«Безусловно, утверждение о том, что время нереально, кажется весьма парадоксальным…Такое утверждение включает в себя значительно большее отклонение от естественной позиции человечества, нежели уверения в нереальности пространства или материи. Тем не менее во все времена верование в нереальность времени показало себя особенно привлекательным». На прошлой лекции я пытался обосновать справедливость тезиса из последнего предложения этой цитаты. И в самом деле, и теологи, и философы, и даже физики по загадочному совпадению во все времена время не жаловали, противореча естественным многочисленным «муровским фактам» его существования внутри каждого человека. В самом начале двадцатого века разогрев этой темы довел наши модели до критического состояния кипения, во многом благодаря искусству истинного мастера своего дела Альберта Эйнштейна. По загадочно синхроничному или банально обычному совпадению примерно тому же историческому периоду принадлежит и вышеприведенное высказывание. Это продукт ментального творчества намного менее знаменитого британского метафизика Джона Эллиса Мак-Таггарта. На его совести не только парадоксальная, но и весьма неортодоксальная даже для нашего видавшего виды времени модель, изучению которой мы посвятим сегодняшнюю статью. И он тоже стал вождем, которому удалось сделать неприличный скандал, пусть и в относительно ограниченной против теории относительности интеллектуальной среде – английском философском семействе. Что же нового он придумал о секундах с высоты своего академического кресла?!

Прежде, чем мы перейдем к знакомству с анонсированным тезисом, несколько слов в защиту коллег. На протяжении почти всего курса движения нашего корабля по течению реки СОФИН (Современной Философии Науки) мы встречаем весьма дикие (если не сумасшедшие) с точки зрения т.н. здравого смысла ментальные особи. Это случается вовсе не потому, что заумные ученые страшно далеки от чаяний простого народа. И не вполне потому, что они чересчур хотят отличиться или хотя бы сказать о старом как мир мире что-то новое. И не совсем потому, что на философской ярмарке жизни, как и на обыкновенной, тоже надо переорать всех соседей, чтобы тебя хоть кто-нибудь услышал. И абсолютно точно это происходит не потому, что они совершают детскую ошибку категоризации, принимая шокирующие заявления за убедительные. Отнюдь – каждая пропозиция обычно сопровождается ими тем или иным обоснованием, как правило, правильного дедуктивно-логического типа. Блеф, столь распространенный на наших кухнях в присутствии семейной аудитории, не в почете. Под вистующих оппонентов принято заходить с тузующих аргументов, эпизодически сопровождаемых цифрами фактов. И ответные ходы в этой игре следуют древним традициям философского дискурса — козырь шестеркой не покроешь, туру исподтишка с доски не стибришь. Многие партии истинными шедеврами записываются в анналы истории поиска истины. И почти все они развивают наш модельный ряд. Во многом эта похвала относится и к идеям Мак-Таггарта…

… И он начал свою проповедь с введения определенных понятий, до сих пор не потерявших своей актуальности. Язык был, разумеется, английский, и мне, по пагубному обыкновению не знакомому с общепринятыми переводами, придется изобретать велосипед быстроход на русском. Начну с малого наблюдения над великим и могучим – мы почему-то связываем существование как одушевленных, так и бездушных объектов со временем. Все эти персонажи у нас сначала появляются на свет, потом участвуют в тех или иных выходах, а затем уходят со сцены в небытие. Точнее, почти все. Многие согласятся с Платоном, что числа или другие нематериальные идеи обитают в иных, вечных мирах. Другие с богословами, предоставляющими внеисторический статус гипотетическому Всевышнему. Оставим их вариться в собственной амброзии на небесах, потупив очи долу. В каком контексте мы вообще используем слово «время»? Назовем Б-рядом обряд упорядочения событий на временной шкале. Для произвольно выбранной пары этих тварей мы можем более или менее точно охарактеризовать их взаимоотношения в этом смысле – например, сказать, что одно происходит раньше другого либо, наоборот, позже. Ну, или то, что они случаются синхронно. Помимо этого, мы оперируем понятиями т.н. прошлого, будущего и настоящего. Это три гигантские кучи, на которых мы тоже распределяем известные нам глаголы. Назовем эти аграрные грядки А-рядом. Их особенность в том, что посеянные на них модельные существа самопроизвольно динамически перемещаются – из грядущего по направлению к былому через текучку. В отличие от своего собрата под литерой «А» Б-ряд имеет жесткую статическую структуру. Коль скоро мы датировали то или иное событие, путешествовать во времени оно уже не в состоянии. Уверен, что плавный ход философского мышления до сих пор не встретил у вас в душе серьезных препятствий. В целях обеспечения той же гладкости в будущем в двух словах и трех предложениях опишу сценарий дальнейших рассуждений и следующих абзацев. Сначала будет «продемонстрировано», что без «А» «Б» не скажешь. Потом «доказана» нереальность существования А-ряда. Затем, коль скоро оба типа наших представлений о времени окажутся некорректными, то отсюда он и будет сделан искомый вывод о его нереальности.

Почему же господин «Б» не в состоянии в одиночку усидеть на метафизической трубе? Его неизлечимая падучая болезнь вызвана неспортивным поведением, повышенной гиподинамией. Все философы во все времена связывали время с движением, понимаемым самым широким абстрактным образом — как изменение, становление. Соответственно здоровье сей модели в представлении Мак-Таггарта было настолько крепким и аксиоматичным, что ей не требовались никакие костыли доказательств. Представители же нашего Б-ряда начисто лишены развития – весьма полезного свойства характера. Если Господь наш Иисус из Назарета непорочно появился на свет в нулевом году от собственного Рождества, то сей важный факт его биографии совершенно не подвластен тлетворному влиянию времени. И не только потому, что ортодоксальные слова Священных Писаний не вырубишь топором дьявольской библеистики. В точности то же самое можно сказать и о каждом из нас. Графа с датой рождения в нашем паспорте не подлежит последующей ревизии. А ведь старые события по определению каким-то образом должны уступать дорогу молодым. Б-понятия решительно отказываются это сделать, они обладают вздорным фиксированным темпераментом и упорно продолжают сидеть на одном и том же месте. Но позвольте, ведь евангельские чудеса все-таки как-то удаляются от нас все дальше и дальше в прошлое?! Это и в самом деле так, но делают они это отнюдь не по собственному почину, а токмо волею посылающих их туда спутников жизни типа А. Другими словами, сами по себе, без подпорки от А-ряда особи категории «Б» никак не в состоянии сотворить требуемую для непостоянного «времени» семантику.

Как я уже предупреждал ранее, вторым логическим выпадом Мак-Таггарта в задуманном направлении стала стремительная атака на врага из ряда А. Здесь он прибег к диаметрально противоположной тактике. Если излишнюю устойчивость Б он попытался свалить, находясь в вечно изменяющейся позиции Гераклита, то для избыточной мобильности А как нельзя лучше подошла стратегия незыблемости бытия Парменида. Для установления нереальности разделения событий на прошлые, настоящие и будущие он сначала сухо отметил несовместимость этих свойств друг с другом. Пока Победа в Великой Отечественной была в будущем, то она не могла одновременно быть в прошлом, равно как и в настоящем. Однако само наличие А-ряда, казалось бы, говорит об ином – за возможным исключением случаев Божественного Провидения, нет таких исторических прецедентов, когда какое-нибудь событие не обладало бы всеми этими атрибутами! Но ведь это происходит по очереди, последовательно, а вовсе не одновременно, возразите Вы?! Грядущее сначала переходит в текущее, а затем сваливается в безвозвратную дыру былого и дум о нем. Не так-то все просто, утверждал в ответ скандально известный философ. Скажем, пропозиция «Штирлиц был агентом», явно задействовавшая А-глагол, на самом деле транслируется в «Штирлиц агент-в-какой-то-момент-в-прошлом». «Штирлиц нынче агент» аналогично «…в-настоящем», а «Штирлиц будет агентом» — «…в-будущем». Во всех этих случаях предикаты безвременные! Пусть они все были истинны в семнадцать или больше разных мгновений, весной, летом или осенью, в обратном от приведенного порядке. Коль скоро наше описание событий явным образом не ссылалось на время, то странный феномен их сосуществования можно объяснить только новой ссылкой на А-ряд, на что последует следующий раунд их преобразования по приведенному алгоритму и так далее в направлении бесконечного регресса. Таким образом, одну и ту же сущность-событие А-ряда мы принципиально описываем триединым, причем несовместимым друг с другом образом.

Что и требовалось Мак-Таггарту доказать – времени не существует. Ну, а нам с Вами осталось понять в каком именно месте его софистика нас обманула. Не будем думать о проведенных сегодня в чтении секундах свысока. Не так-то просто разоблачить супершпиона в третьем ментальном рейхе, особенно если его там никогда и не было. Любой парадокс – суть конфликт внутри наших наивных представлений о мире. Разрешить его адекватно – не просто избавиться от назойливых мух вопросов, но и развить модель…

Не надо обвинять меня в кровожадности – я нисколько не претендую на Ваше драгоценное время. Время – штука важная и полезная. Но зачем вставать в хвост длинной очереди желающих о ней поразмыслить, когда все хорошие модели расхватали задолго до нас? Аргументация Мак-Таггарта протекала в два этапа. Вот и теории его оппонентов разделились на два основных лагеря. В Блоге Георгия Борского говорят Б, не сказав А…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Так не говорил Заратустра, но скажу я: «Время умерло. И это мы прикончили Его». Если вынести за кавычки излишки патетики и внести немного конкретики, то еще не в полной мере. Оно, к счастью, бессмертно – средства массового поражения бессильны, все модели не перевешаешь. Тогда давайте ближе к прагматике – потешный однострочник остался позади, а впереди у нас час для его мидрашения. Что же я имел в виду? Банально очевидно, что мы ежедневно и ежесекундно убиваем эту «тикающую сволочь» вокруг нас. Сию цель слишком легко поразить – и делать-то для этого ничего не надо. Можно даже совместить бесполезное с приятным, ведь попкорна у нас что на оптовых складах, что в розничных магазинах – ну, просто завались! Но я вовсе не стремился сегодня бичевать плохо истребимые пороки современного общества – до сих пор мы обсуждали только буквальный смысл вышеприведенного изречения. В несколько более абстрактном и метафорическом значении под «аннигиляцией времени» можно понимать вообще любую бестолковую трату душевных сил. Если взглянуть на наше бытие с этой точки зрения, то камни зарыдают крокодильими слезами, воды Нила в очередной раз обратятся в кровь, а нетленные кости святых отцов перевернутся в своих могилах. Не миновала сия беда и астероид БГБ, где спорадически возникают очаги российского спора – бессмысленного и беспощадного ко времени. Задолго до того, как первая обезьяна осмысленно взяла в передние конечности палку, за эоны до того, как возникли и курица, и яйцо, живые существа уже функционировали крайне неэффективно. Эволюция успешно прошла извилистой тропой в миллиарды лет до homo sapiens, но и наше поведение далеко от оптимального, в частности, все еще верим не в меру, а в свою правоту. Великий исход из мира идолов, запущенный некогда иудейскими пророками, до сих пор не привел нас к счастливому Царству Божию. Мы продолжаем тратить дорогущую психическую энергию на достижение дешевых благ земных типично магическими средствами – молитвой и постом, животворящими иконами и омертвевшими буквами догмы…

