№9 Неюные натуралисты

В философии, в целом весьма разумной научной дисциплине, безумно много измов. Хуже того, день ото дня их становится все больше. Старые бойцы упрямо не сдают некогда занятые позиции, в то время как в тылу продолжается постоянный набор новобранцев. С этим кризисом перенаселения еще можно было бы смириться – в пещере нашего неведения много плохо освещенных мест. Но самое неприятное в том, что все эти ментальные твари собраны там в одну большую кучу-малу. Настолько бесформенную, что трудно понять, где кончается одна и уже начинается другая. Как так случилось? Виноваты, конечно же, сами философы. На них, супостатах, не только крестов нет. Википедии на них тоже нет. Равно как и любой другой спускающей нормативные документы догматической инстанции. Поэтому практически каждый мыслитель творит во что горазд безо всяких стандартов. Ему же надо в своих сочинениях как-то ссылаться на весь комплекс воззрений научных оппонентов. Проблема в том, что те представляют собой плохо делимый на ингредиенты комплексный обед. Конечно же, в переносном метафорическом смысле. Как и любые прочие ментальные модели, «измы», как правило, представляют собой не одну отдельно взятую пропозицию, а целый прочно связанный из них пучок. Интуитивно понятое на определенном уровне абстракции сходство между ними приводит к единому названию. Вот так и получается, что под одной и той же этикеткой зачастую скрываются издающие принципиально разные ароматы букеты ментальных духов, иногда даже входящие друг с другом в обонятельный когнитивный диссонанс.

Возьмем для примера материализм и идеализм. Пример этот хрестоматийный для всех рожденных в стране победившего и развившегося до развитого состояния социализма. Там мы все, внуки Ильича, комсомольцы-добровольцы и даже юннаты-октябрята, еще не приступив к изучению марксистско-ленинской философии, уже назубок знали, что первое слово символизирует прогрессивный и пролетарский подход, а второе — загнивающий и буржуйский. На самом деле, далеко не очевидно, где именно между ними провести границу. Достаточно вспомнить курс современной квантовой механики, чтобы убедиться в том, что пресловутая гражданка «материя» скачет в таких глубинах и далях, что ее весьма непросто укусить за пятку. Возможно, что она вообще ничего из себя не представляет. Разве что это самое «ничего» под кодовым названием «субстанция» ?! В качестве разделительной межи можно было бы предложить существование объективной (не зависящей от сознания) реальности – но для этого есть другой часто применяемый ярлык — (научный) реализм. Или тезис о том, что за пределами и помимо доступного нам в ощущениях мира ничего (или все же «ничего»?) нет. И здесь находится более подходящий узкий термин – физикализм. Что говорить, если даже верховные жрецы культа троицы отцов-основателей марксизма, обладавшие строго единственным символом веры, не могли навести в своей епархии надлежащий энциклопедический порядок?! Скандальная путаница присутствовала еще в их Священных Писаниях. Так, Владимир Ленин, в ту пору когда он еще не стал пионерским дедушкой, в своей главной философской работе «Материализм и эмпириокритицизм», включил в нее следующее определение: «Материализм — признание «объектов в себе» или вне ума; идеи и ощущения — копии или отражения этих объектов. Противоположное учение (идеализм): объекты не существуют «вне ума»; объекты суть «комбинации ощущений». По нему в разряд материалистов попал бы и насквозь религиозный Фома Аквинский, и праотец еретиков Платон.

Материализм – далеко не единственное аморфное понятие. Сегодня в фокус нашего внимания попадет т.н. «натурализм». Это весьма популярная, я бы сказал даже, модная категория менталок. И здесь мне не удается удержаться от греховных мыслей в мета-контексте, что часть этого успеха следует приписать удачному выбору термина. В самом деле, мы чувствуем нездоровое пристрастие к т.н. «натуральным» продуктам или материалам. В данном случае напрашивающаяся ассоциация, как это обычно бывает, обманчива. Здесь имеется в виду нечто другое. Если попытаться найти нечто даже не общее, а наиболее часто встречающееся в произведениях самопровозглашенных неюных натуралистов, то лучшими претендентами мне кажутся следующие две пропозиции.

1) Онтологическая: в нашем мире нет никаких сущностей, помимо тех, что постулируются естественными науками (по-английски natural sciences, откуда название). Как мы видим, тезис весьма близкий, если не идентичный, физикализму.

