№39 Рыбка и репка

Жил да был старик со своею старухой у самого синего моря. Нет, вовсе не синего, а черного. Черного моря человеческого неведения. Но на этом малозначительном факте их биографии отклонения от классики пока заканчиваются. Промышлял сей смертный на свое бытие в подлунном мире, как ему было завещано солнцем русской поэзии, рыбалкой. В частности, охотился он браконьерским неводом на редкий, окончательно вымерший в условиях современной экологической катастрофы вид животных, – золотую рыбку. Не без успеха, поскольку дальше его семейное продвижение вверх по социальной лестнице проистекало тоже вполне по описанным канонам – изба со светелкой, высокий терем, царские палаты… И тут как всегда — испортилось что-то там внутри у волшебного создания. То ли на небесной материнской плате что-то погорело, то ли на обыкновенной материальной испортилось. А может и просто филамент для печати закончился. Без капитального ремонта или новых расходников, словом, никак не обойдешься, а где ж сервис-центр по столь передовой высокой технологии в этакой дремучей глуши найти?! Суть проблемы в том, что устройство решительно перестало производить положенные по паспорту чудеса. Уж дед его бил-бил — не добил. И баба била-била – тоже ничего не добыла. Плачет дед, плачет баба… Что им теперь делать? Так скоро засохнет их плантация кокосовых пальм. Так один за другим повымрут крокодилы в их мраморном бассейне. Так снова разобьется их некогда залатанное корыто. На что сами кормиться будут?! На что внучку с Жучкой воспитывать?! На что место на кладбище покупать?! К счастью, мимо как раз проходила одна гражданка. Это ничего, что рябая, зато в пинжаке с карманами. Говорит — не нужна Вам вовсе никакая рыбка золотая, Вам и простая вполне сгодится. Осерчали на нее осиротевшие несчастные – советовать каждый горазд. Чтоб тебе самой жить на одну зарплату! Поди прочь, негодная! Но погневались, погоревали вдоволь, а делать-то нечего. Пришлось им как-то дальше влачить жалкое существование в условиях беспросветной пролетарской нищеты и полного отсутствия коммунизма в пучине морской.

Это креативный старче первым придумал – посажу-ка я репку! А то, что кругом пока еще павлины бродят – не беда. Все равно они в суровом климате без магического подогрева передохнут, а там, глядишь, будет чем пропитаться. Так и променял свободный ветер вольного ловца удачи на кабалу земледелия в поте лица своего. Мало того, что сам из последних сил впрягся. Еще и всю семью припахал – бабка за дедку, внучка за бабку, и так далее вплоть до самого низа. А как еще иначе, ежели урожай – социальный продукт. Коли сам не посеешь, не польешь, не прополешь и не пожнешь, то и не сожрешь – об этом Вам каждый Антошка на ложках всю правду споет. Так все и принялись за работу, несмотря на то, что им это не задавали. Поначалу, как это обычно бывает, тянут-потянут, вытянуть не могут. Но потом позвали на помощь скрытые в подполе резервы. Мышке тоже применение нашлось – хвостиком яйца разбивать и собою кошку кормить. Опять тянут-потянут, тянут-потянут и … вытянули этот бизнес. Юное фермерское хозяйство престарелых хозяев выросло, окрепло и стало торговать избытками, которые сами съесть не могли, на территориально ближайшем сельскохозяйственном рынке. И даже диверсифицировалось — на вырученные деньги основали линию по производству импортозамещенных консервов. Короче, произошел у них рай кромешный. А что Вы думаете — и не такое колдовство случается моей волей на страницах БГБ. Все, конечно же, потому, что я лелею какую-то свою корыстную цель. В данном случае она в том, чтобы перейти от русской народной сказки к эпистемологической интернациональной были. Напомню всем прогульщикам, что до сих пор мы все еще не определились с тем, что же такое знания. Так вот, знание, оно — какое? Больше как рыбка или скорее как репка?

Определимся для начала, с какого угла абстракции смотреть на получившиеся две модели. Так говорил Людвиг Витгенштейн: «[В любой языковой игре] мы видим сложную сеть сходств, накладывающихся и пересекающихся друг с другом… Я не могу найти лучшего выражения, чтобы их охарактеризовать, нежели «семейное сходство», поскольку различные похожести между членами семьи – сложение, черты лица, цвет глаз, походка, темперамент – накладываются и пересекаются тем же образом. И я скажу – «игры» складываются в семью». Здесь знаменитый философ под «языковыми играми» имел в виду приблизительно то, что мы с Вами развили в модель игр социальных. В принципе, обнаруженный им феномен «семейного сходства» применим ко всему классу наших ментальных моделей. По существу, сей тезис утверждает, что высокий идеал «лингвистического поворота» аналитической философии недостижим. А заодно и энциклопедические философские словари в советском стиле стоит сдать в макулатуру. Невозможно (по крайней мере, для некоторых категорий) найти краткий список условий, каждое из которых необходимо, а конъюнкция достаточна для определения интересующих нас понятий. Мы в обычной жизни постоянно оперируем такими словами, смысл которых размазан в некую бесформенную кляксу. Где-то в самой середине этого чернильного пятна находятся парадигматические (типичные) примеры наших терминов. Однако точные (и легко вычисляемые) его границы с окружающей средой прочертить простыми средствами не удается. Почему? Математики бы сказали, что отношение сходства между отдельными элементами этого множества нетранзитивно. Когда дедка тянет за репку, а бабка за дедку, то мы можем сказать, что она тоже участвует в процессе вытягивания. В отличие от этого транзитивного случая пусть бабка похожа на внучку, та в свою очередь чем-то другим на дедку, при этом сходство между бабкой и дедкой может напрочь отсутствовать.