Наше устойчивое недоверие к изменчивому времени нетрудно понять. Этот паршивый Кронос имеет пренеприятную привычку пожирать собственных детей. Цветущие молодостью и пышущие здоровьем организмы прямо на наших глазах превращаются в бледные пожухлые телеса немощных стариков. И железная машина силлогизма без малейших сбоев безжалостно превращает пропозицию «все люди смертны» в могильные плиты не только для Сократа, но и для каждого из нас. И мы умоляем мгновение остановиться, даже если оно ужасно. И мы перманентно больны ненавистью к своему блудному Отцу. И мы ведем облаву на этого волка, хотя он бродит прямо на виду у нас и вовсе не думал прятаться в темный лес. Отловить негодного, дабы заключить его пожизненно в Тартар! Тогда сами мы превратимся в могучих Зевсов, обретем райские попкорн с амброзией и будем славить Господа с застывшей гримасой вечного блаженства на лице. Или, если более материалистично, то научимся менять батарейки внутри и разглаживать морщины снаружи. Или, если еще более современно и технично, скопируем софт своего сознания в память киборгов с гарантированной по контракту подачей электроэнергии и запчастей. Этой войне уже значительно больше двух тысяч лет, поскольку у нее есть весьма веские причины – наши экзистенциальные страхи. Нашла она свое отражение и в научно-философской мысли. Некоторые выдержки из хроник сей хронической охоты – сегодня в Блоге Георгия Борского…

Давайте для начала взглянем на то, как блажил самый философичный из теологов (или самый теологичный из философов?) Блаженный Августин: «Как может прошлое и будущее существовать, если прошлого больше уже нет, а будущего пока еще нет? Что касается настоящего, то если бы оно всегда присутствовало и никогда не становилось прошлым, то это было бы не время, а вечность». В другом популярном пассаже тот признавался, что не понимал, что такое пресловутое время — временами: «Если никто меня не спрашивает, то я знаю, что это такое. Если же я хочу объяснить это тому, кто спрашивает, то не знаю». Здесь же мы наблюдаем достаточно резкое утверждение, отрицающее для него хоть какой-нибудь онтологический статус. Это всего лишь иллюзия пользователя, ошибочное субъективное ощущение простых смертных. Убери нас – и времени никакого более не будет. У Всевышнего же ничего такого нет, он располагается снаружи странной игры по имени жизнь, сторонним наблюдателем. Как так, разве не Он постоянно вмешивался в ход мировой истории по Писаниям, милосердно помогая смертным обрести спасение? Знакомьтесь – типичный богословский ход, причем во многом вынужденный. Гигантская проблема абсолютно всех монотеистических конфессий – совмещение идеи свободы воли индивидуумов с гипотетическим всеведением Вседержителя. Первый ингредиент совершенно необходим для ментального здоровья модели – иначе за какие грехи Бог будет наказывать своих подопечных, за какую праведность награждать?! Второй компонент на самом деле логически необязателен, но по историческим причинам (скорее всего, виноват избыток пиетета) тоже никак не может подвергаться сомнению в мало-мальски ортодоксальных кругах. Исходя из этих соображений, кажется высокоморальным отжать у Всемогущего Творца неба и земли созданную им фирму – время. Является ли этот подход кардинальным способом решения вышеописанной задачи спиливания модельного заусенца? В моем представлении ни в малейшей степени – но об этом подробнее в будущем курсе философии религии. А пока перейдем к вероятным праотцам и вдохновителям творчества высокодуховного Святого Отца – Платону и Аристотелю…

К какому сорту вещей принадлежит время — тем, что существуют (как дом) или тем, что нет (как справедливость)? Исчерпывающий ответ мы находим в книге Дельта Физики Аристотеля: время суть число. Если точнее, то это «количество движения по отношению к до и после». Каким же глубоким курсом он приплыл к столь мелкокалиберному заключению? «Мы определяем больше или меньше при помощи числа, больше или меньше движения при помощи времени, следовательно, время – разновидность числа». О близкой, даже интимной, связи времени и движения, понимаемого как любые изменения в самом широком смысле (т.н. становление), в один голос говорили многие античные мыслители. Зато они резко расходились в понимании сущности абстрактных понятий — таких, как числа. Как широко известно, Стагирит горячо любил своего дорогого учителя. Настолько пламенно, что подверг его менталки огню уничижительной критики. Вот и в этом вопросе он весьма последовательно не последовал ранее проложенной академической дорогой. Для Платона числа реально существовали и обитали литерально на небесах – кстати, тоже вовне времени, вечно и неизменно. Равно как вышеупомянутая справедливость, добро или другие категории. Категорически отрицалось это положение в метафизике его ученика. «Один» для него был всего лишь единицей измерения. Как мы определяем длину в метрах, а температуру в градусах Цельсия, так и он измерял количества в числах. Тем самым мистика математики-геометрии была им эффективно уничтожена. Мы выбрали числа для дела подсчета чего-нибудь столь же произвольным образом, как могли бы маркировать градусники по шкале Фаренгейта, а расстояния оценивать в попугаях. Что такое тогда время для классиков философии? Для Платона – жалкая пещерная тень мира высоких идей. Для Аристотеля – произвольно выбранный нами способ измерения количества движения (а вот последнее у него на самом деле существует). В обоих случаях время отстреливалось за ненужностью.

А сейчас напоследок давайте совершим мысленный кульбит от отсталой древнегреческой физики к нынешней передовой и научной. Какую роль она отвела времени? Знакомая картина – его отжали практически из всех уравнений. Что я хочу этим сказать? Видите ли, в математике функции определяются различными способами. Можно, скажем, это сделать (пусть и несколько громоздко) при помощи тупого перечисления великого множества ее значений. А вот т.н. рекурсивные особи задаются формулой, вычисляющей результаты на следующем шаге из предыдущих. Простой пример последних – числовой ряд Фибоначчи, где каждый его участник является суммой двух своих предшественников. Нередко удается построить общий алгоритм, вычисляющий результат на произвольном энном шаге. Однако в самом общем случае этого сделать не удается. Тогда как раз и приходится медленно подниматься на одну ступеньку за раз, и тогда как раз время явно в этой процессии наличествует. Однако большинство законов природы мы моделируем при помощи т.н. аналитических функций и/или их производных. В них, коль скоро известны граничные условия (а их можно измерить), то достаточно только подставить эти данные в готовый оракул, и всемогущий демон Лапласа, переселившийся нынче в компьютеры, наколдует предсказание на любое заданное мгновение в будущем (или откроет нам сокровенные тайны прошлого). Некоторые поправки этой сказки на чувствительность хаоса макромира или недетерминированность квантов микромира оставили в целом в неприкосновенности вековечную мечту человечества – отловить-таки золотую рыбку инвариантности в бурном океане Вселенной. Нет, мы еще не прикончили время до конца, но уже обложили со всех сторон. И эта метафизическая охота давно перешла в хроническую стадию…

Хуже того, похоже, что близится внеочередной кризис. Знаменитая теория относительности заточила время в четырехмерный картезианский катафалк. А что же философы, как они отреагировали на предложение сыграть в сей модельный ящик? По-разному. Например, на полном серьезе. Время для безвременья – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Когда части, объединившись в целое, образуют тем самым новую сущность? Простой вопрос? Тем не менее его можно считать основным для мереологии, одного из разделов философской метафизики. Мы до сих пор познакомились с двумя ответами на него, и тоже весьма незамысловатыми. Две статьи тому назад повстречали модель т.н. нигилизма. Это дама решительная, и она рубит его склоненную голову одним ударом с плеча – никогда. А на прошлом занятии у нас в гостях была сторонница т.н. универсализма. В отличие от своей скупой коллеги эта щедра и милостива, ее кредо — всегда. Беда в том, что свободу ментального строительства здесь жестко ограничивают т.н. «муровские факты» — идеи, интуитивно воспринимаемые всеми нами за истинные. Строго необходимо найти столь могучую точку опоры, чтобы не бояться отправить эту твердую почву под ногами скользить по опасному льду чисто абстрактных построений. И вот с этим поиском как раз возникают некоторые сложности. В частности, первая из только что упомянутых теорий противоречит нашему стойкому предрассудку, что вокруг нас существуют такие составные объекты как диван или попкорн, котики или собачки, и, что самое неприятное, «Я» или «Ты». Вторая же создает немыслимое количество самых уродливых комбинаций из материи, включая чуть ли не привидения, и настоятельно требует предоставить каждой из них право на прописку в нашем мире. Какими же извилистыми извилинами эти менталки дошли до столь кривых соображений? Не от хорошей жизни, а в результате борьбы с т.н. «парадоксами многих». Напомню – здесь имеются в виду мыслительные эксперименты Питера Ангера и Гича, призванные служить в ряды враждебных философии сил на должность лакмусовой бумажки модельной адекватности. Как мы убедились, оба изма предложили свои стратегии для достижения победы в этой войне. Однако есть достаточно широко распространенное мнение, что обе они не являются оптимальными…

Альтернатива, в принципе, весьма очевидна, и немудрено, что находится множество желающих обнаружить что-то ценное в логическом пространстве между Сциллой нуля и Харибдой бесконечности. Вполне можно было бы вести подробный реестр тех сложно-составленных предметов, которым мы бы разрешили существовать. Получился бы гигантский список из сгустков материи, организованных диванно, по-попкорновски, котично и т.д., скованных вместе цепью дизъюнкции (союзами «или»). Однако человек по природе своей грешен и ленив, посему постоянно ищет экономии мышления. Подобное грубое силовое решение не кажется нам красивым. Людям подавай правило, которое позволит эффективно вычислить значение онтологической функции для произвольных входных данных. Мыслители, которые пытаются его сконструировать, обычно величают свое творческое движение «модератизмом» (от английского moderate – умеренный). Какие у них есть альтернативы? Простой контакт частей на роль искомого принципа не годится – иначе мы с вами составляли бы единое целое посредством ВК. С зацеплением тоже – не объявлять же занятых рукопожатием людей двухголовыми монстрами. Тогда спаять к чертовой матери? В этом случае мы производили бы тех же драконов элементарной хирургией конечностей. Ярким брильянтом на прочем умеренном фоне блистает уже знакомая нам модель влиятельного американского философа Питера Ван Инвагена. В ней он предложил принять на роль пресловутого критерия наличие жизни внутри вещей. То есть, коли это люди, животные или растения, то они обладают где-то внутри драгоценным камнем существования, а вот в неодушевленных предметах типа стульев сие сокровище искать смысла нет. Напомню, эта идея была призвана разрешить тайну сохранения ID объектов во времени. Но сможет ли она справиться и с мереологическими загадками? Каким образом только одна из 1001 кошек на окошке, отличающаяся от всех остальных всего лишь на волосок, превращается в Мурку, получившую выигрышный билет в экзистенциальной лотерее? По мнению Питера, это происходит потому, что «жизнь ревнива», предпочитая ровно одну конфигурацию своих компонент перед всеми остальными. Думаю, что Вас не удивляет осторожная реакция философской аудитории на столь фундаментальное метафизическое открытие. Где же зарыт настоящий модельный клад? Давайте пойдем в совершенно другом направлении…

Так говорил Нобелевский лауреат и по совместительству замечательный физик Ричард Фейнман: «Если бы потребовалось назвать самое мощное предположение, которое ведет нас вперед и вперед в попытке понять жизнь, то это то, что все вещи сделаны из атомов, и то, что все, что живые вещи делают, может быть понято в терминах трепыханья и барахтанья атомов». Говорил, больше заботясь о риторических нарядах сего высказывания, нежели о его семантике. Без сомнения, полагал, что данный трюизм не требует никаких доказательств. И он имел на это полное право – ведь под этим высказыванием подпишется подавляющее большинство современных ученых. Но как быть подавленному меньшинству, которое позволяет себе по этому поводу сметь свое суждение иметь? Можно ограничиться записями в собственном дневнике, как это делали Леонардо или Рамануджан. Другая опция – пойти в народно-популярные писатели, ее выбирали Галилео или Пенроуз. Удел Вашего несравненно менее знаменитого и более покорного ВК слуги – сжигать свои глаголы, вопия В Контакте. Приступаю. Обратите внимание на то, что в недрах вышеприведенного однострочника покоится по крайней мере две модели-пропозиции. Первая утверждает, что макротела построены из микроэлементов наподобие домика из кубиков. Имя ей в настоящем времени уже не атомизм, а материализм. Вторая же уверенно ставит знак тождества между всеми вещами (включая живых существ) и вышеупомянутыми строительными наборами. А эта менталка называется физикализм. Я соглашусь с тем, что исторически именно эти посылки сыграли важнейшую роль в развитии науки. Я отрицаю то, что дальнейшее движение «вперед и вперед» возможно без их предварительного отрицания. На каких основаниях? Обратите внимание на то, что абсолютно все изученные нами могучие парадоксы, хоть мереологические, хоть диахронической тождественности, приходится возлагать именно на их хилые плечи. Но нет ли возможности найти других Гераклов, готовых понести на себе эту непосильную ношу? Просьба теистическим и дуалистическим кандидатам нашего конкурса красоты покинуть зал – против этих моделей находится ряд других принципиальных возражений. Эй, хоть кто-нибудь еще остался?!

