Наука – она какая, как копилка?! Собираем ли мы знания бережно по копеечке к рублю?! На самой заре возникновения истории идей как отдельной дисциплины преобладало именно это представление о ее природе. Достижения ученых презентовались в виги-советском стиле как череда великих побед, как непрерывная восходящая в светлое будущее линия. Однако последующее непредвзятое изучение фактов показало неадекватность этой модели. Даже в математике, где, казалось бы, и в самом деле происходит исключительно накопление жестких логически установленных истин, случались жестокие кризисы типа краха «наивной» теории множеств. Что же говорить о какой-нибудь эмпирической физике, химии или биологии с их геоцентризмами, флогистонами или витализмом?! Тогда, может быть, она как решето?! Напрасно ученые на симпозиумах заседают, воду льют – все одно все в дырки утекает?! Ведь воз вечных вопросов о жизни так и не сдвинулся с мертвой точки?! А такой подход, отрицающий или принижающий успехи научно-технического прогресса, был характерен для течения постмодернизма в рамках континентальной философии. И снова верится с трудом горькому плачу людей, которые не перестают при этом пользоваться всеми благами нашей насквозь прогнившей цивилизации. Или вот еще популярный писатель середины прошлого века Артур Кёстлер видел развитие наших знаний в виде лунатических блужданий избранных мыслителей по пещере неведения. Практикуется «reculer pour mieux sauter», – говорил он, что в неформальном смысловом переводе означает «шаг назад, прыжок вперед». Это больше похоже на правду, хотя я лично предложил для БГБ другую метафору. Раз-два-три, модели кружатся в темпе вальса, синтезируя юные особи из осколков старых. Шаг прямо, два вбок. И сдается мне, что у этого странного балета все же есть некоторое направление – многочисленные танцующие пары спустя некоторое время перемещаются в прекрасный зал новой парадигмы…

Но, бывает, случается и движение по точной окружности. Это как по плохой народной мудрости, когда новое является хорошо забытым старым. В частности, в философии из пыльного архива на авансцену сознания нередко вытаскиваются старые-престарые измы, снабжаются приставкой нео- и в современном вербальном наряде предлагаются на суд человеческий. Именно этой участи удостоился и изучавшийся нами на прошлом занятии онтологический аргумент существования Всевышнего. Сердце судьбы этой модели стучало по строгой синусоиде. После триумфального крещения усилиями св. Ансельма Кентерберийского, она благополучно пережила козни злого монаха Гаунило. Но впоследствии ее счастливое житие потревожил св. Фома Аквинский, не разрешивший этому доказательству ступить на свой пятиричный путь. Зато потом ее поддержал своим авторитетом другой влиятельный мыслитель — Рене Декарт. Отдельный вопрос – как он умудрился вляпаться в эту историю. Если вкратце, то ему очень важно было вытащить благого Deus-а ex machina своего механического мира. Из прославленного молвой cogito ergo sum полезных следствий не выведешь, а требовалось построить целую философскую систему. Бог должен был играть роль поставщика строительного материала для этого предприятия — ясных и четких идей. Чем же приглянулся ему именно этот несколько скомпрометированный способ демонстрации наличия Господа? Скорее всего, не только по религиозным соображениям. Еще подвела аналогия с любезной его сердцу геометрией. В своем тексте он явным образом уподобил мысленный образ самого-самого-самого совершенно-Сущего обыкновенному треугольнику. Последний и в самом деле достаточно себе представить, чтобы обеспечить его бытие и даже приступить к анализу его свойств (например, посчитать сумму всех углов). До сих пор не утихают споры об онтологическом статусе математических абстракций. Скажем, т.н. платонизм явным образом постулирует их существование, пусть и в отдельном рейхе, третьем после ментального и материального. Так что было где запутаться…

Схожими рассуждениями можно оправдать непосредственных идейных наследников знаменитого француза Лейбница и Спинозу. Но может ли человек разумный вновь броситься в столь опасную трясину после форменного разгрома, учиненного сей модели Иммануилом Кантом в своей «Критике»?! Напомню, его контраргумент состоял в том, что «существование» не является предикатом, и посему недостаточно просто добавить его к ментальной модели, чтобы сделать ее живой. За, казалось бы, безнадежную задачу по реабилитации давно обанкротившейся менталки взялся уже известный нам «величайший из всех живых христианских философов» Алвин Плантинга. Ну, а наша с вами задача на сегодня – оценить, насколько это ему удалось. Для начала он отмел возражение Канта как нерелевантное следующим образом. Согласился с тем, что нельзя «определить вещи как существующие» добавлением к ним предиката существования поскольку оное не является атрибутом. Однако, в его представлении онтологическое доказательство св. Ансельма Кентерберийского и не пыталось этого сделать. Точнее, оно может быть сформулировано множественным путем, и аккуратная замена слов и выражений в ортодоксальной версии поможет разрешить возникшую проблему…

Для реализации задуманного плана ему потребовались т.н. возможные миры (в нашей терминологии бы-миры). Этот современный понятийный аппарат мигрировал в философский дискурс из модальной логики. Идея была в точном определении интуитивных выражений «с необходимостью», «возможно» или «невозможно». Например, Георгий Борский мог бы быть христианином – коль скоро это возможно, то говорим, что в тридевятом бы-царстве он теист. А вот 2+2 равно 4 повсюду, т.е. соответствующая пропозиция истинна с необходимостью. В этом случае мы говорим, что она проживает абсолютно во всех бы-мирах. Таким образом, «с необходимостью истинно» = «истинно во всех бы-мирах», а «возможно» = «истинно в некотором бы-мире». Один из этих миров – актуальный, т.е. наш с вами, назовем его Хронос.

Ниже приведена запись следующих логических ходов Алвина. Попробуем разделить их на … пять. Не делится, да? Тогда на четыре: «

1. [Пропозиция 1:] Существует возможный бы-мир, в котором наличествует максимальное величие.
2. [Пропозиция 2:] С необходимостью, существо является максимально великим, если оно имеет максимальное совершенство в каждом бы-мире…
3. [Пропозиция 3:] С необходимостью, существо максимально совершенно в каждом бы-мире только, если оно обладает всеведением, всемогуществом и моральным совершенством в каждом бы-мире…
4. [Вывод:] Реально существует некое всеведущее, всемогущее и морально совершенное существо; более того, оно … существует в каждом возможном бы-мире [т.е. и в нашем мире]».

Для полноты картины добавлю, что Плантинга не претендовал на истинность полученного вывода, но лишь на его рациональность, т.е. логическую корректность при условии принятия своих трех пропозиций. Я помогу вам в них не заблудиться. Сначала давайте восстановим весь ход рассуждений хитроумного философа. Речь шла сначала об атрибуте «максимального величия». Его наличие возможно. Так? Попробуем теперь посадить его на … поле чудес некоего бы-мира. Что из этого произрастет? Обратите внимание на то, как далее аккуратно избегается использование «существования» в режиме предиката. Наше бы-существо всего лишь клонируется по всем бы-мирам под предлогом наличия максимального совершенства. Тем самым, одна его всеведущая, всемогущая и морально совершенная копия забрасывается и в наш родной Хронос. Бог всегда рад услужить своим верным друзьям…

Ловкость мозгов и никакого мошенничества! Но что это за модель такая?! Обманула… Да? Запутала… Но где именно? Обратите внимание на геометрию аргументации – это типичный заход из-за угла, сбоку. В неведомом бы-пространстве было организовано подпольное производство Всевышних, которые затем контрабандой были ввезены во все остальные бы-миры. Секрет успеха этого бизнеса, конечно же, в использовании передовой бы-технологии. Если по честным правилам, то в ней сначала должна быть определена возможность или необходимость той или иной пропозиции, а уже потом посредством этого анализа ей может быть выписан вид на жительство в тех или иных возможных мирах. После этого туризм промеж воображаемых Вселенных не разрешен. В приведенном же «логическом выводе» легитимное направление работы этого алгоритма заменено на волшебное. Именно благодаря этому закопанные в одном интересном месте ментальные золотые дают сказочный урожай из Всемогущих, Всеведущих и Всемилостивых Вседержителей. Итак, очередная меметическая мутация «онтологического доказательства» оказалась несостоятельной. Полагаю, что мы вправе сделать обобщение и говорить о всем модельном семействе. Еще Артур Шопенгауэр обратил внимание научной общественности на то, что все они используют один и тот же жульнический прием – придумывается нечто особенное, описываемое разнообразными предикатами, причем в их числе есть один с двойным дном, в котором и запрятано существование. Мы можем вообразить себе все, что угодно – пегасов, единорогов или богов. Но, коль скоро эти понятия априори, т.е. никак каузально не связаны с хорошо известными нам физическими предметами, типа столов, звезд, котиков или человеков, то превратить их в материальную реальность принципиально невозможно. Пускай лиса Алвиса поет себе — на умника не нужен нож, его в бы-мир ты заведешь, и делай с ним что хошь! Это не про нас…

Но, может быть, это по нам звонит колокол других доказательств существования Бога?! Не онтологическим аргументом единым жива естественная теология. В длинных рукавах ее сутаны запрятано немало замечательных ментальных моделей. Астероид БГБ направляется прямо в открытый космос. Поехали?!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Важным эпистемологическим достижением древнегреческой культуры стал исход из хаоса разнородных фактов в упорядоченный мир знаний — примерно так говорил известный британский философ науки Стивен Тулмин. Имелся в виду гипотетический переход от собирательства сведений об отдельных вещах к универсальным обобщениям и закономерностям. Я не намерен сегодня ни оспаривать, ни защищать сей тезис. Вместо этого предложу его родственную, но исторически достоверную и практически бесспорную мутацию. В Элладе (считается, что во времена Фалеса Милетского) родилась модель строгого доказательства. Известно, что и в Древнем Египте, и в Вавилоне успешно решались многие геометрические или арифметические задачи. Скажем, они прекрасно осознавали, что треугольник со сторонами 3, 4 и 5 единиц получится прямоугольным. Однако у них почему-то не возникало желания продемонстрировать истинность теоремы Пифагора для общего случая. Что это вообще за штука такая – «доказательство», и в чем заключается ее польза для человечества? Первую часть этого вопроса мы осветим в светлом будущем курса современной философии науки, а вот второй займемся прямо сейчас. Хотите, я из вас всех миллионеров сделаю? Да что там, не жалко – миллиардеров! Для этого мне понадобится всего ничего – т.н. принцип математической индукции. Для тех, кто подзабыл — это определенный способ доказательства, особенно удобный для числового ряда. Положим, некое свойство обнаружено у его самого первого члена. Далее, исходя из предположения, что оно присуще произвольному энному представителю последовательности, показывается, что им будет обладать и непосредственно следующий за ним. Отсюда делается интуитивно вполне логичный вывод о всех и каждом. Например, таким методом можно обнаружить бесконечное количество простых чисел. Ну, а мы с вами применим его в более прагматических целях…

Докажу-ка я, что все россияне – богачи. Для начала приглашу к нам отдельно взятого буржуя, например, Романа Абрамовича. Он, конечно же, не откажется слетать на астероид БГБ в персональном космолете. Очевидно, что для данного одного человека мое утверждение истинно. Пусть теперь оно выполняется и для группы счастливчиков-подписчиков из N индивидуумов. Покажем, что мы ее можем расширить еще на одного произвольного гражданина или гражданку. Поменяем его/ее местами с бывшим губернатором Чукотки и обозрим окрестности. Вот тут с левой стороны мы снова имеем могучую кучку мощности N. По индуктивному предположению это множество содержит исключительно толстосумов. А теперь вернем в общий строй сиротливо топчущегося неподалеку справа олигарха. Налицо выполнение искомого условия и для N+1 члена. QED — вот вы и выбились в люди, не выбившись из сил! А теперь шутки в сторону – самых пытливых студентов попрошу отличиться в комментариях — где именно я сжульничал? Ну, а всем остальным достаточно сделать вместе со мной очевидный вывод – доказательство доказательству рознь. И в самом деле, истории науки известны прецеденты, когда «дыры» в логике обнаруживались спустя десятилетия! Пожалуй, самый разрекламированный случай – ошибка фон Неймана, «продемонстрировавшего» невозможность интерпретации квантовой механики, основанной на «спрятанных переменных». Кстати, ее сразу подметила Грета Герман, но разве слабая женщина могла сравняться репутацией с блестящим венгерским математиком?! Этот эпизод дает нам право на еще одно эмпирическое заключение – зачастую мы не в состоянии самостоятельно проверить легитимность рассуждений, и тогда нам приходится полагаться на мнение экспертов. В чем же тогда глубинная польза точных доказательств?! Почему мы не могли бы принять истинность какой-нибудь проблемы Гольдбаха на веру на каких-нибудь статистических основаниях или по распоряжению каких-нибудь Святых Отцов?! Полагаю, дело в том, что люди инстинктивно стремятся повышать прочность своей пирамиды знаний. И их устраивает даже потенциальная возможность проверки ее качества. Им мало просто рассказать увлекательную сказку. Они настоятельно требуют – а ну-ка, докажи!

