Вот и завершилось наше увлекательное путешествие по миру Писаний Нового Завета, позади все двадцать семь книг. Конечно же, построение величайшей мировой религии продолжалось еще долгие века после создания евангелий. В далеком будущем к этому времени были Никейский и Константинопольский соборы, Эфес и Халкидон, монашество и развитая церковная иерархия, разработка моделей христианской этики и сотериологии, триадологии и христологии. Тем не менее фундамент будущего здания уже был заложен, страшные пропасти остались позади, и дальнейшее строительство было делом несложной техники. В дальнейших экскурсиях по миру моделей мы пропустим большинство апокрифических книг, памятуя о том, что, в соответствии с метафорой снежного кома, чем дальше мы уходим в дремучий лес времени от исторических событий, тем больше мифических подробностей окутывает изначальное ядро фактов. Мы ведь и так уже утомились отслаивать махровые наросты святой лжи. Однако уделим должное внимание дальнейшему проникновению изначально исконно иудейской модели в недра эллинистического мира, а также многочисленным тупикам и западням, повстречавшимся ей на этом пути. То есть, пока ставим точку с запятой.

Наша задача на сегодня значительно скромнее. Мы постараемся повторить, обобщить пройденный материал и посадить в нашем Эдемском саду познания уже второе (для новичков в наших рядах – первое было для модели монотеизма) генеалогическое древо – модели христианства. Так что же именно удалось построить и каким путем? В диалоге с некоторыми активными подписчиками нашего блога я услышал два настороживших меня мнения-заключения. Первое — о том, что Библию создавали негодные люди из алчных побуждений, в желании что-то с этого наварить или даже намеренно обмануть ближнего своего. А другое — о том, что нехорошее христианство задушило здоровое язычество (в частности, в древней Руси), победило в греко-римском мире в результате случайного стечения обстоятельств и было в целом гигантским шагом назад в развитии человечества и науки. Я очень сожалею, если иронический стиль моих статей навел Вас на эти мысли. На самом деле оба утверждения никак не следуют из того, что я написал. Более того, они в корне ошибочны.

Христианство победило не корысти ради. Токмо волею пославшего их Христа создавали свои тексты творцы библейских Писаний. Не будем забывать, что в их представлении они были подданными не только Римской империи, но и мощного Царства Небесного, где за облаками на возвышенном троне восседал Сын Божий одесную Отца. Именно оттуда, с самого края небесной тверди, поступал бурный поток Духа Святаго, превращавшийся по воле Всевышнего в праведные мысли у них в голове. Они всего лишь воображали себя проводниками Божественной воли и не оценивали свои идеи критически. Можно ли их винить, ведь они не были знакомы с народной русской мудростью: на Бога надейся, а разум не выключай? Так действовал новый способ познания мира – без участия ненадежного интеллекта. Конечно же, на практике ответы на их душевные запросы предоставлял вовсе не Христос, а их собственные модели – желания и верования. Однако сие таинство им было неведомо, и они честно полагали себя вправе быть нечестными. Кроме того, не будем забывать, что в древнем мире были совершенно другие против наших воззрения о том, что такое правдивость. Они не обращали большого внимания на презренные мелочи, их интересовали глобальные истины. Иисус ведь Спаситель? Все остальное почиталось за маловажные детали.

Христианство победило всерьез и надолго. Наши датчики красоты могут ошибиться настолько, что широко распространится бесполезная, даже вредная модель. Однако гиросенсор качества жизни быстро высветит неутешительные цифры, и тогда придется трубить полный отбой. Так, в нашем недавнем советском прошлом по этому сценарию загнулся, казалось бы, прочно восторжествовавший диалектический материализм. Изначальный импульс быстро сошел на нет. Не помогла и относительная де-апокалиптизация официальной теологии, проведенная при Ильиче Втором. Не помогли даже замки на границе и информационная блокада прогнившего Запада, хотя это и затянуло процесс, продлило жизнь модели. Вы можете себе представить необремененного семьей советского туриста за границей, который бы отказался остаться в Европе или Америке под страхом смерти?! А ведь первые христиане жили вперемешку со всеми остальными, более того, подвергались жестоким преследованиям и мучениям. По сравнению с язычеством ими был сделан гигантский шаг вперед. Люди четко ощущали, что живут лучше своих соседей-идолопоклонников. Если бы это было не так, то новая секта исчезла бы немедленно после провала апокалиптических ожиданий.

Христианство победило по заслугам. В чем же были основные преимущества христианства против язычества? Ряд моделей был унаследован у иудеев. Прежде всего это идея избранного народа – проверенный источник быстрой и дешевой энергии, хотя на этом долго не уедешь, более того, со временем проблем не оберешься. Основным плюсом была действенность модели монотеизма – Всевышний, Вездесущий и Всеведущий взял на себя функцию хранителя моральных устоев. Христиане прекратили жертвоприношения не только несчастных зверушек, но и огромных запасов своей психической энергии. Высвободившиеся остатки могли быть использованы в конструктивных целях. По сравнению с иудаизмом новая религия весьма прогрессивно освободилась от многочисленных ЗаТоров – шаббата, обрезания, диетических ограничений, правил ритуальной чистоты и т.п.. Подчеркну – это был шаг вперед для своей исторической эпохи, а не истина для всех времен и народов. Со временем были, правда, сделаны два шага вбок — собран новый модельный балласт. Это дали о себе знать издержки мистического способа познания мира. Это был и пусть полу-придушенный, но все еще живой апокалиптицизм. Это был и наркотик самоизбранности. Это была и проповедь благотворности мученичества и умерщвления тела – Бог терпел и нам велел. Это было и самолюбование новой эпистемологии — вместо активного исследования природы полагалось необходимым удалиться от мира в поисках Откровения.

Наконец, христианство победило закономерно. Его возникновение вовсе не было случайностью. Рост модели происходил естественным путем, по той колее, которую создавали для нее исторические обстоятельства. Возьмем за точку отсчета модель монотеизма J12. Ее органический рост привел к появлению мессианства J14. Насильственная эллинизация страны при Антиохе Эпифане дала толчок возникновению апокалиптицизма J15 в попытке найти объяснение страданиям, выпавшим на долю праведников. В этот момент пути-дороги древних евреев разошлись на саддукеев (J16) – правящего духовенства, держателей традиции, ессеев (J17) – удалившихся от злого мира, фарисеев (J18), проповедовавших усиление режима благочестия, и экстремистов (4-я философия J19), призывавших к интифаде. Синтез библейских идей и традиций греческой философии (O9) произвели евреи образовавшегося рассеяния под предводительством Филона Александрийского (J20). На этой точке мы оставляем линейку моделей иудаизма и переходим к христианству (модели серии X).

Для распространения модели в античном мире необходимо было прежде всего избавиться от неприемлемого модельного и ритуального балласта. Язычники никогда не приняли бы чуждую для себя религию, будучи обремененными ЗаТорами. Перед моделью простиралась настоящая пропасть, преодолеть которую было непросто – ведь необходимо было пожертвовать частью якобы богоданного Закона. История сохранила нам мифологизированное описание только одного (и успешного) прыжка через бездну. Однако если экстраполировать последующий мессианский поток на прошлое, то подобных попыток должно было быть сделано немало. Нам, к сожалению, неведомо точное число людей, бесследно сгинувших на этом пути (если не считать упомянутых Иосифом Флавием Февду и Египтянина). Давайте устроим минуту молчания в честь безымянных героев! Это был долгий и полуслепой поиск места для прорыва моделей, стремившихся к развитию. Его метафизическим движителем были страдания и чаяния многих миллионов людей. Его конкретными исполнителями стали Иисус из Назарета (X1) своим восхождением на крест (с последующим пятикратным воскресением) и Саул из Тарса (X2) тем, что сделал из этого события правильные выводы. И нет сомнений в том, что если бы это не удалось им, то для выполнения той же задачи нашлись бы другие люди.

Совершенно неизбежными были и те события, которые случились в церквях, основанных апостолом Павлом – ведь их составляли самые обыкновенные смертные, а не гиганты духа. Совершенно неизбежно они заставили его пересмотреть свое отношение к Закону. Оказывается, определенные его положения не были такими уж ненужными. Добавление моральных положений к изначальному беззаконию X2 следовало бы обозначить отдельной литерой, но за нехваткой места на иллюстрации делать этого не будем. Крах Иерусалимского Храма катализировал моделестроительство. И этот катаклизм был совершенно неизбежен, если принять во внимание несовместимость древнееврейских и древнеримских моделей мироздания. Знамя борьбы из ослабевших рук апостола язычников подхватили евангелисты, усиленно пытавшиеся осмыслить произошедшее. Марк первым обнаружил решение возникшей проблемы – пресловутый мессия уже пришел и Эсхатон в полном разгаре (X3). Ему удалось наложить на доступный ему цитатник слитное хронологическое повествование. Помимо этого он весьма талантливо разработал ряд новых эпизодов – крещение, некоторые чудеса, Преображение и т.д. И это было необходимо. В общении с окружающим миром первые христиане, безусловно, горячо желали завербовать новых сторонников. Вспомним, что распространение наших моделей-верований – встроенная функция человеческой психики. Поэтому модель разрасталась вширь – люди сочиняли новые истории, причем сравнение с другими героями народных преданий требовало более высокого уровня мифотворчества. Так появились генеалогии, рассказы о рождестве и детстве Иисуса, попытки опереться на авторитет пророчеств древних Писаний. Матфей добавил в общий котел акцент на этическом учении Христа (X4). К тому моменту, когда евангелист Лука сел за создание своего двухтомника, посвященного таинственному Феофилу, ряд пророчеств Марка банально устарело. Анахронизмом стали высказывания, обещавшие конец света в самом ближайшем будущем. Ему удалось приправить общую трапезу. Теперь все происходило по заблаговременно задуманному Божественному Плану, который включал в себя передачу эстафетной палочки апостолам, а от них вселенской Церкви (X5).

Наконец, четвертый евангелист (или точнее целая команда из «Иоаннов») взял курс на резкое повышение статуса Иисуса (X6). В их видении он стал уже не просто еврейским Христом, а полугреческим-полуиудейским Богом-Логосом. И без этого никак нельзя было обойтись. Для произрастания на откровенно враждебной почве в условиях провалившегося конца света требовалось повысить ставки, обожествить своего героя. Спустя столетия именно этот шаг привел к глубоким проблемам внутри христианства, но в тот момент это был единственный шанс для модели пробиться в лучшую жизнь. Наконец, некоторые штрихи к общему портрету добавили послания псевдо-апостолов и жирную скользкую запятую поставил совершенно безразумный Апокалипсис (X7).

Так что же, в описанной нами колее не было никаких альтернатив? Чем ближе мы передвигаемся по оси времени к современности, тем больше имеем исторических фактов. Да, наличествовали и другие пути. К их изучению Вы сможете приступить уже в следующей статье – с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Вот и подходит к концу наше увлекательное путешествие по страницам Нового Завета. Позади остались произведения, внесшие решающий вклад в создание модели христианства. За кормой и пустошь — острова модельного вакуума. На повестке дня последняя книга Вашей Библии. Вот это уже откровенный балласт, который неплохо бы выкинуть за борт, да не удастся, поскольку далеко не все верят в меру. Откровение (по-гречески Апокалипсис) Иоанна Богослова – с большим запасом исторически самое спорное сочинение из всего собрания. Перефразируя Чехова, каждого ребенка на определенной стадии воспитания надо хорошенько высечь, приговаривая: «Не пророчь! Не пророчь!». Да и похоже на то, что сам Сын Божий, отец-основатель христианства был схожего мнения. Ведь коли евангелист нам не врет, то он завещал своим ученикам: «Будьте как птицы небесные» (Мф. 6:26). В чем же опасность предсказаний? Разве не умением предвидеть будущее силен homo sapiens?

Дело в том, что предвидеть на основании адекватных моделей — это вовсе логически не тождественно пророчеству на основании так называемых откровений. Практически любой человек может привести себя в состояние, когда ему в голову полезет всякая чушь, в зависимости от талантливости, более или менее художественная. Не дай Бог если кто-нибудь придаст этим видениям сакральный статус. Их образное описание практически гарантирует им вечное существование. Мы всегда сможем найти, чем они похожи на те или иные исторические события. Вера же в их божественную истинность суть почти то же самое, что и желание, чтобы они реализовались (памятуя, что любое желание – вера в высокую оценку модели будущего). Да и механизм самореализующихся пророчеств, которые мы мельком изучали, проходя астрологию, никто не отменял. Так что, если конец света по инициативе Бога за две тысячи лет так и не произошел, то это говорит о том, что сие событие просто невозможно на аппаратном уровне. При этом нам обеспечен непрерывный бурный поток нервирующих несчастных обывателей обещаний вселенских катастроф, равно как и появление претендентов на Антихристов, девтеро-Иисусов, иудейских мессий, шиитских Махди и т.д.