Меня всегда забавляет и даже умиляет, когда люди утверждают, что не любят или не умеют программировать. Заодно еще восхищает безграничными человеческими возможностями не согласовывать свои ментальные модели друг с другом. Ведь только для того, чтобы произвести на свет это высказывание на естественном языке, потребовались несравнимо большие лингвистические способности, нежели для манипулирования ограниченным количеством терминов искусственного. Как придумать какой-то там алгоритм? Примерно тем же способом, как мы планируем траекторию из пункта А в пункт Б — комбинацией известных переходов до промежуточных станций. Как принудить паршивую железяку делать то, что нужно вам, а не ей? Аналогично тому, как мы заставляем автомобиль ехать в выбранном направлении – нажатием на педали и кнопки в нужной последовательности. Непонятны какие-то там «структуры данных»? А то, что в один шкаф мы ставим плошки, а в другой ящик складываем ложки, не вызывает затруднений?! Наше тело – машина, проживающая в мире других машин, внутри которых она исполняет роль программы. И здесь речь идет далеко не только об артефактах. Человек человеку значительно чаще программист, чем волк. Мы манипулируем ближними своими, предвосхищая их реакцию на предложенные нами стимулы. Делаем мы это в целом удачно потому, что пользуемся другими машинами в собственной голове – ментальными моделями. Абстрагирование в житейской ситуации от ненужных деталей, уподобление ее известному шаблону, расчет вариантов на нем и выбор наиболее оптимального из них – мы называем это разумным поведением и пониманием. Но что это, как не банальный вызов подпрограммы?!

Следующий логический шаг из этих наблюдений – увидеть весь мир не как кашу-немалу инертной материи, а в виде совокупности вычислительных процессов. Среди них есть и законы природы, и электрон, и диван, и попкорн, и кошка на окошке, и «Я», и «Вы». Как это поможет нам в разрешении метафизических парадоксов? Смотрите, но не сюда, а в ментальную модель программы в памяти компьютера. В ее теле есть жизненно важные места, поражение которых приведет к моментальному синему экрану смерти. Но есть и ячейки, зарезервированные для данных, возможно еще не введенных или символизирующих маловажные косметические детали. Для в целом нормального функционирования софта совершенно безразлично, что с ними происходит. Аналогично кошке на окошке совершенно безразлично точное количество волосков у нее на шерстке. А Чебурашке совершенно безразличны подробности субатомной активности на его плюшевых границах. Решающей ошибкой было ставить знак равенства между целым и его т.н. составными частями в физикалистско-материалистическом режиме. Именно упомянутое Фейнманом последним «трепыханье и барахтанье» следовало выделить в качестве основного принципа и образования сущностей, и их сохранения во времени.

Напоследок на сегодня я предлагаю попробовать разобраться в отношениях между живой и неживой природой. Возможно, в чем-то Ван Инваген был прав, когда пытался создать между ними онтологический водораздел. Только в чем именно? С точки зрения теории моделей (ТМ) различие на самом деле существует, причем даже в определенном смысле качественного, а не количественного толка. Однако оно вовсе не в дуалистическом противопоставлении материи сознанию. Обратимся еще раз к нашей программистской метафоре. Плавное исполнение любого кода от предыдущей инструкции к следующей там прерывается инструкциями определенного сорта. Обычно это оценка некоего условия, истинность которого направляет вычисления в одну сторону, а ложность совсем в другую – т.н. оператор IF. По существу, это мета-инструкции, определяющие жизнь (т.е. исполнение) или смерть (т.е. прохождение мимо) других строчек кода. А теперь вспомним, что ТМ полагает первичным актом сознания человека именно оценку той или иной ментальной модели, тоже приносящую ей жизнь (лайк, да) или смерть (фи, нет). В этом смысле любое живое существо тоже является метамоделью и исполняет функцию IF по отношению менталкам, поступающим ей на вход через сенсоры. И вот в этом мрачном замке IF нам и приходится влачить свое существование. И не жалкий десяток-другой, а уже миллиарды лет… Какие же предатели заточили нас сюда? Не иначе, как излишняя «ревность» физикализма и материализма. Но и не только их. Главный виновник – это неправедный судия внутри нас, наивная доверчивость по отношению к ментальным моделям. Впрочем, никому не надо мстить, врагов следует просто забыть. Но как же тогда вырваться на волю? Где тот Фарос, который осветит нам путь к сказочному могуществу? Этот факел разума уже на расстоянии вытянутой руки. И зовут его вера в меру…

За изучением материи и связанных с ней проблем мы провели достаточно долгое время. Не пора ли обратить наш мысленный взор на него самое? Что это за штука такая, что настырно тик-такает нам в уши с циферблатов? Поверьте, я вам дело говорю — отнюдь не потеха. Философский час для времени наступает в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Этот Шекспировский однострочник весьма популярен в англоязычном мире. Не уверен насчет процветания переводов сего мема на территории Российской Федерации. Зато точно знаю, что с моей оборотной стороны уже не железного, но еще санкционного занавеса его применяют весьма часто, хотя большей частью некорректно. Будучи выдернутым из контекста, он может быть, например, использован в качестве разрешенного «аргумента» в высокой дискуссии о наличии неразрешенных наукой сущностей, таких, как Всевышний. На самом деле, в чем нетрудно убедиться всем желающим, в тексте пьесы принц Гамлет, напротив, апеллирует к эмпирически зарегистрированному им явлению природы, хоть и сверхъестественному – привидению. Ну, а в контексте нашего курса статей «Современной философии науки» прямо по курсу все те же размножающиеся на глазах парадоксы тождественности. И поэтому уместнее было бы выразиться, например, так: есть много премудростей в библиотеке, что и не снились простому человеку. Один из таких «современных софизмов» мы разбирали в прошлой серии нашей научно-популярной передачи. Напомню, речь шла о мыслительном эксперименте Питера Ангера (в другой редакции Унгера), в котором тот продемонстрировал изумленному роду людскому грозно нависшую над самим его существованием «проблему многих». И случилось так, что примерно в то же время была опубликована еще одна работа, предложившая альтернативную формулировку все того же фантастического природного феномена. И со столь же катастрофическими для душевного спокойствия моделей «народной метафизики», но полезными для их развития последствиями.

Отличился соотечественник знаменитого драматурга и один из последних монотеистических могикан в традиции аналитической философии. И звали его тоже Питер, хотя отзывался он на другую фамилию-клич — Гич. Возможно, это христианское смирение не позволило ему озадачиться проблемами собственного «Я». Зато его заинтересовали некоторые особенности жития наших ближних домашних животных: «Кошка сидела на окошке. Эта простая история приводит к проблемам в предположении, что кошка самая обыкновенная. Поскольку тогда у нее есть как минимум 1000 волос. Если любой из них теперь выдернуть, то на окошке все еще останется кошка. Она отличается от предыдущей, хотя нельзя сказать, что это мы ее создали. Значит, она присутствовала и раньше. Следовательно, на окошке сидела 1001 кошка». Нетрудно убедиться в том, что эта мурлыка (в оригинале Тибблс, но мы назовем ее по-нашенски Муркой) – добрая знакомая уже известного нам злостного неплательщика Чебурашки. Вовсе необязательно было ее мучить, последовательно выдирая одну волосинку за другой. Вместо этого достаточно было взглянуть на субатомную вакханалию, которая происходила на внешних границах ее тела. Или даже внутри него – например, в процессе переваривания недавно выпитого блюдечка с молочком. Тогда бы мы смогли локализовать комбинаторно бесчисленное количество ее почти-двойников. Но это все малосущественные детали о вопросе ее существования. Сегодня для нас важен диаметрально противоположный вывод, сделанный в самом конце приведенной цитаты. Вместо отрицания наличия хотя бы одной из кошек, было предложено обнаружить на ее месте целый кошачий питомник…

Что будет, если из каждого тезиса производить отдельный изм? Примерно тот бардак, который творится нынче у наших мудрецов. Развелось этого кича не меньше, чем кошек на окошке у Гича, причем нередко их тоже непросто отличить друг от друга. Конкретно в применении к вышеприведенной позиции Питер третий (ван Инваген) ввел в употребление термин «универсализм». Я предпочел бы какой-нибудь «щедризм», дабы подчеркнуть неэкономный характер этой модели. Она готова раскошелиться и предоставить чуть ли не равноправный метафизический статус совершенно безумному количеству существ. Если находятся хоть какие-либо части, то, будучи взяты вместе, они у нее немедленно составляют что-нибудь целое. Причем им для этого даже вовсе не обязательно быть слитно расположенными в пространстве. Универсалисту ничего не мешает создать произвольную составную понятийную сущность, скажем, скомбинировав воедино уже известных нам бесфамильную Мурку и безответного Джорджа Мура. При этом они запросто станут тихо мурлычать и лихо морочить нам голову одновременно. Если мы этого не делаем, то исключительно по вредной эпистемологической привычке и прочих предрассудков. В результате мы получаем такой потешный набитый битком мир, что вам и не снилось, хоть в летнюю, хоть в зимнюю ночь. В чем же преимущества этого подхода? Они прежде всего в легкости нахождения ответа практически на все мереологические парадоксы. При этом сея модель не отправляет наподобие кровожадного и просто жадного нигилизма при помощи бритвы Оккама на дно онтологического колодца столы и стулья, котиков и собачек, не говоря уже о «Я» или «Вы». Это значительно лучше сочетается с общепринятыми «муровскими фактами» пресловутой «народной метафизики».

Впрочем, риторические обвинения предыдущего абзаца не вполне справедливы, поскольку у щедристов щедро напильников скруглить косяки модельных углов. Один из них, производства влиятельного американского философа Дэвида Льюиса, я хочу предложить на Ваш суд и вердикт. Нет, не один, а целых два. На первый обычно ссылаются при помощи весьма протяженного слова «супервалюационизм». Идея в наблюдении за тем, как в языковой практике используются нечеткие понятия. Например, мы запросто оперируем предикатом «лысый», не утруждая себя подсчетом волос на голове у соответствующего субъекта. В применении к Мурке тоже можем назвать ее пушистой или наоборот, оставляя без рассмотрения гигантскую гамму возможных состояний посередине между этими двумя экстремумами. Получается, что в общении нас не столько интересует передача подробно детализированной истины, как аморфной «супер-истины» (отсюда происходит головная часть названия изма) – только то, что релевантно для приблизительной оценки (по-английски valuation – а это его длинный хвост) данной жизненной ситуации и ни битом информации больше. А теперь, коль скоро модельный инструмент обработки неточностей заточен, можно испробовать его для дела раскалывания орехов метафизических парадоксов. Да, пусть на окошке сидит легион кошкообразных образований. Но — когда мы говорим в его сторону «кис-кис-кис», то вовсе не имеем в виду эти многочисленные куски кошачьего мяса. Да, они все могут пересекаться в пространстве. Но — мы вовсе не пытаемся выбрать какую-то строго определенную комбинацию микрочастиц материи из всей этой кучи. По аналогии с «лысым» нам до черта лысого, сколько именно волосков у нее окажется в шкуре. Для нас важно только то, что нам удается достичь своей цели, в данном случае привлечь внимание своего любимца. «Кошка на окошке» здесь как раз и является супер-истиной, которую мы имеем полное право утверждать.

