Год 1147-й от Рождества Христова, серый замок на зеленом холме, высокое фамильное гнездо Гогенштауфенов. Наследный принц преклоняет колени у ложа умирающего герцога. Тот, прерывисто дыша и отрывисто говоря, молвил:

— Пусть Конрад забавляется в эти игры, папские и Бернарда Клервоского, пусть развлекается в оставленной Господом Палестине. Он, хоть нынче и император, а все тот же упрямый вздорный мальчишка, который никогда не слушался старших… Ты же обязан остаться здесь… Не сегодня-завтра покину я сей бренный мир… Агнесса мачеха тебе, но твой долг помочь и ей, и малолетнему брату своему после моей кончины.

— О, отец мой, ужели я посмел бы ослушаться тебя, кабы не дал Всевышнему клятву взять крест?

— Богу — Богово, но и кесарю – кесарево… Не Христу нужна кровь сарацин, а некоторые христиане вожделеют их кровные земли… Но ты не из захудалых рыцарей, ты — не простой смертный, а наследник великой династии, еще Салической. Тебя могут и должны избрать королем… Ты не имеешь права бессмысленно рисковать жизнью. Она принадлежит не тебе одному.

— Я не буду играть в жмурки с госпожой Фортуной, но не стану и презренным трусом. Знаю, что имею особую миссию. Клянусь тебе, что все силы отдам на то, дабы возвеличить дом и род наш, дабы восстановить былую славу Священной Римской империи…

— Я очень устал… Я все сказал… Смотри, сын мой, не ошибись с выбором пути…

Через два дня Фридрих II-й скончался. Ненамного пережила его безутешная вдова. Через два месяца новоиспеченный Фридрих III-й отправился в крестовый поход. Его прозвали Барбароссой за бороду, но странный красноватый оттенок имело и его бледноватое лицо. Он не выделялся ни ростом, ни особенной красотой, тем не менее, частая улыбка на тонких губах выказывала белоснежные зубы, а аристократические холеные руки сопутствовали крепкому атлетическому сложению. По нраву то был человек смелый, но осторожный, быстрый, но дальновидный, красноречивый, но не на латыни, сообразительный, но безграмотный. Необыкновенно агрессивный и злопамятный, он был жесток и беспощаден по отношению к врагам рейха и своим собственным. При этом, с преданными слугами и хорошими друзьями был не только ровен и общителен, но и милостив, и щедр. Бесконечно преданный делу христианской партии, творец благотворительности и любитель справедливости, удачливый охотник, умелый наездник и могучий рыцарь, счастливый на поле боя и любимый женщинами – словом, то был идеальный средневековый монарх – rex iustis.

Десять лет спустя… Конечно же, предсказание старого герцога счастливо исполнилось. Кого еще было выбирать королем Германии, а затем и императором, если не его, по матери происходившего от могущественного рода Вельфов, а по отцу — хозяина замка Вайблинген, оплота швабского милитаризма?! Гвельфы и гибеллины – так коверкали эти названия итальяшки – обе благороднейшие рыцарские крови смешались в его едином сердце. Но он был настоящий Гогенштауфен, а делу его жизни — установлению собственного владычества от моря до моря — угрожал грозным рыком Генрих Лев с многочисленными шавками. Навести deutsche Ordnung в немецком Kleinstaaterei?! Сотни раздробленных княжеств собрать воедино мог только один очень большой кошелек-калита. План Барбароссы был тривиален как все простое — где ковать деньги, как не под горячим солнцем Италии? И вот уже туда – айнс, цвай, драй, ди эрстэ колоннэ марширт — а за ней и все остальные. И вот он уже в Павии, красуется в железной короне Ломбардии. И вот уже Папа Адриан IV-й, до смерти напуганный коммуной бунтовщика и еретика Арнольда Брешианского, послушно помазал его на царствие ромеев, как некогда Карла Великого. Но хитроумные прелаты обманули его – они желали видеть его церемониальной куклой, ему же нужна была реальная власть. Профессоры Болонского университета, которому он даровал особые привилегии, высказались однозначно – древнее римское право подтверждало его полномочия. Теперь церкви придется сделать выбор – идти со своим богоданным монархом или отправиться на поклон к городскому отребью.

Двадцать лет спустя… Вечный Город предпочел держаться своей старой предательской политики – удерживать императора за Альпами. Казалось, тот уже прочно держал апостольскую столицу за горло, как пришла зима, с ней чума, и пришлось драпать до дома. А теперь все кончено. Та самая дорога, по которой его победоносные полки несли огонь и меч Милану и Риму, привела его в собор св. Марка в Венеции. В точности, как сто лет тому назад, по образу и подобию хождения Генриха IV-го в Каноссу. Там, униженный чернью ломбардского ополчения и израненный в жестоком поражении при Леньяно, он присягнул в верности Александру III-му — тому самому понтифику, что еще кардиналом позволял себе наглые высокомерные высказывания в его адрес. Честолюбивые надежды, рыцарская честь, анти-папа, трофеи и реликвии, нажитые непосильным ратным трудом, — все пошло прахом. В душе оставалось только место для мести. И ее пылающий огонь обрушился на этого подлого предателя – Генриха Льва, который, нарушив вассальскую клятву, отсиделся в своем логове, вероломно отказавшись прислать войска на клич своего сюзерена. Верховный суд, созванный Барбароссой, состоявший из раздраженных надменным олигархом светских и церковных магнатов, принес долгожданные вести – его Вельфский враг был низложен и избавлен от своих саксонских и баварских владений. Краткая, но решительная военная кампания утвердила вердикт в силе. Однако, Фридриху не удалось экспроприировать оставшиеся бесхозными обширные земли в свою пользу. Германия оставалась в состоянии первобытного хаоса.

Промотаем еще несколько лет в направлении к эре веры в меру. Напоследок судьба ухмыльнулась тарабарскому немецкому королю, причем, криво – кривая рейтинга Гогенштауфенов пошла резко вверх. Пара удачных смертей и — неожиданно — богатейшая Нормандская корона упала на голову его сына Генриха, вовремя женившегося на старой деве, тридцатилетней наследнице престола Констанции. Теперь непокорные города, папские и ломбардские, ожидала неминуемая пытка клещами, открытие второго фронта. Но самому Барбароссе уже не пришлось вкусить мед этого пира своей красной бородой. Он снова отправился в крестовый поход, третий по счету – в этот раз с фатальными последствиями. Впрочем, нет сомнения, что в баснословном успехе его сына была существенная доля его заслуг, а именно басен о нем. Еще два абзаца тому наверх он озадачил своего ученого дядю Оттона, епископа Фрейзингского, позаботиться о его gloria mundi. Тот послушно запустил в делопроизводство многотомные «Деяния императора Фридриха I», призванные прославить имя его. То ли благодаря этим письменным сказаниям, то ли устным легендам, но престиж духовного карлика Черномора в средневековом мире стал гигантским. Именно благодаря ему, несмотря на явное неудовольствие Латеранского дворца, гибеллинам удалось заключить столь счастливый брачный союз с представителями конкурирующей династии.