Именно этим феноменом проще всего объяснить распространение по планете т.н. естественной теологии и многочисленных мастеров богословского спорта, разыскивающих рациональные аргументы в пользу существования Всевышнего. Это вообще-то очень древняя забава, которой люди увлекались еще в античности. Однако мы сегодня начнем знакомство с его модельными героями со средних веков. Именно тогда, во второй половине 11-го века от Рождества Христова, св. Ансельм Кентерберийский сначала глубоким инсайтом оприходовал, а затем и опубликовал (в составе книги Proslogion), пожалуй, самое полемическое доказательство бытия Божия, впоследствии прозванное онтологическим (название, на мой вкус, не самое удачное, я бы поименовал его «от воображения» или «модельным»). Адресовал он его дураку из 13-го библейского псалма («Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога»). Суть его весьма проста в контрасте с запутанным статусом истинности. Вообразим себе самого-самого-самого совершенно-Сущего (назовем Его 5С). Такого совершенного, что лучше и не придумаешь. Представили? А теперь обозрим ментальные окрестности. Коль скоро наше модельное создание под регистрационным номером 5С столь необыкновенное, то давайте подробнее изучим его особенности. Оно, конечно же, и Всемогущее, и Всеведущее, и Всемилостивое. Но знаменитого архиепископа заинтересовало отнюдь не это. Он задался вопросом — как насчет Его существования? Что лучше, быть или не быть? Возможно, этот выбор неочевиден для некоторых принцев датских. Но в те далекие времена они еще не были придуманы. Посему вывод банально очевиден – совершеннее существовать. Следовательно, 5С-Бог есть! QED – вот Всевышний и выбился в небеса, причем снова даже не выбившись из сил, вечная слава Ему!

Скандал разразился непосредственно после первого выхода прекрасной юной модели в большой свет. Некий монах Гаунило из аббатства Мармутье посчитал, что его католический коллега обнаружил слишком легкий, просто-таки сказочный способ производства замечательных существ. Вообразим себе самый-самый-самый совершенный (4С) остров где-нибудь в Океании. Он и зеленый, и тенистый, и теплый, и … Здесь мы можем включить собственную фантазию. Пусть на нем процветает кромешный рай для богачей. Может быть, и зовут его как-то удивительно красиво, например, Россияния. Но была бы эта ментальная земля обетованная самой-самой-самой, если бы не существовала?! Значит, и этот зоопарк для олигархов тоже является реальностью?! В это очень трудно поверить, но тогда онтологический аргумент доказывает слишком много ненужного, т.е. он онтологически слишком щедр?! Этот ранний раунд борьбы за существование модель благополучно пережила стараниями своего собственного папаши. Ансельм Кентерберийский сам поспешил выступить с опровержением опровержения. Понять и принять его столь же непросто, как и изначальный текст. В нем всего лишь многократно повторяется рассуждение, приведенное абзацем выше, но между строк можно при желании обнаружить нечто дополнительное и содержательное. Оппоненту было указано на некоторое отличие между Божественным и прочим совершенством. 5С и в самом деле отличается от 4С на 1С, это вам любой отечественный бухгалтер подтвердит. Если Всевышний существует с необходимостью, то остров везения всего лишь бытьможен. К тому же, в отличие от Господа, последний всегда можно усовершенствовать еще больше, например, удвоив сальдо на банковских счетах всех его Абрамовичей. Значит, он не попадает под определение самого-самого-самого. Правда, остается не вполне ясным, насколько релевантно обнаруженное отличие для спасения подмоченной океанскими волнами репутации доказательства. Тем не менее, исторический факт в том, что оно успешно пережило первый критический залп в свою сторону.

Второй раз гром грянул, когда от него открестился другой святой — Фома Аквинский. Он не принял сей сомнительный аргумент в свой пятиричный путь (5 аргументов существования Бога). Однако сделал он это на шатких основаниях — гипотетической невозможности конструирования адекватной идеи 5С простыми смертными. Впрочем, авторитет главнее. Его теология приобрела в католичестве ортодоксальный статус, что резко и отрицательно сказалось на здоровье модели. Однако новый поворот колеса Фортуны неожиданно принес ей излечение силами рационалистической философии. В ее пользу высказались влиятельные мыслители Декарт, Лейбниц и (с оговорками) Спиноза. И тут пришло время Критик Иммануила Канта. Вот как он говорил: «Существование очевидно не является настоящим предикатом, т.е. представлением о чем-то, что может быть добавлено к представлению о другой вещи. Это всего лишь утверждение наличия какой-то вещи… Если я беру в качестве субъекта Бога со всеми его предикатами (один из которых Всемогущий) и говорю: «Бог существует» … то я не добавляю тем самым никакого нового предиката к концепции Бога, но всего лишь утверждаю существование субъекта со всеми его предикатами». Это был жестокий логический выстрел, прямо в голову вере не в меру. И в самом деле, аргумент св. Ансельма явным образом эксплуатирует существование, как будто это был обычный предикат типа «зеленый» или необычный типа «всемогущий». Доказательство основано на том, что нечто ментальное контрабандой вносится в онтологический реестр посредством приписывания ему атрибута существования. Суть возражения Канта в том, что делать это некорректно. Так что же, взрослые мальчики и девочки, напрасно надеялись на чудо, и операция «докажи мне сказку» закончилась провалом?!

И этот вывод преждевременен. Как это ни покажется странным, до сих пор находятся желающие поупражняться в искусстве средневековой теологической софистики. При этом они используют современные методы доказательства теорем. Пожелаем им успешного сеанса магии, а нам – его не менее удачного разоблачения. Волшебство продолжает править бал – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Мы завершили предыдущее занятие призывами к нахождению выгодной партии для Бога – адекватной ментальной модели проблемы существования зла. Напомню суть дела — косяк был обнаружен на стыке сплава всевозможных предикатов Господа – Всемогущий, Всеведущий и Всемилостивый с нашим бренным миром. Столь удивительные и уникальные способности небесного менеджмента, казалось бы, должны были обеспечить людям безбедное счастливое существование, однако упрямые эмпирические факты говорят о том, что рай земной нам до сих пор только снится. Подметили эту логическую нестыковку еще древние греки, а потом на протяжение веков поддерживали и развивали многие философы – Дэвид Юм и французские энциклопедисты, Джон-Стюарт Милль и Френсис Брэдли, и в том числе такие последователи современной аналитической традиции, как Пол Дрейпер или Джон Маки. Приведу характерную цитату из творчества последнего: «Я полагаю, что на основании традиционной проблемы существования зла может быть … показано не то, что религиозные верования не имеют разумного обоснования, но то, что они явным образом иррациональны, что несколько существенных ингредиентов теологической доктрины несовместимы друг с другом». Итак, ставки в наш физикалистский век весьма велики – на кону обвинение homo в поведении, недостойном гордого звания sapiens. Поэтому неудивительно, что находится немало желающих сыграть эту партию на стороне Всевышнего, защищая Его от нападок атеистов. От них требуется произвести связный нарратив, оправдывающий Вседержителя в поддержании бардака на нашей планете. Сегодня мы познакомимся всего лишь с одной, но весьма характерной попыткой – видного американского эпистемолога и по совместительству верного христианина Алвина Плантинги. Удалось ли ему организовать Божий брак по расчету?

Свою теодицею он начал с осужденного нами ранее, как пораженческого, тезиса о непознаваемости путей Господних. Теист считает, что у Бога есть свой резон разрешить злу существовать, но он ему неведом. С какой стати это верование иррационально, вопросил Алвин? И предложил провести следующий мыслительный эксперимент. Пусть некий американский гражданин по имени Пол постригает свой газон. Соседу неизвестна каузальная цепочка, приведшая того от принятия решения к его исполнению. Тем не менее, он в полном праве предположить, что она существовала. Предлагаемый вывод — не является иррациональным и воображать, что у Всевышнего тоже есть какая-то скрытая причина для Его стратегии. Убедительно ли это рассуждение по аналогии? Пол – сенсорно воспринимаемый объект. Пусть некоторые мотивы его поведения скрыты от внешнего наблюдения, сам он с большой вероятностью существует. Мы используем свое незнание его психических переменных исключительно в целях праздной болтовни на кухне. В контрасте с этим случаем при помощи «по воле Божией» и одной нерегистрируемой датчиками сущности можно «объяснить» произвольное событие или феномен природы. Есть и другое, более серьезное возражение. Перенесем постановку той же ментальной пьесы в ваш многоквартирный человейник. И пусть теперь уже российский гражданин по имени Павел у вас за стеной постригает свой пол. Куда будете звонить – в психушку или в ФСБ? А почему? Его поступок несовместим с общепринятой в окрестностях формой жизни. Вот точно так же попустительство злу логически несовместимо с общепринятыми атрибутами гипотетического Всевышнего. Плантинга, впрочем, это хорошо понимал, и поэтому не был прочь оставить возведенный им на скорую мысль первый редут, перебравшись в настоящую философскую крепость…

Свобода воли – вот где зло-то зарыто! Именно этот тезис является основным идеологическим оружием передовой современной теологии. Вспомним, что мы тоже объявили именно это неотъемлемым компонентом модели, существенной частью ее ядра. Господь, якобы, не желая управлять легионами заводных игрушек, предоставил каждому своему подопечному честную возможность встать на путь к Истине, т.е. к себе, Всевышнему. Основная идея такой защиты мира, до верху забитого подпорченными существами – в точном расчете бы-Богом вариантов в бы-пространстве. Положим, вы в принципе в состоянии помочь соседу убрать свою квартиру, но при этом вам придется пожертвовать каким-то другим благом, например, сочинением содержательного комментария в Блоге Георгия Борского. Аналогично и у Бога на каждое «если» может наличествовать определенное «но». Теперь представим себе общую сумму блага, проинтегрированного по всему поголовью двуногих и бесперых. Если выкинуть из него свободу воли, то результат этой операции будет очевиден – роботам все по железяке, т.е. итог получится нулевой. Но Бог его знает, что получится в нашем белковом случае?! Вполне может оказаться, что оптимальная точка максимума достижима исключительно при предоставлении живым тварям права согрешить. Другими словами, чтобы иметь возможность получить в товарном количестве первоклассных праведников, поневоле приходится терпеть под ногами всякие мелкие гадости. Это очередное очевидное ограничение Всемогущества (и Вездесущия) Божия. Впрочем, как мы уже знаем, ортодоксальное богословие, как правило, и не претендует на нарушение Творцом законов логики. А здесь как раз речь идет о гипотетической невозможности производства добровольно хороших созданий без предоставления им симметричной возможности творить моральное зло. Собственно, примерно это и имели в виду сочинители Библии в ставшей классической истории приключений Адама и Евы в Эдемском саду.