Обещанная мною вторая модель Дэвида при крещении получила от него значительно более простое имя — «Almost identity». Однако его я тоже затрудняюсь перевести на великий и могучий в виду отсутствия в нашей «идентичности» ихнего, пусть заурядного и хилого, но нужного мне семантического обертона «личности» как в «Identity card» (ID карта). Тем не менее в «тождественности» его тоже нет, поэтому пусть это у нас все же будет с оговорками «почтидентичность». Идея заключалась в том, чтобы расщепить единое черно-белое отношение идентичности (кошка Мурка численно идентична самой себе, но численно отлична от Джорджа Мура) на тысячу и один оттенков серого. Если ни одна из биологических клеток этого домашнего животного не делит одну и ту же клетку пространства-времени с фрагментами человеческой плоти знаменитого философа, то это маргинальный случай их четкого отличия, не-идентичности. А вот живо интересующая нас тысяча и одна живность Питера Гича дают очень даже непустое множество в пересечении своих составляющих частей. Тогда они как раз и будут почтидентичны. Достаточно принять это допущение, и тем самым можно будет снять с души грех перед точными науками в подсчете сущностей неточным образом. И тогда нам, простым смертным, разрешается заниматься этим в ежедневной практике без последующей исповеди.

Подведем быстрые итоги. Итак, в строгом философском (может быть, точнее будет сказать «материалистическом») понимании у модели универсализма в данной одежке на окошке действительно кишмя кишит кошками. Но нам, обитателям немытого бренного мира, добрый дедушка Льюис милостиво позволил не париться по этому поводу. Это — простое и радикальное решение поставленных проблем. И все бы сладилось у этой менталки, но и на ее революционный прорыв в отношениях целого и частей находится целая прорва критиков. В частности, это те мыслители, которые категорически возражают против того, чтобы самим разорваться на целую армию почтидентичных личностей, в каком бы смысле им это не предлагали сделать. Мешает им «муровский факт» внутри – четко наблюдаемое в интроспекции единство сознания. Этим мудрецам трудно поверить в реальность тысячи и одного призрака. Есть многое на свете, друзья мои, что им и не снилось. Но и мы с вами ведь тоже не можем разглядеть черных кошек в черную ночь. Возможно, потому, что их там нет?!

Между Земными полюсами расположен экватор. Между любыми числами существует их среднее арифметическое значение. Между моделями-экстремалками располагаются особи умеренные. Поэтому неудивительно, что находится срединный путь и промеж нигилизма и универсализма. Звезда веры в меру снова восходит над астероидом БГБ…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Входит как-то старуха Шапокляк к Чебурашке домой, распевая «Кто людям помогает, тот денежки теряет», и говорит:

— Эй ты, ушастый, я слышала, что вы строили-строили и наконец построили?! А ипотечный кредит крокодил проглотил?! Кто будет возвращать?

— Добрый день, сударыня. Отвечаю на полученный вопрос – тот, кто его брал.

— Кто ж, как не ты? Ты, оказывается, нестабильный еще и в голове? А ну-ка гони бабки, да со всеми процентами, а не то сейчас Лариску на тебя спущу, а заложенную недвижимость в продажу запущу…

— Я крайне сожалею, но должен сообщить — Вы совершаете типичную ошибку категоризации. Диахроническая тождественность личности полностью опровергнута передовой современной физикой. Множество элементарных частиц, составлявших ту область пространства-времени, куда Вы некогда передали свои дензнаки, не идентично тому сгустку материи, что Вы наблюдаете в настоящий момент перед собой. Каждой игрушке безымянной очевидно, что из эпистемологических посылок нельзя дедуцировать онтологические выводы. Мыслю: я не существую! Cogito: non sum!

Оставим любимых героев книг и мультфильмов моего давно минувшего детства разбираться в сложных финансовых взаимоотношениях пассажиров нынешнего голубого вагона жизни. Отметим только по ходу движения, что знание на самом деле можно конвертировать в силу, даже когда оно происходит из самых отвлеченных разделов философии. И Чебурашка — молодец, что пошел в школу учиться! Ну, и вам браво, господа академики, за то, что пожаловали к нам в БГБ! Оставайтесь с нами – мы как раз продолжаем разжевывать самые жгучие продукты метафизического мышления человечества. Как вы, вероятно, уже догадались, моя небольшая вариация на тему «парадокса должника» означает, что сегодня мы познакомимся с очередным и неизменно шокирующим почтеннейшую публику тезисом – о том, что не только ничто, но и никто не существует. Прежде, чем я приступлю к его обсуждению, небольшое отступление в мета-контекст. Обратите внимание на то, что в вышеприведенном анекдоте столкнулись лбом не только два популярных персонажа, но и две ментальные модели, два мировоззрения. Первое из них, ненаучное, мы можем назвать «народным». Сделаем мы это вслед за замечательным английским мыслителем Джорджем Муром, который в своем творчестве особое внимание уделял изучению т.н. здравого смысла. Это именно он прославился «доказательством» существования внешней реальности посредством поднесения своих дланей к очам. Он же отметился эмпирическим наблюдением над расположением своего «я» в пространстве — оно нам кажется ближе к рукам, чем к ногам. И это ему мы обязаны популярностью «интуитивизма» в этике, основным положением которого является то, что «добро» следует искать где-то внутри нас.

Что же из себя представляет «народная метафизика» в эпоху разгула чтототеизма? Если усреднить и не отвлекаться по сторонам, то получится набор верований, который постулирует наличие в объективно существующей (и скорее всего бесконечной) Вселенной большого количества тел, великих и малых, расположенных в пространстве и мелькающих туда-сюда, туда-сюда перед нашими глазами внутри него во времени. Некоторые из них – составные, а другие элементарные. Некоторые из них — живые, а другие как бы не очень. Некоторое из них – это «я», а другие — забота не моя. Но разве эти аксиомы настолько ошибочны, что требуют дополнительного философского осмысления, спросите Вы? Разве все это не самоочевидные истины, не требующие доказательств? И разве не стремлением к славе Герострата проще всего объяснить попытки некоторых умников замутить воду в сем чистом источнике мудрости многих поколений? Наверное, во всем смутьян Коперник виноват. Это ему первому удалось сформулировать модель, которая решительно шла наперекор показаниям здравого смысла внутри нас. Хотя она до сих пор противоречит ощущениям простых смертных, тем не менее впоследствии на поверку оказалась весьма адекватной особой. Вслед за ним многие, очень многие пожелали отличиться, показав где именно наше наивное восприятие действительности идет вкривь и вкось. И как раз через это мы и получили искривленное пространство Эйнштейна и косые улыбки Чеширских котов Шредингера. Стоит ли тогда ополчаться на философов, которые всего лишь пытаются обнаружить противоречия на стыке научного и интуитивного описания мира?

Я быстрым гуглением не нашел ни единой Рунетовской ссылки на в своем роде скандально известного профессора университета Нью-Йорка по имени Peter Unger. Посему даже не знаю, как его будет ортодоксально преобразовать в кириллицу. По звучанию должно бы быть Ангер, а если по буквам, то Унгер. В любом случае, не спешите с выводом о том, что это два человека. И даже с заключением о том, что всего лишь один. По крайней мере, до тех пор, пока не ознакомитесь со следующим фрагментом из его нашумевшей 40 лет тому назад статьи: «Я не существую и вы тоже. Наука, в особенности разработанная на протяжении последних нескольких столетий, вынуждает сделать это заключение. И не стоит по этому поводу расстраиваться. О многих вещах обычно говорят, что они существуют. Однако это можно оспорить аналогичным образом – нет столов или стульев, скал или камней… Нет ни растений, ни животных. Нет никаких личностей или сознательных существ, включая меня самого: я не существую». Каким же экзотическим путем пришел Питер к сему эпатажному заключению? Вспомним пердурантистов из прошлой статьи. Они «разрешили» задачу сохранения личности во времени, сведя ее к отношениям целого к его частям (в четырехмерном пространстве). Однако и в разделе метафизики под названием мереология, который занимается именно ими, новичков поджидают не менее серьезные проблемы. Взглянем на Чебурашку, только что вылупившегося из ящика с наклейкой Oranges. На нем кожурки от апельсинов, плюшевая прическа всклокочена. А теперь ехидно спросим – где, собственно, кончается он и начинается не-он? Чтобы чуть более наукообразить этот вопрос, представим себе, что происходит на пределах его очертаний с точки зрения квантовой физики. Это будет настоящий шторм в капле вакуума. Если бы мы были микроскопическими разумными существами с какой-нибудь Альфы Центавра, то увидели бы без дополнительных приспособлений океан материи, в котором шныряют во всевозможных направлениях бесчисленные молекулы, атомы и разнообразная субатомная живность, не говоря уже о фотонах и т.п. носителях нечистой силы…

Дальнейшая дедукция из вышеизложенных наблюдений – дело несложной техники. Пусть вокруг нашего неизвестного науке зверя витает хотя бы десяток микрочастиц с неопределенным статусом (либо является его частью, либо нет). Тогда существует ровно 1024 способа сконструировать из них лучшего друга крокодила Гены. А ведь в реальности этим ошметкам хромосом счета нет. И неверно полагать, что сложная задача отбора правильных ниток материи ограничивается только сказочным контекстом. Аналогичные рассуждения приводят к аналогичному же результату по отношению к упомянутым выше столам или стульям, скалам или камням, но еще и к планетам или звездам, котикам или собачкам, Питеру Ангеру или Унгеру, к вам или ко мне. Получается, что все мы представляем собой некоторое телесное облако — хоть в штанах, хоть в юбке, хоть без них. Хорошо, пусть так, но на какой глубине здесь проблема зарыта? Она в том поверхностном философском соображении, что непонятно, какой именно конфигурации из элементарных составляющих отдать предпочтение и на каких именно основаниях. Предположить же одновременное наличие астрономического количества Чебурашек, разделяющих одну и ту же область пространства, кажется занятием совершенно абсурдным. Очевидная альтернатива – отрицать, что хоть какие-нибудь агрегаты из элементарных частей хоть когда-либо формируют из себя хоть что-то целое. Эту простую метафизическую позицию обычно называют мереологическим нигилизмом. Вот как раз ее и занял краеугольный камень «problem of the many» в самом начале построения своей церкви…

Возможно, это был последовательный подход к делу о теле, но готовы ли мы заплатить грабительские банковские проценты за его последствия?! Может ли в принципе homo sapiens согласиться с тем, что не существует?! Давным-давно отрицательно ответил на этот вопрос знаменитый Рене Декарт, атаковавший его своим cogito хитрым логическим путем. Ну, а что делать обыкновенному современному носителю «народного» мировоззрения?! Ведь ему в него тоже сложно, если вообще возможно поверить. Нигилисты будут, конечно, стараться его убедить в своей правоте, утверждая, что и не пытались оккупировать территорию здравого смысла. В их понимании мы имеем-таки некоторое право говорить о существовании различных предметов на основании того, что нам «столится» или «каменеется», «шапоклячится» или «чебурашится» в глазах. В «слабом» широком смысле. Но, строго говоря, для них в мире наличествует только суп из неделимых материальных первоэлементов, собирающихся в клецки различными способами. Можно ли в этой модели все-таки разрешить нам иметь самих себя? Обычно только в комбинации с дуализмом, буддизмом или прочей паранаучной тоской. Вместе с тем эта менталка на удивление экономна, по-хамски и по-Оккамовски вырезая из онтологического реестра нашего мира огромное количество ненужных ей вещей. В горле у нее застрял только упрямый «муровский факт» — о том, что в их существовании мы уверены значительно больше, чем в истинности посылок любого философского вывода…

Итак, мы сегодня произнесли дружное «фи» в сторону некоторых фикций фиглярствующих философов. Впрочем, мы должны быть им благодарны за формулирование самой «проблемы многого». Осталось самое малое — найти ее решение. Нельзя ли все же как-нибудь по-доброму разрешить-таки всяким разным Чебурашкам существовать? В статье мы бегло заклеймили эту модель неадекватностью. Но не только одни христиане веруют, ибо абсурдно. Мир становится шире – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Пусть модель сея — ложь, ан веру мою — не трожь! Приблизительно по такому сценарию проистекают почти все мои сеансы интеракции со зрительным залом. Чтобы совсем не стало страшно за рассудок и нрав, я обычно себя успокаиваю философствованиями. В конечном итоге, ряд наших менталок и в самом деле – результат сложного вычислительного процесса, производимого модулем т.н. свободной воли, и не факт, что одни предпочтения предпочтительней других. Разве не я сам проповедовал о том, что в глубоких водах человеческой психики, где как раз водятся различные люблю и ненавижу, личное дело каждого на какую рыбу охотиться?! Это верно в том смысле, что в некоторых (прежде всего этических и эстетических) вопросах нет тех стен внешней реальности, которая бы сдерживала полет наших оценок. Мы действительно вольны в своем выборе. Однако это лишь кажущаяся свобода. В жизни, как и в любой другой игре – неоптимальная стратегия неизменно приводит к поражению. Надо учиться побеждать, причем всем вместе одновременно. А вот по отношению к ментальным моделям внешних по отношению к нам объектов, верить не в меру — просто элементарная ошибка новичка. Дело не только в том, что неадекватные представления о мире заставляют нас принимать неправильные решения. Некоторые психологи и все поголовно население астероида БГБ предупреждают — настоящая беда притаилась внутри нас. Верю – почти желание привести объективную реальность в соответствие с модельной. Это — команда для подсознания, которую то принимается исполнять. Если речь идет об условных законах Ньютона, то и делать-то ничего не надо. Но когда запрошена истинность какого-нибудь чтототеизма, то входящую информацию тому приходится постоянно фильтровать, дабы обмануть хозяина, который так этого желает. Оплата по счетам за дополнительную работу неизбежна, и производится она психической энергией. А это штука чрезвычайно дорогая, ибо имя ей – жизнь.