К сакральным текстам принято относиться трепетно, поэтому нисколько неудивительно, что на протяжении веков многие «видели» в странной символике Откровения знаки своих собственных времен. Дело в том, что человек отличается удивительной способностью находить «похожесть» одного другому. По известному нашим читателям тезису полиомии отношение подобия может быть нами установлено между любыми произвольными моделями. Так еще на памяти нашего поколения удивительное обнаружение звезды «полынь» как предзнаменования аварии в Чернобыле, многочисленные фобии и дебаты по поводу числа зверя 666, уподобление саранчи (9:7-10) вертолетам, тщательный подсчет вострубивших ангелов и т.д. и т.п. В древности происходило схожее безумие, но с несколько повышенной амплитудой. Только из ранних христиан на Откровение полагались такие титаны святоотеческой мысли как св. Иоанн Златоуст, св. Иероним, св. Августин и т.д.. Многие предрекали точные цифры. «Афанасий Запада» Иларий провозглашал конец света в 365 г. н.э., святой Мартин Турский обещал его до 400CE. Другой Святой Отец, Иреней Лионский накаркал 500CE, целый сонм святых во главе с Папой Римским облюбовал круглую дату 1000CE (или 1033 – тысячелетие распятия), дальше по нарастающей. Григорий Распутин, как известно, обещал миру каюк в 2013 году, а сейчас по моим прикидкам средняя скорость возникновения новых дат Эсхатона уже достигает одну в год.

Однако историка интересует прежде всего то, что имел в виду сам сочинитель в своей точке пространства и времени, а не то, как его фантазии интерпретируют люди современные в своих целях. Что мы можем сказать по этому поводу? Вавилонская блудница 17-й главы, сидящая «на звере багряном, преисполненном именами богохульными» (17:3), очевидно, представляет собой Рим, поддерживаемый самим Сатаной (17:8). Это следует из того, что она сидит на семи горах-холмах (17:9) и даже напрямую называется «великий город» (17:18). Именно так евреи стали величать столицу империи после разрушения Второго Храма (вспомним, что Вавилон был древним врагом евреев). При этом у зверя семь рогов на голове, означающие семь царей «из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел» (17:10). Если начинать считать с Юлия Цезаря, то речь идет об императоре Нероне (он был шестым), откуда можно дедуцировать дату начала написания книги. О том же историческом контексте говорит и знаменитое число зверя 666. По правдоподобной догадке это всего лишь числовое значение (по методу гематрии) «Нерон» на иврите. Кстати, в некоторых древних рукописях в этом пассаже приведено другое число — 616. Еще более кстати, как раз это число получится если сложить все буквы другого варианта написания этого имени. Таким образом, пресловутый Зверь-Диавол вовсе не был Петром Первым, равно как и не Наполеоном, и не Гитлером, и даже не Путиным.

Грядущая вселенская битва между добром-Богом-Христом и злом-Сатаной-Римом как основная тематика книги была очевидна уже первым христианам. Именно это было основной причиной, по которой ее долго не принимали в канон. Сначала потому, что она шла вразрез с политикой апологетов-защитников христианства. Они ведь изо всех сил пытались доказать, что новая религия совершенно безопасна для престола. Однако неслучайно христиан преследовали именно лучшие из правителей, которые пытались по-своему навести порядок в огромном рейхе. Наличие произведений типа Апокалипсиса и отсутствие верноподданнических настроений последователей Иисуса были широко известны. После же победы новой религии во всем Риме власть-блудница внезапно стала праведницей. Получается, опять не с руки с ней воевать?

Как же Откровению в таких условиях все же удалось пробиться в Библию? Вспомним, как развивались события в мире моделей. В начале, как полагается, было Слово Божие, реченное через иудейских пророков (например, Даниила). И сказал Иоанн Предтеча: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3:2). И вторил ему Иисус из Назарета (Мф. 4:17). Согласны с ним были Павел, Марк и Матфей. Нет сомнений, что первые христиане ожидали скорого возвращения Христа во главе небесного воинства ангелов. Более поздние авторы Лука и Иоанн уже не могли утверждать, что «есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф. 16:28). Они попытались де-апокалиптизировать библейскую историю, замазать откровенную неувязочку. Характерен текст: «Пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?» (Ин.21:23). Другими словами, евангелист обработал текст таким образом, что Иисуса якобы просто неправильно поняли. Той же задаче переубеждения паствы служили послания Петра Первых, Павла и Петра Вторых.

Почему тогда апокалиптические предсказания продолжали возникать? Безоговорочная победа нового научного метода познания верой в среде христиан диктовала полную пассивность. Пути Господни неисповедимы, был убежден еще апостол Павел (Рим.11:33). Все, что нужно истинно верующему, это не наблюдать за природой, а искать уединения и ждать у метафизического моря Откровения, т.е. прихода боговдохновенных мыслей в голову. Это убеждение в комбинации со жгучим нетерпением знать, что будет, и произвело на свет многочисленные апокалипсисы (апокрифические и не только христианские). Помимо прояснения особенностей жизни будущаго века им удавалось придать глубокий смысл пресной прозе жизни, подперчив ее пряностями поэзии небесных истин. Среди известных нам в этом жанре книг еврейские приписываются Моисею, Аврааму, Еноху и даже Адаму, а христианские – Исайе, Петру, Павлу и Фоме. Причина, по которой атрибуция этих произведений великим героям прошлого была совершенно необходима, очевидна – Бог с простыми смертными общаться, чай, не будет, ему только святых подавай. Если Апокалипсису все же удалось проникнуть в Новый Завет, то, конечно же, не только благодаря своим художественным достоинствам, но и очередной псевдоэпиграфии — подписи апостола Иоанна, сына Зеведеева.

Мы можем, однако, с уверенностью утверждать, что каноническое Откровение не имело никакого отношения к евангелисту «Иоанну». С теологической точки зрения Слово об Эсхатоне было написано человеком с апокалиптическим мировоззрением, Слово же о Логосе активно пыталось убрать этот акцент. Литературный стиль последней книги Нового Завета вообще резко отличается от всех предыдущих. Как было подмечено еще ранними христианами, она была написана на откровенно плохом греческом языке (вплоть до грамматических ошибок). Мог ли это тогда быть настоящий апостол Иоанн, у которого родным был арамейский, а греческий выученным впоследствии? Тоже нет, что ясно из анализа текста. В 21:12-14 речь идет о двенадцати еврейских патриархах и двенадцати Апостолах Агнца. Среди них, конечно же, должны были присутствовать сыны Зеведеевы. Тем не менее автор отнюдь не утверждает, что видит сам себя. Следовательно, если его и на самом деле звали Иоанном, то это был скорее всего конвертированный из иудаизма еврей, неизвестный исторической науке, зато известный ряду христианских церквей Малой Азии. Иоанн – не настоящий!

Именно там, по легенде, на острове Патмос, и было получено Откровение в очевидной попытке осмыслить преследования ранних христиан (главы 2-3). Страдания скоро закончатся, был убежден Иоанн, поскольку в самом ближайшем будущем (1:1, 1:3), Бог решительно вмешается в мирские дела. Христос-Спаситель появляется в самой первой главе (1:13) подобный Сыну Человеческому (очевидная аллюзия на книгу пророка Даниила), среди семи золотых светильников – церквей Малой Азии (1:20). В руках у него семь звезд (ангелов-хранителей этих церквей), он древний и могучий (1:14-15) великий царь (1:13), творящий Слово Божие – обоюдоострый меч (1:16). Дальнейшее повествование представляет собой повторяющиеся картины агонии старого мира и временного торжества Антихриста. Вариации на тему трагических страданий занимают львиную долю книги. Однако основная мысль Иоанна предельно ясна – что бы ни случилось, Всевышний постоянно держит руку на пульсе, все события развиваются по заранее утвержденному им плану и сценарию. И вот она — долгожданная победа! Враги рода человеческого будут уничтожены, на земле установят Тысячелетнее Царство Господа и возведут Новый Иерусалим Бога и Агнца. И в нем не будет ни смерти, ни болезней, ни страданий, ни гонений, ни войн, ни голода, ни эксплуатации человека человеком. Один лишь Христос и его святые. Иоанн, таким образом, типичный продавец надежды, каковых и нынче навалом. В черную бездну несбыточного Эсхатона низвергся вовсе не дракон, змий древний, а целый океан психической энергии человечества — вера людей.

Очевидный провал Апокалипсиса адекватно описать модель будущего четко продемонстрировал слабое место всей новой эпистемологической программы – праведность (по крайней мере так, как ее понимают христиане) вовсе не гарантирует истинность тех мыслей, которые приходят в голову. И «Иоанн Богослов», и многочисленные упомянутые выше святые подарили человечеству всего лишь Откровенный модельный балласт.

Как бы мы ни ругали метод познания верой, определенные результаты с его помощью были достигнуты, и в сжатые сроки. Писания Нового Завета, большинство которых датируются первым веком нашей эры, заложили фундамент будущей модели христианства. Его мы уже осмотрели, но строительство продолжалось еще долгие века. Проследить за дальнейшим возведением здания вселенской церкви Вы сможете вместе с Блогом Георгия Борского в следующих статьях.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Я чувствую себя несколько виноватым, что потратил в прошлый раз слишком много слов на разбор совершенно пустой (по наличию в нем моделей) породы, поэтому сегодня, как и было обещано, постараюсь ускориться. Из Нового Завета (помимо Откровения Иоанна Богослова, о котором мы поговорим подробнее в следующий раз) нам осталось обсудить послания Иакова, Иуды и Петра (две штуки). Забегая вперед, это четырехкнижие (в отличие от Пятикнижия) содержит для историка, за малым исключением, модельный вакуум. Это означает, что ничего интересного для будущего развития моделей в них нет в принципе. Большая часть из этих книг представляет собой совершенно бесполезное, хотя и в своей основе безобидное прекраснословие. Однако некоторые из этих текстов не так просты и доказали свою зловредность для людей случившимися по их вине историческими катаклизмами.

Небольшое послание Иакова имеет довольно интересную историю. Его сильно не любил Мартин Лютер за то, что оно (единственное в каноне Нового Завета) встало поперек его кредо solа fide (только верой). Основным тезисом отца-основателя реформации (вслед за апостолом Павлом) была идея о том, что для спасения души достаточно верить во Христа (и, соответственно, никакие посредники в виде церковной иерархии для этого не нужны). «Иаков» же утверждал как бы логически противоположное: «человек оправдывается делами, а не верою только» (2:24) и «как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (2:26). Я поставил имя автора в кавычки неслучайно, поскольку эта подпись претендует, конечно же, на не просто-Иакова, а того-самого-Иакова. То есть, скорее всего, на столпа Иерусалимского и брата Господня (Гал. 2:9), таким образом, сводного сына или, может быть, племянника Божия, что ли? Либо, на худой случай, на Сантьяго – апостола Иакова сына Зеведеева, брата знаменитого Иоанна, столпа номер два. Эта атрибуция признается историками весьма сомнительной. По литературной форме это послание — античное письмо, поскольку начинается с «кто» и «кому». По содержанию – набор нравственных рекомендаций и призывов типа «ребята, давайте жить дружно», которые, за малым исключением, не выходят за рамки раввинистической проповеди в традициях иудаизма. Эта книга могла, например, быть написана каким-то христианином, который полемизировал с последователями Павла, и в этих целях прибег к авторитету Иакова, известного идеологического противника апостола язычников.

Краткое (всего на одну главу) послание Иуды тоже претендует на то, что было написано кровным родственником Сына Божьего. Из евангелия от Марка (6:3) были известны имена братьев Господних, одно из которых как раз Иуда. Более того, само послание немедленно (1:1) утверждает, что его автор является братом Иакова, в подтексте опять же того-самого-Иакова, смотри абзацем выше. Если выражаться культурно, то и второй племянник дядюшки Бога намеренно произвел псевдоэпиграфию. Подпись помогла сей книге попасть в библейский канон, но она, конечно же, ложная — в том, что это нарушитель конвенции христианского правдолюбия, сомневаться не приходится. Слишком хороший для простого галилеянина греческий язык – раз. Слишком блестящее знание еврейских апокрифов (1:9, 1:14) для необразованного селянина – два. И эта книга по образу и подобию разобранных нами посланий Иоанна озабочена «нечестивыми» еретическими проповедниками (1:4). Трудно сказать, как христианские учителя могли отрицать Христа (как это утверждает правдопродавец Иуда), тем не менее позиция автора однозначна и хорошо нам известна – коль скоро не со мной, значит, «это ропотники, ничем не довольные, поступающие по своим похотям (нечестиво и беззаконно); уста их произносят надутые слова; они оказывают лицеприятие для корысти» (1:16). Вдоволь поругав своих оппонентов нехорошими словами в лучшем стиле аргументации ad hominem, но так и не сообщив суть их заблуждений на горе историкам будущаго века, автор призвал паству обличать их «со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью». Аминь (1:25)!

Первое послание Петра тоже вряд ли имеет какое-то отношение к столпу третьему, тому камню, на котором по свидетельству евангелистов Иисус планировал возвести свою церковь, да не одолеют ее врата ада. Для его написания Духу Святому помимо обучения неграмотного рыбака литературному греческому языку пришлось бы еще загнать ему в голову полный курс риторики античного высшего учебного заведения. У нас нет никаких свидетельств о совершении этого чуда. Даже Лука ни слова об этом не сказал в Деяниях. Значительно дешевле для Бога было сподвигнуть готового носителя этих знаний на подлог. Зная характер Всевышнего по многочисленным эпизодам истории человечества, скорее всего, именно так Он и поступил. Кстати, Петров в христианских писаниях было еще больше, чем Павлов – главный апостол с большим отрывом был лидером по количеству псевдоэпиграфических произведений, подписанных его именем. Что он только не написал – помимо двух канонических посланий — апокрифические, три апокалипсиса, несколько деяний и евангелие… Вот что Дух животворящий делает! Как бы то ни было, письмо адресовано «пришельцам, рассеянным» (1:1) в различных провинциях Малой Азии, по всей видимости, христианам, метафорическим изгнанникам на земле (поскольку их истинный дом на небесах). Цель письма – дать добрый совет братьям и сестрам во Христе, поддержать в их страданиях, вызванных гонениями. Для этого Петр Первый прежде всего рисует известную нам картину-модель воображаемого Царства Небесного, утверждая, что христиане теперь стали детьми Бога (1:14, 1:17), «родом избранным» (2:9), «священством святым» (2:5). Вывод очевиден – по сей причине собственной исключительности они и страдают, просто остальным завидно стало (4:4), но и диавол, «как рыкающий лев» (5:8), приложил к этому свою лапу. Посему требуется терпеть как Бог велел (4:13) и вести себя хорошо (3:1-11, 3:14-17), слушаясь старших (2:13-15). И тогда все образуется (1:9). Аминь (5:14)!