Хуже того, как это ни покажется странным, Барбаросса превратился в народного кумира мессианского масштаба. Вот как излагали мифы древней Германии братья Гримм: «Сказывают, что он не умер, но будет жить до Судного Дня… До того времени он будет скрываться в горе Кифхойзер. Когда появится, то повесит свой щит на засохшем дереве, на нем появятся листья и настанут лучшие времена. Время от времени он говорит с теми, кто находит к нему дорогу и иногда появляется снаружи горы. Обычно он просто сидит там на скамье за круглым каменным столом, поддерживая голову рукой, и спит, постоянно кивая головой и поблескивая глазами. Его борода стала очень длинной и проросла сквозь каменный стол. Другие утверждают, что она ложится кругами вокруг него. И говорят, что борода должна обернуться вокруг стола трижды перед тем, как он проснется… Как-то гном привел в гору пастуха, который сыграл на флейте мелодию, понравившуюся императору. Тот встал и спросил: «летают ли еще вороны вокруг горы?». Когда пастух сказал «да», Барбаросса ответил: «Тогда я должен спать еще сто лет». Как хорошо известно каждому россиянину, сей горный дух потревожили фашисты перед самым вторжением в СССР. Своими многочисленными пушками они расстреляли не только евреев и воробьев, но и ворон. В их представлении, его пробуждение должно было олицетворять построение Царства Арийского – отвоеванием для немцев Lebensraum у жидо-марксиствующих Untermenschen. Забавен символический повтор ошибки исторического персонажа. Drang nach Osten в 20-м веке оказался столь же катастрофически неудачным, как Drang nach Süden в 12-м.

Между тем, основные события, сформировавшие современную карту Германии, происходили без явного участия императора, погрязшего в непроходимой грязи итальянских и палестинских интриг. Не только на уровне Генриха Льва, но и простых баронов, и еще более простых смертных происходило медленное, но планомерное вытеснение славянских язычников с севера страны. Пылкими проповедями или холодным оружием священные языческие капища разрушались, а на их месте возводились новые поселения фламандцев и немцев, постепенно выраставшие в города – такие, как Шверин или Мекленбург. Пройдет не так много времени, и еще один из них, Любек, возглавит знаменитую Ганзейскую лигу – двигатель торговли всей Северной Европы. Поражение регулярных частей в войне с ополченцами, обыкновенными бюргерами Ломбардии, многое говорит и о развитии бургов в Италии. Как раз в это время ремесленники успешно объединялись в гильдии, появлялись первые банкиры и страховщики. А та самая Венеция, где Барбаросса склонил гордую выю свою, чуть ли не на глазах превращалась в богатейшую и могущественнейшую республику средневековья.

Неужели нам совсем не за что похвалить героя сегодняшнего повествования?! На сладкое несколько слов. Важным побочным следствием исполнения плана Барбароссы стало вышеупомянутое укрепление статуса университета в Болонье. Благодаря его Privilegium Scholasticum несчастные студенты, прежде пользовавшиеся правами перелетных птиц-чужеземцев, отныне, по существу, по рейтингу приравнивались к священнослужителям. Помимо этого, пытаясь освободиться от церковной зависимости, он в своих землях немало способствовал развитию судопроизводства, основанного на своде Юстиниана. В результате, в резком отличие от ислама и иудаизма, на всей территории католического тела Христова теология была отделена от государства юстиции, причем, как его светской, так и канонической половины. Да, конечно же, еще в священной войне за Римскую империю победил народ, вооруженный дубиной новых социальных игр, набиравших силу ментальных моделей…

Нетрудно догадаться или нагуглить, что у этого европейского балета с двумя мечами, церковным и императорским, была еще и третья часть. В ней солировать будет другой Фридрих, stupor mundi. Но мы с вами не будем впадать в ментальный ступор на территории Италии и Германии. Приказ дать не могу, а пригласительный билет выпишу с удовольствием – на культурный Запад с Блогом Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Могучая река, несущая воды мгновений к океану вечности… Стремительная лавина, спускающая каскад событий с недосягаемой вершины прошлого… Упрямое дерево, пробивающее дорогу зелени жизни к Солнцу будущего… Примерно так мы представляем себе течение времени – как стрелу, летящую в строго определенном направлении, причем последовательно, момент за моментом. Из слова «мы» в предыдущем предложении стоит, конечно же, вычеркнуть тех мыслителей, что воображают себе Вселенную в виде набитого до отказа четырехмерного картезианского гроба. Но оставить поэтов, предлагающих иные прекрасные модели-метафоры. Вот, например, БГ сравнивал процесс со змеей, ползущей в траве. Хоть он и делал это в совершенно других целях, это позволит ГБ (т.е. мне) отметить то, что именно так те же «мы» (т.е. народная метафизика, здравый смысл) концептуализируем действительность. «Мы», водящие хоровод у фонтана, мысленно разбиваем общую целостную картину на множество траекторий, цепочек событий, с первого взгляда каузально связанных между собой. Из этого, последнего «мы» стоит тоже кого-то убрать, например, физиков теории хаоса, подчеркивающих влияние бряканья амазонской бабочки крылышками на погоду в РФ. Тем не менее, за вычетом отдельных экзотических феноменов воздействие одних вещей на другие в нашем мире вполне локально. Волнение у одного берега реки оставляет противоположный спокойным и равнодушным. Падение одного камня нисколько не мешает ронять свое возвышенное положение другому. Смерть листиков на одной ветке не означает вымирание всех остальных. В этом смысле, пожалуй, в той траве пресмыкается не один единственный аспид, а целый выводок, причем, каждый из них перемещается в свою сторону…

