№38 Дуэли за модели

Один американец – креационист; двое американцев – судебный процесс; много американцев – демократия. Один русский – любитель быстрых выводов; двое русских – переоценка истории; много русских – Владимир Путин. Один философ – любитель мудрости, много философов – научно-техническая революция. Скажете, что я забыл про двух философов? Вовсе не забыл, а оставил напоследок, для пущего смака. Два философа – это дуэль за модель. В целом все почти по-французски, разве что с ментальным акцентом. Ну, конечно же, случается это далеко не всегда, как и во всех прочих вышеупомянутых обобщениях, но весьма часто. В каком же смысле? Вспомним, что т.н. «лингвистический поворот» в аналитической философии привел к попыткам электрификации темных извилин нашего сознания. Другими словами, была объявлена настоящая охота на четкие определения по-человечески нечеткой мути слов естественного языка. Некоторые смельчаки этого невидимого фронта встают в атакующую позицию и придумывают модели для тех или иных понятий (таких, как интересующие нас «знания»). В их честь они сочиняют хвалебные оды, т.е. универсальные пропозиции, покрывающие широкий круг феноменов жизни. О вкусах спорят их оппоненты, которые не находят в предложенном ничего красивого и защищаются контрвыпадами, т.е. при помощи контрпримеров. Это делать намного легче – ведь для зарабатывания зачетных очков требуется сделать всего лишь один укол. Вовсе не совести, а интуиции, показав несоответствие ее показаний придуманной теоретической модели. Полученное ранение залечивается логическим пластырем, и в следующем фехтовальном раунде все повторяется заново. Некоторые записные дуэлянты приобрели скандальную славу хронических нарушителей эдиктов. Острый на язычок азартный метаконтекстный игрок Дэниел Деннет даже придумал для этих беззаконий особый глагол «чисхолмить» — по имени Родерика Чисхолма. Тот заработал себе несколько скандальную славу проставлением многочисленных и многоуровневых заплаток на своих утверждениях. Как представители высокоинтеллектуальных профессий сами не видят слабые места своих собственных модельных построений? Почему пропускают вполне отразимые и заранее ожидаемые контрудары? Чем объяснить у них хронические приступы слепоты малоинтеллектуального куриного уровня? В чем причины эпистемологических промахов больших мастеров эпистемологии?

Примерно так говорил Дэвид Юм (и многие другие философы): «верить» или «не верить» невозможно управлять – они возникают у нас спонтанно в зависимости от обстоятельств. Эта модель, возможно, вполне адекватна по отношению к некоторым ситуациям, например, начальным стадиям перцепции. Можем ли мы, увидев кошку на окошке, отрицать наличие этого факта?! Однако по отношению к более сложным, не столь очевидным пропозициям, дело обстоит значительно более запутанно. Возьмем, скажем, потертую от долговременного интенсивного использования парадную сутану теистов «Бог существует». Почему мы должны доверять тем портняжкам, которые рекламируют ее как лучшую одежду для королей? Как бы то ни было, ее постоянно носят многочисленные представители широко распространенной религиозной формы жизни. Они весьма комфортно себя чувствуют в мире светлых ангелов и темных демонов, чудодейственных молитв и чудотворных икон, первородных грехов и животворящих крестов. Нередко именно личный жизненный (или т.н. мистический) опыт убеждает их в своей правоте. Почему тогда на атеистов их аргументы и факты не оказывают ни малейшего воздействия? И наоборот – отчего антирелигиозная пропаганда зачастую бессильна? Они что – в разных мирах обитают?! Осмелюсь ответить на этот вопрос утвердительно. Мы — творцы реальности, только не настоящей, а субъективной. Сначала обычно возникает желание поверить в ментальную модель. Вера появляется потом. Ну, а следом уже наша услужливая психика воспринимает ее как команду привести внешний мир в согласование с внутренним. Поскольку последний объективен, то самым дешевым способом исполнить полученный заказ является банальное мошенничество. Форточки, через которые может проникнуть свежий ветер сомнения, задраиваются – неугодная информация отфильтровывается. Образовавшуюся духоту быстро заполняет удушающий душу круговорот благочестивых мыслей, и дьявольская сделка подписана — человек продан в модельное рабство. Но чем это плохо? Можно верить в законы Ньютона больше, чем в Закон Божий. Разве это не является все той же верой? И разве не классно обрести столь славного дрессировщика экзистенциальных страхов внутри себя?! Принципиальная разница не только в том, что ложные модели заставляют нас принимать ошибочные решения. Дело еще в том, что наши собственные силы при этом уходят на организацию самообмана и пропитание неадекватных менталок…