Не принадлежит ли часом интересующее нас «знание» к такому модельному семейству, которое обладает свойством фамильного сходства?! Если это действительно так, то становятся понятными причины проколов многочисленных философских заплаток на модели JTB (знания = оправданное истинное мнение). Они просто пытаются отловить единственную в своем роде золотую рыбку, в то время как в живой природе наличествует широкий спектр съедобных вещей -от репки до кокоса. Многочисленные эмпирические исследования подобного рода кластерных концептов, похоже, что подтверждают адекватность модели Витгенштейна. Прототипом рыбки для нас является скорее особь простая, нежели золотая, фрукта – скорее яблоко, чем ананас; мебели – скорее кресло, чем трон; дома – скорее изба со светелкой, чем царские палаты. В проводимых психологами экспериментах подопытные люди реагируют на центральные экземпляры кластерных понятий быстрее, чем на периферийные — они первыми приходят нам на ум. При этом и последние после некоторого размышления мы тоже относим к запрашиваемой категории. Поэтому, похоже, что имеет смысл говорить о семантическом расстоянии между смыслом отдельных примеров тех или иных понятий, причем в том числе таких абстрактных, как знания. И, похоже, что не имеет смысла пытаться решить задачу квадратуры семантической кляксы исключительно при помощи логического циркуля и линейки. Существует великое множество ментальных моделей, и имеет смысл говорить о том, что в одних из них содержание знаний больше, чем в других. Но не имеет смысла искать ту четкую черту, за которой презренные верования превращаются в твердые знания. Все в мире моделей относительно.

Неплохо бы еще постараться разобраться с вопросом о том, по какой такой причине наши слова ведут себя столь недружелюбным к аналитическим философам образом. В этих целях я, грешным делом, обращусь к творчеству мыслителей континентальной традиции, причем даже одного из самых по-фашистски враждебных ее представителей – Мартина Хайдеггера. Не буду морочить голову аудитории описанием приключений его любимого «дазайнчика» (Dasein). Ограничусь тем персонажем, которого он обнаружил неподалеку – Zuhanden (в контрасте с Vorhanden). В небуквальном переводе на русский, я бы назвал его «кнопка-под-рукой». В последующем небуквальном переводе на БГБ-шный я бы трактовал эту модель как функциональность человеческого восприятия. Гигантский пласт смысла окружающих нас вещей для нас состоит в том, что именно мы с ними можем сделать, чем именно они могут стать нам полезными. Что такое для нас «знания»? В том числе, это такие ментальные модели, благодаря которым мы можем надежно функционировать во внешнем мире. Таким образом, это одна из наших многочисленных кнопок-под-рукой. Подчеркнув слово в предложении предыдущем, я хотел подчеркнуть основную мысль текущего – размытость наших понятий является прямым следствием множественности их использования при поиске непрямого пути к нашим целям. Знания – они не как золотая рыбка, которая раз, и наколдовала что хочешь. Знания – они как полный огород репок и прочих разных овощей, комбинированием потребительских свойств которых можно шаг за шагом сконструировать идеальное будущее.

Напоследок сегодня я хотел бы обратить Ваше внимание еще на один аспект предложенных мной метафор – противопоставление совместной деятельности тягателей репок неводам кустарей-одиночек без моторных лодок. Я здесь вовсе не хочу только изречь банальную истину о том, что без труда не вытащишь и репку из земли. И даже не столько подчеркнуть коллективный характер обретения знаний. Есть такой раздел эпистемологии, под шильдиком «социальная». Ратую за то, что это на самом деле тавтология типа «старец старенький». Другой эпистемологии просто не бывает. Знания – это принципиально валовой продукт всего общества. И это так не только в науке — с ее Академиями, журналами, НИИ и симпозиумами. Даже когда Вы просто видите самую обыкновенную кошку на окошке. Даже тогда. Ведь это Ваши родители или бабки с дедками научили Вас тому, что такое «кошка» и что такое «окошко». Благодаря им Вы нарезали феномены своего сознания на эти категории. Только сопоставление субъективных ощущений многих людей приводит к построению объективных моделей. Ни один, самый ловкий ловец золотых рыбок, как бы ни было «оправдано» его «истинное мнение», не обретет знаний в отрыве от той твердой почвы, на которой стоит благодаря бесчисленным ментальным огородам человечества…

Итак, мы решительным усилием воли приняли слабовольное решение прекратить поиск ответа на главный лингвистический вопрос эпистемологии. На самом деле не только потому, что убедили себя в неразрешимости поставленной задачи. Но и поскольку видим лучшее применение для наших сил. Пусть знания не тождественны оправданному истинному мнению. Это не избавляет нас от необходимости изучения природы этого «оправдания». Что у него внутри и что снаружи? Интернализм и экстернализм – отправимся в гости к ним, с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.