№91 Так говорил Марк

Напомню, несмотря на напряженные молитвы многочисленных ударников святоотеческого соревнования, апостолу Павлу не удалось дойти до последнего моря – вожделенной Испании. А ведь по его верованиям это было совершенно необходимо сделать для скорейшей победы конца света во всем мире. Конечно же, он не претендовал на то, чтобы сконвертировать в новую веру всю античную ойкумену. С его точки зрения в целях ускорения наступления второго пришествия вполне достаточно было организовать по одной церкви в каждой области или крупном городе. Это все та же апокалиптическая «логика Ноева ковчега», по которой Иисус завел себе ровным счетом двенадцать учеников. От каждого языка Божьего по паре.

По популярной легенде Павел сложил свою буйную голову во времена исторически первых преследований христиан при императоре Нероне. У нас нет оснований не доверять этим данным, ведь в своем tour de force (самой теологически зрелой работе) – послании Римлянам – Павел оповещал тамошнюю церковь о своем намерении посетить вечный город. Датируют этот текст второй половиной 50-х годов нашей эры, а поджог своей столицы Нерон осуществил в 64-м году – так что все как бы сходится. Сложнее обстоит дело со второй частью предания – знаменитым quo vadis апостола Петра. Почему Павел, называя целый ряд христиан по имени (в том же послании к Римлянам всего за несколько лет до гонений), не упомянул известного ему Петра? И зачем Петру потребовалось отправиться в Рим, коль скоро они в свое время распилили область деятельности так, что ему достались исключительно обрезанные (Гал. 2:7-9)?

Как бы то ни было, со смертью Павла знамя борьбы за христианское дело не упало, но было подхвачено другими бойцами. Более того, сражение разгорелось с новой бешеной силой после атомной бомбардировки Иерусалима силами легионов будущего императора Тита. Взрывная волна от обрушенного Храма со страшной силой накрыла весь древний мир и поставила на дыбы не только обитателей Земли Обетованной, но и всю еврейскую диаспору. Вечные вопросы избранных народов «Кто виноват?» и «Что делать?» стучали в их сердца. Куда Всемогущий Бог смотрел в этот раз? Разве они не честно боролись с нечистыми язычниками во славу Его? Куда иудею податься? Разве не Храмом единым отмываются грехи смертных пред ликом Его?

Мета-закон природы, который мы вывели в нашем блоге, гласит: катаклизмы катализируют моделестроение. И в самом деле, интенсивность молитв к Бессловесному в эти смутные времена была настолько велика, что они дали мощный толчок к развитию моделей. Атеизм на древней модельной почве произрасти не мог в принципе, и бесчисленное количество идей пропало без вести. Но две более удачных модельных мутации дали толчок к развитию не одной, а целых двух мировых религий. Уцелевшие в пламени интифады фарисеи подняли идею раввинистического иудаизма. Для этого им пришлось обмануть соплеменников, придумав так называемую устную традицию, якобы исходившую от порядочно замусоленного, но все еще незабвенного Моисея. «Виноваты грехи наши, а делать нужно Закон» – утверждали они.

Однако нас интересуют прежде всего изменения в развитии христианской модели. Здесь с идейным прорывом выступил исторически первый евангелист – так называемый «Марк». «Никто не виноват, все уже сделано», — ответил он, процедура Эсхатона (конец света) запущена самим Богом! Для формирования этой модели ему было достаточно всего лишь прочитать критику Иисусом иудейского теократического истеблишмента как пророчество будущего падения второго Храма. Его при этом нисколько не заботило то, что от казни ничем не примечательного провинциального проповедника до «исполнения его предсказаний» прошло почти полвека. Или то, что трагедия еврейского народа в господствовавшем взрывоопасном модельном ряде религиозных фанатиков была практически неизбежной. Сбылось – значит, по воле Божией. Полученный инсайт поразил евангелиста насквозь, и он не мог им не поделиться со своими ближними, не менее суеверными, чем он сам. Мы почти ничего не знаем о том, кем был Марк (и даже как его на самом деле звали). С одной стороны, этот человек выказывал явное незнание еврейских обычаев (например, в 7:3 «все иудеи» — на самом деле вовсе не все), с другой -подчеркивал еврейство Иисуса и хорошо разбирался в основных верованиях современного ему иудаизма. Вероятной гипотезой является то, что это был еврей удаленной диаспоры или вновь обращенный христианин. Зато мы замечательно знаем то, о чем он говорил.

И он говорил об Иисусе предсказанном – не откладывая благую весть в долгий ящик, Марк называет Иисуса Христом, т.е. помазанником Божиим, мессией (1:1). Это всего лишь объявление темы будущего произведения, типичное начало произведений жанра «античной биографии». Первые еврейские читатели этого произведения, в отличие от современных, по ходу повествования должны были недоумевать – как сие возможно? Куда клонит автор? Разве его персонаж побеждает несметные полчища врагов в битве или, на худой конец, прилетает на землю на облаках небесных с силою и славою великой? Однако заметим, как хитро скомбинировал Марк иудейские верования с языческими. Иисус мало того, что Христос, он еще и Сын Божий! Вот это уже отлично понятно обладателю античного модельного ряда – значит, речь идет о вдохновленном свыше герое, чудесные деяния которого принесли неизмеримую пользу человечеству.