Взлетев от простеньких эзотерических построений простых смертных к возвышенному научному Олимпу, хочу отметиться эмпирическим наблюдением над небожителями – мозги ученых отнюдь не боги обжигают. Соответственно, и они тоже нередко несколько фривольно обращаются со своими менталками. Положим, и экспериментально, и аналитически подтверждена истинность той или иной модели в области … ну, хоть физики. Причем все сомнения прочь – точность превеликая. Означает ли это, что мир и на самом деле таков, как она ее описывает? Не надо быть философом, чтобы догадаться — вовсе нет, напрямую это ниоткуда не следует. Более того, не исключены казусы. Судите сами — для построения произвольной теории строго необходимо сначала абстрагироваться от ряда атрибутов исследуемого явления, посчитав их за нерелевантные. Только после этого выжившим после вычеркивания существенным свойствам ставятся в соответствие модельные символы, в данном случае на языке математики. Наш дивиденд от этого процесса в том, что теперь, манипулируя известными методами (зачастую дешевыми бездумно-алгоритмическими), можно достигнуть издалека неочевидных, но весьма полезных выводов. Наш налог, который при этом требуется заплатить, в том, что некоторые из других, столь же логично полученных умозаключений, при переносе назад в предметную область вполне могут оказаться ложными. Как так? Просто достигаются границы того круга применимости, за которым все волшебство перестает работать. Вспомним романс ментальной модели – не расширяй меня без нужды.

В качестве иллюстрации к вышесказанному давайте рассмотрим прославленную прессой и популяризаторами науки теорию относительности. Что там скрыто за частоколом многочисленных формул? Если время в этих уравнениях стоит рука об руку с пространством, не следует ли отсюда, что их можно поженить?! И что мы тогда живем вовсе не в трех, а в четырехмерном картезианском ящике? Это содержательное и одновременно наукоемкое утверждение о природе нашего мира не могло не заинтересовать многих искателей славы земной. Николай Коперник при жизни все боялся, что его высмеют толпы невежд за чересчур смелую астрономическую гипотезу. Опасаться следовало другого – нашествия безумных орд туристов, желающих приобщиться к новой революции, размахивая флагом с его именем. А ну как и впрямь направленность стрелы времени в будущее только кажущаяся, наподобие движения Солнца вокруг Земли? А ну как и путешествовать в прошлое будет можно, если только осторожно обходиться с собственным дедушкой? А ну как необратимость некоторых феноменов как-нибудь объясняется пресловутой энтропией из второго закона термодинамики? Так не близится ли тот самый сдвиг парадигмы, о необходимости которого постоянно говорили большие историки? Неудивительно, что со временем неблагие вести о природе времени распространились от любителей жареного журналистов в среду профессиональных гурманов амброзии истины — ученых. Кто же те черти, что замуровали нас в этих чертогах о четырех стенах?

Прошу амнистию для Альберта Эйнштейна. Широко известно, что главная идея ОТО посетила его, когда он мысленно запечатал себя в лифте. Да и вышеупомянутые накрученные математические формулы с уравнениями – продукт его извилин. Однако в целом он не претендовал на то, чтобы вырваться из дома физики в необъятные вольные дали метафизических пампасов. Да, друзья мои, как мне ни горько это признать, именно философы стали теми демонами, что произвели сей прорыв за пределы изначальной модели. В конечном итоге, это их ремесло – обобщать и абстрактно рассуждать. Поэтому появление в нашем мире такой ментальной особи как этернализм, можно было предсказать уже в annus mirabilis (1905). Об этом времени в частности и сути времени в целом мы еще поговорим. В свое время. Сегодня же мы продолжаем обсуждать проблему сохранения тождественности объектов. И нас будет интересовать противник разобранного нами на отдельные пропозиции эндурантизма, т.н. пердурантизм, совершивший попытку его раздавить при помощи Блок-Вселенной. Я потратил немало времени на то, чтобы найти компактную цитату с определением сути этой модели на обычном языке без избытков наукообразия. В результате остановился на малоизвестном в рунетской местности профессоре университета Блумсберга Стивене Хейлсе: «Объекты состоят из т.н. временных частей. Когда мы видим какой-нибудь объект здесь и сейчас, мы наблюдаем за его частями, которые существуют сейчас – но есть другие его части в другие времена, которые мы, возможно, встречали или еще повстречаем».

Лично я не в состоянии визуализировать четырехмерное пространство. Сказывают, что ни один физик-теоретик тоже не может. Нетрудно догадаться почему – это мозги внутри нас конструируют из поступающей на вход информации объемную картинку. Размерность в ней аппаратно запаяна. Отсюда, однако, не следует, что мы не в состоянии манипулировать этими моделями – при помощи символов или по аналогии. Представим себе червяка, ползающего на поверхности. А теперь позволим ему проникнуть вглубь земли. Тем самым он обретает для себя новые вертикали. Вот, метафорически выражаясь, все объекты пердурантистов, включая нас с вами и их самих, тоже вгрызаются в будущее подобным образом. Чего же они добились этим превращением рожденных думать в рожденных пресмыкаться? Разрешения подавляющего большинства парадоксов – в том числе корабля Тесея и отца Сергия, представленных вашему вниманию соответственно две и одну статьи тому назад. Ибо сложная задача сохранения тождественности меняющихся объектов во времени превращается в тривиальную геометрическую операцию. Представьте себе, что, как у вас есть тело, размазанное органами по пространству, точно также вы обладаете темпоральными частями. Таким образом, каждое «Я» состоит из «Я-сегодня», «Я-вчера», «Я-через-год» и т.д. — т.е. из всей интегральной совокупности временных срезов на протяжении жизненного срока. Тем самым исчезают надоедливые отдельные сущности, о судьбе которых надо постоянно заботиться. Зато появляются четырехмерные черви самой причудливой конфигурации и формы…

Вы не заметили печать Юма на челе этой модели? Если нет, то я сейчас вам ее продемонстрирую. Великий праотец эмпиризма завещал нам, что сохранение личности – заблуждение. Мы можем вязать произвольные объекты из пучков своих ощущений, исходя из их похожести и прочих прагматических соображений. Соответственно, пердурантизм позволяет нам обнаружить самых необыкновенных червей в своих чертовых четырех стенах. Сделай аккуратную вырезку в этом 4-х мерном ящике, и получишь шхуну хоть с алыми парусами, хоть с новыми, старца хоть с пальцем, хоть без. У материи в принципе не существует выкройки, которая бы диктовала нам, по каким швам ее раздирать на отдельные сущности. Ничто не мешает нам, например, создать комбинацию из трех предметов – например, Иоанна Грозного со зданием Кремля и президентом США одновременно. Или превратить сокола в ужа. Или разодрать жизнь любого индивидуума на множество отдельных unter-человечков. Или… Не слишком ли многими «или» заплачено за пару сложенных пазлов?! Этот вопрос напрашивается не только у носителей философии здравого смысла из первого абзаца. Скандально известная интеллектуальной общественности по скрипачу, который не был нужен, Джудит Томсон и в этот раз высказалась недвусмысленно: «безумная метафизика». Ей тоже не понравилась игра в червей в чертовом ящике. Пердурантизм эндурантизма не слаще…

На сладкое у меня сегодня еще один неудобоваримый термин — диахроническая тождественность. Именно с этой ментальной моделью мы и забавлялись в последнее время. На самом деле, все очень просто: «диа» означает насквозь, а «хронос» — время. Просто все, помимо решения сей метафизической загадки. А ведь есть еще тождественность синхроническая. Знаете ли вы людей, которые знают, что не существуют? Познакомимся с ними вместе с Блогом Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Трудно быть моделью. Не только живой, но и ментальной. Посудите сами – все их шпыняют и обзывают обидными словами. Был такой персонаж – Карл Поппер – так тот какой-то штамп фальсифицируемости в паспорте заставил проставлять. Если не наплодят они целый выводок новых фактов, то прослывут дегенератами — это уже с подачи Имре Лакатоса. А некий Георгий Борский, тот и вовсе распоясался. Призывает народ последовать своему примеру и сбросить с себя ярмо модельного рабства, поверив в какую-то меру. А ну как и впрямь все срастется, куда тогда бедной менталке податься, чем тогда пропитаться?! А ведь это создания нежные, хрупкие и эфемерные, валовый продукт не какой-нибудь, а мыслительной деятельности. И сражаться им приходится в одиночку в гигантском семантическом поле, хотя они вовсе не воины. Только удается отбиться от одного острого вопроса, как колют критикой уже с противоположной стороны. Возьмем, например, философию эмпиризма, которую мы побеспокоили в предыдущей статье. Ну на любой вкус она хороша — и научна, и динамична, и ортодоксально подкована, да и просто красавица — ан нет, подавай им еще нарратив для сохранения тождественности личности. Может, врут они все, эти людишки, и сами себе свою личность придумали?! Короче, разжалобили меня эти размышления, и решил я переименовать статью. То, что два слова в заголовке теперь в роде не сочетаются, это не ошибка, а сознательная задумка автора. Вовсе не с целью избежать обвинений в сексизме – мне ведомо, что в России это давно полыхающее Западное море конфликтов еще не горит. А для того, чтобы все поняли – никаких намеков на низкий интеллектуальный уровень развития изложенных в статье моделей я производить не пытался. Ну, если совсем честно, то от слова «почти», которого не хватает в обоих предыдущих предложениях.

Однако прежде, чем перейти к нашим сегодняшним «дурам», я хочу еще раз обратиться к творчеству мудрецов с прошлой недели. Напомню, память Джона Локка мы признали неудовлетворительным способом для нанизывания различных временных колец человека на единый стержень, сохраняющей его личность. Что же говорил знаменитый продолжатель его метафизического дела Дэвид Юм? Вот так: «То действие воображения, при помощи которого мы рассматриваем непрерывный и неизменный объект, и то, при помощи которого мы размышляем над последовательностью родственных объектов, суть почти одно и то же ощущение… Эта похожесть — причина того заблуждения, которое заставляет нас подменить отношения родственности между объектами на понятие их тождественности». Этот пассаж, к сожалению, допускает множественную интерпретацию. На одном герменевтическом полюсе утверждение о том, что никакой тождественности в принципе в природе не бывает. То есть если вы сегодня по оказии встретили за обедом условного президента РФ, а потом снова через год, то это будут два разных человека. И будет ошибкой считать, что в промежутке его/ее личность сохранялась. На противоположном углу мидрашат несколько умереннее. Это толкование разрешает-таки объектам сохраняться во времени при строгом условии неизменности их свойств. Еще раз то есть — если никаких отличий в сотрапезнике вы не обнаружили, то это был один/одна и тот/та же индивидуум, а иначе — пара. В любом случае, мы видим явно выраженное желание модели избавиться от назойливых вопросов. Самый эффективный способ избавиться от любой проблемы — это отрицать ее существование. Но самый ли адекватный?!