2) Эпистемологическая: лучшими (нет, единственными) научными способами изучения мира являются методы, применяемые в естественных науках. Знания априори (до эмпирики) невозможны.

Нетрудно убедиться, что каждое из этих положений напрямую противоречит математическому платонизму (см. предыдущую статью). Какие же доводы приводятся в защиту этого кластера ментальных моделей?

Цифры вовсе не так уж абстрактны – они разбросаны вокруг нас самой матушкой природой. Возьмем цикад. Эти насекомые обитают под землей, но некоторые из них имеют забавную особенность – новое поколение рождается скопом на поверхности с циклом в 17 или 13 лет. Почему (или даже зачем)? Интересную гипотезу высказал влиятельный эволюционист Стивен Гулд. По его версии хитрость заключается в том, что это простые числа. Малышки-цикадки беспомощны против хищников, которые ими питаются. Их идея, возможно, в том чтобы дать обжорам обожраться и спасти ценой жизни некоторых мучеников всю популяцию. При этом важно избежать синхронизации репродуктивных циклов. Для пожирателей цикад он обычно составляет несколько лет – пусть 5. Поскольку 17 на 5 не делится, то совпадение пиков процесса размножения произойдет только раз в 85 лет. Так вот где цикада была зарыта! Сравнительно небольшая, в удалении от максимума, численность злодеев не позволит им уничтожить всех своих беззащитных жертв на корню. Чудесное объяснение феномена, не правда ли? Как и большинство красивых моделей, эта имеет свои маленькие слабости. С чисто биологических позиций непонятно почему столь успешную стратегию не применяют другие особи и виды/подвиды цикад? С чисто философских – менталка не фальсифицируема, но дело далеко не только в этом…

Если Интернет нам не врет, то суммарный коэффициент рождаемости (СКР) в РФ в 2015 году составил 1,777 ребенка на женщину. Означает ли это, что своего второго ребенка каждой россиянке приходится пилить по совету мудрого царя Соломона для выделения его 777-тысячной части? Здесь никто не запутается между математической моделью и тем, что она моделирует. А вот теперь пусть на левой чашке весов лежит 5 конфет, а на правой 12. Добавим 7 штук на более легкую. Почему нам удалось достичь равновесия? Уверен, что многих подмывает сказать – потому что 5 + 7 = 12. Если Вы в их числе, то не стоит расстраиваться. Вы в приличной компании. Например, примерно такими наблюдениями объяснял появление абстрактных идей чисел в нашей голове знаменитый эмпирицист (и предтеча натуралистов нынешнего века) Джон Стюарт Милль. Над ним потом весело потешался платонист Готлоб Фреге. Как нам повезло, что каждая конфета пакуется отдельно в свой фантик, иначе мы бы никогда не узнали, что 5 + 7 = 12! И неплохо было бы развить теорию, описав из каких именно физических экспериментов мы вывели, например, тот факт, что 12345679 * 9 = 111111111?

Что же мы можем сказать о простых числах в основе репродуктивного периода жизнедеятельности цикад? Или вот еще сказывают — эти паршивые ученые, которые повсюду суют свой длинный нос, обнаружили такие штуки, тахионы называются. Они так и роятся вокруг нас, причем со сверхсветовыми скоростями. А масса у них вообще – мнимая. Вы не слышали? После этого не приходится удивляться, что кругом столько раковых заболеваний. А квантовое состояние каждой микрочастицы внутри нашего тела – вообще вектор в пространстве Гильберта? Какой скандал! Мало того, что мы все поголовно застрессованы, так еще и навектризованы! Ну что же — я Вас напугал, я и успокою. Вне всякого сомнения, все вышеперечисленные ужасы – хорошо известные нам модельные ляпы. Ученые всего лишь подбирают те математические формализмы, который позволяют им удобно смоделировать наблюдаемые ими явления. Чашки весов уравновешиваются вовсе не благодаря правилам арифметики. Просто у них вес одинаковый. А вот масса предметов в некоторых аспектах своего поведения ведет себя гомоморфно числам. Например, добавление грузов можно уподобить их сложению.