Но почему тогда Бог заблаговременно не задраил прореху к грехопадению?! Именно этим вопросом озадачился Джон Маки в работе, содержавшей процитированный мной однострочник. Почему Ему не удалось ограничить выбор людской только позитивными вариантами?! Скажем, подарить ближнему своему соседу цветы или коробку конфет – это мы могли бы запросто решать сами. А вот накапать на него в соответствующие инстанции – это уже ни-ни, вызывающее моментальное аппаратное прерывание. Для сочинения подобающего ответа безбожникам Алвин пустился в длиннейшее рассуждение, изобилующее техническими деталями – из раздела модальной логики т.н. возможных миров. Я не буду пытаться его воспроизводить, а лишь приведу результат – и эта опция вполне может оказаться недоступной для Всемогущего. Несложно сообразить на пальцах почему. Благими намерениями далеко не всегда выстлана дорога в рай. Павел-Пол мог бы запросто заработать диабет на ваших конфетах или пострадать от жестокой аллергии от полученного от вас букета. Блокировать абсолютно все каузальные цепочки, ведущие к тому или иному злу, при наличии свободной воли у каждого человека может запросто оказаться не только технически (небесные компы или мозги ex hypothesi бесконечно быстры), но и логически невозможным. Итак, Творец благополучно оправдан в производстве брака по приведенному расчету?! Нет, мы еще не прошлись по всем статьям обвинения. До сих пор мы обсуждали т.н. моральное зло – причиняемое друг другу людьми. Как насчет стихийных бедствий?! Какими трансцендентными плюсами предполагается компенсировать сокращение поголовья живых существ в результате каких-нибудь землетрясений, извержений вулканов или цунами? Не все же катастрофы Всевышнему Содом и Гоморра?! Случается, что и невинные младенцы или трепетные лани погибают в жутчайших мучениях?! В ответ на этот вопрос у Плантинги не нашлось ничего лучшего, как вытащить из широкой сутаны на свет Божий Сатану. Этот diabolus ex-machina в его представлениях и объясняет происхождение подобных природных пакостей машины мира…

И даже на предыдущем абзаце мучения теистических менталок не закончились. Рассмотрим вариант формулировки проблемы существования зла – я назову его «аргумент от эволюции». Его посылки:

1. Бог Всемогущ (пусть за вычетом логических ограничений), Всеведущ и Всемилостив – по ортодоксальному определению.
2. Бог желает по мере логической возможности избежать страданий живых существ (следствие из 1).
3. Творец имел возможность генерировать самые адекватные генные мутации в процессе эволюции (следствие из 1). В частности, Ему не мешала ничья свобода воли (модель не позволяет тварям творить самих себя).
4. Подавляющее количество форм жизни на земле на протяжении миллиардов лет вымирало в страданиях за неадекватностью генофонда (эмпирический факт).

Логический вывод (modus tollens): описанное в п.1 существо не существует. Какие есть возможности его оспорить? Можно отрицать то, что страдания животных являются злом. Но эта позиция в современных представлениях выглядит крайне непривлекательной. Можно еще не принимать факты, собранные биологией и палеонтологией. В сей смертный грех впадают креационисты, и их поведение я как раз не могу квалифицировать как рациональное. Тем не менее, возвращаясь к тезису Джона Маки, я не соглашусь и с тем, чтобы повесить ярлык неразумности на всех верующих. На определенном уровне религия — это даже полезно. Потом, большинство из людей всего лишь не вникает глубоко в философскую суть вопроса. Их убеждает аргументация богословов, образец которой был приведен мной в статье…

Давайте напоследок прикинем, какой ценой те оплатили свадьбу своего Господа со злом?! Вызов на помощь Диавола – шаг назад в направлении манихейщины, возврат в мир магии. А вот наложение ограничений на Всемогущество Всевышнего – прогрессивное движение в сторону деизма и в конечном итоге атеизма. И иного попросту не дано. Некоторые составляющие модели монотеизма несовместимы друг с другом. Это неустойчивое ментальное образование с периодом полураспада около двух тысяч лет. В нашей метафоре от брака по расчету Бога со злом обязано было родиться два чада – мистицизм и наука. Мальчишка-первенец отправился прожигать жизнь в кромешный тупик, а вот вторая малышка проложила путь для развития всех людей, ищущих истину. Впереди у нее по ветру — вера в меру…

До сих пор мы разбирали темы, по которым философия конфликтовала с религией. Однако в истории ей долгие века пришлось работать Золушкой на церковной кухне. В частности, ее услуги оказывались востребованы, когда возникало желание убедить язычников, строго логически доказав существование Бога. Какие ментальные модели удалось родить от этих психических движений? Всевышний под микроскопом разума – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ду ю спик чинглиш? Вы no speak все диалекты americano? Научить за нехваткой блогового времени и текстового пространства не возьмусь. Но с некоторыми забавными особенностями этого популярного в среде наших китайских товарищей наречия с удовольствием познакомлю. Лично мне самыми потешными кажутся каскады модальных глаголов. Например, must need – в дословном переводе «должно нужно», а в семантическом что-то типа «очень хочется». Или вот еще более загадочная и длинная гирлянда слов, в которой запутается любой гордый обладатель сертификатов Кембриджа или TOEFL-а – must need should can. Представьте себе, и в ней можно обнаружить смысл. По крайней мере, в определенном контексте и с моей помощью. А вот зато в руглише любой из вас даст мне сто очков вперед. Я как-то относительно недавно посетил страну предков в интересном качестве интуриста. Не то, чтобы я не понимал новомодные импортные вкрапления — догадаться совсем несложно. Но мой язык, воспитанный в великих и могучих традициях, просто не поворачивался так коверкать несчастный английский. Вот и сейчас мне приходится делать над собой усилие, чтобы написать, скажем, «апельсиновый фреш». Я, в принципе, приветствую почти любое развитие, в том числе нашей лингвистической базы. Нет ничего крамольного в появлении неологизмов. Но почему, например, не «свеж»? Это что, был феномен исключительно западной культуры, для которого не нашлось никаких отечественных аналогов? Уверяю вас, что даже в стародавние советские времена мы тоже выжимали из фруктов сок, пусть и не при помощи хитрых современных аппаратов. Ну, да ладно, хватит брюзжать, пора строить семантический мостик к занимающей нас философии религии. Обратим внимание на позитивную сторону этого процесса словообразования – превращение прилагательных в существительные. Бестолковые обитатели Британских островов и заокеанских рейхов и не догадались пойти по столь прогрессивному пути…

Но что же я нашел в нем особо хорошего? Разве это не тот самый процесс, который номиналисты-эмпиристы с некоторым презрением величают «реификацией»? Корень данной конкретной иностранщины в той самой вещи (на латыни res), что использована в названии моей книги De Rebus. По-нашему ее можно было бы назвать «овеществлением». Это когда из «чудесная картина», «пригожая девушка» или «красивая жизнь» перегонкой через фильтр абстракции получается «красота». Но вовсе не обязательно получившейся ментальной сущности предоставлять жилплощадь на платоновских небесах. Ее вполне можно разместить в обыкновенных извилинах у нас в голове. Тогда и красоте никакой онтологический паспорт не нужен. Вполне достаточно вообразить ее себе в виде некоего алгоритма, который вычисляет себе определенную общность в самых разных индивидуальных явлениях природы. Поначалу это всего лишь подсознательная нейронная сеть, ловко, но неуловимо как отлавливающая в сенсорном хаосе тончайшие оттенки релевантного для нас смысла. Она сама становится для нас объектом изучения в тот момент, когда мы ее «овеществляем». И тогда мы можем заинтересоваться «а что это такое?», развивая тем самым свои модели. Но разве нельзя спросить «что означает быть красивым», избегая существительных? Конечно же, можно, но реифицированные елки значительно естественнее обвешивать прилагательными, словно игрушками. Уместными становятся вопросы «Что такое истинная красота?» или «Что понимается под Высшей Красотой?». И они ферментируют расщепление единых понятий на все более элементарные атомарные составляющие. Варясь в этом питательном растворе, булькает и набухает наша база знаний. Скажем, памятуя о том, что второй свежести не бывает, «апельсиновый фреш» может запросто породить новые понятия — «фриз» или «несвеж».

Сегодня, впрочем, у нас речь пойдет о другой, оборотной и уродливой стороне нашего бытия. Зло – типичное прилагательное, сделавшее карьеру существительного. И несложно убедиться в том, что это пошло ему на пользу. Анализируя сие абстрактное понятие, люди постепенно установили, что зло злу рознь. На поверхности Земли лежит критерий сортировки по источнику его происхождения. Machina mundi тарахтит себе, не обращая никакого внимания на крошечных козявок, прячущихся в щелочках своих хижин на самом краю галактического диска. Несчастья, вызванные причинами типа наводнений или засухи, глобальных потеплений или заморозков, извержений или землетрясений, образуют один широкий класс событий — физических. Его дополняют биологические когти и клыки меньших наших братьев, а также некоторые излишества взаимной любви друг к другу – одним словом, дарвинистская и социальная борьба за существование (она же «моральное зло»). Столь же очевидна классификация по масштабу несчастья. «Опять наши проиграли!» является всего лишь типичным подведением итогов той или иной игры с нулевой суммой. Импортозасорение языка тоже принадлежит к категории безобидных шалостей. Да простит меня мессир Воланд, но и нефреш в общепите не заслуживает чрезмерно жестокого наказания. Разве все это можно сравнить по величине с вопиющими преступлениями против человечества от рук каких-нибудь убийц или маньяков? Классическим описанием, гуляющим по философским учебникам, является рассказ Ивана Федоровича брату Алеше о зело злых бесчинствах турок и черкесов в Болгарии. Если верить этическим моделям т.н. утилитаризма-консеквенциализма, то количество зла можно даже достаточно точно оцифровать. Например, заявить, что смерть пяти человек от неуправляемой вагонетки ровно в пять раз хуже одной раздавленной жертвы. Короче говоря, люди по вполне понятным причинам большие эксперты в этих вопросах и имеют достаточно развитую ментальную модель зла. Наша текущая миссия в том, чтобы выяснить, как она согласуется с ортодоксальными представлениями о Всевышнем.

И сия задача – с большим запасом самая злая головная боль монотеистических моделей. Исторически именно она вызывала бурные теологические прения и трения. И рискну предположить, что именно она во все времена составляла основную статистическую графу ухода искренне верующих из церкви. Отчего так? На бытовом уровне трудно восславлять благого Творца, когда твой ни в чем неповинный ребенок в жутких мучениях умирает в младенчестве. За какие именно «грехи ваши»?! Но не надо быть и профессиональным логиком, чтобы осмыслить элементарный силлогизм, приписываемый еще Эпикуру (я привожу его в редакции Дэвида Юма): “[Бог] желает предотвратить зло, но не может? Тогда он не всесилен. Он может, но не желает? Тогда он злой. Значит, он может и желает? Тогда откуда приходит зло?”. А вот другой его пассаж на ту же тему: «Почему в мире есть зло? Определенно неслучайно. Значит, от некоторой причины. По намерению бога? Но он совершенно благой. Супротив его желания? Но он всемогущий. Ничто не может потрясти основательность этого рассуждения, столь краткого, столь ясного, столь решающего». Другими словами, комбинация предикатов Бога Всесильный (все может), Всеведущий (все знает о происходящем) и Всемилостивый (желает добра) конфликтует с эмпирическим фактом не просто наличия, но изобилия зла в бренном мире. Конечно же, существует несчетное количество способов отмидрашиться от этой проблемы. Давайте сразу отметем некоторые из них за малой философской адекватностью. «Неисповедимы пути Господни» — суть просто немедленная сдача эпистемологической партии. Популярен другой подход, даже не реификация, а ипостасизация «зла» – т.е. не просто овеществление, а одушевление этого существительного. Не только разруха, но и зло – этакая старуха Шапокляк, и имя сей модели Сатана. В тех же «Карамазовых» Иван полагает, что «если дьявол не существует…, то создал он [человек] его по своему образу и подобию». И в самом деле, это наиболее правдоподобная версия происхождения данной модели. Важно понимать, что это очевидный шаг в сторону дуализма типа манихейства или даже язычества, основное достоинство которых против монотеизма состоит именно в том, что они лучше описывают окружающую нас неблаговидную действительность и даже успешно «объясняют» ее в терминах перманентной борьбы сил света и тьмы.