Вышесказанное несказанно усложняет задачу летописца, которому, с одной стороны, надлежит складывать свои сказания чинно, год за годом, а с другой не упускать смысл происходящего, т.е. следить за причинно-следственными течениями в общем потоке. Посему, принося свои извинения за турбуленцию в своем повествовании, оправдаюсь тем, что она, по существу, неизбежна. Мы рассматривали восточно-, западно-арабский и византийские потоки в науке не параллельно, а последовательно именно потому, что они были мало связаны друг с другом. Вот и сейчас — я на протяжении нескольких статей изо всех сил старался оставаться в пределах первой половины двенадцатого столетия. Однако, излагая на прошлой лекции достижения передвижной артели переводчиков, уже прорвался на территорию его второй части. Сегодня я усугублю содеянное, поскольку нам придется заглянуть уже в век тринадцатый, а то и позже. Мы будем снова говорить о возникновении университетов, как я уже неоднократно повторял, в моем представлении феномене неразрывно связанным с явлением чужеземных ментальных моделей европейскому народу. Памятуя о короткой памяти своей блоговой аудитории, мне очень не хочется разделять эти темы. Есть и еще одно веское обстоятельство, которое извиняет мои шальные прыжки по временной шкале. Дело в том, что точная дата рождения модели высшего образования в Западной Европе, по большому счету, может быть выбрана почти произвольно. Во-первых, это была круглая сирота – еще одна общественная инициатива снизу, очередное стихийное радствие. Соответственно, в анналах истории, как правило, отсутствуют высочайшие постановления, учредительные документы и даже протокол первого заседания вкладчиков. Во-вторых, практически все первые университеты были основаны на базе существовавших ранее школ. В какой тогда момент их «еще» превратилось в «уже»?! Наконец, сами студенты, стремясь облагородить свои организации ореолом священной древности, постарались размножить легенды и мифы средневековья чудесными рассказами об их возникновении. Так, Париж объявил себя наследником традиций Карла Великого. В Болонье был подделан документ, даровавший этому учебному заведению привилегии от императора Феодосия (т.е. четвертый век нашей эры). А в Оксфорде британские схоласты и вовсе разбушевались – буйная фантазия островитян помогла им проследить свою родословную от философских беженцев из гомеровской Трои…

Итак, со временем мы определились – полная неопределенность. Но ведь наверняка ученые что-то могут сказать существенное о сути феномена? Тоже как всегда – нет в их рядах благолепного согласия. Например, с точки зрения ортодоксального марксизма, этот вопрос вообще не заслуживает ни малейшего внимания. Их гранд-нарратив можно ограничить однострочником — школы, а за ними и университеты были основаны правящими классами с целью подготовки послушных приспешников, способных увековечить их господство. Типичен выход в мета-контекст, в котором буржуазных фальсификаторов обвиняют в попытках затемнить тему, придумать какую-то чистую идею знаний и обучения, напрямую никак не связанную с борьбой униженных и эксплуатируемых за свое светлое будущее. В этом представлении балом правили исключительно производительные силы и производственные отношения, все же остальные общественные явления являлись от них производными. Иносказательно говоря, запихай в чашку Петри все требуемые ингредиенты и — что тут думать? — потряси ее поинтенсивнее, тогда эволюция ментальных моделей приключится сама по себе. И тогда по железным рельсам законов диамата паровозы истории под чутким руководством локомотивов партии сами полетят вперед на конечную остановку под названием «Коммуна». Эх, коли все было бы так просто, как в учебниках марксизма-ленинизма! Не пришлось бы мне тогда сейчас строить капитализм в королевстве Нидерланды. Увы, тщательное изучение обстоятельств счастливого для всего человечества рождения идеи университетского образования в Европе приводит к выводу, что оное не только не являлось неизбежным, но и было крайне маловероятным событием. Сегодня я постараюсь поделиться с Вами этим своим убеждением…

Для начала, никакие «правящие классы» в образовании новой модели образования на Западе замечены не были. Это в Константинополе или Багдаде первыми скрипками трубили василевсы и халифы соответственно. А создание университетов в Европе, как уже было вскользь отмечено выше, было поначалу почином широких масс – прежде всего студенческих (как это было в Болонье), но иногда к ним присоединялись и преподаватели (так это было в Париже). Те, кто вожделели света знаний, мотыльками летели на блестящих профессоров. В определенный момент эти молодые люди, зачастую отпрыски знатных или богатых семейств, самоорганизовались в «коммуны» по образу и подобию гильдий ремесленников или торговцев. С какой целью? Дабы лучше защищать права своей могучей кучки против окружающей среды, то бишь устанавливать разумные цены на аренду помещения и пиво в кабаках, а также избегать чересчур жестоких наказаний за невинные шалости больших мальчиков – шум, драки, попойки и девочек. Теперь чуть что – и мы так не играем, и толпы обиженных отправлялись в другой город. Таким путем отпочковалась, например, Падуя от Болоньи. Бюргеры быстро осознали, что размещение studium generale в их бургах несет им товарное количество звонкой монеты, а заодно и высокий рейтинг под именем престиж. То же самое поняли со временем Папы, короли и императоры, взяв этот саморазвивающийся процесс под собственное крыло. Своим покровительством они придали законный характер происходящему, своим весом наполнили кубки ценности дипломов, попутно монополизировав их выдачу.

Во многом соответствует истине марксистское утверждение о том, что университеты ковали кадры будущей золотой элиты общества. Однако, в католическом рейхе Первого Рима это была не просто кузница чиновников и принцев, как во Втором. Вот как описывал это известный историк Питер Классен: «Школы двенадцатого и университеты тринадцатого веков никогда не ставили перед собой цель подготовить специалистов и экспертов для дворцов и муниципалитетов. Тем не менее, новая социальная организация, которая появилась в университете, была частично сформирована обществом, поскольку именно живой интерес широких социальных групп сделал возможным длительное и независимое существование высшей школы. С самого начала образование испытывало конфликт между фундаментальным и первичным импульсом поиска истины и желанием многих людей получить полезные практические навыки. С обратной стороны, школы, явным образом не желая этого, сформировали новую академическую прослойку и изменили всю структуру общества, обогатив и усложнив ее». Другими словами, теперь Альберта Великого, университеты строили здание, стенами которого служили медицина и юстиция, а крышей – теология. При этом, фундамент был почему-то сооружен из семи свободных искусств…