Если по поводу первого послания Петра еще существуют сомнения, то в том, что второе – подделка, очевидно для любого серьезного историка. Помимо знакомого нам рассуждения об интеллектуальном багаже неграмотных рыбаков из Галилеи, здесь еще и резкое отличие в литературном стиле от первого послания «Петра», и скопированный кусок послания «Иуды». Для ознакомления с текстом последнего Петру пришлось бы воскреснуть (исходя из историчности легенды его мученической кончины при императоре Нероне), поскольку тот датируют концом первого века нашей эры. Помимо этого, производится ссылка на послания «возлюбленного брата нашего Павла», которые именуются Писаниями (3:15-16). Писания, друзья мои, вплоть до конца второго века нашей эры были исключительно иудейскими. Поэтому неудивительно, что второе послание Петра упоминается другими христианскими писателями впервые лишь в третьем веке. Таким образом, его включили в канон Нового Завета по очередной явной ошибке Святых Отцов века четвертого. При этом забавно, что лже-Петр из подрясника вон лез, дабы убедить читателей, что он апостол настоящий. Помимо приведения своего полного титула в 1:1 для пущей убедительности (и он – плут) прибег к святой лжи, упомянув известную историю Преображения, которую якобы самолично наблюдал (1:17). Чем же был озабочен очередной самозванец? «Хитросплетенными баснями» (1:16) – т.е., скорее всего учениями, гностиков. Это недавно обращенные бывшие соратники, ибо «пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи» (2:22). По образу и подобию послания Иуды он крыл этих «лжепророков и лжеучителей» (2:1) почем зря, не утруждая себя описанием их еретических взглядов, помимо того, что сообщил о их наглом неверии во второе пришествие (3:3-4). В ответ на это неслыханное богохульство Петр второй заверил паству, что Эсхатон всего лишь задерживается, поскольку «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (3:8). И тогда, наконец, «небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (3:10). Аминь (3:18)!

По всей видимости, фальшивый Петр всего лишь хотел произвести красивую метафору. Однако злую шутку с этим пассажем сыграла пресловутая полиомия. Духовными наследниками Петра Второго были многочисленные Святые Отцы, как Великие, так и не очень. Они воспринимали каждую букву как зашифрованное послание от Бога, к тому же были на удивление сильны в математике. Вышеупомянутая информация (о том, что один день равен тысяче лет) была весьма востребована в их кругах. Так было подсчитано, что если сложить сроки жизни всех еврейских патриархов, тщательно упомянутые П.Моисеем, то мир создали в 4004 году до нашей эры (нет, кроме шуток, в это до сих верит пол-Америки). Второй ключ к разгадке великой тайны бытия предоставили другие священные тексты. Например, Бог решил отдохнуть от трудов праведных по созданию нашего мира на седьмой день. Дальнейшее дело несложной техники. Коль скоро в одном дне тысяча лет и если воспринимать шаббат-воскресение как Эсхатон, то для вычисления конца требуется добавить к началу 6*1000 = 6000 лет. Что и дает искомый результат – 4004 + 6000 = 1996 (или 1997)! Это вывод, сделанный нашими с Вами современниками. Так что в математике отцы сильны до сих пор! Но вот физику (или метафизику?) следует еще подтянуть. Об этом говорят настырные эмпирические данные. Вот я, например, как-то благополучно пережил эту неизбежную космическую катастрофу, даже не заметил. А Вы? Что-то там в небесной канцелярии опять напутали. Или проспали? Или передумали? Или заело? Впрочем, я совершенно уверен, что птенцы гнезда лже-Петрова уже перелопатили свои анализы заново и в ближайшем будущем нас ожидает целая плеяда новых годов-кандидатов на материализацию старой как мир модели конца света.

Этот поток предсказаний конца света не прекращался ни на столетие с момента опубликования вышеприведенного сакрального текста. Ну что поделаешь с этими людишками – упрямо желают знать, что будет! Даже если запретили. Даже если грешно. Даже если вранье. Они никак не могут усвоить простую истину – о будущем не надо пророчествовать, его надо создавать! Поэтому благие (или не очень) вести о поисках самого края земного диска, с которого нам всем надлежит чебурахнуться (кому в рай, а кому и в ад), с завидной регулярностью попадали (и попадают) в передовицы средств массовой информации. Так это было в древности, далекой и посему на расстоянии кажущейся великой и прекрасной. Так это было на все юбилеи библейских событий в темные века средневековья. Так это было и в совсем недавнем настоящем. Так это будет и в будущем? И всегда находились (и будут находиться?) несчастные легковерные, продававшие свой дом, скотину и имущество, в ожидании неминуемой разборки Бога со своим грешным творением. А были и дикие эксцессы, например, известные из российской истории раскольники, сжигавшие себя живьем почем зря. Они всего лишь истово верили и желали не сдаваться на милость Антихриста, однако малость ошиблись. Им вовсе не был царь настоящий — Петр Великий. Зато виноваты были апостолы ненастоящие – Петр Первый и Второй. Модель правила бал в их головах. Модель, которой требовалось застращать своих покорных рабов. Аминь!

На сладкое у Бога остался увенчанный славой Апокалипсис. Или на горькое? Или у Диавола? Или позором? В следующей статье мы постараемся дать ответы на эти надоевшие вопросы давней истории. Или советы? Или актуальные? Или современности? Откровение грядет в Блоге Георгия Борского. Не забудьте включить Ваш смартфон!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

В предыдущей статье я несколько не уложился в установленную самим себе квоту и не успел обсудить еще одно послание – к Евреям. В Вашей Библии, скорее всего, оно тоже приписано Павлу, однако в отличие от разобранных в прошлый раз сочинений, это не фальшивка, если выражаться по-народному, и не псевдоэпиграфия, если говорить культурно. Дело в том, что оно в самом тексте нигде не претендует на то, что принадлежит перу апостола язычников, т.е. это анонимка. Еще знаменитый Ориген Александрийский говорил, что только один Бог знает, кто ее написал. Атрибуция апостолу Павлу была произведена веками позже и, безусловно, ошибочна. Об этом говорит прежде всего литературный стиль текста. Содержание, например, акценты на тематике еврейского духовенства, тоже резко отличаются от настоящего апостола. Да и ключевые термины (например, «вера» в 11:1) понимаются по-другому.

Хотя вклад этой книги в общую копилку моделей человечества весьма спорен, тем не менее она заслуживает определенного внимания. В первые века христианства основную социальную базу новой секты составлял люмпен-пролетариат крупных городов (деревня не была охвачена вовсе). На их уровне было сочинение многочисленных сказочек о смехотворных по нашим меркам чудесах. Впоследствии многие из них назвали апокрифами и сожгли. Те редкие произведения, которые были написаны людьми образованными, сразу выделялись на общем фоне. К ним принадлежало и послание к Евреям. Его автор, в частности, продемонстрировал глубокое знание не только греческого языка, но и древнеиудейских Писаний (откуда можно дедуцировать его этническую принадлежность). Мы также не можем обвинить его и в попытке обмануть аудиторию, поставив чужую подпись.

Обманчив не только автор, но и название произведения. Это вовсе не послание, хотя бы потому что оно не следует стандартному формату античного письма (где полагалось в первых строках сообщить кто и кому пишет). Сама книга называет себя «слово увещания» (13:22) и, скорее всего, это чья-то записанная (предварительно или в процессе ее чтения) проповедь-мидраш. Более того, хотя главной темой книги является агитация против обращения в иудеи, по всей видимости, предназначалась она вовсе не евреям, а бывшим язычникам, нынешним христианам, которые уже страдали (10:32), но не до крови (12:4). Святые Отцы, поименовавшие книгу, пропустили тот факт, что в 6:1-2 упоминается о вере в Бога и воскресении мертвых. Это было бы странно упоминать в среде евреев, ведь они это знали с пеленок. Когда могло быть создано это произведение? Еще столетие назад предпочитали раннюю датировку, до разрушения второго Храма, основываясь на ссылках на упомянутые выше культовые мероприятия. Однако и значительно более поздние раввинистические тексты нередко говорили о Храме в настоящем времени, поэтому это не может быть решающим доводом. Контекст повествования, тем временем, говорит о том, что размежевание христианства с еврейством уже произошло, что свидетельствует об историческом периоде ближе к концу первого века нашей эры.

Целью книги было доказать, что христианство круче иудаизма. Зачем это могло потребоваться? Наиболее вероятно, что какие-то прихожане решили конвертироваться в евреев, вот остановить этот процесс и попытался анонимный Павел. Трудно себе представить современного христианина, который бы возжелал стать иудеем, почему тогда это происходило в древности? Дело в том, что таким путем можно было избежать преследований. В Древнем Риме царил некий аналог нынешней веротерпимости под названием синкретизм. Это означало, что они готовы были принимать в свой Пантеон абсолютно всех богов покоренных наций. При этом, однако, полагалось, что для благоденствия государства требуется почтительно относиться к определенным идолам, включая самого императора — иначе проблем (вызванных местью небожителей на непочтительное обращение) не оберешься. К тому же это было некоторым признаком верноподданнического отношения. По понятным причинам и иудеи, и христиане напрочь отказывались этим заниматься. Более того, многие предательски уклонялись от призыва в ряды славных имперских вооруженных сил. При этом евреям это сходило с рук, поскольку древность их обычаев вызывала у римлян повышенное уважение. Но не христианам, новому атеистическому предрассудку, без многовековой истории…

Политика Римской империи в отношении христиан замечательно видна в корреспонденции между императором Траяном и Плинием Младшим, правителем провинции Вифиния. Инструкции, которые выдал Траян, в точности описывают ту позицию, которую занимали римские власти на протяжении полутора столетий. Христиан не изыскивали специально, но разбирались с ними по поступлению компромата. Именно поэтому Игнатия Богоносца по пути на казнь в Рим могли встречать многочисленные христиане без риска быть арестованными и скормленными диким зверям. Их мученический венец висел на волоске отношений с язычниками-соседями. Таким образом, это похоже на известную из недавней советской истории систему слежения друг за другом и доносов-анонимок. Однако в отличие от сталинской мясорубки находились и добровольцы, по собственной инициативе лезшие под нож, т.е. являвшиеся с повинной. Саморазоблаченные враги народа всего лишь свято верили в то, что получают тем самым немедленный пропуск в Царство Небесное. Это в популярной нынче модели мифической реальности темные силы злобно гнели христианских праведников. В реальности исторической фанатизм жертв репрессий нередко зашкаливал на манер русских раскольников.

Первые последовательные преследования христиан организовал император Деций в середине третьего века нашей эры. Всем гражданам империи предлагалось подписать декларацию благонадежности и сдать идеологическое оружие (рукописи). К этому моменту апокалиптический пыл был уже далеко позади, поэтому многие верующие покупали фальшивые сертификаты, несли в центры по сбору макулатуры священные книги или даже просто отрекались от Спасителя. Остальных героев называли не «мучениками», а «исповедниками», поскольку их уделом зачастую была не смерть, а пытки (злодеи требовали подпись под отречением от веры). Это были уже последние судороги погибающего язычества. После последнего великого гонения (при императоре Диоклетиане) свет эры Константина Великого воссиял Миланским эдиктом и уже христиане стали гнать собственных еретиков и чужих иноверцев. Это в популярной нынче модели мифической реальности безбожники-римляне устроили настоящую бойню христиан, распиная их в огромных количествах без суда и следствия. В реальности исторической за три столетия за веру в Христа пострадало меньше людей, чем еретиков-гугенотов, убитых в одну Варфоломеевскую ночь во имя пущей славы Бога милосердия.

Назад дороги нет, — утверждал анонимный Павел. Значит, развод по-еврейски уже состоялся?! Как получилось, что последователи учения Иисуса, еврейского проповедника, распространявшегося в еврейской среде, вдруг осознали свою особую миссию, идентифицировали свое верование, как отдельное существо-модель? Мы видели, что в понимании апостола Павла христианство было исполнением древнееврейской мечты, продолжением легендарного эпоса. Он вовсе не считал себя предателем иудейской традиции, напротив, ее истинным продолжателем. Схожую позицию занимал и евангелист Матфей, и многие другие ранние христиане. К моменту написания разбираемой нами проповеди-послания эта стадия развития модели осталась далеко позади. Мы неизмеримо лучше иудеев, утверждал очередной Павел. А Новый Завет несравнимо истиннее Старого. Христос круче пророков (1:1-3)! Христос круче ангелов (1:4-11, 2:5-18)! Христос круче Моисея (4:1-11)! Христос круче Иисуса Навина (4:1-11)! Христос круче Первосвященников (4:14-5:10)! Христос – «священнодействователь святилища и скинии истинной» (8:2)!