Отрицательно ответили на этот вопрос многие сторонники эмпиризма, под вероятным влиянием разгула здравосмыслящего физикализма-материализма. И стали строить альтернативные модели. Например, было предложено связать различные пучки ощущений каузальной, а не мнемонической цепочкой. Имелось в виду, что коли найдется такая историческая линия, которая переведет человека из одного состояния в другое, то и быть его/ее личности сохраненной в бурном жизненном потоке. Подавались и другие, не менее рациональные рацпредложения. И вот представьте себе, что все эти многие мыслители на протяжении нескольких десятков, если не сотен лет, и не подозревали, что все поголовно страдают эндурантизмом. Ярлык этот наклеил на них незаурядный американский философ, а по совместительству изобретатель бесчисленных «возможных миров» Дэвид Льюис. Сделал он это, дабы подчеркнуть отличие со своим/своей собственным/ой фаворитом/кой – пердурантизмом. А теперь через это передо мной стоит весьма нетривиальная задача подчеркнуть его повторно, но уже перед русскоязычной аудиторией. Корень «дура» этих слов ничего общего с тем, о чем вы, возможно, подумали, не имеет. Речь всего лишь идет о чем-то, что сохраняется, длится. Что касается нюансов использования приставок пер- и эн-, то на мой взгляд непрофессионала в лингвистике, их вообще нельзя передать в переводе. Прежде всего потому, что их как бы и нет. Тонкое семантическое различие этих терминов было постулировано определением. Если все же попытаться его выразить на великом и могучем, то получится что-то вроде «продолжительности» против «продлительности». А если многословно, то «дура» второй категории неравнодушно относится ко времени. Он/она женит его/ее на пространстве. Подробнее об этой пагубной страсти – в следующей серии, а пока наш фокус на первой. Что именно не устроило второго в ее/его конституции?!

Прежде всего, несколько шаткая ментальная платформа. Эндурантизм, по современной моде одетый в физикалистское платье, плохо переносит изменчивую натуру нашего мира. Интуитивно главная слабость этой модели все в той же силе утверждения равенства между личностью и ее образующей материей, которую она по всем научным канонам обязана поддерживать, причем длительное время. Пердурантисты посчитали, что смогут ее свалить при помощи изощренных мыслительных опытов, больше похожих на пытки. Опишу одно из наиболее популярных издевательств в этом ряду (копирайт Марка Геллера в моем упрощенном изложении). Для этого нам потребуется один/одна доброволец. Трудно быть Путиным. Он у нас уже потрудился сегодня на благо науки, давайте отпустим его домой. А вместо него потревожим дух отца Сергия из одноименной повести Льва Толстого. Вообразим себе его в момент времени непосредственно до посещения соблазнительницы Маковкиной. И назовем его ОС+. Обратим внимание на то, что одновременно мы можем постулировать наличие другой сущности – того же монаха, но за вычетом указательного пальца левой руки. Пусть это будет ОС-. А теперь дадим драматическим литературным событиям следовать положенной чередой. Собственно, на этом сам эксперимент благополучно завершен, осталось лишь подбить его итоги. На следующий день инвентаризация обнаружит уже не двух персонажей, а только одного, вот такого: ОС, ведь ОС+ и ОС- теперь совпадут с беспрецедентной физической точностью — до последнего атома. Общая каузальная история в духе эндурантизма позволяет нам вывести ОС+ = ОС и ОС- = ОС. Ну, а симметричность и транзитивность отношения тождественности ОС+ = ОС-. Но мы-то с Вами знаем, что это утверждение безнадежно ошибочно! До известных трагических событий первый Святой Отец был с пальцем, а вот второй – без него. Итак, мы пришли к искомому противоречию, откуда следует заранее заготовленное заключение – тот дура номер раз дурит народ.

Или все же не очень? Метафизика – это не математика, где, кстати, тоже нередко ведутся оживленные дискуссии на отвлеченные фундаментальные мета-темы. Поэтому существуют множественные способы отразить полученный удар. Например, можно занять позицию (ее называют мереологический эссенциализм), которая отрицает легитимность плавного перехода от ОС+ к ОС. Это похоже на заветы великого Юма, но несложно предложить и апгрейд для его модели. Например, в модификации Родерика Чисхолма: когда мы простодушно говорим нечто о сохранении объектов во времени, то выражаемся в слабом обывательском смысле. А вот в смысле сильном и научном его нет, равно как и вышеописанного парадокса. Другой подход – постулировать различные категории тождественности. ОС+ и ОС мы рассматриваем как личности, однако ОС- суть всего лишь кусок мяса в форме человека. Уместно ли их выстроить в одну шеренгу?! Третья вариация на ту же тему – не принимать ОС- = ОС на основании того, что у них разная жизненная история. У Отца Сергия когда-то наличествовал палец, а вот у ОС- его не было с момента рождения. Ну, а то, что им тогда придется делить одно место в пространстве, тоже не беда — запросто могут потесниться. Наконец, не лишена некоторой привлекательности и известная нам из прошлых статей радикальная хирургия от Питера ван Инвагена – ампутировать целиком всего ОС-, не пуская того в онтологический реестр сущностей нашего мира. Что скажут в ответ представители пердурантизма? Будьте спокойны, они полезут не за словом в свой карман, а за зарплатой в чужой. Не знаю, как у вас, а мой персональный детектор четко фиксирует металлический привкус лжи во всех этих менталкиных проделках. Модельные дыры дура не задраит. Даже если их будет два…

Сегодня мы познакомились с двумя моделями – эндурантизмом и пердурантизмом. Однако успели вступить в ученую перепалку только с первым дурой. Что конструктивного о конструкции нашего мира сможет сказать нам вторая? Найдет ли он/она решение великой задачи всего прогрессивного человечества по сохранению личности во времени? Не будем надеяться. Будем ждать следующего выпуска Блога Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

В нежном возрасте я был весьма сентиментальным типом. Поэтому как-то по случаю увлекся творчеством Александра Грина. Это был один из тех авторов, что издавались в советские времена, и его полное собрание сочинений можно было обнаружить за стеклом многих книжных шкафов того периода. А я как раз эпизодически тревожил их холодильное спокойствие в поисках пищи духовной. От классических «Алых парусов» у меня вообще чуть слезы не текли ручьем. Вовсе не от умиления волшебным счастливым концом. Скорее наоборот, от правды жизни. Мне почему-то тогда уже казалось, что вот именно каким-то таким механизмом и происходят настоящие чудеса. И от эмпатии, конечно. Я воображал себя отважным Грэем, и мне жутко хотелось попасть в такую же ситуацию и поступить в точности, как это сделал он. Однако, когда я повстречал свою Ассоль, то в той бухте никакой шхуны у меня за душой не было, даже обыкновенной машины не нашлось. Был бедным студентом и находился в конфликте с семьей по поводу ранней неавторизованной женитьбы. Посему в Дворец Бракосочетаний отправился в пиджаке с чужого плеча. Я его одолжил у приятеля, и был он мне на пару размеров маловат. К счастью, моя прекрасная принцесса ничуть не возражала против отсутствия парусов заданного цвета. И даже обыкновенные белые ей не требовались. И вот прошло без малого тридцать лет и три года… Почти как в другой сказке. Мы, впрочем, еще далеко не старики, хотя, безусловно, сильно изменились. Я, если ловлю, то не золотую, а ментальную рыбку. А она, если и бежит по волнам, то житейского, а не синего моря. Я где-то по пути потерял свою повышенную чувствительность, поменяв ее на рассудительность. Зато обрел материальное благополучие, которое могло бы позволить реализовать детские фантазии. Что сохранилось с тех давних пор? Не так уж и много. Сказал бы «любовь», но это слово за долгим пребыванием в кругообороте моделей в природе так обросло паутиной смыслов, что не даст ни малейших шансов передать мою мысль без существенных искажений. А что еще сказать? Даже гражданство и имена у нас теперь другие. Ну, а как расправился безжалостный Кащей-время с ними, алыми парусами?!

По законам жанра подобные повествования обычно заканчиваются торжественным аккордом. Это затем уже цинизм жизненного реализма легко додумывает минорное продолжение в стиле как-всегда. Яркие краски выцветут, корабль рассохнется и пойдет на дровишки, ну а молодые, вероятнее всего, отправятся по стопам Медеи с Ясоном или Тесея с Ариадной. Неужели не останется ровным счетом ничего?! Спекулируя, предположу, что вышеупомянутого замечательного писателя, пусть и романтика, тоже интересовали подобные вопросы. Базирую я эту догадку на его другом, небольшом, всего на полстранички, рассказе. Название позабыл, гуглить времени нет, так что просто перескажу его содержание по памяти, возможно, не вполне правильно. Идея такая – некто увидел сначала девочку. Потом женщину. И затем старуху. И понял. И умер. И это все. Краткость в данном случае стала матерью философии. Именно эта недосказанность окутала для меня сею незамысловатую историю ореолом тайны. Ее обязательно требовалось раскрыть, поскольку разрешение различных секретов было еще одной страстью моего юного организма. И я начал размышлять в предложенном направлении. И долго продолжал думать. И делаю это по сей день… Над чем же здесь ломать мозги, спросите вы? Одной из главных задач метафизики, на мой взгляд, является доказательство важности ее предмета исследования перед всем остальным погруженным в обыденность миром. И одной из главных тем, которую она обсуждает, является сохранение тождественности вещей во времени. А одной из главных целей, которую я сегодня перед собой ставлю, является убеждение аудитории в актуальности этого с вида простого, но крайне глубокого вопроса…

Обращусь-ка я для начала за помощью к античной классике. Эта проблематика – что именно сохраняет предмет в нечеловеческих условиях panta rhei («все течет и изменяется») — интересовала еще Гераклита и Платона. Но знаменитый мыслительный эксперимент под названием «корабль Тесея» нам известен из сочинений Плутарха. Впоследствии его подкручивали многие мыслители, например, Томас Гоббс. Я изложу собственную вариацию на эту тему. Представим себе, что «Секрет» продолжал бороздить бурные воды миров Александра Грина. Нельзя дважды войти в одно и то же море, тем паче будучи неизменным, вот и это трехмачтовое судно приходилось эпизодически чинить на верфях какого-нибудь Лисса или Зурбагана. Сгнившие доски меняли на новые, а износившиеся алые паруса — на обыкновенные белые. Со временем на борту не осталось ни единой щепки, ни единого клочка материи, которые некогда вибрировали под вдохновленную спиртными парами скрипку Циммера. Тем временем злобный как Кащей Хин Меннерс вынашивал коварные планы по жестокой мести счастливому обладателю «корабля Тесея». Желая обмануть Ассоль, проводил все свое свободное от обмана клиентов время на городских мусорках. Там он тщательно коллекционировал, одну за другой, все выброшенные компоненты старого корабля. А потом построил у себя в Каперне из них его точную копию. И вот здесь внимание, попробуйте раскрыть метафизический секрет природы – какой «Секрет» из двух стал теперь тот самый, сказочный и настоящий, которого в прошлом так ждала несчастная наивная девушка? Тот, что с алыми или что с белыми парусами? Один ведь сделан из аутентичных материалов, ярлык соответствует, да и цвета полностью совпадают с сюжетом и названием. Зато второй все это время непрерывно находился в эксплуатации, и пришел в текущее состояние постепенными мелкими мутациями…

Не советую спешить с ответом, даже если уверены, что он очевиден. Если с неодушевленными вещами парадокс вам кажется вполне решаемым, то давайте перенесем место действия нашего эксперимента в мир живых существ. Возьмем хотя бы меня, нынешнего изнывающего от избытков опыта раба БГБ. Что делает этот огрызок от наивного и свободного от житейских шрамов юноши тем же самым человеком, что раньше? Или давайте взглянем на вышеприведенную цепочку дочки-матери-бабули из великого секрета Грина. Это же все настолько разные люди! На каком тогда основании они носят одно и то же имя?! Не будем забывать достижения физики, химии и биологии — «дощечки и материя», из которых построено наше тело, постоянно заменяются на новые, причем некоторые органы «ремонтируются» с частотой всего в несколько дней. Вместе с тем, я почему-то совершенно убежден в том, что вышеописанный мемуарный персонаж имеет ко мне самое непосредственное отношение. Что тогда позволяет мне говорить о тождественности собственной личности? Слышу возгласы из зрительного зала – «душа». Тех, кого удовлетворяют подобные модели, прошу проследовать в церковь, например, ортодоксально-православную. Мы же вместе с метафизиками попробуем копнуть за этой штукой, причем поглубже. Самым известным философским аналогом сих дремучих религиозных представлений является популяризированный Рене Декартом дуализм. Можно даже защищать тезис о том, что истинной raison d’être этой менталки являлась потребность в постулировании неизменного стержня для земной (или загробной) жизни человека. Поэтому немудрено, что она разрешает пресловутый секрет для нашей большой такой компании с той же легкостью, что и теология. За это, правда, ей приходится платить сторицей — некогерентностью с научным мировоззрением. Давайте пока отложим эти идеи в сторону, а вместо этого ехидно поинтересуемся — как справляется с той же проблемой другой кит современной ортодоксии, физикализм-материализм?! Ведь в его понимании между мной и множеством образующих меня атомов (или прочих элементарных частиц) стоит знак тождества?!