Как раз в этом «почему-то» и заключалось фундаментальное отличие европейской вариации на тему высшего образования от его предшественников. То была модель поразительной красоты, сформировавшаяся из самого невероятного набора осколков идей. Да, нет ничего странного в том, что общество уважало ученость и награждало ее высокими должностями. Это происходило еще и в до-университетскую эпоху. Скажем, три ученика хорошо известного нам Абеляра стали Папами – Целестин II-й, III-й и Александр III-й. Но почему требовалась именно такая ученость?! Зачем будущим кардиналам и епископам было так необходимо уметь цитировать Вергилия и Цицерона, помимо Библии и Отцов Церкви?! Чем именно будущим юристам и врачам помогли в их практике «Альмагест» Птолемея и «Начала» Евклида, помимо «Декрета» Грациана и «Канона» Авиценны?! Для чего будущим секретарям Политбюро и рядовым работникам аппарата президента было изучать «Метафизику» Аристотеля и «Тимея» Платона?! Да, нет ничего удивительного и в том, что люди стремились получить основательные исчерпывающие знания. Но почто заглатывать в режиме комплексного обеда очевидно ядовитые для каждого христианина измышления язычников и нехристей?! Отчего не выкинуть «иностранную науку» на помойку истории, как это сделали правоверные на Востоке?! Да, вполне естественным кажется и спонтанное неконтролируемое размножение мемов на общечеловеческом уровне. Но как сложилось то, что правящая католическая партия не поставила ментальное деторождение под свой жесточайший контроль, как позволила предоставить относительную свободу мышления на грани ереси?! Да, произведения античных классиков и их арабских последователей могли быть переведены на латынь. Рано или поздно. Но почему это случилось в столь точный срок, чтобы в полной мере составить учебный куррикулум нарождающихся учебных заведений?! Я, пожалуй, оставлю эти вопросы покамест в категории «?!», т.е. риторических. И только напоследок констатирую – в фундамент грядущего небоскреба науки в Европе двенадцатого-тринадцатого века был заложен волшебный краеугольный камень – модельно-философский, непрестанно генерирующий ученых, способный превратить ржавчину догмы в золото знаний…

Придуманная человечеством новая социальная игра в университеты далеко не сразу получила всенародное признание. Только счастливо произошедшая в 14-м столетии канонизация Фомы Аквинского окончательно примирила церковь с языческим Аристотелем и ему подобными. Но об этом мы поговорим позже. Сейчас пора возвращаться назад, в век 12-й. Для показа в нем второй части европейского балета нам потребуется сначала подготовить новые исторические декорации. Красная борода – в театре Блога Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Как известно, взрослые очень любят цифры. А вот некоторые маленькие принцы за это называют их игры странными и критикуют оные, хоть и призывают не сердиться и быть снисходительными. История, которую я сегодня хочу Вам рассказать, случилась в некотором неизвестном еще науке году. Вам так нужно знать, в каком именно? Не суть важно. Пусть две тысячи энном от Рождества Христова. Достаточно будет, если я сообщу, что в нем Надал в …цатый раз выиграл Ролан Гаррос, ковид приобрел очередной индекс, а Лукашенко начал отбывать новый срок. Короче, в этот раз наша машина времени отправилась в направлении будущего. Но не того, где случаются провокации на границе Речи Посполитой и Поднебесной или организуются торжественные похороны престарелых членов Политбюро Социалистических Штатов Америки. То есть, речь пойдет не о дальнем, а о ближнем грядущем, почти настоящем. С координатами в пространстве тоже помочь не смогу. Известно лишь, что дело происходило в некоем царстве, неизвестном государстве. Далее, следуя творческому замыслу Сент-Экзюпери, в один прекрасный день на Международном Астрономическом конгрессе выступил один … нет, не турок, а русский. Он поведал ученому собранию о том, как милостию Господа нашего Иисуса Христа обнаружил в загадочных радиосигналах с астероида БГБ явные признаки зашифрованного разумного сообщения. Однако, поскольку тот был одет в вышиванку и забыл противогаз дома, то ему совершенно никто не поверил. Даже его настойчивый стук ботинком по трибуне не остановил презрительный свист многочисленной аудитории. К счастью, тут как раз президент Путин под страхом смерти или депортации на Украину приказал своим подданным носить противоэпидемиологические костюмы. На следующем заседании тот звездочет был одет по самой последней моде. Поэтому, когда он снова доложил о своем открытии и сопроводил его рассказом об архитектуре нейронной сети, при помощи которой удалось отловить дружеские голоса, то все с ним согласились…

Что тут поднялось в ноосферах! Ура, мы не одиноки во Вселенной! – бурлила горячими новостями и брызгала желтой слюной на зеленых человечков пресса. БГБ-шника срочно объявили жертвой прогнившего тоталитарного режима, выдали ему Нобелевскую премию мира и предоставили кафедру в Гарварде. К раскодированию радио-загогулин языка инопланетян подключились лучшие египтологические лаборатории и разведывательные службы Земли. Под напором могучего интеллекта всего человечества был осуществлен прорыв в нетленные цифры небесных писаний. Куда им до высокого искусства земной криптографии, — презрительно отзывались эксперты по шпионским делам. Но тут, представьте себе, посреди переведенного текста, помимо непереводимых пассажей о каких-то «моделях», обнаружились настоящие перлы – например, формальное математическое доказательство того, что P не равно NP — проблема тысячелетия! Публикация текста повергла научную общественность в фурор! Братья по разуму оказались могучими отцами! Даешь перековать гипотезу Римана в теорему – скандировали математики! Лучше Единую теорию всего-всего-всего – а это возбудились физики! Надежду познать-таки смысл жизни получили философы! На окончательную вакцину от всех коронавирусов рассчитывали медики! Будет ли война с китайцами?! — заинтересовались военные. Посему, в высших кругах ада, приближенных к императорам, стало активно муссироваться финансирование исторической миссии, т.е. космической экспедиции, оснащенной, на всякий случай, по вескому слову атомной энергетики и последнему крику моды алгоритмов робототехники…

Вышеприведенный краткий экскурс в мир паранаучной фантастики мне, конечно же, понадобился в корыстных целях. Эта ментальная модель по творческому замыслу Георгия Борского, поможет вам лучше прочувствовать то, что ощущали средневековые европейцы, неожиданно отрывшие клад интеллектуальных сокровищ человечества. Это воспринималось ими как откровение Божие, как дар Отцов по разуму, как магическое средство для разрешения всех насущных проблем. Отдельный интересный вопрос — почему поворот Западной Европы к догме задом и науке передом произошел в тот самый момент, когда арабская кривая пошла резко вниз? Вот как метафорически сочно живописал процесс крестный отец истории науки Джордж Сартон: «Величественная колесница [науки], которая несет высочайшие надежды и благороднейшие мысли человечества, остановилась поменять лошадей на постоялом дворе. Усталые мусульманские возницы получают благодарность и новые занимают их место. Колесница остановлена, но свежие лошади уже нетерпеливо бьют копытами. Последний стакан кучеру и барменша желает ему удачи. Через мгновение – в путь. Это все та же старая колесница, но лошади и форейторы меняются время от времени, и люди, сидящие в ней, тоже меняются, один за другим… Но, заметьте, эта колесница из тех, что никогда не возвращается назад. Она продвигается вперед и вперед, ведомая духом человечества; ей управляли греки, римляне, … недавно мусульмане, а теперь евреи и христиане…».