Забавно, что «доказательство» своих утверждений о превосходстве новой модели над древними Писаниями боговдохновенный анонимщик произвел при помощи самих Писаний, а как иначе, на какой еще авторитет опираться? По тексту были щедро рассыпаны многочисленные аллюзии на ветхозаветные пророчества, с мясом выдранные из своего контекста. Например, «вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет» — это Иеремия (Евр. 8:8, Иер 31:31-34). Отсюда анонимный автор сделал неопровержимый с его точки зрения вывод – речь в нем шла об Иисусе. Почему не о целой плеяде других претендентов на мессианство? Помимо этого, как мы помним, Бог заключил целую серию заветов с Израилем, причем новый ни в один момент не отменял старые, а лишь подтверждал их. В христианской же модели Бог просто перечеркнул свои собственные предыдущие «обещания», став лжецом. При этом не стоит забывать, что Иеремия говорил, конечно же, о своем времени и грядущих катаклизмах в ближайшем будущем, а вовсе не о том, что произойдет через несколько веков после его смерти. Кого волнует, что Бог обманщик, пророчество ведь найдено?! Что и требовалось доказать!

Наш проповедник, впрочем, не остановился на достигнутом и добавил еще риторического жара и религиозного пыла. Уже в письмах настоящего Павла можно обнаружить первые образцы аргументации «от типологии», т.е. объявление тех или иных библейских героев прообразами Христа (см., например, Рим. 5:14). По всей видимости, родословная этого способа «доказательства» проходит через Платона. Не будем забывать, что в его пещере люди наблюдали лишь бледные тени от реального мира. По аналогии персонажи и события еврейских Писаний были объявлены предвозвестниками будущего света истинного. Эта не самая убедительная метафора со временем стала важнейшим средством аргументации в христианской теологии. И мы видим, что псевдо-Павел тоже уже взял его на вооружение. Так, Закон, по его мнению, это «тень будущих благ» (10:1).

Напомним, что основной целью анонимного Павла было призвать паству не покидать христианскую церковь. Помимо вышеприведенных «доказательств» превосходства новой веры над старой, он не пренебрег старым добрым методом кнута и пряника. На сладкое он поскупился, разве что заверил вовремя одумавшихся, что они «получат обещанное» (10:36). А вот кнута не пожалел… Коль скоро древним евреям доставалось на орехи, когда они противоречили ничем не примечательным рабам Божиим, что же будет с супостатами, отрекшимися от самого Сына Божия? «Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?» (6:28-29). В его понимании они «снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (6:6). Лже-Павел победоносно заключает: «Страшно впасть в руки Бога живаго!» (6:31). Совсем застращал, анонимщик!

Как и было предсказано, мы не нашли в высокой патетике произведения безымянного Павла богатых модельных залежей. К сожалению, не все бесплодные острова посланий Нового Завета еще у нас за кормой. К счастью, мы вовсе не обязаны на них задерживаться, поэтому я надеюсь, что нам удастся их рассмотреть на расстоянии за одну статью. Четыре книги за раз! Такими темпами изучают Библию только в Блоге Георгия Борского! Я надеюсь, что Вы высоко оцените сей экспресс-метод повышения Вашего образования и не обделите нас своим вниманием.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

За кормой нашего корабля исторической науки остался архипелаг Благовестия, а впереди еще несколько Новозаветных островков. Они небольшие по величине, на них мало достопримечательностей, и почти нет заповедных лесов, которые бы могли привлечь нас с Вами, охотников за моделями цвета ультрамарин. Поэтому мы ограничимся видами с палубы. На сегодня у нас запланирована вторая половина посланий апостола Павла. Это худшая половина, с большой вероятностью псевдоэпиграфическая. Напомню для новобранцев в наших рядах, что это такое. Когда Алексей Пешков стал подписывать свои произведения фамилией Горький, он, по всей видимости, всего лишь хотел произвести аллюзию на тематику своих литературных творений. Когда я придумал себе псевдоним Георгий Борский, то всего лишь хотел спрятать свое настоящее имя. Однако если бы сейчас где-нибудь всплыла книга личных воспоминаний Иосифа Сталина, то мы бы получили современный аналог античной проблемы.

Мотивацией для фальшивой атрибуции книг к признанным героям прошлого в древности могли быть и деньги, как сейчас (манускрипты можно было банально продать на рынке). Однако по отношению к религиозным сочинениям чаще дело было в том, что при помощи авторитетной подписи было проще протолкнуть свою точку зрения, сделать ее ортодоксальной и, в результате, победить в идеологическом споре. Напомню, что в те стародавние времена это было широко распространенным феноменом, повсеместно признаваемым злом. Распознать мошенников было не так просто. Например, они могли нарочно в тексте поставить призыв к читателям не верить подлогам. Кто заподозрит жулика, если он активно борется с жульничеством? Стоит ли удивляться тому, что и в каноническую Библию прокрались некоторые подделки? Святые Отцы были всего лишь людьми, к тому же без всяких подручных компьютеров и Интернета, ошибки были неизбежны. Мы начнем с так называемых девтеропаулинистских посланий, т.е. с «Павла Второго». По ним окончательный вердикт вынесен до сих пор не был, и ученые споры продолжаются по сей день. Есть ряд доводов «за» и «против» приписывания их авторства апостолу язычников. Разберем их по очереди.

Второе послание Фессалоникийцам было написано по поводу повышенных страданий в тамошней церкви (1:4-6). Оскорбляемым, как полагается, было обещано «явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его» (1:7), а всем прочим жестокое «отмщение» (1:8), «наказание и вечная погибель» (1:9). Помимо этого, автор предупредил общину о том, что посланное от лица Павла письмо о том, что «день Христов наступает», было липовым. Далее был предложен верный признак, при помощи которого можно отличить истинное второе пришествие от ложного. В соответствии с ним поначалу Антихрист должен был воцариться в Храме, объявляя себя Богом (2:4). Поскольку этого еще не произошло, то тревога напрасная и, следовательно, не стоит пока бросать работу и суетиться в ожидании великого события (3:6-15).

Почему это послание мог написать настоящий Павел? Начальные строки почти идентичны первому посланию Фессалоникийцам. Некоторые темы типичны для Павла – например, о пользе страданий и апокалиптизм. Есть даже предупреждение о фальшивке. Однако все эти доводы неубедительны — не стоит забывать об упомянутых выше уловках хитрецов. Почему тогда авторство оспаривается? Дело в том, что основное утверждение, которое делает это послание, противоречит самому Павлу. «Не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться», — так говорил Павел Первый, настоящий (1 Фес 5:6). Более того, «день Господень так придет, как тать ночью» (1 Фес 5:2), т.е. внезапно, без заблаговременного уведомления. «День тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели», — так говорил Павел-самозванец (2 Фес. 2:3), т.е. Эсхатон наступит планово, после предварительного знамения. И почему пресловутый Антихрист никак не упомянут в аутентичных посланиях Павла? Ответ напрашивается сам собой – послание было составлено значительно позже, вероятно, ближе к концу первого столетия нашей эры, когда апокалиптические ожидания стали неуместными. Таким образом, кем бы лже-Павел ни был (а это был, скорее всего, христианин одной из церквей апостола), он всего лишь исправил старую ошибочку, при этом сотворив новую, ибо безумные ожидания царства Антихриста тоже выпили из человечества немало крови…

Послание к Колоссянам написано «Павлом» из тюрьмы (куда он попал за проповедь благой вести) в адрес церкви, которую он сам не основывал. Тем не менее «апостол» пожелал дать ряд наставлений, дабы «кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами» (2:4). Кто же богомерзкие обольстители христиан? В явном виде проблема не описана, однако из текста ясно, что речь идет об «обрезании» (2:11) и соблюдении других иудейских ритуалов (2:16). До сих пор похоже на проблемы из послания к Галатам, не правда ли? Однако здесь добавлена некая «философия» (2:8) с «самовольным смиренномудрием и служением Ангелов» (2:18). По всей видимости, речь шла о некоторой форме еврейского аскетизма. В качестве рецепта от новой беды автор посоветовал не заморачиваться, поскольку Иисус «пригвоздил ко кресту» (2:14) Закон. Почитание ангелов тоже не требуется, поскольку верующие в Христа «совоскресли» (2:12) с ним, т.е. тем самым уже приобрели возвышенный небесный статус. Почему это послание мог написать Павел-апостол? И снова начало и окончание послания скопированы с его посланий. И снова мы видим несколько важных паулинистских тем – отмена Закона посредством распятия Христа, сопричастие верующих к его смерти посредством крещения и т.д.. Почему тогда авторство оспаривается? Дело в том, что греческие конструкции непохожи на Павла, например, используются слишком длинные предложения (Кол. 1:3-8). При этом христиане воскреснут с Христом в будущем, — так говорил Павел (Рим. 6:4). «Вы [уже] воскресли со Христом», — а так говорил не-Павел (Кол. 3.1). В целом, это послание достаточно беззубо и практически ничего не добавило к модели христианства.

И к бывшим язычникам (3:1) Эфеса «Павел» опять написал из тюрьмы. Во многих отношениях это послание напоминает «Колоссян». Мы видим знакомую тему воссоединения язычников и иудеев во Христе – через ставшую знаменитой метафору разрушенной преграды-прорубленного окна в античный мир (2:14 – в Храме существовала реальная стена, за которую необрезанным нельзя было ступать под страхом смерти). Характерна и метафора-идея со-воскресения с Христом, выраженная еще более четко, чем в Колоссянах: «нас … воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (2:5-6). Похожи два послания и по стилю греческого языка. Так, здесь мы находим длиннющее предложение аж о двенадцати стихах (1:3-14). Сильно смахивает на то, что мы имеем дело с одним и тем же Павлом второй версии. И снова здесь трудно найти существенное развитие известного модельного ряда.

Если по вопросу об авторстве вышеприведенных посланий у историков еще есть сомнения, то по отношению к так называемым «пасторальным письмам» (два к Тимофею и одно к Титу) консенсус давно достигнут – это подделки. Сгруппированы в «пасторальные» они по тематике – во всех речь идет о наставлениях «от апостола» своим помощникам о том, как они должны заботиться о христианской пастве. Основными представлены две проблемы – лжепророков и как нам организовать церковь. Так, в первом послании Тимофею «Павел» поругал некоторых законоучителей (1:7), которые занимались «баснями и родословиями бесконечными» (1:4). Здесь речь, по всей видимости, шла о гностицизме (гносис = знание, о нем же говорится в 6:20). Эти верования зачастую шли в комбинации с аскетизмом, отсюда критика «запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил» (4:3). Решать эти проблемы предлагалось путем консолидации общины. В частности, автор был озабочен ролью женщин – им предлагалось безмолвствовать (2:12) и спасаться через чадородие (2:15). «Бабих басен» надлежало отвращаться (4:7), а молодых вдовиц (4:17) вообще не принимать. Второе послание Тимофею «Павел» якобы написал из тюрьмы в Риме, где он (вероятно для пущего драматизма) был уже осужден на смерть и должен был вскоре быть предан казни (4:6). В этих трагических обстоятельствах он призвал своего соратника «прийти до зимы» (4:21) с вероятной целью проститься с ним. И снова мы слышим призывы бороться с негодными людьми в последние дни тяжких времен. Их ошибочные воззрения, тем не менее, не специфицированы, вместо этого их просто ругают на все лады (3:2-7). Наконец, послание Титу выглядит как сокращенная версия первого послания к Тимофею. Мы опять видим критику в сторону гностицизма (3:9) и мудрые советы старикам (2:2), старицам (2:3), девицам (2:4-5), юношам (2:6-8) и рабам (2:9-10).

По какой причине историки не верят тому, что пасторальные послания написал тот самый Павел? Все три письма написаны в одном стиле, который сильно разнится от творчества настоящего апостола, включая вступление и окончание. Многие слова (больше трети) напрочь отсутствуют в словаре апостола, зато присутствуют в более поздних христианских сочинениях. Некоторые понятия изменили их значение. Так, «вера», которая для Павла означала убеждение в том, что распятие Иисуса принесло спасение, здесь использовалась в смысле набора христианских догм. Другой странностью являются ссылки на гностицизм. По сведениям историков, христианские гностики появились спустя столетие после смерти апостола. Однако главным аргументом является структура церкви. Когда Павел Первый писал свои письма (см., например, 1 Кор.), он обращался ко всей общине, не выделяя в ней лидеров. Это была плоская организация. Со временем церкви, которые он обосновал, построили иерархию, в которой выделилось духовенство, принявшее под начало остальную паству. Появились епископы (в переводе «надзиратели»), пресвитеры (в переводе «старейшины») и дьяконы («служители»). В конце первого века христианской эры Игнатий Богоносец в своих письмах упоминал строение церкви в крупных городах Малой Азии. Они имели к этому времени всего лишь одного епископа и под ними несколько дьяконов. К концу второго века в сочинениях Иренея Лионского мы уже видим знакомую нам развитую многоступенчатую структуру и миф-модель «апостольского наследия». В соответствии с этой легендой каждая из основных церквей была основана тем или иным апостолом, после чего те передали эстафетную палочку епископам и т.д.. Другими словами, мы видим восхождение модели к полувоенного типа вертикали власти и последующее обоснование ее легитимности. Где в этой исторической линии располагались церкви пасторальных посланий? В них обращение производилось к официально назначенным представителям, рукоположенным в свою должность, давались инструкции о назначении епископов и дьяконов, которые должны были быть достойны того, чтобы передать им истинное апостольское учение. Вывод напрашивается сам собой – эти послания датируются вторым веком нашей эры. Это Павел третьего поколения.