Можно было бы еще занять наблюдательную позицию где-нибудь в районе Альфа Центавра и вообще отрицать самое наличие зла. Однако этот своеобразный этический нигилизм, вполне уместный в некоторых восточных религиях, совершенно не совместим с древнеиудейским мировосприятием. Бог для них был средством для достижения благополучия в этой жизни, здесь и сейчас. И они долго ломали себе голову над происхождением некоторых фортелей Фортуны – мы можем проследить за этим процессом, например, в книге Иова. Загробная справедливость в раю или аду (равно как и мессианизм) – ментальный плод их более поздних душевных исканий. Историки не без оснований полагают, что эти модели возникли и оформились в результате осмысления страданий т.н. истинных праведников в эпоху гонений Антиоха Эпифана. Господь Торы был законодателем, явным образом постулировавшим, что такое хорошо и что такое плохо. Замученные насмерть евреи, отказывавшиеся от богомерзкой свинины под штыками идолопоклонников-эллинов, могли быть только павшими героями. Модельные отпрыски иудаизма, христианство и ислам, полностью унаследовали фамильные черты. Невозможно убедить православного, что разрушение святого храма – пустяки и дело житейское. Аналогично, для мусульманина очевидным преступлением станет любое надругательство над Кораном. Другими словами, монотеистические модели практически обязаны признать истинность самого слабого звена вышеприведенных рассуждений — эмпирическую посылку «в мире существует зло». Их задача поженить-таки невинного Бога со все-все-все предикатами на модели зла и в самом деле непроста. Бесполезно просто твердить must need should can. Так дешево Всевышний ее не полюбит.

Впрочем, сказывают, что возможна и такая партия. И даже не единым путем. Но каким образом удается слабым людям защитить могучего Господа от нападок безбожных критиков? Как им удается превратить зло в добро? Апельсиновый фриз в нектар и амброзию? И наш бракованный мир – в самый прекрасный из всех возможных? Модели вступают в незаконный брак – только в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Для чего нужна вере мера?! Не грех ли анализировать сие сакральное состояние души?! Стоит ли к нему прикасаться нечистыми щупальцами неверного разума?! Я сегодня не в настроении вступать в дискуссию о потребительских качествах нашего когнитивного аппарата. Какой бы он ни был, лучше естественного интеллекта в нашем бренном мире еще никто ничего не придумал. Это наш самый ценный дар от матушки эволюции (по версии теистов от Отца Небесного), и именно им мы оплатили превращение из дикой обезьяны в диванных жителей. Коль скоро это так, то неплохо бы покопаться в этом моторчике внутри, обратив внимание на то, как он работает. Поэтому неслучайно, что существует много весьма различных теорий сознания. Если все же постараться локализовать в них какой-то самый популярный компонент, то дискретность мышления – вероятно, наилучший кандидат на эту должность. Мы принципиально ворочаем в мозгах отдельными пикселами – будь то пропозиции, слова или модели. По сей причине повышение разрешения ментальных образов – одна из наших самых насущных потребностей, а максимально возможная точная оцифровка подсознательных величин – единственно возможный путь к успеху. Это путь к тому будущему, в котором «зачем» будет объяснять все большее количество аспектов нашего поведения значительно лучше животного «почему». Помимо этого, как вы знаете, к вере в меру особо нежные чувства испытывает теория моделей. Она не только призывает вслед за Дэвидом Юмом соизмерять степень доверия к идеям с их объективным рейтингом (по критериям обоснованности, когерентности и т.д.). В ее представлениях элементарным движением нашей психики является проставление тем или иным моделям оценок. Причем, это не просто бесплатные и малополезные лайки, обитающие в нынешних соцсетях. В нейронных магазинах приходится раскошеливаться на психическую энергию, причем и за купленный, и за отвергнутый ментальный товар, да еще и цены случаются самые грабительские. Монетами же в этой странной игре служат кванты жизни. Тогда разве благоразумно будет не контролировать свой собственный бюджет?!

А какие случаются расходы? Возьмем, например, простые человеческие радости. С точки зрения вышесказанного это множество различных душевных состояний, измеряемых интенсивностью переживания — от удовольствия до эйфории. Но все вместе они лежат на одной прямой – это все положительные оценки ментальной модели настоящего. Если отправиться по ней же, но в противоположную сторону, то мы повстречаем по дороге сначала грусть, а потом горе и отчаяние. Ментальный взор, обращенный в прошлое, может произвести гордость (оценка со знаком плюс) или стыд (минус). Завтрашний день мы ожидаем с нетерпением, уверенностью, опасением или страхом. Конечно же, я несколько идеализировал описание с целью его упрощения, и в реальной жизни таких чистых тонов не бывает. Как правило, наши психические колебания включают в себя дополнительные модельные обертоны. Некоторые из них образуют настолько стандартные сочетания, что заслужили себе отдельные имена в нашем языке. Например, сожаление смешивает с порицанием минувшего положительный вердикт в адрес определенной траектории в бы-пространстве. Сомнение означает логический конфликт между двумя или более конкурирующими суждениями. Мечты, а еще в большей степени надежды обычно символизируют наличие высокого рейтинга определенной менталки грядущего совместно с низким баллом, выданным ее достижимости. Важно понимать, что какое бы психическое движение мы не производили, оно имеет некоторую, хоть и невысокую, каузальную силу. Умение ей управлять и осуществление оптимального выбора для ее благого применения – наша задача. Что же происходит, когда мы испускаем веру?! Это выданный нами мандат доверия той или иной модели. Это — объяснение ей в любви, которое по мере энергетической вовлеченности может ранжироваться от легкого увлечения до вечной преданности…

Я не случайно снова привел свой дискурс ко все тому же нежному чувству. На сладкое нашего последовательного изучения теологических атрибутов Всевышнего – самая сакральная сердцевина монотеизма, божественная любовь. Милосердие Господа стало важной темой еще для древнеиудейских писателей Священных Писаний: «Господь, Бог твой, есть Бог, Бог верный, Который хранит завет [Свой] и милость к любящим Его и сохраняющим заповеди Его до тысячи родов» (Втор. 7.9). Если в этом пассаже еще слишком очевиден мотив товарообмена (милость обещается в обмен за соблюдение Закона), то ко времени пророков Он уже стал просто «Бог, любящий прощать, благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый» (Нее.9:17), т.е. сам по Себе, по свойствам Своего характера. Эта тематика заметно усилилась в христианском нарративе, ядром которого стала жертва, принесенная Христом ради спасения рода человеческого от первородного греха. Приведу пару характерных цитат: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16), «Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Обе идеи – любовь к правоверным и Всемилостивость как предикат Аллаха – были унаследованы и Кораном: «Аллах любит творящих добро» (2:195), «Он – Прощающий, Любящий» (85:14). Осталось выяснить, какой именно смысл здесь вкладывался в «любовь»? Однако прежде, чем перейти к обсуждению жития небожителей, давайте попробуем разобраться с тем, что понимают под этим словом простые смертные. А это, уверяю вас, одно из самых запутанных наших понятий…

«Люблю попкорн!», как правило, означает большой палец вверх эвентуальным или текущим приятным ощущениям. Будучи адресуемыми, например, женщинам, подобные реплики тоже иногда символизируют предвкушаемые или воспоминаемые радости плоти. В более романтическом исполнении это, скорее, утверждение о размещении обожаемого субъекта на самой верхушке пирамиды ценностей. В более прагматической трактовке это, скорее, обещание оказывать посильную житейскую помощь. В более философско-этической интерпретации это может быть выражением желания для предмета любви обрести какое-то высшее благо, к которому стремишься сам. Несомненно, в окружающей нас ментальной природе присутствуют и многочисленные комбинации-мутации-вариации на эти темы. Если все же попробовать их как-то усреднить и классифицировать, то я бы выделил две основные категории. К одной, которую я условно назову «вертикальной», можно отнести два описанных мною первыми психических движения. Получение наслаждений за счет любимого/любимой — суть явная субординация его/ее чаяний перед своими. Возвышение же своего кумира – диаметрально противоположная позиция, снизу-вверх. Вторую, «горизонтальную» группу, составят у нас остальные приведенные мной примеры. В них обоих четко прослеживается восприятие ближнего своего на собственном уровне, на расстоянии протянутой руки, как другого человека, но имеющего тот же смысл и цели в жизни. Какими тогда представляются теологам взаимоотношения Бога с нами, грешными?

Забавно, что и они тоже зачастую пользуются вышеприведенной метафорой. Вот как, например, благолепно высказался протоиерей Валериан Кречетов: «Что такое крест? Это вертикальная составляющая – любовь к Богу, и горизонтальная – любовь к ближнему. Это две заповеди, которые пересекаются между собой. Они всегда взаимодействуют. И нет креста, если нет этих двух заповедей. Любовь к Богу, устремленная вверх, и любовь к ближнему, распространенная вокруг себя, горизонтально, на своем уровне». Другими словами, наша непорочная связь с небесами относится к вертикальной категории. Тогда какого сорта любовь спускается гипотетическим Господом по этой «вертикальной составляющей»? Вряд ли верующие согласятся, что Творец использует свои творения в личных эгоистических целях, например, для развлечения. Как святотатство или издевку воспримут обвинения в идолопоклонничестве. Модель вертикали их, скорее всего, привлекает по антропоморфической аналогии со взаимоотношениями отцов и детей. Но ведь социальная машина «Домостроя» давно вышла из строя. Мало кто из современных родителей согласится с тем, что имеют более, чем совещательный голос во влиянии на судьбу своих детей. Их любовь проявляется в желании оказывать посильную помощь, т.е. по нашему определению она горизонтальна. Но, как мы недавно выяснили, и влияние Бога-Отца на людей должно заканчиваться там, где начинается их свобода воли. И Его любовь полагается, что проявляется в посильном т.н. «ответе на молитвы», т.е. по нашему определению и она горизонтальна.