Утверждение о последовательном движении волшебной колесницы было впоследствии подвергнуто жестокой критике. Слишком очевидны когнитивные тупики, в которых человечеству приходилось пребольно ударяться головой о стенку, а потом предолго зализывать раны и пререзко менять направление движения. Но все же – неужели столь удачно описанный Сартоном феномен передачи эстафетной палочки суть только случайное совпадение, а не осмысленная синхроничность, произошедшая в строго определенной точке времени и пространства? Отчего, например, славная мысль перевести произведения древнегреческих философов не посетила тогда славянские народы? Может быть, виновато пресловутое «Приходи к нам, дядя Рюрик, нашей Русью управлять»? В самом деле, даже если этот миф не соответствовал исторической действительности, именно варяги своим стяжательством вовлекли русских в непроходимое византийское болото. Однако, что мешало «глупым мышатам» стащить тот сыр знаний, на котором подслеповатыми сторожевыми псами восседали исследователи собственного пупа из Второго Рима?! Или почему, скажем, тем же умным европейцам не пришло в голову убежать от прожорливых ортодоксов и пойти поучиться у арабов веком-другим-третьим раньше?! Ведь у них эпизодически, но постоянно появлялись незаурядные мыслители нужного калибра?! Да и возможности пересечь линию фронта в той же Испании у них всегда наличествовали?! Вряд ли здесь виноваты особенности их одеяния при консерватизме академической среды. Внезапно вспыхнувший интерес к творчеству чужестранцев был, безусловно, бытьможен, но в столь точный срок крайне маловероятен. Впрочем, сомневаюсь, что мы найдем адекватное объяснение случившемуся без помощи добрых пришельцев с астероида БГБ…

И, поскольку они еще пребывают в грядущем, то мы сегодня ограничимся быстрой инвентаризацией оприходованных ценностей. Математики получили в подарок от древних греков «Начала» геометрии Евклида и их продолжение в работах Аполлония Пергского и Архимеда. От арабских коллег им перепали слова «алгебра», «алгоритм», «синус» и пр. вкупе с соответствующими премудростями от аль-Хорезми со товарищи, а также готовая к употреблению наука оптика Альхазена. Логика, обогатившись «Второй аналитикой», из vetus чудесным образом превратилась в nova. Медики обрели здоровенные фолианты Гиппократа, Галена и Авиценны. Не были обойдены вниманием госпожи Фортуны и астрономы. Им, однако, достался не только классический «Альмагест» Птолемея и маленькая тележка наблюдений мусульманских звездочетов, но и большой воз астрологического попкорна в нагрузку. В те жестокосердные времена желающих знать, что будет, было в процентном содержании ничуть не меньше, чем в просвещенном айфоновском веке. Особенно повезло философам, к которым в те времена относились и физики. Они теперь могли одновременно наслаждаться изысканной легкостью некоторых диалогов Платона и сгибаться под тяжестью гигантского аристотелевского корпуса. Physica, De Generatione et Corruptione, Parva Naturalia, Metaphysica, De Anima, Meteorologica, De Caelo et Mundo, не считая обильных комментариев на них, обрели постоянную прописку в латиноязычном мире. Не забудем напоследок упомянуть De Animalibus для отсутствовавших тогда еще биологов и многоликую эзотерическую литературу для присутствовавших тогда уже магов и алхимиков…

Поскольку я живу в странном мире взрослых, то придется мне все-таки напоследок раскошелиться на некоторые цифры и факты. Уже в двенадцатом столетии были переведены сотни кодексов, многие из них о нескольких томах, причем толстенных. Пути менталок, как обычно, оказались неисповедимы. Они свободно перемещались по территориям всех тогдашних языков науки самым непредсказуемым образом. Так, арабское сочинение иногда сначала превращалось в греческое, и только потом на латынь. В обратном, стандартном направлении оси времени произведения некоторых античных авторов могли попасть на стол христианским читателям в три приема, последним из которых оказывался кульбит через иврит. При этом, нередко случалось, что популярность приобретало как раз искаженное многочисленными толмачами издание. На общем пестром многонациональном фоне героев этого стихийного радствия особенно отличился некий Герард Кремонский. Тот так замечательно потрудился, что заслужил почетный титул «человека эпохи» от вышеупомянутого Джорджа Сартона. Когда-то в молодости он перевалил через Пиренеи, влекомый слухами о величии «Альмагеста». Забавно, что не он один – tour de force античности был переведен дважды на протяжении пятнадцати лет. Но Герард вошел во вкус и не удовлетворился закуской из Птолемея. Более восьмидесяти книг — значительная часть достижений, перечисленных в предыдущем абзаце – заслуга титана мысли из Толедо и, возможно, его команды. Суммируя и интегрируя, результатом этой деятельности стало перемещение западной мысли в мире моделей на две тысячи энное количество лет по направлению к грядущему, нынешнему настоящему. И именно это полученное от несвятых Отцов по разуму интеллектуальное наследие произвело непорочное зачатие малышки науки в чреве девы Европы…

Впрочем, до этого счастливого для человечества события было еще ох, как далеко! А для начала эмигрантам-моделям требовалось банально выжить в чужой окружающей среде. Хуже того, зачастую откровенно враждебной – ведь не стоит забывать, что то были ментальные испражнения язычников и нехристей. Выдержат ли они жестокую борьбу за существование в царстве удушающей разум догмы? Оранжерею для веры в меру – строит Блог Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