Чрезмерной любви к своим моделям все двуногие покорны. Посему, хотя ее порывы, как правило, тлетворны, примерно тот же механизм удачно объясняет происхождение регулярных ментальных дуэлей философов. Многие из них ведь тоже воспевают свои модели, поддаются на их неотразимые чары. В частности, многочисленные конфликты в царстве эпистемологии возникли вокруг известной нам с прошлой статьи королевы модельной красоты JTB непосредственно после попытки ее компрометации злым кардиналом Геттиером. Казалось естественным предположить, что в формуле «Знания = Оправданное Истинное Мнение» всего лишь не хватает того или иного дополнительного четвертого ингредиента. Многочисленные искатели вечной славы стали колдовать над собственной рецептурой целительного бальзама. Некоторые отправились искать приключений в бы-пространства. Получилось примерно так — мы обладаем знанием некоей пропозиции тогда и только тогда, когда не существует другого свидетельства против нее, настолько сильного, чтобы подорвать нашу веру при его бы-предъявлении. Защита этого приема не спасла его от взлома – пусть Верочка Верная верит в то, что Вова Ворюгин стащил из библиотеки книгу, поскольку самолично это наблюдала. Это в принципе совершенно верно, но на самом деле в тот самый момент в том же самом здании находился близнец Вовы Вася, причем Вера об этом и не подозревала. Интуитивно здесь Вера не обладала знанием факта воровства (не работает ее оправдание), хотя неизвестное ей свидетельство нисколько не противоречит ее верованию. Казалось бы, что эту пробоину несложно заделать дополнительным условием – бы-свидетельство не должно подрывать и оправданности знания. Однако тогда определение становится слишком сильным и исключает некоторые случаи, которые мы интуитивно почитаем за истинные знания. Положим, престарелая мама Вовы – старушка в деменции – уверена в том, что в библиотеке на самом деле был негодник Вася, в то время как ее любимый сын находился на отдыхе в Антарктиде. Это свидетельство не должно было бы повлиять на статус веры Веры, но жесткая дефиниция заставляет нас отказать ей в наличии этого знания.

Другая группа философов обнаружила в печенке геттьеризованной JTB философский камень и потребовала его удалить. Имелись в виду инородные (ложные) тела в системе пищеварения (обоснования, оправдания) целевого высказывания. Однако давайте вообразим себе в целом весьма Респектабельного Ученого Рудольфа, который шлет отчет своему коллеге Фоме, в котором утверждает, что надежно зарегистрировал феномен телекинеза. Тот, основываясь на базе своих познаний в предмете исследования, вполне вправе предположить, что тот ошибся или был введен в заблуждение неисправными приборами, несмотря на то, что он основывает этот вывод не на самой осмысливаемой им пропозиции, а на ее отрицании. Подпереть этот подход при помощи т.н. «дерева знаний» попытался авторитетный американский эпистемолог Эрнест Соса. Его идея была в том, чтобы потребовать от «оправданности» наличие для нее логического вывода из самоочевидных фактов. Чисхолмили эту модель довольно долго, однако так и не расчисхолмили. В результате версия этак шестнадцатая в династии пала смертью ложных на гильотине следующего замысловатого мыслительного эксперимента. Предположим, что некий пациент Ксюша сидит в медицинском кресле, которое периодически переключает ее в состояние Красно-Синего дальтонизма, причем она об этом ничего не знает. За ней наблюдает команда врачей, которые в состоянии видеть текущее состояние аппаратуры на мониторе. Однако и тут беда — та на самом деле сломана, о чем они также ни сном, ни бодрствованием. Тут в комнату входит Коля в Красном галстуке. В этот момент показания на дисплее по счастливой случайности совпадают с действительностью. Обладает ли Ксюша знанием того, что галстук красный? Интуитивно нам кажется, что нет, но из анализа Эрнеста следует обратное.