Безбожникам в наших рядах разбираемый вопрос наверняка кажется странным. Какой смысл анализировать особенности характера несуществующих сущностей? Дело в том, что эта ментальная модель, как ни одна другая, немало посодействовала рождению науки, и, следовательно, вашего собственного кредо — атеизма. Именно она определила тип той Любви, которую людям надлежало испытывать в обратную сторону. Если исходить из того, что она по сути своей вертикальная, то надо соблюдать Закон, принимать участие в волшебных ритуалах и восславлять Всевышнего. Если же она горизонтальная, то надо изучать законы природы, принимать участие в эмпирических исследованиях и искать Истину. Именно следование горизонтальным курсом привело к образованию критической массы образованных людей и последовавшему когнитивному взрыву. Итак, на поверку «милосердие Божие» оказалось самым замечательным достижением монотеистической мысли. Обратим внимание на то, что люди пришли к этой идеи по вертикали. Типичное религиозное восприятие мира располагало Господа на самом пике иерархии силы. Именно поэтому Он был Всевышний – раз, Всемогущий – два, Всеведущий – три, и т.д.. А мы-то что, сирые и убогие – прах земной! Свои предикаты Бог получал абсолютизацией тех качеств, которые люди сами считали положительными. Так постепенно из «любит за послушание» получилась просто «любовь». И если сейчас многие верующие продолжают понимать любовь к Богу снизу вверху, то это потому, что их исход из мира магии до сих пор не состоялся… Смотрите сюда, друзья мои! Вертикальный Бог – прямая дорога к абсурду. У нас на горизонте восходит настоящая святыня — вера в меру…

Вертикальную лестницу, при помощи которой люди достигли ментальную высоту «горизонтального Бога», конечно же, следовало бы давно уже распилить на музейные экспонаты. Однако народная осторожность не рекомендует выносить древний сор из головы. Через это ортодоксии приходится прилагать особые усилия, дабы сохранить заржавевшие гвозди. Зло на модельном кресте – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Вечность вечности рознь. Очередная невозможность осуществить импортозамещение иностранщине вновь навела меня на размышления о маленьких слабостях великого и могучего. Посоветуйте, люди добрые, что делать, если два слова, например, английские «everlasting» и «eternal» переводятся на русский единственным образом — «вечный» ?! Ошибочно полагать, что это полные синонимы. Тонкое семантическое отличие есть, причем, в том контексте, который нас сегодня будет интересовать, оно как раз рвется. Первое понятие подразумевает вечность-внутри-времени, то есть бесконечное существование по обе стороны от настоящего, в прошлом и будущем. А вот второе означает вневременность, т.е. расположение за фигурными скобками знакомого нам множества событий. Как это может быть? А почему бы и нет? Укажите мне, например, хоть на один известный вам эпизод биографии какой-нибудь захудалой шестерки. Нет, то, что с ее помощью могли считать разные люди в разные исторические эпохи, не считается. Они всего лишь ссылались на нее, при этом сама по себе данная сущность никак в этом процессе задействована не была. Да, мы можем о ней рассуждать, и даже открыть те или иные ее свойства, скажем то, что это четное или совершенное число. Но при этом она принципиально остается гражданкой рейха ментальных моделей, неподвластной тлетворному влиянию нашего мира. Более того, по отношению к ней мы не в состоянии выполнить ровным счетом никаких действий. Бесполезно плеваться в ее сторону или, наоборот, воспевать ей вечную славу. И она в свою очередь безнадежно каузально пассивна. Совершенно бессмысленно возносить самым совершенным числам молитвы о спасении души и тела – даже паршивый экзамен не помогут сдать. Как тогда нам все же удается полезно эксплуатировать столь эфемерные сущности? Этот важный вопрос – прямо по курсу нашей экскурсии вниз по течению реки СОФИН (Современной Философии Науки), на станции «Философия математики». А пока мы продолжаем с вами разбирать завалы многих столетий теологической мысли. Дело в том, что Всевышний для большинства богословов не абы какой вечный, а вечный в том самом радикальном, т.е. вневременном смысле. Бог для них — не просто Бог. Он еще и вечно неживой.

Не надо быть историком философии, чтобы приметить на лике этой монотеистической модели вневременной вечности явные древнегреческие черты. Шли века, а тема дихотомии «бытия» и «становления» оставалась важным пунктом античных академических прений. Пожалуй, никто из древних или средневековых мыслителей не разделял несколько экстремистскую метафизику Парменида, который попросту отрицал возможность любого движения, любых изменений в мире. Однако, практически всем им удавалось ментально расщепить реальность на две части, одна из которых могла существовать в нереальном режиме вечного упокоя. Дальнейшие глубокие изыскания привели Платона к обнаружению царства небесного для размещения в нем идей. В нем теперь могли обитать не только наша хорошая знакомая шестерка, но и такие короли, как «любовь», «справедливость» или «демиург». Аристотель, как обычно, пошел своим оригинальным путем, распилив Вселенную на подлунно-бренный и надлунно-эфирный куски. Эти модели развивали или хотя бы поддерживали своим авторитетом многие языческие авторитеты, в числе которых особенно выделялся Плотин. Для нас же интересно проследить за проникновением этих менталок на теистическую территорию. Они казались вполне полезными для ортодоксии. Изучая Всеведение, мы уже упомянули, что конфликт этого атрибута Божия со свободой воли было модно разрешать как раз при помощи безвременья. К тому же такая вечность — естественное ментальное потомство модели неизменности, предмета предыдущей статьи.

Конкретно в импорте эллинистического философского наследия особо отличились св. Августин и Боэций. Первый умудрился поселить библейского Всевышнего в безвременьи never-never-land. Второй же попытался обставить Его квартиру в Нетландии метафизической мебелью на свой вкус. Вечность Бога для него – «полное обладание бесконечной жизнью, причем всей сразу». Обратим внимание на особенности этого определения. Прежде всего, он прочно увязал «вечность» с «жизнью». Таким образом, Господь для него – не шестерка и даже не платоновская истина или аристотелевские сферы, Он — живой. Затем он упомянул бесконечность, это хорошо знакомый нам стандартный богословский ход. Однако самая важная деталь приведена в самом конце, она в «обладании всем сразу». В этом можно увидеть наивную прото-попытку сформулировать известную нам идею теоретиков под литерой Б, т.е. закатать Вселенную в асфальт четырех стен блок-пространства. Напомню — основная мысль этой модели в том, что течение времени в строго определенном направлении, к которому мы так привыкли, на самом деле является иллюзией пользователя. И, если бы можно было взглянуть на наш мир снаружи (для физикалиста это принципиально невозможно), то он бы представлял собой запечатанный и готовый к вечной эксплуатации эйнштейновско-картезианский ящик. Кардинальное отличие древнего теолога от современных этерналистов разве что только в том, что он выдал ключ от него Всевышнему, дабы Он мог насладиться его содержимым в полной мере, причем не тратя на это ни секунды времени. И его модель могла бы даже быть вполне когерентна нынешним, если бы удалось вырезать из нее ненужные сущности, а также наличие столь экзотических форм жизни в столь неположенных местах.

Но насколько эта менталка совместима с современными нам модельными особями отряда монотеизма? Оказывается, далеко не все богословы согласны мирно сосуществовать с таким Богом. Вот как сформулировал свое кредо известный теоретик христианства Николас Уолтершторф: «Все христианские теологи соглашаются с тем, что у Бога нет ни начала, ни конца. Вдобавок, подавляющее большинство признавало, что Бог вечен в том смысле, что существует вовне времени. Только незначительное меньшинство утверждало, что он вечен, существуя внутри времени… [Но] если бы Бог был вневременным, то ни единый человек не мог бы сослаться на Него или выполнить любое действие во времени по отношению к нему… Если бы Бог был вневременным, то никто не смог бы [даже] заявить об этом. Ведь заявление – это тоже действие во времени». Насколько убедительны его аргументы? Будучи выдранным из большого текста, это высказывание попросту ложно. Вернемся к нашим числам из прелюдии. Мы запросто можем сослаться на них или выполнить над ними любое (арифметическое) действие во времени. И у меня не вызвало ни малейших затруднений громогласно об этом заявить. Однако Бог — не шестерка, и некий логический конфликт здесь на самом деле присутствует. Его и подметил Николас в тексте своей статьи, оставшейся за кавычками выбранной мною цитаты. Проблема в том, что теология постулирует для Всевышнего жизнь, причем не произвольную, а строго определенную, внутри времени…

Бог древних иудеев, конечно же, был наряжен по антропоморфической моде своей жестокосердной эпохи. Несложно перемидрашить наивные пассажи, где Он говорит или слушает, гневается или ликует, обещает или завещает, приняв их за метафорическое описание вневременного метафизического процесса. Но как быть с принципиальной интерактивностью Писаний? Ветхозаветный Господь грозно вмешивается в ход мировой истории, издает Законы, общается с пророками. У христиан дело обстоит еще хлеще — благодаря таинству воплощения Христос у них стал активным евангельским персонажем, официальной миссией которого являлось искупление грехов всего человечества. Более того, в соответствии с ортодоксальными верованиями, дедушка на небесах, как юный пионер, всегда готов. Другими словами, в резком отличии от абстрактных математических сущностей, Сущий каузально активен – Он Вездесущ, «отвечает» на молитвы, производит на заказ чудеса и т.п.. Этот волшебный компонент — существенная часть религиозной модели, от нее невозможно отказаться. Но как тогда заставить безвременного теологического монстра присутствовать в реальном для нас времени?! Вряд ли адекватным решением является объявить нашу реальность виртуальной, как в заранее записанном видео. Ведь тогда Иисус превратится в киношный образ, но для православных категорически невозможно согласиться с тем, что на кресте за Бога умирала нарисованная кукла, что это была «иллюзия пользователя». Позвольте, скажете вы – любой актер ведь запросто может снаружи наблюдать за тем, как он играет в ящике? Это верно, но он-то когда-то записывался на студии совместно с другими живыми людьми, а вот Всевышнему ментальная модель этим заниматься накрепко запрещает. Он для нее не просто вечный, но еще и вечно неживой…

Сегодня мы натолкнулись на очередной косяк популярных ментальных моделей Всевышнего. Не пора ли немного отдохнуть, дабы залечить полученные шишки и синяки? Давайте взглянем на светлую сторону монотеизма. Там, в его прекрасном и далеком Эсхатоне, восходит яркое Солнце эры милосердия! Но как полюбить нас уже сейчас, черненькими?! Блог Георгия Борского Богу в помощь.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Не все гениальное просто. Ложность или наоборот сего изречения покоится на том смысле, который мы договоримся вкладывать в «простоту». Это слово, равно как и его антоним «сложность», несмотря на свою кажущуюся простоту, на удивление сложно поддается четкому анализу. Существуют десятки альтернативных попыток формализации его определения, ни одно из которых до сих пор не собрало консенсус научной общественности. Скорее всего, это происходит потому, что за ним прячется превеликое множество ментальных моделей, каждая из которых может быть полезна по-своему. Ошибочным вышеприведенное утверждение сделает, например, отождествление простоты с чем-то прекрасным. Поскольку «гениальность» тоже сильно коррелирует с нашим эстетическим чувством, то известный каждому однострочник тогда превратится в тавтологию «красота красива». С такой бестолково непробиваемой логикой спорить будет только умственно неполноценный. Истинные искатели истины идут другим путем. Скажем, в контексте философии науки простота прежде всего коррелирует с хорошо известной каждому «бритвой Оккама». Что это было изначально? Средневековый мыслитель был последовательным номиналистом. Это означало, что он, споря со своими теологическими коллегами-реалистами, отрицал наличие т.н. универсалий. Например, мог заявить, что нет простоты, но есть вещи, к которым можно применить данный предикат. И нет красоты, но есть красивые объекты или субъекты. То есть, если бы можно было убрать все предметы, к которым приложимы те или иные прилагательные, то последние исчезли бы вместе с ними. Соответственно, ненужные сущности должны были быть безжалостно вырезаны из передового схоластического дискурса. Что это стало нынче? В «осторожной» современной трактовке речь идет о том, что, сравнивая две теории, стоит предпочесть более «экономную», т.е. использующую меньшее количество понятий. В более «рискованной» спекулятивной версии постулируется метафизическая особенность нашего мира – законы природы просто-таки обязаны быть простыми.