Что же привнесли пасторальные послания Павла Третьего в модель христианства? Наверное, их наиболее существенным вкладом стало изменение отношения к женщинам. Модель христианства ко второму веку н.э. подросла и, будучи полна амбиций, стала растить когти и точить клыки для последующей экспансии в античном мире. Слабый пол требовалось отодвинуть в сторону, заняв производством пушечного мяса для будущих баталий. Церковь обретала жесткий вертикальный хребет, который надлежало построить из мужского небесного воинства. Так говорил Павел в лучшей половине своих писем: «Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Так говорил его эпигон в худшей: «учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (1 Тим. 2:12). Павел упомянул в своих писаниях немало прекрасных дам, и, обращаясь к супружеской паре Прискиллы и Акилы, поставил женщину на первое место (что многие писцы-христиане впоследствии воспринимали как ошибку). Весьма вероятно, что в его церквях многие представительницы прекрасного пола играли первые скрипки. Духовенство же не-Павла должно было быть поголовно мужским (1 Тим. 3:2).

Как же быть с пассажем 1 Кор. 14:34-35, где женщинам тоже полагалось помалкивать? По мнению многих ученых, это тоже вставка нечистых рук псевдо-Павла. Парадоксально, что не Павлом единым можно подписать поддельные сочинения от его имени. Как же еще? Подождите следующей статьи Блога Георгия Борского и обрящете.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

В предыдущей статье мы занимались построением модели той прото-христианской церкви, из недр которой появилось на свет Божий четвертое евангелие. Сегодня для затравки давайте попробуем построить модель создания этой книги. Напомню, мы установили, что это был, с большой вероятностью, труд коллективный. Сколько же было авторов? Почти повсеместно учеными признано, что 6-я и 21-я глава были добавлены в текст в более поздней редакции, то же самое можно сказать и о Прологе. Но все остальное, неужели это написал один человек? Тогда придется признать, что у него была совершенная диалектическая солянка в голове. Ведь в тексте такое огромное количество противоречий! В принципе, эту версию нельзя отвергать без проверки, поскольку с таким уровнем фанатичной веры автору трудно было уследить еще и за логикой. Какое он тогда имел отношение к пресловутому «любимому ученику»?

Ряд текстов евангелия от Иоанна кажутся исторически более достоверными, чем повествования синоптиков. В них обретение первых учеников, трехлетнее служение, множественные походы в Иерусалим, Тайная вечеря без евхаристии и т.д. — изложены значительно убедительнее. Потом, в книге напрочь отсутствуют сомнительные истории типа непорочного зачатия, поста в пустыне или Преображения. Тем не менее и здесь ряд эпизодов совершенно точно вымышлены. К ним относятся, например, высказывания «Аз есмь», диалог с Никодимом, суд у Понтия Пилата и т.д.. Поэтому разумным кажется предположить, что некоторый очевидец библейских событий со своим особым восприятием и на самом деле был носителем устных преданий, легших в основу евангелия. Маловероятно, что это был апостол Иоанн Зеведеев, но им вполне мог быть другой ученик Иисуса. Однако письменную обработку его рассказов производили другие люди, которые привнесли в них свое модельное видение.

Правдоподобна гипотеза, что в их намерениях было разбавить сложные для понимания эпизоды логически противоположными в целях уравновешивания общей конструкции. Так, смирение Иисуса, омывающего ноги ученикам, было сбалансировано явными декларациями его божественности. Его человечность – гимном Богу-Логосу. Цитаты, подчеркивающие субординацию Сына Отцу – высказываниями, утверждающими их полное равенство. Изначальный апокалиптицизм (его кстати не весь вычеркнули, см., например, 5:28-29) – накалом борьбы света и тьмы в настоящем времени. Не этими ли модельными искажениями изначальной истории объясняются многочисленные противоречия в тексте?! Ну да ладно, на эти темы можно спекулировать долго, давайте пока оставим домен верований и обратимся к тому, что мы прекрасно знаем — о чем «Иоанны» говорили.

В начале сотворил Бог небо и землю – так говорили древние евреи. В начале было Слово – так говорил Иоанн и его команда. Конечно же, совпадение неслучайно. Как мы выяснили в прошлой статье, патентованным стилем последних евангелистов был эпатаж на грани фола, крайне амбиционные фанатические заявления. Напомню – в традициях иудаизма было именовать книги по первым их словам. Поэтому в отличие от современных читателей аудитория библейских времен не могла пропустить столь очевидную аллюзию. Каждому было немедленно ясно, что речь, по существу, идет о претензии на ревизию или, по крайней мере на дополнение священного текста. Так что же, по мнению общины Иоанна, было там, в самом начале славных Божественных дел?

На самом деле, перевод на русский язык довольно обманчив. Греческое слово «Логос» (использованное в четвертом евангелии) не совпадает по семантике с русским «Словом». Помимо «слова» его можно было перевести по-разному, от утверждения, причины и мысли до … конечно же, модели (памятуя о том, что в нашем определении «мысль» почти синоним «модели»)! Если речь идет о «слове» в грамматическом смысле, то по-гречески правильнее говорить «лексис» (откуда происходит наш «лексикон»). «Логосом» же в философской традиции античности было принято обозначать рациональный разумный принцип строения космоса. Мир обычно моделировали в виде живого существа. Поэтому по аналогии с тем, что у людей есть интеллект, и у Вселенной должен был быть Логос. Если перевести это на современный язык, то ближе всего это понятие будет к совокупности законов природы (которые по древним представлениям правили и человеческим обществом). В арсенал философских терминов «Логос» попал с подачи Гераклита Эфесского. К интересующей нас исторической эпохе его взяли на вооружение стоики. Будучи с большим запасом властелинами дум интеллигенции первых веков нашей эры, они оказали безусловное влияние и на христианских писателей.

Тем временем, в иудейской традиции в греческом переводе (Септуагинта) «Логос» стал означать изречения или действия Бога, а также его ценные указания, доставленные напрямую через пророков. Развитие модели монотеизма шло по известной нам колее возвеличивания Всевышнего. Его трансцендентность в представлении древних иудеев все нарастала, и в определенный момент достигла такой стадии, что стало как-то неудобно полагать, что Он напрямую самолично вмешивается в людские дела. Для общения с нашим грешным миром Богу в помощь сначала отрядили некую замысловатую «Мудрость». А затем знаменитый Филон Александрийский произвел синтез греческих и еврейских моделей, отождествив Логос стоиков (т.е. разум мира) с Божественным посредником евреев (роль которого могли играть и пророки типа Моисея).

Влияние моделей Филона на «Иоанна» слишком очевидно, чтобы быть случайным. Именно по этой причине многие ученые-библеисты пытались обнаружить связь с Александрийской школой теологии в его персоне. На самом деле конечно же, это вполне могло быть знакомство с библиотечной копией книг Филона. Как бы то ни было, евангелие открывается Прологом (1:1-1:18) — мистической поэмой о Логосе, который был Богом в самом начале (1:1), потом создал «все» (1:3), затем обеспечил этому всему жизнь и освещение (1:4-5), наконец «стал плотию» (1:14), причем звали его Иисус и был он круче Моисея (1:17). Тем самым сделано удивительное по смелости утверждение – речь в книге идет о вочеловечившемся Боге. Соответственно модель Христа авторов – с большим запасом самая высокая христология из всего, что мы до сих пор изучали.

Интересно отметить, что Логос, о котором шла речь во вступлении, больше не упоминается до самого конца книги. Тем не менее основной тезис подтверждается другими высказываниями. «Я и Отец – одно» (10:30) – это про Бога. «Прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира (17:5) – это про «прежде всех лет». «Я есмь воскресение и жизнь» (11:25) — это про жизнь. «Я свет миру» (9:5) – а это про свет. Таким образом, если Пролог и был сочинен и пришит к евангелию позже, то модель, которую он создает, вполне последовательно присутствует и в остальном тексте. По какой же причине «Иоанн» решил так резко повысить рейтинг Иисуса (против синоптических евангелий)? Ответ на этот вопрос мы дали в предыдущей статье. Община творцов Слова переживала ряд катаклизмов. Их защитой от критиков своего верования стало горделивое любование самими собой через объект своего поклонения. Другими словами, превращение Иисуса в полноценного Бога-Логоса возвысило их самих в собственных глазах.

Забавно взглянуть на ситуацию с точки зрения модели. Для выживания и дальнейшего ускорения распространения по третьей планете ей потребовался Иисус четвертого поколения-евангелия. Это был скользкий путь, ибо пожертвовать монотеизмом было невозможно (порушилась бы опора на Ветхий Завет). Модель Логоса стала промежуточным решением возникшего логического конфликта. Чем же «Иоанна» не устроила интуитивно более простая модель докетистов (Иисус = Бог)? Дело в том, что здесь красные флажки оказались расставлены в других компонентах модели, и прежде всего в сотериологии (учении о спасении). В значительно более поздней формулировке св. Григория Богослова если Христос не воплотился, то и не спас никого (и, соответственно, умирает идея избранности). У Иоанна это тоже уже было в фокусе внимания, недаром он заставил Иоанна Крестителя назвать Иисуса Агнцем Божиим (эта модель восходит еще к апостолу Павлу), да и распял его в точный срок – синхронно с пасхальным жертвоприношением в Храме! Другой проблемой была мартирология (мученичество). Ведь если страдания Иисуса были всего лишь видимостью (логическое следствие полной божественности), то с кого было брать пример мученикам за веру? Вот так, как-то незаметно, жизнь сама заставила модель христианства принять странную форму, расти криво и вбок. Альтернативы, конечно же, существовали (тот же докетизм), но они не были жизнеспособными в сложившихся обстоятельствах. С этой точки зрения наша полемика против авторов Слова о Логосе теряет изрядную долю своих львиных зубов. Вряд ли их стоит обвинять в том, что не могло не случиться. Произошедшее было естественным, как оскал модели, подъемом по градиенту.

Другим существенным вкладом четвертого евангелия в развитие модели стала дальнейшая де-апокалиптизация благой вести. Мы уже видели усилия Луки в этом направлении. «Иоанн» пошел еще дальше. Для него вечная жизнь – уже вовсе не воскресение павших в пусть близком, но будущем Эсхатоне, когда Сын Человеческий прилетит во славе на облаках небесных для установления Царства Божия. «Верующий в Сына имеет жизнь вечную» (3:36) здесь и сейчас, утверждают нам с потрясающей воображение самоуверенностью. Тема развивается в истории о Лазаре. Христос сообщает Марфе о том, что ее «брат воскреснет» (11:23). Она, воспитанная в лучших иудейских традициях, «сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день» (11:24). Нет, Иисус поправляет ее, речь идет о том, что происходит в настоящем времени: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (11:25-26)».

Кардинальное решение «Иоанном» проблемы обещанного в скором будущем, но провалившегося конца света потребовала еще одной модификации модели. В иудейской эсхатологической традиции теологический дуализм проявлялся в дихотомии мира павшего (текущего состояния, где Сатана правит бал) и будущаго века (идеального состояния, где бал будет править Бог). В евангелии от Иоанна границы проведены не во времени, а в пространстве. Те, кто с нами, принадлежат Богу и являются сыновьями света: «веруйте в свет, да будете сынами света» (12:36). Все остальные от Диавола: «не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (3:36) и тьмы: «ходящий во тьме не знает, куда идет» (12:35). Более того, другого пути нет: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (14:6). И безбожным еретикам не избежать сурового наказания: «Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (12:48). Как мы видим, модель-подросток показала свои кривые зубы тем, кто отказался ее принять на пропитание. По существу, это можно считать формальным объявлением войны неверным нехристям…

Ну вот, архипелаг Евангелий остался за кормой нашего туристического корабля истории моделей, но в каноническом Новом Завете еще немало других занимательных книг. Я надеюсь, что Вы не пропустите наши следующие экскурсии на берег. Совершенно бесплатно – с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

На прошлом занятии мы приступили к изучению последнего из евангелий и пришли к выводу, что нам необходимо понять при каких обстоятельствах оно родилось. Прежде чем мы приступим к поискам его вероятного автора, давайте посмотрим на то, что происходило непосредственно перед этим в те стародавние времена в мире моделей. Напомню – в самом начале апостолу Павлу удалось перепрыгнуть через настоящую пропасть, выкинув в нее по пути ЗаТоры — ритуальный балласт иудаизма. После этих приключений взросление модели происходило без опасных для жизни перипетий, по градиенту строго наверх. Более того, разрушение второго Храма дало резкий импульс к развитию (Марк) и обретению этической составляющей (Матфей). Лука же начал решать хроническую проблему отсутствия второго пришествия, подлечив осложнения от детской апокалиптической болезни роста.