Бездонно море нашего неведения непосредственно у побережья эпистемологического королевства. Хорошо еще, что образовалось оно не из слез и не из крови, а из чернил, пролитых на ментальных дуэлях многочисленными философами. Я не думаю, что если нашим подписчикам туда идти, то совсем умным будешь. А вот шансы на то, чтобы в нем утопнуть и стать совсем мертвым от скуки, ненулевые. Посему из человеколюбия я сегодня освещу творчество еще только одной сравнительно небольшой группы борцов с геттьерщиной. Для спасения репутации своей королевы эти герои отправились в далекий путь за подвесками каузальности. Характерно высказывание видного американского философа Алвина Голдмана: «Одна вещь, которой не хватает в [примерах Геттиера], это каузальная связь между тем фактом, что делает [пропозицию] истинной и верой в нее.Требование наличия этой связи – то, что следует добавить в традиционный [JTB] анализ». Задуманное предприятие с первого взгляда кажется совершенно невыполнимым. Ведь когда мы верим в то, что кошка сидит на окошке, вовсе не само животное является причиной этой идеи у нас в голове, а сложный процесс преобразования информации, закодированной в квантах света, попадающих нам в глаза. На ее месте вполне мог оказаться робот в кошачьей шкуре. Не все то золото, что Голдман. Однако здесь он, конечно же, каузальность трактовал в самом широком смысле. Для него это могло быть что угодно, лишь бы оно приводило к образованию верований в невиновность моделей в нашем сознании. Более того, он заранее заготовил ответ на следующий кардинальный аргумент. Пусть в БГБ напечатана статья с ошибкой, которую, однако, некто по дефекту зрения прочитал так, что поверил в истинную историю — он ведь тогда получил свои верования предписанным определением путем. При этом на знания они никак не тянут. По мнению преданного слуги модели, оправдание в таких случаях людям принесет обоснованная реконструкция всей каузальной цепочки.

Но и этого, казалось бы, неуловимого героя легко поражает другой, несколько более хитрый удар. Пусть Роман верит в то, что Юлия пожелала ему счастливого дня рождения, поскольку только что услышал ее поздравление по телефону. Ему и невдомек, что одновременно его номер набирала нанятая семейством Капулевичей шпионка, обладающая не только крепким телом, но и точным тембром голоса его возлюбленной. В этой ситуации, несмотря на идеальную причинно-следственную связь, Рома не оправдан в обладании бриллиантами знания. Похоже на то, что даже самые одаренные индивидуумы не в состоянии помочь организовать экспресс-восход нового короля-солнца… И такая дребедень год за годом и по сей день. Интенсивные дуэли по всему модельному царству эпистемологии так и не принесли решающего успеха ни мушкетерам королевы JTB, ни гвардейцам кардинала Геттиера. Металл счастливых клинков упрямо не трансмутируется в чистое золото истины…

Pace народная мудрость, в спорах почти никогда не рождается истина. Тем не менее, нередко эти странные игры все же приводят к появлению младенцев – новых ментальных моделей. Случайно ли то, что на каждую шальную силу любителей JTB нашлась усмиряющая ее логическая рубашка? Не найдется ли модели в самом факте отсутствия модели? Взглянем на знания с тыльной стороны их перевязи – с Блогом Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.