Но я имел в виду несколько иное. Меня лично хронически раздражают эпизодически настойчивые попытки некоторых людей принизить интеллектуальные достижения неугодных им персонажей ссылками на их предшественников — социологи с подачи Роберта Мертона называют эту стратегию «адумбрацией». И впрямь, Исаак Ньютон стоял на плечах, как минимум, Коперника, Галилео и Кеплера. Да, Франц Шуберт был продолжателем традиции Венских классиков Гайдна, Моцарта и Бетховена. Безусловно, Тинторетто многое почерпнул у Микеланджело, Рафаэля и Тициана. Но — любая ментальная модель по природе своей рождается из осколков того, что было перед ней. По определению она строится из ограниченного количества фактов, нот или красок. Гениальность, она отнюдь не в том, чтобы генерировать бесконечности из кромешной пустоты. Гениальность, она в нахождении особенных комбинаций из множества заданных жанром элементов. Гениальность, она в обнаружении редких оазисов красоты в бескрайней пустыне попкорна. Следовательно, с этой точки зрения, нет ничего зазорного в креативном использовании предварительно накопленного опыта. И практически любая творческая задача сложна, даже тогда, когда ее результат кажется нам исключительно простым. Что тогда насчет непростого дела Сотворения нашего мира, а заодно и нас с Вами? Древнее богословское убеждение, как это ни парадоксально, следовало логике Йозефа Геббельса. Постулировалось то, что все божественное просто…

Причем это положение не просто принималось на веру как аксиома, но «доказывалось» как теорема. Вот как, например, рассуждал св. Фома Аквинский: «Абсолютная простота Бога может быть продемонстрирована многими способами… Каждый композит вторичен по отношению к своим компонентам и зависит от них, в то время как Бог – первичная сущность… Каждый композит имеет причину своего существования, поскольку различные вещи сами по себе не могут объединиться в целое беспричинно. Но существование Бога не имеет причины … поскольку Он сам – эффективная первопричина всего сущего». Здесь я привел только два довода из интегрированных в Сумме пяти. Опирался знаменитый теоретик католицизма и на авторитет своих многочисленных предшественников. Вот как красиво заточил свое анти-арианское риторическое копье другой Святой Отец, «Афанасий Запада» Иларий Пиктавийский: «Тот, кто суть сила, не сделан из слабых вещей. Тот, кто суть свет, не сделан из темных вещей». Этой интеллектуальной традиции, популярной еще в языческой среде (вспомним, например, Единого неоплатонизма), можно посочувствовать. В слове «первоэлемент» (или «первопричина») первичность и элементарность заключены аналитически-синтактически. И когда мы хотим представить себе метафизическую картину всего мира, то желаем наблюдаемое сложное вывести из скрытого простого, т.е. из ограниченного количества базовых принципов. Иначе раскручивается бесконечная спираль ко все более накрученным формам божественной жизни. Однако настоящий корень проблем моделей монотеизма в том, что они одинокого дедушку на небесах желают припахать выполнять сразу несколько важных для человечества функций. В частности, Он обязан не только служить первоисточником бытия, но и как-то наколдовать данную нам в ощущениях реальность. А проблема моделей христианства еще сложнее – ведь им настоятельно необходимо как-то, сохранив абсолютную простоту Всевышнего, размидрашить Его на Троицу.

Успешное решение задачи расщепления целостного Всевышнего требовало от богословов повышенной степени креативности. Судите сами – если попросту дать каждому члену Божественного Политбюро одинаковые полномочия, то получится три Генеральных Секретаря, т.н. тритеизм. Это кажется преступным шагом в бездну идолопоклонничества. Если, наоборот, отпихнуть от кормушки некоторых лишних, то пострадает благочестие. Очень уж хотелось дать статус бесконечно выше обыкновенных тварей и Иисусу из Назарета, и воспетому в Евангелии от Иоанна его заместителю Параклиту, т.е. Духу Святому. Скорее всего, именно по этой причине нежизнеспособными оказались раннехристианские модели адопционизма, эбионизма и арианства. Интересной для современного человека кажется идея группы ересей под общим названием «модализм». Они предлагали считать Троицу разными воплощениями или аспектами единого Господа. У нас не вызывает чувство протеста приписывание различных предикатов одному и тому же объекту. Например, солнышко для нас жгучее, светлое и круглое одновременно. Почему нельзя тот же фокус проделать с его Творцом? Мешает все тот же избыток гипотетической простоты. Всемогущему накрепко запрещено иметь разные модальности. Почему тогда было разрешено разжиться «ипостасями»? Отнюдь не только благодаря единству загадочной «субстанции». Ответ на этот вопрос, по моему мнению, не имеет никакого отношения к теологии. Это – сложившаяся историческая бытьможность. «Патрипассионистов», заставивших страдать на кресте не Сына, а Самого Отца, зло высмеял добрый человек и талантливый риторик Тертуллиан. А вот хитросплетение из нескольких других слов, подкрепленное авторитетом святой жизни трио их авторов-капподокийцев, почему-то всех успокоило. И слава Богу – чем бы верующий не тешился, лишь бы не плакал от драк с ближними своими…

Мало того, что Всевышний необыкновенно просто сложен, Он еще и обречен на пребывание в этом незавидном состоянии. Сей жестокий приговор вынесла наша строгая, но справедливая наука о Боге – Он неизменен. А это почему? Не только потому, что В Мал. 3:6 сказано: «Ибо Я — Господь, Я не изменяюсь…», а в Иак. 1:17: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены». И совершенно точно он не был основан на особенностях канторовской алгебры трансфинитных чисел. В целом, его можно считать тривиальным логическим следствием из вышеприведенной теоремы о простоте. Демонстрация истинности элементарна и может быть найдена чуть ли не в каждом теологическом учебнике. Когда у произвольного предмета нечто меняется, предположим в цвете, пускай с белого на черный, то при этом нечто другое (например, форма или генетический код, а в общем случае субстанция) всегда остается прежним. Значит, данный предмет является композитным, но на каждого Творца довольно только простоты. Что и требовалось доказать. Но что и требовалось мне, дабы показать, как одна абсурдная модель в полуавтоматическом режиме порождает длинную генеалогическую цепочку безумных отпрысков. На веру было принята всего лишь одна аксиома — Бог суть средоточие всех бесконечностей, всех совершенств, точка пересечения всех вертикалей. И родила она и Всемогущего, и Всеведущего, и Вездесущего. И была ночь разума. И стал Он Отец и Творец, и на людях игрец. И был день сурка. И Он получился прост, как единица, и неизменен, как гробни́ца. А дальше что будет, друзья мои? Скорее, разгул чтототеизма, чем триумф ортодоксального теизма. Современному человеку очень непросто поверить в то, что все божественное просто…

Что же это за жизнь такая поганая у небожителей? Ни тебе сложносочиниться, ни тебе развиться. А применимо ли вообще наше понятие «жизнь» к Его существованию? Ведь даже если абстрагироваться от рождения и смерти, то в твердом семантическом остатке останется еще поток изменений, а он Неизменному чужд. Поговорим о самом вечном – на следующей неделе с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Если поранить пальчик, то сначала будет больно, но потом заживет. А вот столь же маленькая дырочка в сердце обычно фатальна. Если поцарапать машину, то будет некрасиво, но потом можно закрасить. А вот если проколоть шины, то далеко не уедешь. Если из этого странного предложения удалить четвертое слово, то будет чуть менее красиво, но все равно понятно. А вот если зачеркнуть в нем третье или шестое, то смысл совершенно пропадет. Если в теле программы затереть область данных, то, скорее всего, будет неправильно, но работать. А вот если в исполняемом коде обнулить единственный байт, то почти наверняка получится синий экран смерти. Вряд ли случайно, что схожий феномен происходит с многими другими моделями. Если ревизовать у них определенные маловажные положения или параметры, то они и не поморщатся, это все равно как купить им новое платье. А вот некоторые другие компоненты представляют собой неделимое ядро, расщепление которого влечет за собой если не разрушение, то алхимическое превращение в другую ментальную субстанцию. Эти компоненты составляют ее эссенцию, сущность, идею. В предыдущих статьях мы познакомились с несколькими такими обязательными ингредиентами монотеизма. Всевышний необходимо обязан быть Необходимо Сущим. Он также обречен на своеобразное Всемогущество, проводя жизнь за решеткой некоторых логических запретов. Помимо этого, Господь хронически страдает от избытков знаний – эта болезнь называется Всеведение, и она осложнена Вездесущием. К этой гремучей смеси из бесконечностей я сегодня желаю поднести фитиль другого стержневого элемента модели — свободы воли. И собираюсь защищать тезис о том, что эта воля, выпущенная на волю, взрывоопасна…

Кстати, а почему без нее никак нельзя обойтись?! Вот, например, философы, самые современные и научные, на полном серьезе обсуждают кромешный детерминизм. Дело не только в том, что Бог теистов по профессии дрессировщик. Само собой разумеется, что наказание за грехи или награда за праведность, применимые к заводным игрушкам, кажутся нам поведением крайне неразумным и уж точно недостойным высокого статуса Всевышнего, Творца неба и земли. И даже не в многочисленных однострочниках, разбросанных там и сям по Писаниям. Слова Святых и всех прочих Отцов, конечно, тоже ценны, но суть за ними еще дороже. Практически любая религия не просто рисует модель мира вокруг нас, но и предлагает достаточно четкие практические рецепты правильного поведения (в некоторых случаях и ортодоксального мышления) и бичует ошибочное. Деонтология – т.е. домен «можно-должно» — ее питательная почва, ее сокровенное седалище. Вытащи у нее из-под ног опору из свободы воли – и такого Шалтая-Болтая не соберет никакая иерейская рать. При этом заметим, что ей нужна не абы какая, а самая настоящая, вольная воля (назовем ее сильной). Т.е. всякие хитрые определения, с которыми мы недавно познакомились в курсе метафизики, типа отождествления ее с истинностью логической импликации «если бы Ваня в момент времени В захотел Б, то не выбрал бы А», принципиально не устраивают. Для верующих настоятельно требуется реальная возможность осуществления выбора – ты за наших или за гадов, камо грядеши — в ад или в рай? И, с моей точки зрения, это одна из самых замечательных и сильных составных частей модели. Это то, что обеспечивает ее действенность и полезность в мире людей.

Беда, однако, в том, что она входит в некоторый конфликт с другими, с первого взгляда, не менее знаковыми верованиями. Первый косяк обсуждается в прессе не очень часто, вероятнее всего потому, что он не так критичен для модельного здоровья. Он «всего лишь» еще больше ограничивает Всемогущество Божие. Как именно? Представьте себе Вселенскую шахматную доску. Если играть с самим собой, то на ней можно выставить любую позицию. Точнее, любую из тех, что позволяются правилами. Аналогично мы несколько ужали фазовое пространство «я все могу» Пантократора логическими тисками. Однако в свободном царстве вольных игроков в жизнь, они тоже периодически получают право переставлять фишки. При этом по нашему определению «сильной» свободы воли никто не в состоянии подавить ее силой. Но ведь каждый такой сделанный выбор вырезает из древа грядущего гигантские ветки бытьможностей (напомню, в нашем словаре «бытьможность» — это то, что может быть, а может и не быть). Вспомните, скажем, о не самом благолепном примере св. Фомы Аквинского – гражданка, потерявшая невинность, уже никак не сможет ее вернуть. Но, может быть, тогда Всевышний работает в режиме модератора, будучи в состоянии удалить неугодные ему людские решения и достичь-таки произвольного идеального будущего, как это полагал Блаженный Августин?! Увы, и это не спасет Его абсолютную мощь, поскольку каждый собственный выбор Господа на энном шаге сделает недоступными для него целый ряд эн-плюс-эмных вариантов. Именно этот эффект мы наблюдали, когда попросили Всевышнего создать камень, который никто не сможет поднять. Похоже, что приходится отредактировать определение Всемогущества в очередной раз, но, как я и обещал, это для модели отнюдь не смертельно…

Однако вторая инфекция угрожает ее жизненно важным органам. Обнаружена она была еще языческими авторами в контексте вещих снов и оракулов — например, о ней писал Цицерон в De Divinatione. А вот как переформулировал ее на христианский лад Боэций: «Похоже на то, что существует безнадежный конфликт между божественным предвидением всех событий и свободной волей людей. Поскольку, если Бог видит все заранее и не может ошибаться, то, что бы Он ни предвидел, обязано случиться. Поэтому, коль скоро Бог предвидит не только действия людей, но и их планы и желания, то не может быть свободы воли … Если же нечто может произойти не так, как это предвидел Бог, то его знание … стало бы всего лишь неопределенным мнением, и было бы нехорошо так думать о Боге». Могучая хватка Провидения естественным образом занимала человека, которого неведомые силы судьбы влекли на неизбежную смертную казнь. Как же он сам разрешил поставленный вопрос? При помощи Госпожи Философии, которая не очень убедительно предположила, что знание Господа каким-то хитрым образом отличается от нашего. В предыдущей статье мы познакомились с развитием этой модели и заодно популярным «решением» обнаруженного парадокса – разместить Всеведущего вовне временной шкалы, т.е. снаружи известного нам событийного потока. Тем самым, по выражению св. Фомы Аквинского: «очевидно, что бытьможности безошибочно известны Богу,… тем не менее они являются будущими бытьможностями по отношению к своим собственным причинам». Другими словами, Всеведение нисколько не мешает свободе воли.

