№51 Шаг над пропастью

Для затравки вопрос – верно ли утверждение, что Моисей основал первую монотеистическую религию? Правильный ответ – не первую и не монотеистическую. С единым Богом до него отличился как минимум фараон Эхнатон – однако его недолгое правление не образовало критической массы верующих в предложенную модель, и она благополучно загнулась. Правильная же классификация основанной Моисеем религии – так называемый энотеизм. Это относительно новый термин, введенный в обиход в начале девятнадцатого века. На просторах Интернета я обнаружил, что его на русском сделали «генотеизмом». Это обычная проблема греческих слов, пришедших в великий и могучий с Запада. Этимология термина простая -ἑνας θεός – один Бог. Первое слово произносится на греческом как «энас», однако по сложившейся традиции в латинские языки оно попало с первой буквой h (которая практически не читается, это просто выдох). А вот на русском «heno» (по другой устоявшейся традиции) превратилось в «гено». Предлагаю восстановить историческую справедливость (все-таки Россия – прямая наследница второго Рима, Византии) и использовать термин «энотеизм».

Во всяком случае в пределах этого блога я буду делать именно это. Во многом это еще и потому, что ранее (в одной из сессий вопросов и ответов) я обозвал модель «ген – всему голова» генотеизмом, то есть уже зарезервировал это слово. Отцом-основателем этой современной религии принято считать небезызвестного Ричарда Докинза благодаря его книге «Эгоистичный ген». Конечно, подобные модели существовали и ранее, однако давайте не будем заниматься как говорят социологи адумбрацией (попыткой принизить достижения автора ссылкой на более ранние источники создания его моделей). Книга та и на самом деле получилась знаковая, породила помимо генотеизма еще и меметику (причем помимо желания самого Докинза) и заработала место ее автору в Пантеоне современной «науки» (а может быть заодно и выстлала ему дорогу в ад, если таковой имеется).

Что-то мы отвлеклись… Итак, энотеизм – что же это за зверь такой? Отличие от монотеизма философы усматривают в том, что не отрицается существование множества богов, но один из них объявляется специальным, эффективно курирующим верующих в него. Более того, Бог Моисея был ревнивым существом, которое совершенно не переносило конкуренции и категорически запрещало верить в других распространенных в окрестностях идолов. Как мы увидим в дальнейшем именно эта трактовка привела к рождению моделей Закона. Забегая вперед, на протяжении столетий «избранный народ» продолжал грешить против своего племенного Бога, тайно промышляя участием в религиозных вакханалиях соседних с ними народностей. И только после вавилонского пленения эта модель «энотеизма» была развита до чистого «монотеизма» — что других богов просто не существует.

О Моисее написано столько книг, что из них можно было бы построить новую вавилонскую башню или небоскребы twin towers. Не было полного консенсуса по оценке его личности даже среди его собратьев-евреев. Для Филона Александрийского и Иосифа Флавия он был прежде всего философом, а другой древний историк, Артапанус, подчеркивал его чудотворческие способности. В красном углу христианской литературы о книге Исхода – сочинения классической патристики. Вероятно, самой известной книгой в святоотеческой традиции является «Жизнь Моисея» св. Григория Нисского (младшего брата св. Василия Великого). По существу, это набор неземных по своей красоте типологий (метафорических сравнений, моделей) чуть ли не на каждый стих книги Исхода и моральных уроков, которые из этого надлежит извлечь. Напомним, что важнейшей идеей христианского экзегезиса является мысль о том, что весь Ветхий Завет, почти все его персонажи и события моделируют, являются прообразом тех или иных действующих лиц и перипетий Завета Нового. Так, например, посох, превращающийся в змею, стал у Святого Отца прообразом Христа, а неопалимая купина – Богоматери.

Я не буду вдаваться в подробности того, каким образом проведены эти параллели. По известному читателям нашего блога тезису полиомии человек в состоянии уподобить что угодно чему угодно. Скажем, можно запросто уподобить тот же терновый куст – да хоть Владимиру Путину – ведь горит человек сердцем за Россию и не сгорает. Помнится, лет двадцать тому назад мне как-то в руки попала только что изданная тогда забавная книжонка, претендовавшая на раскрытие всех секретов Нострадамуса. Как оказалось из ее прочтения, знаменитый мистик и астролог шестнадцатого века большую часть своих пророчеств посвятил описанию будущих событий из жизни автора сего несостоявшегося бестселлера. В частности, предсказал его болезни, важнейшие закупки, глубокие инсайты и т.д. и т.п..