Да и эмпиризму тоже не позавидуешь. Вспомним, как взглянул внутрь себя обладатель недюжинного ума Юм, и ни Юма там не обнаружил. Если любая вещь – всего лишь набор ее свойств-предикатов, то что связывает столь различные пучки ощущений в единую метелку?! Исторически первую теорию предложил Джон Локк: «Поскольку сознание всегда сопровождает мышление, именно оно делает каждого тем, что он называет «я»…, только оно составляет персональную личность, т.е. сохранение разумного существа: и насколько это сознание может быть направлено на любое действие или мысль в прошлом, настолько простирается тождественность этой личности; это тот же человек, что и был тогда; и это тем же человеком, что и настоящий, который сейчас размышляет об этом, было произведено то действие». Итак, на роль веревочки для веничков была выдвинута способность мысленно проникать в собственное прошлое. Получается, что если меня сегодня, не дай блог, поразит острый приступ амнезии, то я уже не я, и паспорт не моя?! А коли завтра память опять вспять, то и единство личности вернется вместе с ней? Или, положим, некий безумный ученый считал точное содержимое моих извилин и прописал его какому-нибудь роботу. Тогда эта железяка внезапно станет моим дубликатом?! Чуть менее фантастический сценарий — пусть в двадцать лет я очень замечательно направлял сознание на себя в детском возрасте, а в пятьдесят… Все юношество еще как на ладони, а вот то, что было раньше, как отрезало. Значит, Я-в-50 = Я-в-20 и Я-в-20 = Я-в-10. А вот Я-в-50 прямого отношения к Я-в-10 не имеет. Это как-то нетранзитивно получается, для тождественности-то. Резюмируем – возможно, что память имеет определенное отношение к сохранению мыслящих существ во времени, но при этом не является ни необходимым, ни достаточным условием для этого. Какие-то Алые Паруса моей личности должны все же оставаться неизменными вне зависимости от манипуляций бессмертного Кащея над ними….

Тщательнее надо думать, ребята! Впрочем, они и сами это знают. Этим философам палец в голову не клади – откусят. Модель Локка была первым, но далеко не последним скрипом моды в метафизике тождественности от кутюрье Эмпиризм. Поиск стабильности в механике нашего мира продолжается – в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Кто не с нами, тот против нас! Свобода или смерть! Бороться с диктатом Запада или потерять Россию! Те, кто внимательно изучал наши первые статьи серии СОФИН (или чужие лекции на схожие темы), должен легко догадаться, что именно объединяет вышеприведенные три восклицания. Вовсе не пламенная речь какого-нибудь популярного современного политического лидера. Все эти пропозиции – особи категории логических ляпов, подкатегории ложных дилемм. Сравните с другими: «если икс больше игрека, то не меньше», «это высказывание истинно или ложно», «можно что-то делать или не делать», чтобы в этом убедиться. В последних правильно построенных выражениях действительно прослеживается строго два варианта выбора, и соединение их при помощи исключающего «или» вполне уместно. Хочешь или нет, придется предпочесть ровно один из них. В ошибочных же рассуждениях на самом деле на фоне существуют дополнительные (обычно множественные) альтернативы, о наличии которых (обычно сознательно) умалчивается. И я вспомнил давно пройденный нами материал, конечно же, (как обычно) неспроста. Он весьма уместен в контексте обсуждаемой нами проблемы определения природы индивидуальных вещей — метафизической субстанции. До сих пор мы обнаружили два принципиально различных подхода к ее разрешению – модель голого субстрата и теорию пучков. Их основные тезисы кажутся противоречащими и исключающими друг друга. Напомню, первая утверждает, что предметам строго необходимо иметь лишенный всяческих атрибутов стержень, на который впоследствии можно было бы нанизать все их прочие свойства, данные нам в ощущениях. Вторая же всеми силами пытается освободить человечество от засилья ненужных ненаучных сущностей и поэтому отрицает необходимость его наличия. Заменить его предлагается при помощи проставления знака равенства между предметами и набором сенсорных данных, представляющих их в нашем сознании. Разве эти две опции не исчерпывают все логическое пространство?

Великим мыслителем был Аристотель. Еще в античности за шибко умного слыл. А в средневековой Европе его вообще называли так — Философ. Человек с большой буквы. Большой греческой буквы А (под названием альфа). Титан разума. Альфа-мудрец. Все знал и все ведал, построив беспрецедентную по масштабу на протяжении тысячелетий модель, воистину системное мировоззрение. И хотя его менталки изгнали из физики еще под издевательское улюлюканье гуманистов 16-17-го веков, к примеру, в биологии он окончательно сдал позиции только в девятнадцатом веке под мощным напором дарвинистов. Ну, а на непроходимых болотах мира моделей радиоактивные останки его метафизики возвышаются темной кучей до сих пор. Вероятно, именно поэтому до сих пор находятся любители, которых она поражает. Получается аристотелианизм с приставкой нео. Здесь, впрочем, я должен дико извиниться и защитить коллег-современников. Это в эпоху расцвета мифа о золотом веке на древних авторитетов ссылались с целью погреться в жарких лучах их непреходящей славы. Модель Prisca sapientia утверждала, что Истина была некогда известна людям, но потом они ее запамятовали. В нее верили практически все герои научно-технической революции, включая Исаака Ньютона, по меткому выражению Джона Кейнса, «последнего из магов». Во многом благодаря его интеллектуальным достижениям этой менталке и пришел конец. Люди путем нехитрого сравнения сообразили, что их собственные когнитивные успехи намного превзошли все знания, которые были известны их предкам. Так что когда сейчас возникает очередной нео-изм, то по совершенно другим причинам. Просто нужно же придумать какое-то название. А похожесть – это дело такое… Герменевтический продукт.

Продукт того механизма, что я величаю полиомией. Суть этого тезиса в применении к данному контексту — дайте мне метафорическую свободу, и я найду в произвольном тексте утверждение произвольной пропозиции. Хоть в Библии обнаружу закодированную Общую Теорию Относительности, хоть наоборот — в квантовой механике доказательства существования Всевышнего. Когда занудный Екклесиаст заунывно вещал о том, что «нет ничего нового под солнцем», то был прав только в этом смысле. Всегда можно найти семантический мостик между минувшим и нынешним. И люди им активно пользуются в самых разнообразных, причем не всегда благих целях. Например, чтобы принизить ценность работы конкурента (знаменитый социолог Роберт Мертон называл эту стратегию «адумбрацией»). Но давайте вернемся к нашим Аристотелям. В применении к его моделям тоже была обнаружена нестандартная интерпретация его т.н. гиломорфизма. Сорри, за очередной оффтопик — когда я вижу это слово на русском языке, моя рука сама тянется к курку кнопкам клавиатуры. Если правильно, то он должен был стать «иломорфизмом». Если по смыслу, то «хиломорфизмом». Если по существу и в двух словах, то это доктрина о том, что все вещи состоят из некоей материи и не менее некоей формы. Когда уже известный нам Джон Локк защищал эмпиризм, то осуждал именно эту метафизическую позицию. Пучок ощущений был призван вытеснить из университетских учебников «субстанциальные формы» Стагирита. То есть, исторически Аристотель трактовался именно как сторонник теории «голого субстрата». Однако слов в его сочинениях немало, в водичке их мутного смысла можно выловить все, что пожелаешь. Например, обнаружить сходство с современным «функционализмом». Или, напрягшись, разрешить ложную дилемму, на наличие которой я намекал два абзаца тому назад.

На этом я почти оставлю нашего альфа-мудреца в покоях истории и перейду к следующим буквам алфавита. Логическая лазейка между Сциллой субстратчиков и Харибдой пучкистов может быть обнаружена в том тупом модельном углу, что субстанция – это сумка, содержащая атрибуты. Ну а коли предположить, что по крайней мере некоторые отдельные конкретные объекты вообще никак на составляющие не расщепить? Что именно они являются базовыми и нередуцируемыми ни к чему иному? Тогда мы приходим к принципиально другой метафизической модели существования индивидуальных вещей, которая в свою очередь имеет полное право на существование. Как сюда удалось прикрутить Аристотеля? Ну, он же чего-то вещал на тему того, что человек – это разумное животное, и именно это составляет эссенцию его существа… Всем хорош этот подход — помимо того, в чем он плох. Его самым неприятным следствием является, что далеко не все вещи удается принять в онтологический пантеон. Элементарные частицы, ну, и, может быть, живые существа – это еще можно. Но как быть с теми предметами, о составной природе которых нам, в отличие от древних, точно известно?! Без лишней гордыни разрубил этот негордиев узел замечательный американский метафизик Питер ван Инваген: «Моя позиция по отношению к столам и прочим неодушевленным предметам просто в том, что их нет. Столы — не дефектные объекты или граждане мира второго класса, их просто нет совсем… Существуют определенные свойства, которые вещь должна иметь, чтобы называться «стол» в общем понимании слова, и нет ничего, чтобы обладало всеми этими свойствами. Если бы что-либо имело их, то оно бы представляло собой настоящий истинный объект, … нечто большее, нежели набор частиц. Но ничего такого не существует».

Другой видный американский философ Дэвид Льюис как-то толкнул тезис т.н. «Неограниченной композиции», в соответствии с которым наш распил мира на отдельные понятия мог бы быть принципиально другим. Например, по его мнению, мы вполне могли бы оперировать термином «руга» или «нока», определенным как «моя рука + ваша нога». Нетрудно убедиться, что модель из вышеприведенной цитаты занимает диаметрально противоположный угол метафизического ринга. И все бы у нее в жизни было хорошо… Не знаю, как у вас, но что-то интуитивное во мне восстает против такого экстремизма. Почему мы должны лишать такие вещи как стол или автомобиль права быть добропорядочными онтологическими гражданами? Только по той причине, что их не удается заковать в заранее заготовленные идейные кандалы? И снова я обращусь за помощью к доброй теории моделей. Представьте себе, она обнаружила в пресловутой субстанциальной дилемме еще одну логическую брешь. Заключается она в том, что аналогично вышеприведенному финту мы вполне можем представить себе за-вещами нередуцируемые ни к чему другому информационные модели. Однако при этом они вовсе не обязаны быть голыми. Некоторые свойства у них имеются, а наблюдаемые нами атрибуты предметов вовсе не покоятся где-то там внутри, а всего лишь являются их производной. При помощи этого подхода и парадокс ван Инвагена несложно разрешить. Мы создаем себе ментальные модели вещей вовсе не на основании их структуры. И не произвольным образом, как это представлял себе Льюис.