В предыдущей статье я познакомил вас с новым для реки ИМ (История Моделей) течением европейской мысли. Это был своего рода Drang nach Osten, но не с огнем и мечом, а с умом и пером. И это было волшебное умножение, но не хлебов, а знаний. И это было настоящее чудо, но не божественное, а человеческое. И Аделард Батский стал всего лишь одной из первых упавших на гранит науки капель — из тех, что его точат. И за ним пришли многие другие, образовав бурный поток, но не разрушающий, а созидающий. И это был второй горизонтальный перенос мемов, в этот раз на плодородную латинскую почву. Я мог бы разукрасить его эпитетами самых превосходных степеней, но это было бы анахронично – ведь великое по будущему считают. Посему давайте сухо оценим позицию, образовавшуюся на модельно-политической шахматной доске двенадцатого века новой эры. Из летописей арабской весны нам известно, что к этому времени на Востоке наступила уже тоскливая осень — пламя разгоравшейся было научной революции практически погасло. Мусульманская народная игра в халифат полностью исчерпала себя. Балом правили многочисленные бывшие кочевники, недавние наемники, нынешние султаны и эмиры. В далеком, некогда толерантном аль-Андалузе, к власти тоже пришли религиозные фанатики. Жертвой аборта стало и хилое македонское возрождение в Византии. Синхроничность ослабления света разума у сразу нескольких сверхдержав несложно объяснить появлением сверхновой – усилением католического отряда человечества. Крестовые походы в Палестину, реконкиста в Испании способствовали милитаризации и сарацин, и греков, переходу к диктаторскому стилю правления и догматическому способу мышления. Тем самым, они привели ментальную эволюцию в очередной тупик. Однако, войдя в тесное соприкосновение с инородцами, западная половина тела Христова, столкнувшись с ними и опершись на них, проснулась от тысячелетнего сна и пришла в движение. Подхватив последние искры, зеленеющее древо жизни даровало быстро угасающему костру новую пищу. Внезапно полыхнуло пуще прежнего. Гори-гори ясно – это не опасно…

Причем, поджигали одновременно в трех местах. Обильно проливаемая кровь на Ближнем Востоке гасила практически все возможности для импорта ментальных моделей с этого направления. Крестоносцам в заслугу можно поставить разве что распространение баллад о сказочном житии арабов, мифов о могуществе их мудрецов и магов. Они всего лишь сформировали общественное мнение, расставили оценки, отправившие первопроходцев категории Аделарда Батского в хождение за три моря. Искатели интеллектуальных сокровищ теперь знали, куда надо копать. Почти одновременно с этим, нормандские завоевания на юге Италии образовали там своеобразный оазис религиозной толерантности. Однако, относительная интеллектуальная бедность правоверного населения Сицилии премного ограничивала пропускную способность этого южного канала – через него передавались, по сути, только познания первой необходимости, прежде всего, медицинские. Зато идеальной точкой опоры для поворота Земли на научную траекторию оказалась Испания. Христианские королевства, некогда плотно прижатые к стенке Пиренеев, постепенно расправляли затекшие щупальца, попутно сжимая их на горле сарацин. Халифатские амбиции Кордовы умерли в начале одиннадцатого века, в его конце пала древняя столица вестготов Толедо, за ней пришел черед Валенсии и Сарагосы… К числу военных трофеев относились и некоторые библиотеки. Однако, манускрипты можно было и запросто приобрести на арабских территориях. Об этом говорят явные арабские запрещения на торговлю — помимо книг о шариате, научные работы не должны были продаваться иноверцам, поскольку было известно, что те их переводят и даже присваивают себе. Но можно ли подобными земными рогатками не пустить ментальные модели? Линия фронта не была великой китайской стеной, ее свободно пересекали граждане христианских государств, сталкеры и контрабандисты – мудехары, мориски и иудеи. Их наличие предоставляло и уникальные лингвистические возможности…

Использование двухтысячелетних наработок человечества было условием sine qua non для успешного вынашивания эмбриона науки Европой. Вспомним вопиющую нищету латиноязычной философии в глухой и слепой ночи раннего средневековья. Без древнегреческих и арабских ментальных моделей в университетах попросту нечего было бы изучать. Да и самих университетов в современном понимании этого слова за отсутствием программы передач не было бы. Следовательно, невозможным становилось перенести производство ученых на конвейер. Но ведь книгу перетолмачить – не картинку перевести. Эта работа вдумчивости и усидчивости требует, причем, очень много и очень долго. Откуда же взялось товарное количество психической энергии людей?! Кто и как платил по счетам?! Каковым был Sitz im Leben (место в жизни) переводов?! Один источник известен достоверно. В 1142 году Достопочтенный Петр, глава могущественного монастырского клана Клюни, отправился в Испанию с основной целью призвать тамошних господ делать взносы. Золото Кастилии и Леона, наряду с поступлениями из Англии, составляло изрядную долю бюджета аббатства. Удовлетворив плотские нужды, он обратил мысленный взор на небеса. Там в непосредственной близости несложно было обнаружить толпы нехристей, упорно не желавших верить в Сына лейтенанта Бога. Идея, посетившая любившего своих врагов праведника, не отличалась оригинальностью — следовало выковать оружие для идеологической войны. Dictum factum. Из собранных податей он раскошелился на финансирование хакерской группы. Состояла она из двух местных специалистов, одного мозараба, собственного нотариуса аббата и некоего мусульманского информатора по имени «Махумет» [sic]. Требовалось украсть Коран, т.е. перекоранить и перевыкоранить его на латынь. Достопочтенному не удалось достичь почестей укротителя ислама. Не только потому, что перевод получился корявым, на оценку «корашо». Судя по всему, ему было неведомо, что по тем временам любой другой язык для несотворенного Слова Аллаха воспринимался правоверными как кощунственное надругательство над ними. И он точно не осознавал, что создал опасный прецедент для симметричного разгула библеистики. Тем не менее, этот проект проложил путь для последующего церковного финансирования т.н. «Толедской школы переводчиков».

Последнее викиальное словосочетание из трех пальцев мне сильно напоминает «Священную Римскую Империю», поскольку изучаемое нами сегодня явление не было толедским, не являлось школой, да и не ограничивалось исключительно переводами. Из упомянутой выше команды Роберт Кеттонский, впоследствии осевший на кормление в Памплоне, был английским туристом, Герман Каринтийский – славянским, а Петр из Пуатье – французским. Из других активных персонажей первой половины 12-го столетия Платон из Тиволи работал в Барселоне, а Иоанн Севильский, иудейский выкрест, по всей вероятности, вообще вел жизнь перипатетика. Таким образом, это было пан-европейское явление моделей народу с чистого неба всей Испании. Со «школой» наличествуют проблемы другой категории. Если это учебное заведение, то оно должно было иметь определенное помещение, финансирование, преподавателей и студентов. На самом же деле, у архиепископов Толедо были интересы строго ограниченного спектра, к ним совершенно точно не относились естественно-научные тексты, да и амбиций по организации университетов у них тоже не было. Самих же толмачей можно было разделить на мастеров и подмастерьев, но никак не на профессиональных педагогов и учеников. В переносном значении «школы» тоже не получается, поскольку многочисленные участники процесса не перенимали опыт друг у друга, а иногда даже производили параллельную работу.