Перейдем к эпистемологической части нашего сегодняшнего представления в блоге юного и не очень зрителя. Для нее я организовал бенефис знаменитого философа-эмпирициста двадцатого века Уилларда Куайна – в качестве яркого образца мастера натуралистического нарратива. Одной из характерных черт его ментальных построений являлся акцент на холизме (т.е. целостности). В частности, он (не без оснований) утверждал, что отдельной модели невозможно устроить свидание тет-а-тет, прижав ее к теплой стенке в отдельном теплом углу. Каждый эксперимент тестирует полностью всю нашу систему знаний. Стрела modus tollens (т.е. результата, не соответствующего ожидаемому) в состоянии поразить что угодно. Например, мы можем не поверить зарегистрированному факту, поставить под сомнение дополнительные гипотезы или предположить вмешательство неизвестных каузальных факторов. Поскольку математика (и логика) являются интегральной частью любого исследования, то подтверждение теорий естественных наук тем самым свидетельствуют косвенно и об их истинности. Положим, астрономы наблюдают за перемещениями некоторого небесного тела. Его траектория вычисляется в соответствии с законами Ньютона. Одновременно используются некоторые математические знания – дифференциальное исчисление, геометрия и т.д. В модели Куайна, коль скоро наш расчет оказался адекватным, то мы одновременно зарегистрировали плюсики в пользу верности математических моделей. Ну а если нет? Тогда козлом отпущения натуралиста могут стать даже законы элементарной арифметики. Именно это парадоксальное утверждение имелось в виду в той цитате, которую мы попросили оценить наших студентов: «Любое утверждение может почитаться нами за истинное, что бы ни случилось, если мы подкрутим нечто в другом месте общей системы знаний… Соответственно не существует такого утверждения, которое имело бы иммунитет от ревизии».

В самом деле? Неужели 2 + 2 = 4 может оказаться ложью? Да – смело отвечал Куайн. Не подумайте только, что он это сгоряча или с похмелья. Этот мощный старец был титаном мысли, менталки которого до сих пор подпирают гигантскую часть небесной тверди современной аналитической философии. Он всего лишь последовательно применил свою модель. Вспомним, что с его точки зрения математика, по существу, работает служанкой естественных наук. Соответственно, ее место на кухне. Ее ментальные рецепты имеют только вспомогательное значение в организации научного банкета. Куайн даже готов был предоставить ее абстрактным понятиям почти равный с физическими статус (онтологический). Коль скоро они нужны для общего дела, то пусть себе существуют. В этом смысле он не холистический, а полу-натуралист. Его заботила только эпистемология процесса. В его понимании, если у дорогих гостей случилось несварение желудка, мы вполне можем в этом обвинить математические модели. Придумали же мы, в конце концов, не-Евклидову геометрию или квантовую логику?! Позвольте, но ведь Риман творил намного раньше теории относительности?! «Нет такого утверждения, которое бы имело иммунитет от ревизии» — в полной мере это высказывание относится и к самой ментальной модели Куайна. Вот и в данном случае можно запросто найти произвольного виноватого, только не саму себя – например, историческую случайность. Что тогда насчет тех областей математики, которые давно и прочно никак не используются современной естественной наукой – типа трансфинитных чисел? По мнению Куайна это исключительно рекреативная деятельность, на манер шахмат или детских игр.

Что мы можем сказать об обоснованности и когерентности представленных натуралистических моделей? Во-первых, то, что они инвертированы по отношению к платонизму. Наличие ряда фактов (типа феноменологических ощущений математиков) просто отрицается. Зато налицо консенсус со львиной частью современных верований. Во-вторых, я не оговорился – это и в самом деле верование, которое практически невозможно опровергнуть точно так же, как любую из религий. В этих моделях на математиков предлагается напялить очки физики или одеть смирительную рубашку биологии. Остальным вечно юным душой мыслителям так и быть, разрешается забавляться своими паровозиками в уголке.

В моем далеком советском детстве мне не удалось стать юным натуралистом. Может быть поэтому, теперь, повзрослев, моя уже давно неюная натура так сильно противится засилью натурализма в природе. Мы сегодня проследили за философами, выгораживающими естественные науки. А что же сами ученые, не могут за себя постоять? Оказывается, и им не чужды метафизические спекуляции. При этом они верят и защищают их на полном серьезе. Физики не шутят – в Блоге Георгия Борского…