Вспомним определение модели – множество элементов, связанных отношениями друг с другом. Здесь «связанность» можно метафорически трактовать литеральным образом. Представьте себе людей, спаянных одной цепью. Можно потянуть за рукав любого из них, но это скажется на всех остальных. Модель – вычислительный процесс, который не просто из входов делает выходы, но инвариантен к изменениям, т.е. постоянно поддерживает определенные отношения между составляющими ее объектами. Вот именно такую функциональность мы обычно и распознаем как отдельные индивидуальные вещи. И абсолютно безразлично как эти ингредиенты расположены в т.н. пространстве. Физики называют «запутанные частицы» единым квантовым объектом, хотя те могут находиться в разных Галактиках. И они правы с предложенной метафизической точки зрения – релевантно только сохранение взаимосвязи между ними. И совершенно неважно из каких именно компонент они состоят. Модели принципиально модульны и сами состоят из моделей. Несколько неожиданным следствием из вышеизложенной теории являются ее монистические симпатии. Ведь коль скоро модель представляет собой единое функциональное целое (поддерживающей отношения внутри себя), то почему бы тогда не считать моделью весь мир? Обращу ваше внимание, друзья мои, на тот факт, что именно это мы и делаем на практике. Вселенная поддерживает законы природы, значит, это отдельный объект (и модель). Государство поддерживает законы общества, следовательно, и это тоже отдельный объект (и модель). Наши тела поддерживают законы метаболизма, получается и это тоже отдельный объект (и модель). И так далее – «до самого низа» к альфе. Или наоборот — до самой до омеги?!

Итак, мы познакомились с основными ортодоксальными метафизическими теориями субстанции и даже поспекулировали всласть о пресловутых моделях. Тем не менее эта тематика еще далеко не исчерпана. Прав ли Питер ван Инваген, предоставляющий особый онтологический статус живым существам? Подготовьте ваши скафандры. Грядет новое погружение в метафизические глубины — с Блогом Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Кто на свете всех сильнее – кит или слон? Что для женщины важнее – лицо или фигура? А какая инстанция всего умнее – интеллект или интуиция? Вопросы не умеют жить просто так, в кромешном понятийном вакууме. Мы всегда задаем их к той или иной ментальной модели, в ее присутствии-контексте. Ну, а коли та особа неадекватная? Я тогда сразу вспоминаю Карлсона с коньяком по утрам, вышедшим Фрекен Бок боком. Вот и с приведенными выше примерами, по моему мнению, что-то явно не так. Что именно? Это попытки столкнуть лбами в неспортивном состязании за аксиологический рейтинг две плохо сравнимые сущности. Более того, в некоторых случаях прослеживается даже попытка их поссорить, хотя сами они в принципе предпочитают жить друг с другом дружно. Вы не поверите, но философы, уж на что, казалось бы, спокойные и интеллигентные люди, и те тоже периодически ловятся на ту же примитивную приманку. Например, разбирая историю развития их идей, вам в каждом приличном институте первым делом расскажут об эпическом противостоянии двух команд мыслителей — рационалистов и эмпиристов. Первую модель толкали вперед такие гиганты духа как Рене Декарт, Барух Спиноза и Готфрид Лейбниц. Во второй тройке мозгами ворочали такие титаны мысли как Джон Локк, Джордж Беркли и Дэвид Юм. После этого обычно нарратив плавно отправляется к Иммануилу Канту, к сказу о том, как тот честно попытался предложить критическую базу для их примирения, и как это ему не удалось, и что потом из этого вышло или наоборот. А затем уже переходят к позитивистам, материалистам и т.п. вплоть до нынешнего деления на континентальную и аналитическую традицию. В чем же именно они не сошлись мнениями?

Вопросом преткновения стали взаимоотношения эмпирического опыта (апостериори) и отвлеченных рассуждений (априори, т.е. без его участия). Головокружение от первых успехов первого в ментальном мире духовных наследников Френсиса Бэкона прочно переместило вторые на второе место. Хуже того, оно же последнее и ненужное. С этой точки зрения только понятия, построенные на прочных сенсорных данных, имели право на жизнь. Соответственно никаким невидимым субстанциям места под онтологическим солнцем (т.е. существования) отведено не было. Когда в одной статье тому назад я упомянул о Локковском «то, не знаю что», то не сообщил, что тот придумал это обидное название для субстанции («голого субстрата») специально в издевательском смысле. Джордж Беркли, которого мы тоже не так давно проходили, уж на что с точки зрения марксизма-ленинизма махровый идеалист, на самом деле всего лишь отполировал эту модель до метафизического блеска. Он просто отрицал какую-либо реальность под всем комплексом показаний наших органов чувств. А теперь дадим слово менталкам Дэвида Юма — не уверен насчет вечно, но в некоторых кругах до сих пор живых, причем их весьма неплохо кормят. Вот как он говорил: «Я возьму на себя смелость утверждать всем остальным людям, что они представляют собой не что иное, как пучок или набор различных ощущений, которые следуют друг за другом с немыслимой быстротой и находятся в постоянном изменении и движении… Индивидуальная личность, которую мы обнаруживаем в разуме человека, всего лишь фиктивна, и принадлежит тому же типу, что мы приписываем растениям и животным. Поэтому она не может иметь другой источник, но происходит из схожей игры воображения по отношению к схожим объектам». Обратите внимание на то, как слитно излагает. Разжую немного его мысль до попкорновского состояния. Мы имеем только комплексы (пучки, наборы) различных ощущений. На некоторые из них вешаем ярлык – та или иная отдельная вещь. Зачем тогда плодить какие-то избыточные метафизические сущности? Так поставим знак тождества между этими предметами и теми сенсорными кластерами, которые для нас они собой представляют. Тогда и растения, и животные, и люди, и даже «Я» каждого из нас станут фиктивными конструкциями нашего воображения.

Я хочу подчеркнуть, что эта модель – последовательно доведенная до логического триумфа (или абсурда?) позиция эмпиризма. Если отрицать отвлеченные рассуждения как легитимный способ познания мира, то его законное место просто-таки вынужден занять другой метод. Я назову его «научным тыком». В мою шахматную молодость мы называли «тычком» неожиданный для противника, но не вполне корректный ход. Вот в этом смысле он мне и нужен. Дело в том, что я ставлю под сомнение само существование вышеупомянутого метода в дистиллированном виде в научной реальности хоть восемнадцатого века, хоть нынешнего. Приходим ли мы к нашим моделям исключительно при помощи сенсорного опыта или экспериментирования?! Давайте прямо сейчас и попробуем. Почему бы Вам не встать на голову, заправив левую руку за правую ногу? Потом зажмурить один глаз, высунуть язык, вторая рука на поясе, коленка прижата ко лбу, вдох на счет три, выдох на семь, и при этом непрестанно творить Иисусову молитву? Что за маразматическая процедура? А Вы пробовали? А вдруг благодать как нахлынет?! Или вот еще – питаться исключительно свежесорванным шпинатом и старосолеными арбузами в пропорции три с половиной к двум с четвертью, запивая их свежевыжатой крокодильей кровью и маринованными тараканами? Что за дикарская диета такая? А Вы пробовали? А вдруг до двухсот лет проживешь?! Или вот какой классный эксперимент я придумал. Берем ровно 13 штук (21, 34 и так далее по ряду Фибоначчи) протонов и трахаем им по мозгам тау-лептонами, антимюонами, электронами и прочей микронечистью, предварительно разогнанными до 0.999666с и собранными в пучки, причем под углами π/e по отношению друг к другу. А это что за паранаучный бред? А физики пробовали? А вдруг какой кварк неожиданного аромата отфильтруется?! Мораль сей модели элементарна не только для Шерлока Холмса. Вопросов для нашего физического мира можно придумать бесчисленное множество. Однако прежде чем тыкаться ими в соответствующие щелки этого оракула, рекомендуется хорошенько подумать. Строго необходима предварительно разработанная и адекватная ментальная модель. Обратное тоже верно. Почти словами Канта — разум без опыта пуст, опыт без разума слеп. Итак, рационализм и эмпиризм – два лика одного эпистемологического Януса, причем они оба ему необходимы для общего когнитивного успеха.

Мы несколько отвлеклись от проблем метафизики. Давайте теперь разберем как модель «сенсорного пучка» поживает в среде себе подобных. Ее сила в аккурат там, где была слабость «голого субстрата» и наоборот. Да, она выкидывает на свалку истории кошелку-субстанцию за ненужностью. Но каким тогда клеем спаять в единую вещь разнородный набор наших ощущений? Сварить его пытались котелки многих замечательных философов. На роль связующего принципа предлагались «компактность» расположения атрибутов предметов в пространстве или пространстве-времени, их «соприсутствие» или «комбинация» и даже несколько экзотические «сосубстанциация» или «соактуальность» со смутным смыслом. Какое слово не предпочти, суть одна – это нечто первичное, не поддающееся дальнейшему анализу. И одно это уже подозрительно. Однако значительно более серьезную головную боль у теоретиков-пучкистов вызывают дубликаты. Вспомним наш экскурс в мир базы данных из предыдущего занятия. Наличие полностью идентичных записей нисколько не смутило теоретиков-субстратчиков, ведь их отличал друг от друга «голый» информационный носитель. Если же предметы суть не что иное, как набор их атрибутов, то в этом случае они становятся неразличимы. Но могут ли в природе существовать предметы с полностью одинаковыми свойствами? Казалось бы, выручат по крайней мере их не-унарные отношения с другими предметами? Знаменитый мыслительный эксперимент Макса Блэка-Черного, похоже, что дал отрицательный ответ на этот отвлеченный вопрос. Представим себе бы-мир, население которого составляет ровно одна пара тварей. Абсолютно все их характеристики – размеры, форма (это сферы), цвет, вес и т.д. — на удивление совпадают. Но и никаких внешних объектов, чтобы их отличить по взаимному расположению против них, в этой Вселенной не предусмотрено. В наличии исключительно внутрисемейные разборки, которые по определению симметричны…

Шах и мат в философии – явление крайне редкое. Вот и дебют «тычок» опровергнуть до конца пока не удалось. Одну из возможных троп войны проложил американский философ Дональд Уильямс. Его теория «троп» попросту отрицает существование одинаковых атрибутов. Пусть один шар голубой и другой тоже, и вертятся они с виду над головой в том же направлении, но как отсюда следует, что эта голубизна и вектор углового момента у них совершенно одинаковые, а не уникальные? Но и это пока еще не битая ничья — у субстратчиков есть другие ходы в запасе. Например, можно ехидно поинтересоваться — коль скоро атрибуты все разные, как тогда объяснить их похожесть? Другая возможная линия атаки из категории «сам дурак» – пучки были изначально предложены в целях онтологической экономии, дабы избавиться от субстанции. Однако отрезать эту одну сущность получилось только за счет экспоненциального размножения других – индивидуальных свойств предметов. Помимо этого, фундаментальной проблемой любой разновидности пучкизма является сохранение тождественности вещей — они ведь имеют пренеприятную особенность изменяться. Наш хороший знакомый господин Иванов в детстве сильно отличается от себя же в пенсионном возрасте. На какую общую веревку тогда подвешены столь различные веники его свойств?! Впрочем, это мы уже забрались на территорию совсем другого метафизического вопроса. Оставим его для будущего БГБ, а пока давайте выразим неудовлетворенность разработанной методом тычка модели пучка…

Итак, мы разобрали уже две попытки проникнуть вглубь сущности индивидуальных существ и обнаружили, что обе имеют свои недостатки? А нельзя ли сделать так, чтобы плюсы давали бесплатно? Или если даже за деньги, то без нагрузки из минусов? Этот вопрос актуален не только для российских обывателей, но интересен и обитателям нашей крошечной планеты. Блог Георгия Борского ищет в метафизике срединный путь.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.