Однако тем временем модель вступала в сложный переходный возраст. Изначальный запас энергии от ожидания скорого конца света и вступления в клуб самоизбранных сходил на нет. Эсхатон перенесли на неопределенную дату в будущее, а первые радости обретения Духа Святаго (типа «говорения языками») поднадоели. Более того, изначально нейтральная к малышке модельная среда становилась все более враждебной. Язычников раздражали дикие предрассудки новых сектантов, которые упорно не желали участвовать в культурно-идолопоклоннических мероприятиях, тем самым навлекая гнев богов абсолютно на всех. Христиане стали идеальным агнцем отпущения, и их начали регулярно побивать, пусть пока и стихийно, судом Линча, т.е. без указов сверху. Сложные отношения установились и с непосредственным теологическим родителем — иудаизмом. Опомнившись от шока провалившейся интифады, евреи в подавляющем большинстве своем отправились за раввинами-фарисеями, которые весьма кстати обнаружили в загашнике «устную традицию от Моисея». Соответственно, последователей Христа, которого они не признавали за такового, начали безжалостно отлучать от синагоги. Более того, внутри самих христиан появились конфессиональные отличия, и изначально единое движение стало делиться на секты.

Куда христианству податься? В сложившихся обстоятельствах выжить новая модель могла только одним способом – резким повышением самооценки и эпатажным широковещанием своей высокой индивидуальности в сторону приятелей, часто в сочетании со звериным оскалом в направлении всех остальных. Схожим образом реагируют на неблагоприятное окружение подростки. Следы этого периода жития модели замечательно видны не только в евангелии, но и в трех канонических посланиях Иоанна, теме сегодняшней статьи. По мнению большинства ученых, они были написаны хронологически после четвертого евангелия, по крайней мере его ядра. Однако с их помощью мы сможем лучше понять ту общину, в которой родилось евангелие, обстоятельства ее жития перед Словом. Она-то нам и нужна, поскольку все факты указывают на то, что мы имеем дело не с одним автором, а с целой группой.

Вернемся к упомянутому в прошлой статье замысловатому «знаем, что истинно свидетельство его» (Ин. 21:24). Когда историк встречает подобную странность в тексте, он сразу встает в позу ищейки, ибо нутром чует, что где-то здесь собака зарыта. Кто именно «знает»? Не иначе как речь идет о группе людей? А ведь это далеко не единственное место в евангелии, где утверждения производятся в множественном числе первого лица. Уже в прологе встречаем «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (1:14). Эти «мы-пассажи», многочисленные литературные швы (по образу и подобию Писаний Ветхого Завета), повторения и прочие противоречия, о которых я рассказал в прошлой статье, убедительно говорят о том, что мы имеем дело с творческим коллективом из как минимум двух авторов.

Из них наибольший интерес представляет «любимый ученик», ибо именно на его свидетельстве покоится убедительность всего рассказа. Кто же это такой? Традиционным верованием является атрибуция авторства евангелия Иоанну, сыну Зеведееву. В этом была убеждена церковь на протяжении многих веков, начиная со второго, отсюда и название книги. Ему же приписывалось авторство трех посланий и Откровения. Во многом именно благодаря авторитету апостола весьма спорный Апокалипсис оставили в каноне Нового Завета. В своей истории церкви (написанной в начале 4-го века) Евсевий Кесарийский привел легенду о том, что после разрушения Храма Иоанну по жребию досталась Малая Азия, где он якобы и умер при императоре Траяне (т.е. после 98-года н.э.) в городе Эфесе (после временной ссылки на острове Патмос). Отсюда возникла традиция, что апостол Иоанн написал евангелие и послания в Эфесе, а Откровение получил на Патмосе.

Однако против этой версии есть немало возражений. Самое популярное — как мог «некнижный» рыбак (Деяния 4:13) писать на столь хорошем греческом языке? Да и само евангелие четко утверждает, что «любимый ученик» уже умер к моменту завершения книги (21:20-24). Дальше — Папий Иерапольский сообщал, что в Эфесе было два христианских лидера по имени Иоанн – апостол и старец. Авторы второго века (Иреней и пр.), по всей видимости, всего лишь слили их в одного персонажа. Наконец, самое важное – зачем ссылаться на «любимого ученика» в третьем лице? Разве нельзя было его явным образом поименовать? Или, скажем, вообще повествовать от первого лица? С этой проделкой хитрецов мы уже встречались, изучая творчество Луки – ложь, сконструированная из чистой правды. Читателю предлагается додумать то, чего нет в тексте в явном виде.

Это все, конечно же, спекуляции, а что мы знаем об авторстве различных произведений «от Иоанна» наверняка? Стилистические отличия между Откровением и другими книгами настолько очевидны, что крайне маловероятно, что их написал один и тот же человек (это мнение высказывали уже многие ранние христиане). Многочисленные логические противоречия, о которых мы говорили, характерны только для евангелия, но не для остальных произведений. Если их все (или некоторые из них) написал не апостол Иоанн, то кто? Сколько здесь было выдвинуто гипотез, не сосчитать! Пресвитер Иоанн, упомянутый выше, всего лишь одна из них. Апостолы Фома, Андрей или Филипп?! Лазарь, Симон прокаженный, Иоанн Марк (спутник апостола Павла), сам апостол Павел инкогнито, неизвестный науке первосвященник из Иерусалима и даже – прости, Господи – женщина?!

Второе и третье послания – самые короткие книги Нового Завета, всего лишь на страничку. Это типичные письма, которые по античной традиции начинаются с упоминания того, кто и кому пишет. Автор идентифицирует себя как «старец» (т.е. старейшина, пресвитер церкви) и обращается к некоей «избранной госпоже» (2 Ин 1:1) и «Гаию» (3 Ин 1:1). В отличие от них первое послание Иоанна анонимно, не имеет адреса в первых строках и приветствия в последних. Это, таким образом, не письмо, но наставление, нравоучительное эссе. Тем не менее стиль этого послания, его лексикон и тематика близки к двум остальным, поэтому с большой вероятностью автором всех трех посланий является одно и то же лицо. Отличия в манере изложения от евангелия в целом, тем не менее, настолько значительны, что большинство ученых полагают, что «старец», если и участвовал в написании Слова о Слове, то коллегиально с другими христианами общины (см. также рассуждения выше).

Еще в евангелии явно видны следы былых катаклизмов церкви «Иоанна» – «иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (Ин 9:22). Это очевидный анахронизм, отпечаток от событий, происходивших спустя десятилетия после Иисуса. До поры до времени первые христиане считали себя истинными иудеями, беззаветно преданными делу фюрера-Моисея. Развод и девичья фамилия произошли значительно позже, после отказа христиан исполнять Закон, а иудеев — признавать Иисуса за мессию. Кстати, уход из синагоги предполагает предварительный приход. Отсюда напрямую следует этническая принадлежность творцов четвертого евангелия, это вне всяких сомнений были евреи.

Послания же Иоанна интересны прежде всего тем, что позволяют нам реконструировать дальнейшие события в житии этой церкви прото-христиан. В первом послании «Иоанн» сообщает о новой беде — расколе: «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши (2:19). В чем же разногласия? «Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (4:3). Следовательно, речь идет о людях, которые сделали лишний, по мнению железного старца, шаг в обожествлении Иисуса и, вместо того чтобы полагать его равным Богу, по-простому почитали его самим Всевышним. Это так называемая «ересь» докетизма. Справедливости ради стоит добавить, что с красивого холма двадцать первого века «вера истинная» видится не менее неадекватной.

Характерна полемика мощного старика против своих идеологических противников. Они и «антихристы» (1 Ин 2:18), и «лжецы» (1 Ин 2:22), и «обольстители» (2 Ин 1:7). Они же обвиняются в аморальном поведении (1 Ин 1:6-10) и неисполнении заповедей Божиих (1 Ин.2:4), то есть во всех смертных грехах. Мы видим знакомую (по евангелию) до боли в глазах метафору детей «света» и «тьмы». Кстати, она была характерна для ессеев, не из Кумранских ли пещер наш любитель Божественного сияния? Мы наблюдаем очевидный менталитет осажденной крепости. Вот он – подростковый модельный возраст. Мы – абсолютное добро и унаследуем жизнь вечную в благодати Божией. Вы (весь остальной мир) – зло, и Вам, гадам, скрежет зубовный в адских мучениях. Всех еретиков сгноить и уничтожить во имя великой христианской любви к ближнему своему! Кто не с нами, тому анафема!

Вот они, творцы четвертого евангелия во всей красе. Вселенская битва добра и зла, которую синоптики планировали на будущее, и сражаться в которой предполагалось легионам ангелов, с их точки зрения уже в полном разгаре! Причем драться предлагается самим христианам. Это же клинический случай — настоящая истерика! Силам «тьмы» объявлен перманентный джихад! Христопродавцам иудеям – анафема! Антихристам докетистам – анафема! Лжецам арианам – анафема! Обольстителям монофизитам – анафема! Нехристям мусульманам – анафема! Трем перстам – анафема! Проклятым безбожникам – анафема! Всем инакомыслящим – анафема! Растленному Западу – анафема! Этой войне безо всяких причин уже две тысячи лет. И она не прекратится никогда, пока мы не сбросим с себя цепи модельного рабства, пока не научимся верить в меру. Не пора ли нам, друзья мои, из черного-белого мира Иоаннов переселиться в реальный и цветной? Не пора ли нам сказать: анафеме – анафема!?

Вот и приблизился Логос небесный. ПредиСловие и ПослеСловие закончены, нам пора приступать к изучению самого Слова о Слове. Постараюсь уложиться за одну статью, на которую приглашаю всех желающих увидеть свет исторической истины, сияющий у нас — в Блоге Георгия Борского. Идем со мной?!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

На третьей планете все еще много нераскрытых тайн, и одной из них является четвертое евангелие. Долгое время ученые считали, что за покровом мифологических слоев «Иоанна» вообще нет ядра исторических фактов. Это убеждение основывалось на резких отличиях сей книги от синоптической традиции и очевидной заинтересованности автора в сдавливании благой вести тисками заранее заготовленных теологических конструкций. Тем не менее со временем возродилась точка зрения, что речь, скорее, идет о независимом восприятии библейских событий, окутанном в блестящую и хрустящую модельную оболочку.

Для нашей истории моделей это, безусловно, великое художественное произведение. Мартин Лютер в свое время заявил, что оно было одним из двух необходимых ингредиентов для торжества христианства во всем мире (вторым, по его мнению, являлось послание апостола Павла Римлянам). Велико оно, правда, амплитудой, а не знаком. Помимо ортодоксальной ветви христианства (не вымершей и поныне) из ствола этого произведения произросло огромное количество моделей, которых счастливые победители в борьбе за чистоту конфессии впоследствии окрестили ересями. В разборках моделей за паству, вызванных теологическими спорами по мотивам этой книги, пали смертью фанатиков многие тысячи, если не миллионы людей. Так что трудно найти повесть печальнее на свете. Наконец, это еще и очень глубокая книга. По меткому выражению св. Августина (по другой версии — Григория Великого), в этом водоеме ягненок не утонет, но сможет плавать и слон. Другими словами, читать ее может ребенок, но и для историка в ней есть куда нырнуть. Что же такого загадочного обнаружили дотошные ученые в недрах четвертого евангелия?

Это внешне противоречивое произведение — оно кардинально отличается от всех трех синоптических евангелий. В нем Иисус не говорит притчами о Царстве Божием, но толкает длиннейшие речи. В нем Христос не производит чудеса (ни одного экзорцизма и рандеву с демонами), но творит знамения (пять из которых можно было запатентовать). В нем нет Преображения, 40-дневного поста в пустыне, Нагорной проповеди или Христовой молитвы, зато есть воскресение Лазаря, дебаты с высокопоставленными иудейскими иереями и несколько походов в Иерусалим. В нем Спаситель не приказывает своим ученикам никому ничего не говорить, зато громогласно заявляет о своей божественности посредством множественных потрясающих по накалу изречений «Аз есмь» (мы разбирали это мифотворчество ранее). В нем на Тайной Вечере он не устанавливает обряд евхаристии, но омывает своим ученикам ноги. В нем повествование начинается не с истории Иоанна Крестителя (Марк) и не с удивительных увлекательных приключений до и после рождества Иисуса (Матфей и Лука), но с прото-христианского гимна космическому Слову-Логосу, ставшему плотию. В нем не замалчивается отношение самого автора к описываемым событиям (все синоптики), но замысловатым образом утверждается свидетельство очевидца, некоего «любимого ученика»: «сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его» (21:24). В нем Иисус рожден не в Вифлееме (7:42), Иоанн Креститель отрицает то, что является Илией или пророком (1:19-24), Петр и Андрей живут не в Капернауме (как у Марка 1:16), а в Вифсаиде (1:44) и т.д..

Это — теологически противоречивое произведение. С одной стороны, Иисус без обиняков изображен как Бог — христология этого евангелия, вовне всякого сомнения, самая возвышенная из всех четырех. Помимо знаменитого «в начале» сам Иисус заявляет: «истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь.» (8:58 аллюзия на Бога из горящего куста Моисея), Фома неверующий вторит: «Господь мой и Бог мой!» (20:28), а появление Иисуса на озере, ходящим по воде, представлено как полноценная теофания (6:20). С другой — подчеркивается его человечность. Помимо «плоти» в 1:14 или 6:51 это подтверждают другие люди (1:45 или 10:33), а из его раны течет физическая кровь и вода (19:34). С одной стороны, Сын равен Отцу: «Я и Отец – одно» (10:30), с другой утверждается прямо обратное: «Отец Мой более Меня» (14:28). С одной стороны, Дух Святой (он же Утешитель, он же Параклит) исходит от Отца: «Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя» (14:16), с другой и от Сына: «если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам” (16:7). С одной стороны, евангелист вроде бы ратует за следование церковным обрядам: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (6:53), с другой игнорирует установление обряда евхаристии на Тайной Вечере.