Наконец, в подавляющем большинстве это не были переводы в современном смысле этого слова. Огромное количество терминов попросту не существовало в латинском языке — приходилось выдумывать новые или использовать арабские названия. В целом сама задача переноса ментальных моделей в другую вербальную среду, как показал знаменитый американский философ Уиллард Куайн своим ставшим классическим «гавагай», глубоко нетривиальна. А еще в тогдашней моде была литеральная трансляция — одно исходное в одно целевое слово. Не по недомыслию, а по заповедям больших авторитетов, таких, как св. Иероним. Разве можно было позволить себе вольности со священными или просто древними писаниями?! Все это осложняло дело до такой степени, что результирующие латинские тексты сами по себе понять было зачастую невозможно. Помогали сопровождавшие их глоссы и обширные комментарии – иногда имевшие свою собственную недюжинную ценность…

Итак, характерным отличием второго горизонтального переноса мемов от первого была его малая организованность. За арабским феноменом стояли хоть и не праведные, но багдадские халифы. Европейский же оказался стихийным радствием. Если не золотом католической партии, то чем тогда была куплена эта победа?! Для начала, стоит упомянуть коммерческую сторону вопроса. Это сейчас книгу в жестком переплете класса “De Rebus” можно приобрести всего лишь за 500 рублей. А в те далекие жестокосердные времена иной кодекс был дороже автомобиля, то бишь, лошади. Однако, размножать манускрипты было делом писцов, а не переводчиков. Историкам же неизвестны могучие издатели-заказчики для скорбного труда последних. Мы подойдем чуть ближе к разгадке, если вслушаемся в слова одного из малоизвестных (по крайней мере, в рунете, по каковой причине я не рискую превращать его имя в кириллицу) героев того времени Daniel of Morley: «Надеюсь, что никого не шокирует, если по отношению к вопросам создания мира, я скорее обращусь к опыту языческих философов, нежели отцов церкви. Хоть они и не числятся среди христиан, некоторые их слова исполнены веры и должны быть использованы в нашем учении. Коль скоро символом нашего освобождения от рабства во грехе стал исход израильтян от гнета египтян, то и нам Господь приказал взять египетские золотые и серебряные вещи… Так давайте же одолжим их и, с Божественной помощью и заповедями, ограбим языческих философов, отняв у них мудрость и красноречие. Давайте отберем все это у неверных, дабы обогатить себя». Этот мотив весьма похож на соображения Достопочтенного аббата Клюни, не правда ли?!

Однако, могли ли подобные идеи стать решающим фактором, мобилизовавшим людей на духовные подвиги?! Правдоподобно ли представить себе синхроничный приход таких мыслей множеству самых разных персонажей?! Нет, здесь нужен был более сильнодействующий стимул, нежели абстрактные рассуждения, пусть весьма аморальные и благочестивые. По моему убеждению, таковым стало нечто иное, а именно острая жажда знаний в нечеловеческих условиях когнитивной пустыни. Незаурядных мыслителей попросту не устраивало та пища, которой их пичкали европейские пастыри. При этом, им было известно, в каких краях находятся высококачественные ментальные оазисы. Туда и направила жизнь человека – на зов века. В мире моделей разгулялись стихии. И радение переводчиков стало стихийным радствием в условиях интеллектуального бедствия – удушающего догматического вакуума.

Сегодня мы посещали источники вдохновения артели переводчиков-передвижников, взбунтовавшихся против академического застоя Европы. Но какие же именно ментальные модели удалось им запечатлеть на латыни?! Какие художественные высоты покорить?! Какого народного просвещения достигнуть?! Рассвет Запада играет свежими красками – в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Сегодня в гостях у программы БГБ необычный гость – повышенным напряжением машины времени нам удалось локализовать в истории моделей отдельного европейца двенадцатого столетия, выудить его из темных веков, перетащить в светлое ковидное настоящее и даже привести его к нам в студию на интервью. Давайте поприветствуем гостя из прошлого — прошу аплодисменты, друзья мои, бурные и непродолжительные!

— Перед вами на сцене, в прямом эфире — Аделард Батский!

— Atheлард. И не Бат, а Баth. Вы что, английский в школе не учили?

— Прошу прощения, глубокоуважаемый Азелард! Проходили, конечно, понемногу, как-нибудь и что-нибудь, но википедия нам истины дороже – ха-ха-ха! Если перевести по-нашему, то вы получитесь вообще Баньский – ха-ха-ха! Кхм-кхм, сорри! Кстати, как перенесли путешествие?

— Вы взяли на себя больше того, чем было позволено, но коли это будет полезно многим, то я прощу вам сею бесцеремонность. Так и быть — pax vobiscum! Мир вам! Что это по сравнению со странствованиями, каковые мне пришлось пережить?

— Ах, да, конечно же, вы – известный паломник. В этой связи первый вопрос: чем был обусловлен выбор маршрута? По морям, по долам, по святым местам?

— Побывал и у Гроба Господня, но не отпущения грехов и не благодати для себя алкал. Искал знаний для всех добрых людей. И учителями моими стали сарацины.

— С чем связано пренебрежение духовной карьерой? Вы же верующий христианин, образованный человек, могли бы далеко пройти в церковной иерархии?

— Когда я прибыл на континент, то поначалу слушал лекции Ансельма Лаонского, но…

— Ах, да, этот персонаж нам знаком из воспоминаний Пьера Абеляра. Он тоже остался неудовлетворенным его проповедями, полагая, что те только запутывают и ничего не объясняют. И тогда он посадил его в лужу метким цитатным выстрелом! Вы, случайно, не присутствовали при этом триумфе Вашего почти тезки?

— Соблаговолите меня не перебивать. Меня вообще мало привлекала как теология, так и философия. Поелику первая – пуста, ибо рассуждает о непостижимом. Вторая же – бесплодна, ибо не имеет ни малейших применений. Зато меня заинтересовал абакус, премудрости которого излагал брат Ансельма Ральф, поскольку я видел в этих знаниях несомненную практическую пользу.

— Счеты? Революция в средневековой бухгалтерии. Но отчего тогда вы не пошли по коммерческой части? Почему не выбрали почет, богатство или семейное благополучие?

