на географической карте. БГБ не нужны чужие территории. БГБ нужны острова знаний в бескрайнем океане нашего неведения.

Когда-нибудь в не самом далеком будущем функции государства сведутся к церемониальным, все остальные будут отменены или их станут исполнять компьютеры. Тогда в оранжереях всех стран вырастут удивительные цветы, одно другого чудеснее и разнообразнее. Таким растением я вижу БГБ. Пока его требуется регулярно поливать инвестициями и временем из моего личного кармана. Пока его валовый расход составляет две статьи в неделю. Когда-нибудь в тени его неохватного ствола будут отдыхать усталые странники, а на могучих ветках петь райские птицы.

Про Дельфы. К сожалению, мои аллюзии не были столь глубоко задуманы. Или простирались в несколько другом направлении. Я принципиально против оракулов, считая необоснованные предсказания аморальным занятием. Ну, а на дельфина это похоже только в русском языке. В древнегреческом корень этого слова переводится как «матка».

10. “Скажем, Вы видите в клетке слона. Что бы на ней не было написано, если привести к ней целую толпу людей, то все они согласятся с Вами в том, что не видят буйвола». «Но ведь не все согласятся со мной, что видят слона (кто-то может даже не знать, что это слон). Значит моё восприятие слона в клетке субъективно и зависит как минимум от моих знаний. А если кроме людей позвать ещё котиков, например, то они вообще промяукают, что это абра-кадабра. Это ещё раз подчёркивает субъективность суждения (как я и утверждала), верно? Мой вывод: познание через синхронизацию ощущений бессмысленно»

Снимаю шляпу перед автором, который без прочтения умных философских книжек (как выяснилось в диалоге с ним) задался подобными вопросами – первый приз. Наука, которая пытается найти на них ответы, называется эпистемология – это слово я, помнится, уже сегодня где-то применял. Что такое знание? Возможно ли его достичь в принципе? Как мы к нему приходим? – это типичные примеры проблематики, над которой ломают себе голову многие мыслители этого направления.

С самых общих позиций на наши органы чувств поступает информационный поток. Например, наши глаза бомбардируют кванты света, в них закодированы данные о мире вокруг нас. Затем нашими органами чувств и нейронами головного мозга эта информация просеивается (нерелевантная игнорируется) и преобразуется … во что? Конечно же, в ментальные модели.

На самом деле есть много свидетельств того, что входящая информация у всех игроков странных игр идентичная. Каждый из нас отдернет руку от горячей сковородки или прикроет глаза от яркого света – т.е. еще на уровне безусловных рефлексов. Проблема когерентности восприятия мира разными людьми таким образом сводится к синхронизации их ментальных моделей и самой процедуры распознавания образов. И здесь у нас есть основания полагать, что дело обстоит не так уж и плохо. Проведем мысленный эксперимент. Пусть мы имеем энное количество людей, которые никогда в жизни не видели слона. Произведем с ними одни и те же манипуляции по обучению – несколько раз продемонстрируем им экзотическое животное, всякий раз сопровождая показ восклицанием «слон». Тем самым они постепенно сформируют соответствующую ментальную модель. Есть у кого-нибудь сомнения в том, что после окончания курсов слоноведения они все будут успешно распознавать его образ?

Если есть, то рекомендую осуществить этот опыт на практике. Не могу обещать, что его результаты опубликуют в широкой научной прессе. Если нет, то можно сразу признать когерентность человеческого восприятия. Отсюда однако вовсе не следует, что сам алгоритм определения слоновости у всех нас полностью идентичный. Философы уже почти сто лет ломают копья на тему так называемый «квалий» — чувственного восприятия низкого уровня. Если они существуют, то насколько одинаковы у разных людей? Положим, все не-дальтоники надежно распознают красный цвет. Но кто поручится в том, что где-то на нижнем уровне их восприятие одинаково? Мы все знаем, что на сетчатку глаза приходит перевернутое изображение. Не все знают, что если одеть очки, которые его еще раз инвертируют с ног на голову, то спустя некоторое время мы привыкнем и будем спокойно ориентироваться в опрокинутом мире.

Вне зависимости от разрешения проблематики квалий мы можем спать спокойно – у науки есть твердый фундамент из элементарных фактов-наблюдений. Какая нам разница, что там происходит по пути распознавания образов, коль скоро в результате процесса мы получаем в сознании различных людей одни и те же модели. Не так просто дело обстоит с ментальными построениями более сложными, составными. Восприятие многих из них зависят от общей структуры ментальных моделей. Они, как говорят философы, теоретико-нагружены. Простой пример – мы все видим, что весло, погруженное в воду, кажется сломанным. Но для современного человека это означает прямое весло плюс оптическая иллюзия. А для древнего человека это было свойством самого весла.

Может показаться, что все вышеприведенные рассуждения далеки от практики, что это просто философская заумь. Однако в истории науки эпистемология уже как минимум дважды грозно стучалась в дверь физики. Мы все видим, как Солнце движется по небу. Означает ли это неподвижность Земли? Во времена Коперника его гипотеза казалась дикой и ненаучной. Ведь помимо непосредственно воспринимаемых нашими органами чувств ощущений были и косвенные свидетельства правоты великого Аристотеля. Например, тело, брошенное с горы, летело вниз строго вертикально, а не по кривой. Законы инерции еще нужно было открыть, и сделали это столетиями позже. По существу вера (почти религиозная) в правоту Коперника (супротив собственной интуиции, по новому ощущению красоты) свернула всю махину, заставив Кеплера, Галилео, Ньютона доработать модель так, чтобы мы перестали верить глазам своим. Вторым подобным эпизодом стала разработка квантовой физики, когда пришлось пересмотреть базовые понятия науки, понять заново, что такое «наблюдение», «эксперимент» и так далее.