Это исторически противоречивое произведение. С одной стороны, нельзя верить теологически насыщенным пассажам, которые демонстрируют предвзятость автора. Он насчитал аж семнадцать знамений, заставил Иоанна Крестителя с Иордана в карьер обозвать Иисуса Агнцем Божиим, который берет на себя «грех мира» (1:29) и постоянно пользовался дешевыми риторическими приемами для убеждения читателей. С другой — он продемонстрировал знание определенных деталей, которые были независимо подтверждены археологически, и упоминал такие мелкие подробности (6:19, 19:39, 19:17 и т.д.), которые трудно придумать. С одной стороны, «Иоанн» явным образом утверждал, что его рассказ базируется на воспоминаниях очевидца (21:24). Загадочный «любимый ученик» присутствовал и в самом повествовании (19:35), даже в компании других поименованных персонажей (13:23-28). С другой — он остался безымянным, все ссылки на него были произведены в третьем лице, а из стиха 21:23 напрямую следует, что он уже умер к моменту сочинения евангелия.

Это литературно противоречивое произведение. Является ли пролог (1:1-1:18) интегральной частью сочинения или его пришили к тексту впоследствии? С одной стороны, это – чисто поэтический отрывок, который резко отличается от жанра последующего текста. Некоторые характерные слова – «слово-Логос» (1:1), «полнота» и «благодать» (1:16) находятся только в нем. С другой — в прологе содержатся ссылки на некоторые события, встречающиеся позже, в частности, на Иоанна Крестителя (1:6-8). Другие характерные слова – «свет» и «тьма» (1:5), «слава» и «истина» (1:15) щедро рассыпаны по всей книге. Была ли последняя (21-я) глава изначально интегральной частью сочинения или ее пришили к тексту впоследствии? С одной стороны, 20-я глава с большой вероятностью была задумана финальной: «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (20:31). С другой — 21-я глава ссылается на ряд эпизодов и героев предыдущего повествования. В тексте много странных повторений. Так, в 10:42 «многие там уверовали в Него», а в 12:37 «они не веровали в Него». Одни и те же тексты повторяются и в историях диспутов Иисуса с «иудеями» (5:16-47, 7:14-52, 8:12-59, 10:19-39). Не одна ли это тема, в которую впоследствии вкрячили 6 и 9-ю главы? Избыточны и многие пассажи о Параклите в 14-16 главах. Наши читатели, которые изучали мои статьи о Торе, должны ощутить явное дежавю и уловить знакомую модель – и швы, и дубликаты говорят об искусственном соединении нескольких литературных источников.

Это внутренне противоречивое произведение. В Иерусалиме на празднике пасхи «многие, видя чудеса, которые Он творил, уверовали во имя Его» (2:23). «Чудеса» во множественном числе, однако к этому моменту описано ровно одно. Множество народа в Галилее «видели чудеса, которые Он творил над больными» (6:2), однако второе исцеление происходило в Иерусалиме (5:1-9), следовательно, они его не могли увидеть. Иисус пришел «с учениками Своими в землю Иудейскую» в 3:22, уже будучи там (2:12-25). Главы 5 и 7 рассказывают о событиях в Иерусалиме, а 6 и 8 – в Галилее, при этом перелеты из одной области в другую практически не описаны. В 6:1 так вообще заявлено «После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского». Кхм, «на ту»? Позвольте, но он не на «этой», а вообще в Иерусалиме! 5:16-47 с виду начало того, что возобновляется в 7:14-52. В 11:2 Марию называют той, «которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими». Однако она это по факту делает на главу позже. В 16:5 Иисус с горечью восклицает: «никто из вас не спрашивает Меня: куда идешь», однако этот вопрос задал еще в 13:36 Петр, да и в 14:5 «Фома сказал Ему: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?»

Итак, что же привнесла новая мутация в мир моделей? Вполне вероятно, что в начале действительно было Слово. Даже не одно, а двадцать одна глава, полная различных слов, настоящий теологический хаос. Что же было После Слова? Посредством трансляции в ментальные модели в наш измученный мир приполз запутанный и шипящий змеиный клубок логических противоречий. Те так называемые Святые Отцы, которые спустя века придали четвертому евангелию статус священного продиктованного Богом текста, не ведали, что творили. С их отяжеленной суевериями руки столь прекрасному и очищенному апостолом Павлом от ЗаТоров новорожденному христианству пришлось загрузить на борт изрядную порцию модельного балласта. Куда простодушным моделям синоптиков против настоящего произведения искусства лжи – Слова о Слове! Здесь Вам Иисус не просто еврейский мессия или греческий Спаситель-Сын Бога. Здесь он космический небожитель, интерфейс к Всевышнему, созданный прежде всех век, воплощенный Логос! Модель тем самым сделала решительный шаг в деле обожествления Иисуса, который привел к неразрешимым логическим проблемам, которые стоили человечеству бесчисленных страданий.

Ну а что было еще после? Друзья мои, откройте Вашу Библию и вглядитесь в строки евангелия от Иоанна. Они не только написаны потом и безумием отчаянных фанатиков. Они сочатся и капают кровью обыкновенных людей, погибших от коварных змеиных модельных укусов. Здесь преданные анафеме древние монтанисты и гностики – через путаницу с Параклитом. Здесь сосланные на погибель в Тмутаракань ариане и докетисты – через путаницу в теологии, приведшую к совершенно неподъемной триадологии. Здесь замученные насмерть монофизиты и изгнанники несториане – через путаницу в христологии. Здесь потрясающий по бессмысленности схизм между Востоком и Западом – через путаницу с филиокве. Здесь истерика вселенской битвы между светом и тьмой – через риторические приемы. Здесь бесчисленные обманутые верующие – через хитросплетение дьявольских уловок. Здесь настоящие реки крови, текущие к безбрежному океану страданий человеческих.

В наш мир ворвалась сказочка, а кто ее впустил? Прежде чем изучать модель литературного произведения, очень полезно получить представление о его авторах. Ученые давно заметили некую схожесть лексикона и литературного стиля некоторых частей евангелия (в частности, пролога) и посланий Иоанна (по крайней мере первого из них). Посему наш путь к раскрытию великого таинства Логоса лежит через них. Полный вперед – с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Широко известно, что Лука не остановился на достигнутом и развил успех своего евангелия в «Деяниях апостолов». Нет никакого сомнения, что этот сиквел был им задуман изначально, поскольку мостики к новой истории были построены им заранее. Вспомним, что только в третьем евангелии апостолов после распятия по воле Луки заставили остаться в Иерусалиме (в остальных им удалось вырваться в Галилею). Именно в этом заранее специально подготовленном сакральном месте должна была располагаться штаб-квартира партии и правительства Бога во временном изгнании на небеса. Именно там избранные встретили воскресшего Иисуса, который «отверз им ум к уразумению Писаний» (24:45) – т.е. особо подчеркнул, что все произошедшее с ним было необходимо в глубоких неисповедимых божественных целях. Именно здесь Иисус завещал им проповедовать «покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима» (24:47), тем самым анонсировав миссию к язычникам. Вторая книга Луки построена из двух основных частей – о Петре и Павле. Остальные апостолы упомянуты мельком, а некоторые персонажи (например, двенадцатый апостол Матфий 1:26) появляются только для того, чтобы немедленно исчезнуть на заднем плане. Почему же книга получила такое название? Ответ простой – его придумал не автор, а читатели в своих целях, много позже.

Лука написал толстенную книгу со многими подробностями. Откуда такая удивительная осведомленность у человека, который описывал события давно минувших (полстолетия назад) лет? Я уже вкратце упомянул в предыдущей статье о том, что Лука вряд ли был спутником Павла, как до сих пор принято считать в некоторых ортодоксальных кругах. Сегодня мы чуть раскроем эту тему. Долгое время большим доводом в пользу того, что Лука был очевидцем по крайней мере некоторых описанных в Деяниях событий считались так называемые «мы-пассажи». Например, «мы положили отправиться в Македонию», «мы прямо прибыли в Самофракию», «мы пробыли несколько дней» и т.д. (16:10-17, 20:5-16, 21:1-18, 27:1-28:16). В комбинации с правдоподобным предположением о том, что Лука не был евреем (это выводится прежде всего из его агитации в пользу конвертации язычников без предварительного обрезания и т.п.), в письмах Павла были обнаружены ссылки на три его нееврейских спутника. Лучшим из них кандидатом на роль «Луки» был одноименный врач. Были даже сделаны предположения, что Лука часто использовал в своих сочинениях медицинские термины. Однако более тщательное исследование показало, что тексты Луки не имели никаких особенностей, из которых можно было бы дедуцировать его профессию. Ссылки на Луку-врача, как на грех, оказались исключительно в псевдоэпиграфических посланиях Павла. При этом в твердом остатке остались существенные противоречия между Павлом «Деяний» и Павлом его собственных писем (в самих деяниях, теологии и т.д.). Единственным оставшимся аргументом Лука-веров остались мы-пассажи. Как же их объяснить? Большой странностью этих фрагментов является отсутствие местоимения «я». Почему «мы» упрямо не превращается в «я и кто-то»? Самым правдоподобный ответ – учитесь, друзья мои, у Луки, как можно лукавить при помощи одной правды! «Мы» в таких греческих текстах использовать грамматическими правилами не воспрещается. Утверждение о том, что автор сочинения лично наблюдал описанные в нем события, нигде им не сделано в явном виде, но додумывается читателем.

Лука был, вне сомнения, большим мастером художественного античного слова. Основной целью его истории было показать руководящую роль Бог-партии до и после явления Иисуса еврейскому народу. И сделал он это с присущим ему дарованием. Стоит обратить внимание на очевидные параллели в повествовании. Линия Христа – крещение, обретение Духа Святаго, далее с его помощью чудеса (исцеления, экзорцизмы, воскрешение мертвых), проповеди, борьба со злом, смерть. Линия партии апостолов — крещение, обретение Духа Святаго, далее с его помощью чудеса (исцеления, экзорцизмы, воскрешение мертвых), толкаются речуги, борьба со злом, в ряде случаев смерть. Его замысел очевиден – за всеми этими событиями длинные руки Бога. Святой Дух нам поможет!

В старом советском анекдоте Иосиф Виссарионович, просмотрев очередное творение Советской киноиндустрии на тему Великого Октября, где Ильич бесполезно суетился на фоне его собственной монументальной фигуры, глубокомысленно заявил: «Нэ так это было…». Если бы герои повествования Деяний дожили до публикации его произведения, они, вне сомнения, отреагировали бы на него схожим образом. Так, явно подтасовал факты Лука в описании того идеологического согласия, которое царило между апостолами. В его модели тайный Союз Христа и апостолов свято хранил заветы своего Великого основателя и строго придерживался единой линии партии…

Поэтому Павла после конвертации он немедленно командировал за инструкциями в Иерусалимское политбюро (9:26), в то время как тот сам утверждал прямо обратное (Гал. 9.17-18). У Луки нет и следов размолвки между апостолами, о которой Павел писал в том же послании к Галатам (2:11-14). Напротив, по его творческому замыслу они оба независимо друг от друга (опять же по откровению Божию) пришли к убеждению о том, что язычников можно пускать в клуб самоизбранных без предварительного обрезания и последующего соблюдения кошерных законов. Более того, и их жизни протекали в боговдохновенной гармонии друг с другом. Линия Петра – проповеди толпам евреев, чудеса (даже тень апостола лечит — 5:15), борьба с силами зла, в которой наши неизменно побеждают, тюрьма и освобождение от нее божественным вмешательством. Линия Павла – аналогично, разве что лечат платки и опоясания с тела апостола (19:12) – т.е. сценарий приключений основных двух героев его повествования практически идентичен.

В его понимании за всем, что происходило, было видно Божественное Провидение (5:33-39, 11:21). Это живой Христос на небеси (или Дух Святой) обеспечивал плодотворные идеи апостолам в головы и конечный успех всего предприятия. Это с его подачи апостолы видели вещие сны и творили великие чудеса. Это с его голоса проповедовали великие таинства. Это с его же помощью происходили массовые крещения народа. Тысячами душ за раз! – как там еще в Палестине иудеи после этого остались?

Особое место Лука уделил получению партзадания идти на запад, т.е. инициации апостолов непосредственно от Всевышнего через Духа Святаго, конечно же в авторизованном Богом месте — Иерусалиме. В знаменитой пятидесятнице Лука превзошел самого себя. Шум с неба и языки пламени – какая поэзия! А вот умение «говорить языками» неоригинально. Как мы помним из посланий апостола Павла, сие занятие было любимым развлечением ранних христиан. Под этим понималось бормотание совершенного бреда, который воспринимался как зашифрованное сообщение от Бога. Правда, Лука попытался утверждать, что в данном случае апостолам удавалось производить нечто осмысленное. Почему тогда иные «насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина» (2:13)? Для того, чтобы быть понятыми народом из любых упомянутых Лукой стран, достаточно было говорить на греческом. Зачем тогда Богу потребовалась такая сложная лингвистическая инъекция, для произведения впечатления? Но ведь достигнут был прямо противоположный эффект – была дана возможность насмехаться? Большие сомнения возникают и по поводу параллельного эпизода – теофании Павла по дороге в Дамаск. Вспомним, что сам Павел сей феномен ставил в один ряд с другими воскресениями Иисуса. Означает ли это, что явления Христа апостолам тоже заключались всего лишь в видениях? А последующее ослепление/прозрение Павла слишком символично, чтобы быть историчным.