Наличествует ли здесь на самом деле серьезная философская проблема и, если да, то чем нас не устраивает предложенная схоластическая заплатка? Поверхностный взгляд ничего не замечает – какое отношение может иметь чье-то стороннее знание к независящим от него каузальным процессам?! Оно же само по себе не является причиной никаких событий?! Тем паче, если оно вообще расположено вовне нашего пространства-времени?! Однако более глубокое погружение в суть дела открывает непредвзятому взору совершенно другую картину. Что такое знание бытьможностей, о котором идет речь? В наших терминах это ментальная модель будущего. В терминах классической эпистемологии это еще и истинное мнение (плюс еще что-то, что для нас в контексте данного обсуждения не имеет значения). В терминах не менее классической логики мы имеем истинную пропозицию «Ваня в момент времени В выберет А». Истинность модели предполагает, что она верно описывает реальность, т.е. делает четкие предсказания того, что случится. Какими именно каузальными цепочками это произойдет, совершенно нерелевантно. Важно же то, что самая сильная свобода воли не в состоянии справиться с этой дьявольской силой, т.е. выбор Б в момент времени В для нашего Вани попросту невозможен, как бы он ни напрягался. И столь же нерелевантно для существа дела где именно расположено или как организовано хранилище этих знаний…

Диагноз из рассмотренных нами симптомов отсюда получается прискорбный – многочисленные клетки нашей свободы воли находятся в состоянии перманентной войны с раковыми вкраплениями повышенной осведомленности Господа. Что же делать, как же быть? Если по-честному, то не отмидрашиваться от назойливой логики, а развивать ортодоксию в направлении истинности. Ну, так и быть, протяну философскую руку помощи ближним своим теологам. Мой план лечения кардинально прост – резать к Божией Матери. Свобода воли внутри нас – Муровский факт интроспекции. Помимо этого, без нее весь монотеистический нарратив потеряет всякий смысл. Вердикт — выпустить волю на волю. Несовместима со Всеведением? Тем хуже для Всеведения — придуманной и надуманной теоретической конструкции. Эту опухоль требуется немедленно удалить операционным путем. А чтобы Всевышний не расстраивался, можно взамен ему выдать микстуру из знания бы-миров с гипер-Тьюринговскими вычислительными возможностями. Они как раз могут пригодиться для объяснения некоторых загадочных особенностей развития эволюции на Земле, биологической и ментальной. Не стоит цепляться за авторитетные предрассудки веков. С бесконечностями следует обходиться осторожно. Абсолютизирование мощи или знаний Всевышнего – типичный пример вертикальщины — атавизм древнего религиозного мышления. Не пора ли поиграть в горизонтальные игры?! Воле – воля, разуму – рай!

Модель монотеизма появилась на свет в жестокосердном мире магии. В таких нечеловеческих условиях было немудрено намудрить с логикой. Поэтому неудивительно, что разобранная сегодня проблема — далеко не единственная ее родовая травма. Однако прежде, чем мы перейдем к локализации и ликвидации этого зла, давайте обратим внимание на добро. Всевышний ведь еще и Всемилостивый! Да будет благо в Блоге Георгия Борского!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Если бы жирафы уверовали во Всевышнего, то их длинношеее божество имело бы безграничные возможности по сбору листьев с макушки самой гигантской секвойи. Коли бы черепахи поклонялись Вседержителю, то он содержал бы в своем существе бронебойный непробиваемый панцирь. А рай верблюдов был бы, конечно же, щедр на солнышко жгучее и колючки колючие. Корреляцию между моделями небожителей и житием их почитателей философы подмечали с незапамятных времен. Нечестивыми честными виршами на эту тему отличился еще досократик Ксенофан. Люди всегда наделяли богов своими же качествами, но доведенными до бесконечного Абсолюта (или все же Абсурда?) Казалось бы, введение монотеистического единоначалия должно было бы положить конец беспределу с беспредельным. Однако привычная ментальная операция с легкостью пережила не вполне удавшийся Исход из мира магии. Вот как, например, аргументировал Всеведение Господа св. Фома Аквинский: «Бог знает индивидуальные вещи… Все совершенства, наличествующие в Его творениях, предсуществуют в Боге в более высоком состоянии… Знание индивидуальных вещей – часть нашего совершенства. Следовательно, Бог должен знать индивидуальные вещи… Те совершенства, которыми частично обладают низшие существа, существуют целостно в Боге; значит, хотя мы познаем общее и нематериальное одной силой, а одиночные и материальные вещи другой, Бог знает и то, и другое своим единым интеллектом». Обратите внимание на то, что ход его рассуждений четко следовал описанному паттерну. Он сначала локализовал некоторые свойства у низших рабов Божиих, а затем постулировал на этом основании их наличие, причем, в несравнимо большей степени, у их возвышенного Творца…

Почему тогда этот католический теолог не последовал той же логике и поскупился выделить Вседержителю, например, могучие длани, как это делали его наивные предшественники, сочинители Торы? Дело в том, что антропоморфизм в богословии к его времени уже давно вышел из моды благодаря некоторым философским соображениям. Бренному телу полагалось делиться на части, но тогда этим компонентам пришлось бы существовать прежде необходимого источника всего сущего?! Так не бывать этому! А вот знания… Это не только нечто нематериальное, но и самая ценная вещь, которой обладают двуногие и бесперые в контрасте с неразумными животными. К тому же эта идея кажется вполне естественным следствием доктрины Всемогущества. Как мы убедились в предыдущей статье, какие-то логические ограничения на божественную мощь приходится наложить поневоле. Но почему бы не подарить Ему бесконечные интеллектуальные способности? Тогда Он не только захочет, как мы, сирые и убогие, но и сможет все знать. То есть абсолютно все, включая не только количество волосков на голове у каждого, но и каждую мыслишку внутри этой головы. Всеведение тем самым становится когерентным партнером другой ментальной модели — Вездесущего. Ну, а вместе эта неразлучная благая парочка в состоянии встать на страже морали и нравственности всего общества. И это на самом деле блестящее изобретение, выполняющее крайне полезную функцию в получающейся религиозной социальной игре…

Посему неудивительно, что по этому руслу протекала мысль многих видных богословов. Вот как, например, красиво выразился автор послания к Евреям (4:13): «И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его». На самом деле это почти плагиат, поскольку точно так же высказывались древне-иудейские пословицы (Пр. 16:2) «Все пути человека чисты в его глазах, но Господь взвешивает души», поэты (Пс. 32:15) «Он создал сердца всех их и вникает во все дела их» и пророки (Иер. 23:24): «Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю? говорит Господь». Согласился с ними и Коран (11:5): «Он знает то, что они утаивают, и то, что они обнародуют. Он ведает о том, что в сердцах». Итак, по отношению к Всеведению в жесткой спайке с Вездесущием, в некотором отличие от Всемогущества, в монотеизме никаких скидок быть не может. Это абсолютно необходимый атрибут существа Необходимо Сущего. Если Он что-то не ведает, то это и не Всевышний никакой вовсе! Здесь стоит оговориться и упомянуть некоторые еретические отклонения от этого судьбоносного решения правящей ортодоксальной партии. Например, в модели христианского деизма, появившейся на свет Божий в начале восемнадцатого века, Всевышний занимал пассивную позицию по отношению к своим питомцам. Его отнюдь не привлекала карьера дрессировщика грешников. Соответственно, и знания на их счет ему тоже особо не были нужны. Это — сонное или, наоборот, очень занятое существо, которое, поручив свою работу законам природы, отправилось куда-то на покой или по прочим важным делам. В курсе Истории Моделей мы также относительно недавно проходили философию Авиценны, который утверждал, что Богу в своей базе данных не нужен мелочный сор нашей жизни, Он мыслит масштабно, платоновскими универсалиями. Приведенная цитата Св. Фомы Аквинского как раз была призвана служить отповедью к этому досадному заблуждению важного первоисточника его вдохновения…

Какие же еще содержательные сведения передовая схоластическая наука о Боге сообщила на интересующую нас тему? По сравнению со Всемогуществом, не так уж и хило. Во-первых, выдающийся теоретик христианства размидрашил необразованному народу, что именно св. Августин имел в виду своим однострочником «Бог не видит ничего вовне Себя». Оказалось, что все остальное снаружи отражалось у Него внутри на манер зеркала. Во-вторых, «продемонстрировал», что знание Господа еще и является причиной всех вещей. Здесь «причина» понималась в аристотелевском «формальном» смысле. Как умения ремесленника приводили к произведению артефактов, так и модели Творца способствовали порождению его тварей и миров. В-третьих, он поделился знанием о познаниях Всевышнего о различных сложных материях. Оказалось, что в бы-мирах, которых нет, Он фурычил не хуже актуальных. Более того, без малейших проблем с производительностью ворочал бесконечными гуголобайтами. Доказательство тому в эмпирически неустановленном факте, что Ему не составляло ни малейшего труда ведать помыслы и побуждения всех бесчисленных плодящихся и размножающихся. Наконец, он разрешил своим бесспорным авторитетом давний спор о божественном прозрении будущих бытьможностей. Как сочетается Всеведение со свободой воли? На эту сложную тему высказывались многие выдающиеся мыслители, поэтому и мы с вами тоже присоединимся к обсуждению уже в непосредственно следующей серии. На сегодня нам будет достаточно быстрого шаржа. Фома верующий предложил вынести переменную «Бог» за скобки временной шкалы. Он полагал, что Его вечность влекла за собой способность видеть все исторические для нас события как бы разом, одновременно. И именно эта важная особенность Его организма позволяла людям сохранять свободу воли. Хорошую религию придумали теисты! И исключительно замечательного Бога!