Если Вы думаете, что христианские экзегеты создавали вышеупомянутые метафоры исключительно в литературных целях, то глубоко заблуждаетесь. Они свято верили в то, что Господь Бог специально так все задумал и организовал, чтобы убедить население. И их можно понять – веские аргументы были настоятельно необходимы, поскольку настырные евреи упрямо продолжали цитировать Второзаконие, проклинавшее висящих на дереве, и никак не хотели конвертироваться в веру истинную. А в физику процесса Святые Отцы просто не вдавались, по моде того времени. Скажем, никто в древности не верил в физическое существование эпициклов Птолемея, но это никого не смущало. Бог всемогущ и все тут, как-нибудь все устроил. Проблема в глубине прозрения сквозь тысячелетия однако была — в логическом конфликте с другой моделью, свободы воли. А если Бог – это Судья, то как можно обойтись без нее? Не наделять же Всевышнего менталитетом пятилетнего малыша, наказывающего и награждающего кукол своей заводной игрушки? Вывод простой – для наших целей изучения бытия моделей созданные Святыми Отцами художественные образы и метафоры не годятся.

В фиолетовой же части спектра исходологии расположилась атеистическая пропаганда. Не будем рассматривать откровенно одиозные ее образцы из нашего недавнего советского прошлого. Вместо этого обсудим претендующую на научность работу Зигмунда Фрейда «Моисей и монотеизм». Это последняя книга Фрейда, изданная непосредственно перед его кончиной, и поэтому кажется разумным предположить, что отец-основатель психоанализа вложил остатки своей бессмертной души в эту нетленку. Фабула примерно следующая. Моисей вовсе не еврей, а египтянин, случайно переживший репрессии победивших презренных политеистов соратник Эхнатона. Выбрав себе «избранный народ» в виде подопытных кроликов, он организовал им исход. До этого момента, в общем-то, Фрейд врет даже где-то складно, используя в качестве главного аргумента созвучность слов «Атон» (основной Бог Эхнатона) с одним из имен Господа у иудеев – «Адонай». Однако дальше начинается полный сюр. Неблагодарные иудеи, оказывается, убили своего отца-пророка, и уже много позже, придя к монотеизму самостоятельно, воспламенились чувством раскаяния в совершенном преступлении. В катарсисе они придумали всю библейскую историю, включая совершенные чудеса и возвели Моисея на пьедестал вечного почета.

Несложно заметить, что Фрейд всего лишь попытался прикрутить свои модели (Эдипов комплекс, «Тотем и Табу») к библейским сказаниям. Вероятнее всего, что он планировал еще одну книгу, в которой сын-Христос приносился бы в жертву во искупление греха против отца-Моисея в виде этаких метафизических скобок. Эта идея была бы более уместна, поскольку Иисуса на самом деле распяли, и можно было бы защищать тезис о успешном распространении христианства как следствие переживания вины перед убитым Богом. Но Моисея по известным нам источникам никто не убивал, он умер сам по себе. О накале страстей фантазий знаменитого ученого трудно выразиться лучше, чем отец Павел Флоренский о творчестве другого крупного специалиста в области психопатологии Достоевского: «у нас дома ему бы предложили выпить стакан воды». Его модели и в самом деле кажутся еще на порядок более фантастичными, чем библейские сказания.

Однако характерно одно – в отличие от христианских построений, Фрейда волнуют вопросы современных людей, главные из которых – были ли на самом деле чудеса, если да, то какие именно, и как это согласуется с научными моделями сегодняшнего дня? Наша задача, таким образом, становится ясна. Мы должны выбрать срединный путь, пройдя между красным и фиолетовым. Нас интересует прежде всего развитие моделей. Мы уже проследили за тем, как из обычного эгоцентризма возникла модель Завета с одним человеком. Отсюда небольшой, но существенный шаг, до того, чтобы свести с ума целый народ. Без чудес тут и в самом деле было не обойтись. Это шаг над пропастью, и Моисею удалось его сделать.

Дорогие друзья, сегодняшней статьей мы начинаем изучение моделей второй книги библиотеки Священных Писаний – Исхода. Не могу обещать, что мы расправимся с ней столь же быстро, как с Бытием, поскольку Моисей – реально незаурядная личность, настоящий пророк и творец многих моделей. Не будем забывать о том, что авторство всех моделей, которые мы изучили до сих пор, народная молва приписывает именно ему. Однако самое главное — это то, что Моисею удалось найти для них путь развития от примитивного эгоцентризма праотца Авраама к мировой религии… Спустя три тысячелетия после Моисея такой же небольшой шаг от модели активного Бога теизма был сделан к пассивному, запустившему часы мироздания и отправившемуся на покой Богу деизма. То тоже был прыжок над пропастью – между религией и наукой. Когда современные атеисты утверждают, что не верят в Бога, они хотят всего лишь сказать то, что не верят в определенную его модель. Их модель Бога – законы природы или, по выражению верного католика Луи Пастера, бесконечность. И этой модели не существовало бы без тех шагов, которые когда-то сделал великий пророк Моисей. Как это произошло – имеющие подписку на наш блог да узнают в наших новых статьях…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.