Таким образом, именно Луку можно считать создателем мифа о получении Великой Истины напрямую от Бога, которую потом приняли на бережное ответственное хранение апостолы, а от них уже святая апостольская кафолическая церковь. Как ни странно, этот миф и сейчас живее всех живых и паразитирует на человечестве по сей день. С точки зрения Луки не только Иисус был заслан на грешную землю во имя исполнения Божественного Плана (позиция Марка и Матфея), но его торжественное победоносное шествие продолжилось и после отбытия Христа к Отцу. Более того, все события, как обычно, были заранее документированы в Писаниях. Скажем, Петр обнаружил удивительное по метафорической силе полиомии пророчество предательства Иуды в псалмах Давида (1:20). На самом деле, конечно же, мы не наблюдаем неизменной модельной глыбы и последовательной ее передачи из рук в руки. Христианство сильно изменялось по мере взросления. От исторического Иисуса до апостола Павла – уже пропасть. Оттуда до Луки – огромный путь. И впереди еще столетия напряженного моделестроительства вплоть до замораживания в холодильнике канонической ортодоксии.

Как это ни парадоксально, именно в «Деяниях апостолов», произведении, призванном показать неизменную политики партии, мы находим четкие следы модельных мутаций. Дело в том, что Лука в апостольских воззваниях к народу, по всей видимости, использовал некоторые фрагменты, сохраненные устной традицией. Иначе трудно объяснить очевидные отличия теологии апостолов (прежде всего Петра) от его собственной. Так, в 2:36 тот краеугольный камень, на котором предполагалось построить величественное здание вселенской церкви, неожиданно заявил: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли». Позвольте, но ведь у самого Луки Иисус стал Господом и Христом уже по факту собственного рождения?! В этом месте за широкими мазками кисти третьего евангелиста просвечивает историческая модель первых христиан. Для них Бог возвысил человека Иисуса до статуса Господа и мессии за его многочисленные заслуги перед Царством Небесным.

Подведем некоторые итоги. Название «Деяний» несколько обманчиво – в этой книге речь идет о распространении христианской религии. Основным вкладом в дело моделестроения этого произведения можно считать постулирование непрерывной линии от Бога через апостолов к церкви, неуклонно претворяющей в жизнь План Всевышнего. Планы партии – планы Бога!

Эта статья завершает изучение произведений синоптиков в канонических книгах Нового Завета. Как Вы могли убедиться, статус Иисуса до этой точки был еще весьма далек от полноправного члена Троицы, тем более рожденного прежде всех век. Гигантский шаг в деле обожествления Иисуса сделало последнее из канонических евангелий – от Иоанна. По мнению многих ученых оно самое сложное и даже таинственное из всех четырех. Поэтому я не могу обещать, что разделаюсь с ним за одну статью. Планы Блога Георгия Борского – планы народа! До новых встреч у разноцветных экранов Ваших мониторов!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Не успели мы покончить счеты с Матфеем, как в дверь нам стреляет Лука. Его третье (и последнее в синоптической традиции) евангелие явилось первой частью дилогии (второй том – «Деяния апостолов») и тоже сыграло немаловажную роль в развитии модели христианства. В отличие от своих предшественников, Лука начал свое повествование с формального вступления. Это стандартная часть историографического произведения в античном греко-римском мире. Тем самым он показал свой профессионализм и сделал заявку на то, что его произведение будет воспринято современниками, как серьезная научная работа. Все атрибуты налицо – автор сначала сообщил, что ему знакомы другие книги на эту тему (1:1 – возможно имелись в виду Q и Марк). Потом заверил, что его данные происходят от очевидцев (1:2). Наконец, сделал претензию на изложение материала по порядку (1:3) и обещал сообщить «твердое основание» учения (1:4), тем самым возможно намекая на то, что предыдущие евангелия содержали некоторые шаткие ошибки. При этом твердый в основах Лука интересен тем, что местами конфликтует сам с собой. Так, знаменитая теофания по дороге в Дамаск приводится у него трижды (9-я, 22-я и 26-я глава), причем каждый раз он рассказывает историю по-разному (в деталях). Все же, в древности к точности исторических повествований были совершенно другие требования, нежели сейчас.

Лука посвятил свою работу некоему «достопочтенному Феофилу» (1:3). Этот эпитет («достопочтенный») евангелист использовал еще в трех местах в Деяниях, всякий раз имея в виду правителя Римской провинции. Означает ли это, что и Феофил был высокопоставленным чиновником? Не являлось ли третье евангелие в таком случае первым произведением апологического жанра? В пользу этой гипотезы говорит, например, то, что Лука был особо озабочен тем, чтобы ненароком не обвинить Понтия Пилата в казни Иисуса. Пятый префект Иудеи у него аж три раза заявил, что не видит в содеянном никакого состава преступления (23:4, 14-15, 22), но и этого ему показалось мало – после распятия объявил Иисуса праведником еще и римский сотник (23:47). Однако трудно себе представить, что два толстенных тома были написаны для патриция первого века нашей эры – тот бы и читать их не стал. Скорее, это документы для внутрицерковного плебейского пользования.

Совершенно очевидно, кем Лука не был – очевидцем описываемых им событий. Его евангелие анонимно и ни в один момент не претендовало на личное свидетельство — написано спустя пятьдесят-шестьдесят лет после смерти Иисуса, а название получило спустя еще столетие. Он не имел ни малейшего отношения к одноименному соратнику апостола Павла, фигурировавшему в его собственном рассказе (Деяниях). Мы можем утверждать об этом по той причине, что в ряде мест Лука противоречил письмам самого Павла, несколько путаясь в явках, адресах и паролях. Тем не менее, апостол Павел (в отличие от Матфея) был большим героем Луки. Поэтому неслучайно, что его главной темой стало Спасение путем праведного мученичества – типично паулинистский мотив и одновременно прекрасно понятная для язычников модель. Кем тогда мог быть третий евангелист? Заметим, что греческий язык Луки – самый богатый из всех синоптиков, то есть он был весьма образованным для своего времени человеком. Скорее всего, это был бывший язычник, обратившийся в христианство, в одной из церквей, основанных Павлом. Нам не известны практически никакие другие факты из биографии «Луки», включая его имя. Зато мы замечательно знаем то, о чем он говорил.

И он говорил об Иисусе-Сыне Божием. Синхронно с Матфеем перед Лукой встала задача предъявить своим читателям паспорт своего героя. Свою родословную он повел напрямую от мифического Адама (откуда напрямую следовали родственные отношения не только с Давидом, но и с самим Всевышним). Конечно же, не имея перед собой евангелие от Матфея, он не мог угадать имена тех персонажей, которые тот придумал от Давида до Иисуса. Этим проще всего объяснить отличия в двух генеалогических древах. По той же причине не сошлись и их рассказы о рождестве. По мнению Матфея, святое семейство проживало в Вифлееме, а в Назарет отправилось уже после возвращения из Египта. Лука в тех же целях (напомним, мессия обязан был родиться в Вифлееме) сочинил широко известное путешествие на перепись населения, а потом сразу (без экскурсии в Египет) назад. Трудно удержать в равновесии целую пирамиду лжи. Тут он, конечно же, погрешил против исторической истины – Квириний (2:2) не сходится по датам с Иродом (1:5), да и подобных диких условий (вернуться в город своего далекого, жившего тысячу лет тому назад предка) быть в принципе не могло. Характерно также, что для Матфея (еврея диаспоры) непорочное зачатие (1:23) произошло исключительно в целях исполнения реченного пророками. Однако Лука произрастал на совершенно другой модельной грядке. Поэтому он не цитировал прото-Исайю и не ссылался на Писания. Вместо этого он воскликнул ангельскими устами: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (1:35). Для него (и его читателей-язычников, привыкших к историям героев и полубогов, рожденных от союза смертных с небожителями) так было понятнее: литеральный Отец Иисуса – Бог.

И он говорил об Иисусе-Спасителе. Повествование Луки постоянно имело в своем фокусе Иерусалим и Храм – как лучшее место для получения и последующего распространения благой вести от Бога о Спасении. В его понимании это пуп земли, к которому еще во времена патриархов был проложен кабель напрямую от Всевышнего. Именно в Храме Захарии было объявлено о грядущем рождении Иоанна-Крестителя (1:8-23). Именно туда принесли младенца Иисуса для посвящения Господу (2:23). Именно там распознали его как мессию «праведный муж Симеон» и Анна-пророчица (2:25-38). Все там же произошла единственная история во всех канонических евангелиях о детстве Иисуса, в финале которой он заявил, что ему «должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему», т.е. Богу (2:49). Наконец, в очередном конфликте с Матфеем и даже с Марком (которые отправили всех в Галилею), он обязал апостолов постоянно пребывать после воскресения все в том же Храме и Иерусалиме (24:49-52).

И он говорил об Иисусе-пророке. Иисус был, конечно же, таковым и для Марка, и для Матфея. Однако у Луки акцент на этом аспекте творчества Иисуса был поставлен значительно сильнее. Еще в истории рождества Лука произвел очевидную аллюзию на Самуила, мать которого тоже забеременела необыкновенным образом и в благодарность тоже воспела песню славы Богу Израиля (1:46-55). Для Луки Иисус являлся гласом Господа и именно за это подвергался гонениям, по образу и подобию Иеремии и прочих ветхозаветных бедолаг. Более того, даже некоторые чудеса (мы их находим только в этом евангелии, то есть они, скорее всего, намеренно произведены с целью произвести добрым молодцам намек) напрямую транспонированы из Невиима. Так, сын вдовы из Наина воскресает (7:11-17) на удивление параллельно с сыном вдовы из Сарепты (3 Царств 17:17-24 – по молитве Илии). Чтобы аллюзию ненароком не пропустили, для верности аудитория заявляет: «великий пророк восстал между нами» (7:16).

И он говорил об Иисусе бесстрастном. Коль скоро все происходило по заранее утвержденному Богом плану Спасения, то Иисус должен был и умереть подобающим образом. По крайней мере, он обязан был быть прекрасно осведомленным о том, что его ожидает. Это у Марка Иисус ужасался и тосковал, а душа его скорбела (14:33-34), у Луки же он оставался холоден как рыба Ихтис. Это у Марка он оставил учеников и упал на землю для молитвы (14:35), у Луки же всего лишь встал на колени. Это у Марка по пути на Голгофу Иисус молчал, у Луки же он трогательно проявил заботу о ближних своих: «дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших» (23:28). Уже на кресте, Иисус Луки вел ученую беседу с повешенным рядом злодеем и сухо, но авторитетно заявил: «истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (23:43). Лука был, конечно же, в курсе, что его герой находился на пути к вечному блаженству, поэтому он изменил крик души Марка «Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (15:34) на умиротворенное: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (23:46). Как же насчет «был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (22:44)? Разве здесь Лука не постарался подчеркнуть волнение Иисуса? Постарался, но не Лука – этот стих не найден в самых древних рукописях и, по всей видимости, принадлежит перу не в меру пылко верующего христианина, попытавшегося своей вставкой гармонизировать евангелия друг с другом.

Итак, в центре внимания Луки — Божественный План Спасения. Задуман он был в незапамятные времена. Вначале издали пятикнижный план. В промежутке связь поддерживалась через Храм. Наконец, заслали десантника-Иисуса, миссия которого состояла в неукоснительном исполнении большой части этой сакральной процедуры-ритуала. Коль скоро сам Бог стоял за сценой и дергал за ниточки, то именно это и объяснило блестящий успех всего предприятия по освобождению смертных от своих тяжких грехов. Всевышнего не остановить! Сам задумал, сам исполнил — недаром он Всемогущий! Каждый развлекается по-своему… Но это все нюансы. Главный же вклад в построение модели христианства от Луки состоял в де-апокалиптизации всей истории. К моменту, когда он создавал свою нетленку, надежды на скорое второе пришествие уже умерли вместе с соратниками Иисуса. Анахронизмом звучали соответствующие пророчества от Марка и Матфея: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф. 16:28). Лука мастерски справился с задачей замазать эти огрехи: «есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие» (9:27). Чувствуете — уже не Сына Человеческого, а Царствие Божие! В чем же разница? Оказывается, для Луки пресловутое Царство уже «приблизилось» служением его апостолов (10:9), «достигло до Вас» через самого Иисуса (11:20), наконец оно «среди Вас/внутрь Вас есть» (17:21). Вот мы с Вами и проникли в самые глубины замысла третьего евангелиста. Эсхатон вовсе не не состоялся, он всего лишь перенесен. Более того, в определенном смысле он уже здесь, среди нас, в обществе озаренных Святым Духом апостолов, а через них и во всех остальных христианах. Бог и партия едины!

Сегодня мы успели изучить только первую книгу двухтомника Луки. В своих «Деяниях» евангелисту удалось развить мысль-модель о плановом развитии ситуации и после окончания миссии Иисуса на земле. Необходимым следствием из этого факта, по моему разумению, является необходимость Вашего, друзья мои, присутствия на следующей лекции. До свидания, до новых встреч в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.