Итак, познание через ощущения возможно, но должно производиться крайне осторожно, дабы не попасться в расставленные нам тут и там модельные ловушки.

11. Сильные стороны христианства мы знаем: благолепие, благообразие, воздержание, добропорядочность, милость, терпение, древние традиции. А каковы слабые стороны?

Я сам напросился на этот вопрос, но только впоследствии до меня дошло, что собирался посвятить отдельную статью (возможно, даже не одну) проблемам христианской этики. По этой причине я буду краток, но прекраснословен, как многие братья и сестры во Христе.

Стоит распилить христианскую этику на две половины – восточную и западную. В латинской традиции удалось создать нечто похожее на философскую систему. Двумя знаковыми персонажами на этом пути стали св. Августин и св. Фома Аквинский. Уже на самых ранних этапах удалось избавиться от некоторых утопических евангельских однострочников. Так, например, «подставь другую щеку» успешно заменили на значительно более прагматическую доктрину священной войны. В нашей же ортодоксальной части дело оказалось зафиксировано на уровне эклектичных каталогов добродетелей и пороков, призывов типа «давайте жить дружно» и нравоучительных историй в типично эллинистическом стиле.

И на Востоке тоже были умные люди. Но вероятнее всего, что разработка этической теории входила у них в противоречие с пиететом к древним сказаниям. Их просто не решались свести в общую систему. К сожалению, теорему Геделя не способен отменить особым божественным декретом даже Иисус Христос. Это означает, что любой набор мудрых изречений не даст нам возможности решить все моральные проблемы на все времена. По этой причине христианство не имеет за душой никакого готового аппарата для разрешения жгучих проблем современности. Имеем ли мы право быть забытым Гуглом? Стоит ли развивать робототехнику и как? Отношение к профессиональному спорту? Отношение к современному государству? Отношение к биржам валют и акций? Имя этим проблемам легион и их не изгнать ни при помощи молитвы и поста, ни посредством золотого правила (о любви к ближнему своему).

Помимо этого, многие постулаты христианской логики весьма сомнительны. Так, скажем, «Бог терпел и нам велел» приводит к типично иудейской жалости к самому себе, социальной пассивности и даже покорности злу. Этот список можно продолжать очень долго. Но, коль скоро у нас сегодня речь зашла об эпистемологии, то я сфокусируюсь на этой проблеме. Христианство требует беззаветной веры своей модели. Это означает эффективное искусственное замораживание развития в определенном направлении. Казалось бы, ради морального совершенствования. Да, на определенном уровне полезно разбавить встроенный эгоизм альтруистическими идеями. Но это движение происходит крайне медленно (магическими средствами), а после достижения некоторых базовых качеств и вовсе прекращается. При этом полный запрет на развитие космологии, познание Бога, неприятие науки остается. Эволюция же требует от нас двигаться вперед… Посему, друзья мои, давайте…

Изгоним из блога Бога
Оставим в блоге благо

412отношению к себе для вашего собственного духовного роста это многое поможет объяснить?

И снова Георгий Борский промахнулся. Этот вопрос я тоже получил не самым ортодоксальным образом. При этом здесь полагается изложить основы альтернативной этики, основанной на изложенной мной метафизической гипотезы душевных движений. Это будущий обширный материал. Ограничусь тем, что чуть поспекулирую на популярные темы данного этапа нашего конкурса. Изучение процесса эволюции (жизни и идей) говорит нам о том, что мир никто за белую ручку к Царству Божиему не вел. Не видно за этим длительным полуслепым с многими тупиками процессом Всезнающего, Всемогущего и к тому же милосердного Всевышнего. Однако виден осмысленный, даже красивый процесс. Феномен экстуиции при этом говорит о возможном доступе к вычислительным мощностям впечатляющего масштаба. Феномен нелокальных пси-эффектов говорит о взаимосвязанности живых организмов, об иллюзорности их отделенности друг от друга (и вновь эпистемология стучится в наш блог?!).

Так не могут ли наши нейронные сети быть организованы по образу и подобию вселенских, быть лишь верхушкой айсберга и их продолжением? Так не могут ли наши оценки ментальных моделей, попадая в центральную сеть, и вызывать ее настройку, обучение (которые мы называем пси-эффектами)? Так не можем ли мы сами быть ментальными островками в океане метафизики? Для иллюстрации модели я перевернул известную Вам вертикальную картинку фи- и пси- пространств горизонтально:

Этот нейро-Бог осторожно протягивает свои зонды вовнутрь интересующей его модели. Сеанс измерений называется жизнь. Затем он втягивает накопленную ими информацию для анализа полученных данных. Сеанс обработки называется смерть…

Этот нейро-Бог пришел от красоты к разуму. Им движет один закон – стремление к развитию. И если мы хотим идти с ним вместе, то нам придется научиться управляться со своими ментальными моделями. Измерять веру. Верить в меру.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.