И он говорил об Иисусе могущественном – Марк начал свое повествование с каскада событий, акцентировавших духовную мощь Иисуса. Для затравки его называет Сильнейшим великий пророк (Иоанн Креститель), потом он успешно преодолевает искушения Сатаны и ему служат ангелы. Затем он видит рыбаков, закидывающих сети в море. «Идем со мной?!» — чуть не приказывает он, и они тотчас же оставляют свои неводы, не самые ветхие дома у самого синего моря, красавиц-жен, прядущих пряжу, и смиренно следуют за ним, как за золотой рыбкой (1:16-20). Вот она, несбыточная мечта блоггеров! Следом Иисус учит «как власть имеющий» и побеждает нечистого беса, который распознает его «Святый Божий» (1:22-24). Дальше больше — он исцеляет уже просто всех, кто ни попадается ему под руку (1:29-34), расправляясь с нехорошими духами как с назойливыми мухами. Заданный тон повествования Марк сохраняет до конца евангелия. На протяжении всей книги Иисус продолжает творить чудеса, производить экзорцизмы, лечить живых и даже воскресать мертвых (5:1-43).

И он говорил об Иисусе непонятом – несмотря на все фантастические чудеса, у него находятся идеологические противники, причем противостояние нарастает, достигая апогея в финале-распятии. При этом Иисус не изображен в прямой оппозиции к иудаизму — он еврейский мессия, предсказанный еврейскими пророками, проповедующий в еврейских синагогах среди еврейского народа. Более того, Иисус исполняет предписания Закона – так, он отправляет излеченного им прокаженного в Храм, как «повелел Моисей» (1:44). Тем не менее, он конфликтует с «фарисеями» по ряду теологических вопросов (шаббат, ритуальная чистота и т.д.), что якобы приводит к сговору с иродианами, как бы погубить его (3:6). В трактовке Марка враги лютуют по той причине, что не понимают, кто такой Иисус, не признают его мессианство. Более того, этот простой факт его биографии (известный до поры исключительно злым духам, Марку и читателям) никак не доходит и до его собственных учеников (4:41, 6:51-52). И только на экваторе повествования они начинают прозревать. Марк не случайно разместил историю излечения слепого (8:22-26) непосредственно перед этим событием. Глубоко символично постепенное возвращение ему зрения. Аналогично наконец-то доходит до Петра: «Ты Христос» (8:29). Кульминацией процесса распознавания статуса Иисуса становится сцена Преображения, где в качестве свидетеля выступает сам Всевышний: «Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте» (9:7). Литературный замысел Марка очевиден – постепенное раскрытие заявленной в первых строках книги тематики.

И он говорил об Иисусе страдающем – самой сложной задачей Марка (да и всех остальных евангелистов) было преподать Страсти Господни как необходимую составную часть Плана Божия. Для достижения этой цели он щедро рассыпал по тексту пророчества их неизбежности как от самого Иисуса (8:32, 9:30, 10:45), так и от признанных авторитетов легендарного прошлого (15:23-24, 15:28). И молитва Иисуса в Гефсиманском саду (14:36) была призвана усилить драматичность момента и подчеркнуть то, что мессия – тоже человек, пусть и особенный. Воля Отца неумолима – свершилось! Но Марк еще для пущего эффекта не пощадил чужую частную собственность и разодрал завесу в храме (15:38).

И он говорил об Иисусе грядущем – вот к этой части повествования у Марка была любовь с интересом. Именно поэтому он заранее уверил читателей в том, что апокалиптическая драма развернется в самом ближайшем будущем, еще «не прейдет род сей, как всё это будет» (13:30). Наконец апофеоз – юноша в белых одеждах (подразумевается, конечно же, ангел) говорит посетительницам пустого гроба: «Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес» (16:6). Повествование закончилось характерным для Марка объяснением появления новой информации: «никому ничего не сказали, потому что боялись» (16:8). Дальнейший рассказ (16:9-16:20) о событиях после воскресения не принадлежит Марку, его нет в самых ранних рукописях, т.е. это более поздняя христианская вставка. Произведена она была людьми, которые не смогли понять, по какой причине Марк остановился на самом интересном месте. Разгадка его замысла на самом деле проста – это многозначительное многоточие для современников. Храм уже разрушен – вселенская битва Эсхатона в полном разгаре!

Что же произошло в мире моделей с созданием евангелия от Марка? Безусловным великим историческим достижением его литературного произведения стало создание первой слитной истории о житии Иисуса из общедоступных разрозненных сказаний и однострочников, укутывание голых исторических фактов первым слоем мифологических построений. Марком были внесены и некоторые поправки в модель христианства v. 1.0 от апостола Павла. Не в части отвержения Закона – Марк изобразил Иисуса хоть и вполне законопослушным, но большим либералом. В целом, Марка не сильно интересовали вопросы этики и морали. И не в апокалиптизме – Марк, скорее, еще более выпятил паулинистское ожидание скорого конца света. Согласен Марк с Павлом и в некотором акценте на благах мученичества. Но вот, скажем, по вопросу статуса Иисуса христология Марка несколько более приземленная, чем у Павла. Для него Иисус был прежде всего мессией, авангардом грядущих легионов ангелов, в то время как для Павла Иисус сам обладал определенным божественным статусом. С подачи Марка модель обросла новым ритуальным планктоном (в частности, обрядом евхаристии). С красивого холма двухтысячелетней истории мы можем осуждать его нововведения. В свои же времена для модели они были необходимыми условиями для выживания во враждебной среде.

Лекарство исторической правды иногда горько на вкус, но лучшего средства от модельного рабства не существует. Мы раздаем его бесплатно, два раза в неделю. Следующая доза будет посвящена евангелисту Матфею. Не пропустите!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.