Давайте хоть этот последний абзац проведем в двадцать первом веке. Что может сказать современная аналитическая философия по поводу представленной на ваше рассмотрение ментальной модели? Начну с того, с чего начал эту статью. Основания, на которых т.н. Богу приписываются хоть какие-то знания в нашем смысле, на самом деле, весьма шаткие. Не видно тех феноменов окружающей нас природы, которые бы настоятельно потребовали эту гипотезу. Предположим вместе с теорией моделей, что мы не можем найти удовлетворительное объяснение некоторым особенностям эволюции жизни и науки на Земле. Однако столь же очевиден и длительный полуслепой характер этого процесса. Нам здесь, возможно, потребуется нефизикалистская метафизика, но точно не Вселенский бесконечный разум. Это тот редкий случай, в котором апофатическая теология может оказаться лучшим подходом. Абсолютное Вездесущее Всеведение – это знания с интересом, описанным выше, такой штуки в природе нет. Хуже того, и быть не может! Несложно показать, что бесконечности и здесь играют злую шутку с добрым Всевышним. Для этого достаточно задать Ему почти сократовский вопрос – знаешь, что все знаешь? И если да, то — знаешь ли, что знаешь, что все знаешь? И если так до самого верха, то еще и пирронически ухмыльнуться – а почем знаешь? Далее на любой ответ алгоритм элементарный, просто повторить вопрос – а это откуда знаешь? Выхода из этого порочного круга, как нам известно из курса эпистемологии, нет. Аналогично на Господа несложно напустить демона Декарта, и с ним тоже он не будет в состоянии справиться. В принципе, любой скептический аргумент неотразим для любого существа, обладающего странными фишками странной игры по имени жизнь – знаниями. Ведь это принципиально ментальное отображение «реальности», происхождение которой принципиально неизвестно. Это тот самый несчастный случай, когда хочу все знать, но не могу. И это тот самый киношный случай, когда желания никогда не совпадут с потребностями, сколько не пей. И если бы наш бы-Бог задал мне вопрос: «Кто же тогда знает, что все знает, если не Я?», то я бы ему смело ответил: «Не могу знать, ваше высокобогородие…»

… но имею основания полагать, что никто. Представьте себе, и это еще полбеды. Вторая часть трагикомедии теологических ошибок еще впереди. Различные особи ментальных моделей монотеизма не только плохо стоят на собственных ногах, но и враждуют между собой! Война силы с волей грядет в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Бескрайние пространства космоса воспламеняют воображение и остужают пыл своей недоступностью. Адронные коллайдеры бороздят бездонные недра атома, опустошая при этом государственную казну. Бессмертие загробной жизни привлекает магнитом и одновременно пугает невозможностью осмысления. Похоже на то, что у человечества давний роман с бесконечностями — этой жути жутко хочется. Это страшная любовь, это любовь со страхом. Проследить за ее развитием можно, например, на истории математики. Понятием числа, как атрибута множества похожих предметов, обладают даже некоторые животные. Люди же, оснащенные ментальными моделями, в состоянии воспарить с их помощью в голубые абстрактные дали. Возьмите одну-единственную единичку и операцию «следующий» над ней, и они вместе уже рекурсивно порождают беспредельный натуральный ряд. И он немедленно становится объектом для последующих умозаключений. Скажем, еще Евклид доказал то, что в нем содержится бесконечно много простых чисел. Означала ли эта фигура речи то, что вся их совокупность реально существовала? С точки зрения Аристотеля это был абсурд, и на самом деле в природе встречалась исключительно потенциальная бесконечность, понимаемая как возможность сколь угодно долго выполнять определенную последовательность действий. Но это был тот самый абсурд, в который душа так вожделела верить. Вряд ли случайно то, что прорыв к большой науке у Исаака Ньютона совпал с проникновением в мир бесконечно малых дифференциального исчисления. Но это же форменное беззаконие, возмущался епископ Беркли, и формально был совершенно прав. Только спустя два столетия усилиями Больцано, Коши и Вейерштрасса эта игра обрела нынешние правила. А затем Георг Кантор научил нас не только не бояться бесконечностей, но и сравнивать, выстраивать их по ранжиру. Но его «наивную теорию множеств» сначала затравил Кронекер, а потом замучили множество парадоксов – Бурали-Форти, Рассела, Ришара и т.д.. Стремление от них избавиться привело к возникновению бурного потока течений в математике – финитизма, логицизма, формализма и интуиционизма. Однако многие ученые соглашались с Гильбертом, что никакие силы не в состоянии уже выгнать современную науку из рая Кантора. Ей нужны бесконечности. Пусть это бес, но мы не можем без…

А могут ли обойтись без сего беса монотеистические религии? Обращу ваше внимание на то, что именно бесконечность – наиважнейшая общая черта характера практических всех все-все-все-предикатов Всевышнего. Отчего так? Можно предложить различные гипотезы, объясняющие этот потешный феномен. Например, интуитивно-мистическое прозрение древних, т.е. пресловутое Откровение. Или банальное противопоставление самим себе, конечным и смертным. Или даже изобилие авторитетных высказываний Святых Отцов типа «ибо у Бога не останется бессильным никакое слово» (Лк. 1:37). Но все эти «аргументы», в особенности ибосказательные, должна изучать психология, а не философия. Нас же интересует разумное обоснование необходимости постулирования таких описаний Господа, как, например, «Всемогущий». К счастью, есть и такая партия. Популярен примерно следующий нарратив. Вспомним, что краеугольными кубиками религиозной онтологии являются «существа», а их главным и неанализируемым атрибутом – сила, власть. Как она работает – не суть важно, а образуется она актом дарения с плеча вышестоящих инстанций. Я сейчас вовсе не пытаюсь высмеять эти дремучие предрассудки. Какие-то метафизические понятия все равно приходится принять за первичные. У нас сейчас, положим, тоже нет ответа на многие вопросы типа «откуда взялась инерция и каким механизмом она реализована». Так вот, теперь представим себе некоего господина Пантократора. Если предположить, что его «сила» конечна, то чьим постановлением была установлена именно эта величина, а не любая другая? Кто осмелился ограничить власть Самого Бога? Она просто обязана быть бесконечной! Давайте в качестве мыслительного эксперимента согласимся – да будет так. Наша задача на сегодня весьма скромная – смиренно выяснить, что именно под этим подразумевается. Что же могут всемогущие?!

Оказывается, что, как и в математике, здесь нужно очень аккуратно формулировать аксиомы. Само понятие бесконечной мощи в отрыве от всего остального — уже источник потенциальных парадоксов. Может ли Бог сделать так, чтобы 2+2 стало равно 5? Интуитивно кажется, что, если в эти каракули вкладывать тот же смысл, что и наш, то никак. Впрочем, мне известен один, причем весьма весомый противник этого заключения – Рене Декарт. Да, мы не в состоянии это понять и вряд ли даже представить — утверждал он. Но ведь аналогично мы не можем объять гору, тогда как успешно справляемся с этой задачей, имея под руками дерево. Кто поручится, что обитатели других Вселенных по картезианскому хотению, по Божиему велению не получат соответствующие немыслимые для нашей реальности мозги? Изобретатели современной параконсистентной или квантовой логики, вероятно, способны посочувствовать этому рассуждению. Однако непросто найти даже далеких от философии теологов, которые бы позволили Всемогущему опрокидывать подобные законы. Поэтому Он не может создать камень, который не сможет поднять. И Он не может создать предмет, который не сможет разрушить. А еще что не может? Следующий несколько фривольный пример ввел в широкий обиход отнюдь не я, а св. Фома Аквинский. Его живо интересовал вопрос сохранения девственности у населения. В его представлении, если некая гражданка уже потеряла этот статус, то даже Бог ни за что не сможет его для нее восстановить. То есть, наколдовать так, чтобы она на всю жизнь осталась старой девой, Всевышнему разрешалось. А вот post factum – ни-ни. Другими словами, Всемогущество не распространялось на прошлое – его невозможно было незаметно подчистить. Аналогично нередко отрицается способность Господа производить другие метафизические фокусы типа сотворения круглого квадрата или синей красноты. А вот законы природы Ему нарушать обычно разрешается – Писания полным-полны соответствующих записей. Безбожник Дэвид Юм полагал, что из их гипотетической истинности следует всего лишь наличие мета-законов, позволяющих обходить запреты обыкновенных. Но мы с вами давайте не будем придираться и все же оставим сверхъестественным силам неправильное право немного похулиганить в нашем мире. Вместо этого займемся взаимоотношениями бесконечной мощи Творца с его другими предикатами…

Мы с вами можем согрешить, более того, если верить духовным наставникам, регулярно этим занимаемся. Как насчет Всемогущего – слабо?! Исторически важным элементом полемики иудеев против христиан всегда было обвинение в том, что они превратили их Господа в аморального персонажа. Например, по Торе щедро рассыпаны указания о вечности приведенных в ней постановлений, а вот апостол Павел взял их и все скопом отменил. Если верить в небесное происхождение Библии, то получается, что Бог может нарушить свои же указания?! Знаменитый средневековый схоласт Уильям Оккам и в самом деле полагал, что Всевышний превыше всего. Может, например, в любой момент потребовать от своих творений вести совершенно безнравственную жизнь. На эту идею его навели, скорее всего, размышления на тему варианта платоновской дилеммы Евтифрона. Разве можно допустить, чтобы объективное «добро» существовало автономно от Творца? Это бы умаляло Его величие. Дадим уж лучше ему право создавать произвольные эдикты о том, что такое хорошо и что такое плохо. Однако подавляющее большинство теологов с этим тезисом не соглашаются. Вот как выражался известный нам из переписки с Лейбницем английский богослов Сэмюэл Кларк: «Хотя Бог совершенно свободен и также бесконечно могуч, тем не менее он не может сотворить ничего плохого, т.е. зла… Бесконечная сила не может вызывать противоречия, которые бы повлекли за собой разрушение самой этой силы… поэтому она не может производить моральные противоречия, которые повлекут за собой разрушение некоторых других атрибутов, столь же необходимо принадлежащих божественной природе, как сила». Итак, Всемогущество входит в противоречие еще и с божественным милосердием, причем при возникновении конфликта последнее перевешивает…

Что же мы можем еще сказать конструктивного о бесконечной мощи Всевышнего? Можно ли хотя бы заявить, что кардинальное число множества его возможностей намного превышает мощность его хилого конечного подмножества внутри нас? Давайте быстро протестируем этот тезис на паре примеров. Могут ли, скажем, всемогущие жениться по любви?! Или нажраться свинины как свиньи?! Или страдать?! Или умереть?! Язычников, которые могли бы утвердительно ответить на эти вопросы, мы всех повывели. Православные богословы в ответ здесь, скорее всего, заведут свою заезженную пластинку о таинстве человековоплощения. С ними, однако, будут категорически не согласны их правоверные коллеги. В их понимании все эти предикаты напрочь не применимы к нематериальному Аллаху. Не будем ввязываться в их бесконечный спор. Вместо этого прошу Вашего внимания к другому контрпримеру. Мы можем запросто сотворить что-то такое, что не сможем разрушить. Например, послать радиосигнал в космос. А вот Господу мы крепко-накрепко запретили это делать из-за возникающего логического парадокса. Получается, что вышеупомянутые множества несоизмеримы, между ними нельзя поставить знак больше или меньше – ведь мы обнаружили нечто, что простые смертные сделать точно в состоянии, а небожители бессильны. Тогда напоследок вопрос моим братьям и сестрам по разуму во ВК. Я понимаю, для чего нужны бесконечности в математике. Они полезны для здоровья ряда теорий в разных областях науки. Но для меня остается загадкой – в чем глубокий смысл понятия «всемогущий»? Ясно, что его основная недекларированная прагматическая цель – повергнуть верующих на колени в благоговейном ужасе. Но какие именно явления природы эта ментальная модель помогает нам понять, помимо описанных в соответствующей литературе? И что содержательного она нам сообщает о мире, о жизни и … о себе самой? В самом деле, нам не удалось даже сформулировать четкое определение самого всемогущества. Остается разве что вместе со Спинозой обрить голову кругом – Бог может все, что может…

Итак, наше первое погружение в волшебный мир теологии привело к неудаче. Никакой адекватной информации, и тем паче знаний, раздобыть так и не удалось. Но не сможет ли наука о Боге нам сообщить что-то интересное о самих знаниях, их хранилище и источнике? Следующая бесконечность по курсу корабля Блога Георгия Борского – Всеведение.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.