— Как-то раз я, сидя у реки, на берегу пустынных волн, в одиночестве наблюдал за ночным небосклоном. Чу! – чудесные девы шествуют прямо ко мне. «Почто искать ответы на одни вопросы, коли они только породят другие?» — спросила одна из них, Филокосмия. Послушайся меня и выбери себе в подруги жизни моих прекрасных дочерей. Вот эту, златовласую, зовут Мамона – с ней у тебя всегда будут в избытке деньги и драгоценные камни, поместья и усадьбы. А эта, чернобровая, Власта – возьми ее в жены, и всякий станет пред тобой дрожать. С пышногрудой же Честью каждый будет тебя уважать. Сладкоустая Слава сделает из тебя бессмертного героя, а с обворожительной Утехой познаешь счастье человеческое. Я было смутился, но тут вперед вышла другая почтенная дама, по имени Философия. Она представила мне своих подопечных — семь свободных искусств. Строгая Грамматика держала в руках таинственный древний манускрипт. Задумчивая Диалектика несла змия, который позволял познать смысл вещей. Веселая Музыка держала в деснице цимбалы. Блестящая Риторика была наряжена в волшебное платье, сотканное из материй диспутов, возвышенная Арифметика была облачена в наряд, сделанный из чисел, мудрая Геометрия – из треугольников, а божественная Астрономия – из звезд. И я не устоял перед их небесным великолепием…

— Забавный нарратив. Но это, должно быть, был сон или попросту фантазия? Вы же не претендуете на то, что так и было на самом деле?

— Мне жаль тебя, чужестранец. Тебе неведомы библейские истины. Не для того пишутся сказки, чтобы в них всю правду говорить, но дабы преподать урок добрым молодцам. В данном случае, моему возлюбленному племяннику.

— Окей, значит, на историческую достоверность нам рассчитывать не придется. Какая именно дева-модель вас призвала отправиться на Восток?

— Мир – все равно что тело человеческое. Церковь ему желудок, ибо туда стекаются все блага земные, и через нее питается все Тело Христово. У мозга тоже есть три части – спереди воображение, за ним идет рассудок, а на затылке расположена память. Вот я и отправился туда, где рассчитывал найти знания. Сначала в Антиохийское княжество. Там стал изучать арабский…

— Значит, именно арабы показались вам авторитетными носителями знаний? Отчего?

— Нет, дело отнюдь не в авторитетах. С чем иным сравнить авторитет, нежели с уздечкой? В точности, как животные идут туда, куда их влекут поводыри, так многие из людей, связанные и скованные легковерием, ведомы в опасность авторитетом писателей. Разум был нам дан для того, чтобы, как главный судья, он мог отделить истину от лжи. Я отношусь к авторитетам с презрением. Да и каким именно авторитетам? У мусульман совсем другие священные герои нежели у нас, христиан. Мы должны сначала своим разумом искать объяснение, и только когда оно найдено, можно обратиться к авторитетным мнениям для усиления собственного. Мой собственный слабый разум узрел свет в Азии.

— Так-так, и какие сокровенные таинства вам удалось там постичь?

— Помимо языка, почти ничего. Эта многострадальная земля под управлением крестоносцев стонала под огнем битв и сражений. Иноверцев подозревали в предательстве и изгоняли, а порой и умертвляли. В изобилии были мечи и кольчуги, в нехватке учителя и рукописи. Мне удалось раздобыть и перевести только часть трактата Сабит ибн-Курры об искусстве магии.

— Это, наверняка, знаменитый Liber Prestigiorum. Давно хотел спросить – почему оборотни превращаются в волков только в полную луну? И вот еще – на какой энергии работают талисманы?

— Все очень просто, никакого волшебства. Используются силы небесных ангелов. Они попадают в амулет с лучами звезд, и тогда тот приобретает свойства не только этих космических тел, но и, при соответствующих заклинаниях, становится проводником воли умелого мага.

— Сможете привести примеры собственных удачных опытов?

— Несложно добиться благоволения господина, любви женщины, найти сокровище или даже разрушить крепость. Однако мне довелось только успешно освободить свой родной город от скорпионов.

— Неужели? Откуда скорпионы взялись в старой доброй Англии?

— Там их никогда не было.

— Но в чем заключался тогда успех Вашего предприятия?

— Известно, что неправильное использование производит прямо противоположный желаемому эффект – нашествие гадов. Его не последовало, значит, я все сделал хорошо.

— Пожалуй, по Вашему рецепту я тоже смогу удачно освободить Москву от скорпионов. А заодно и от динозавров. Что еще можете посоветовать нашим современникам?

— Учиться и искать, ошибаться и не сдаваться. Того, к чему я стремился, не нашлось за первым морем. Астрология – царица наук, ан проникнуть в чертоги Альмагеста невозможно без геометрии. Увы, во всей Киликии не нашлось «Начал». Посему я направился в Сицилию…

— Ага, другая точка соприкосновения арабской и европейской цивилизации. И что вам удалось изучить в нормандском государстве, медицину?!

— Не только. Там повстречал я мудрейшего греческого философа, который посвятил меня в секреты природы вещей.

— Можете поведать некоторые из них нашим читателям?

— Да, я же написал об этом отдельную книгу, снова посвященную своему племяннику. Прочитав ее, вы узнаете, как растения спонтанно нарождаются без семян, как работает наше зрение при помощи излучаемых глазами невидимых огненных лучей, о некоторых особенностях сознания солнца и планет и о многом другом…

— Крайне увлекательно, я уверен, что продажи ваших сочинений после нашей трансляции резко возрастут. Но и это не все. Вы ведь предприняли еще хождение за третье море, в Испанию?

— И впрямь, сказывают, что побывал я и в аль-Андалузе, будучи переодетым в епанчу правоверного. Не буду спорить. Откуда иначе смог бы я добыть те манускрипты, перевод которых принес мне известность в латиноязычном мире? Евклид, Аль-Хорезми, Абу Машар…

К сожалению, время нашей статьи подошло к неизбежному смертельному концу. Давайте пожелаем Аделарду Батскому счастливый путь в древнюю обитель и подведем быстрые итоги его жизнедеятельности. С одной стороны, это был типичный герой своего времени. Жажда знаний, интерес к магии и астрологии, пониженный пиетет перед авторитетами, повышенное уважение к арабам – выдают образованного человека и незаурядного мыслителя, но не больше того. Однако, для своего времени это был и нетипичный пример. Он стал пионером и первопроходцем, отличившись, прежде всего, масштабами своих странствий. Ведомый госпожой философией, он сумел повариться во всех трех волшебных котлах средневековья – там, где бурлили, перемешиваясь, ментальные модели христианства, ислама и иудаизма. И ему удалось выйти из этих вод не только невредимым, но и преображенным. И он подарил миру чудесный эликсир из трех свободных искусств – арифметики, геометрии и астрономии…

Заодно поблагодарим Аделарда Батского за произведенный им обзор модельной местности. Из трех упомянутых им источников европейской мысли первыми двумя можно пренебречь за незначительностью напора. И только последний, испанский, заслуживает нашего внимания. Самого пристального. Следующая пристань на реке ИМ – Толедо. Оставайтесь в стане Блога Георгия Борского!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.