5866 Комментарии0

Глава XLIX. Post omniа (Часть I) из цикла Исторический романИсторический роман

Зажжен костер, палящий все желания. В «Зерцале» обнаружены отражения многих идей. Возвращение Марко с края этого света. Обнаружено Провидение Божие. Почему Великий Хан пошел к неправильному последнему морю? Кто заправил две жизни в один переплет? Расставание – неизбежная старость встречи. Хвала Нарбонне. Хула Папе. Воплощенное зло – в Блоге Георгия Борского…
Скачать PDF
Другие статьи из этого цикла

Исторический роман

Глава XLIX. Post omniа (Часть I)

Краткое содержание предыдущих серий: Духовные искания францисканца Джио-Джованни приводят его к преданной дружбе с путешественником Марко и платонической любви к бегинке Маргарите Порет. Арест и жестокая казнь последней заставляют его бежать из Парижа. Он стремится исполнить предсмертное желание возлюбленной – спасти ее духовное дитя, манускрипт «Зерцала» …

DEUS EST RES MUNDI POST OMNIA RELICTAE

Бог — суть то, что остается в мире после всего

Костер Маргариты спалил в Джио всякие желания. Его душа, перегоревшая и опустошенная, не просто влачила жалкое существование — пожар любви, не находивший более для себя пищи вовне него, продолжал пожирать его самого. Он знал, что страшно грешит, но вожделел получить последний поцелуй смерти, дабы сбросить с себя ставший непосильным груз жизни и воссоединиться с бесплотной ангельской возлюбленной на небесах. Поскорей бы! Да только так, чтобы не нарушить заветов Господних. Может, покаяться перед Рамоном Луллом и отправиться вместе с ним обретать мученический венец в Тунис на эшафоте, сложенном из каменьев мусульман?! Но это будет откровенным лукавством, а он не хотел, да и более не мог хитрить и обманывать. Или пускай его схватят францисканские власти и покарают за новый побег?! Но вряд ли он тогда заработает большее наказание, чем пожизненное заключение, а он не хотел, да и более не мог оттягивать неизбежный финал. Впрочем, нет, несмотря на нестерпимый духовный голод и тошнотворное отвращение к миру, босые ноги были обязаны нести его бренное тело в далекий Брабант, на родину незабвенного Сигера. Ведь в городе Брюсселе обитало Ее интеллектуальное детище — оставшийся на попечении тамошних бегинок манускрипт загадочного «Зерцала». Он обещал Ей спасти его от преследований Инквизиции, сохранить, вырастить и выпустить в большой свет. Теперь это был не только Ее, но и его, их общий ребенок – единственная кроха, что осталась ему от его большой и неразделенной платонической любви…

Ему чуть полегчало, когда он дрожащими руками обнял священную для него книгу, сумев растопить горячими слезами искреннего чувства лед осторожного недоверия сестры Блумардинны. Как и Маргарита, то была дочь богатого купца, и она смогла создать ему все необходимые условия для предстоящей работы. Джио решил не только сделать несколько копий рукописи на дорогом пергаменте, но и перевести текст с французского на латынь. А пока что он, не спеша, вчитывал, впитывал в себя ее загадочные, порой парадоксальные строки. Удивительным образом, они соответствовали его нынешнему состоянию, повествуя о странствиях души, уничтоженной Любовью ко Всевышнему, к Близкому-Далеко. Избавленная от пут плотских чаяний и ложных познаний, она должна была стать тем ничто, в коем Господь мог бы проводить в жизнь Свою Святую волю. Джио был готов согласиться с тем, что ни один учитель земной мудрости не смог бы понять умом великие таинства, открытые «искателям Совершенной Любви», образованным в «школе Божественного Знания». И все же его тренированный схоластический интеллект был в состоянии дополнить то, что ему говорило сердце. Он отчетливо видел в «Зерцале» отражения многих известных ему идей – откровений Мехтильды Магдебургской, фантазий Свободного Духа Конрада, проповедей францисканских спиритуалов и даже определений Бога от 24-х философов. Ему несложно было подметить и те воззрения, что должны были быть признаны магистрами теологии и инквизиторами за ошибочные и еретические. То была хвала Большой Церкви Божественной Любви на фоне обыкновенной малой, мирской и римской. То была и хула молитв и обрядов, ненужных для освобожденной души ввиду невозможности сковать ее цепями греха. Он понимал обоюдоострую сущность этих утверждений, способных разрубить смирительную рубашку условностей для человека будущего века, но и представлявших грозную опасность для простых смертных, его современников. И лишь одно обстоятельство упорно скрывалось от его ментального взора. Он никак не мог уразуметь причин упорного молчания Маргариты. Она-то могла объяснить, что имела в виду, выявить и защитить собственное благочестие. В чем же заключался смысл принесенной ею жертвы?!

Тем временем, смысл его собственного существования тоже постепенно исчерпывался вместе с чернилами в склянке. Когда он отложил в сторону последнее, еще достаточно тонкое гусиное перо, пришла пора задуматься о сожженных в прошлом мостах в будущее. Положим, пару экземпляров рукописи он оставит здесь, а еще один отвезет Майстеру Экхарту — его мысли казались Джио созвучными блаженным аккордам души Маргариты. Но что дальше?! Не то, чтобы его пугало наказание за распространение запрещенной Инквизицией книги. Напротив, он был бы рад разделить страдания его возлюбленной, умереть ее смертью. Его страшило иное – неспособность изгоя общества исполнить ее завещание, ведь распространять веру куда сложнее, чем копировать ее мертвый суррогат, бессильные без животворящего Духа Святого буквы… В ту ночь ему приснилось, что он спит и видит знакомое старое сновидение – гора передвигалась на виду у изумленных сарацин и их халифа — но в этот раз к нему навстречу. Проснувшись, он почему-то сам отправился бесцельно бродить по городу… И о, Боже! Боже мой! Боже милосердный! Кто?! Кто это?! Кто там идет?! Да! Да-да! Ну, конечно же! К нему приближался … Марко! Его единственный и незабвенный друг … вернувшийся с того… нет, с этого света, но с самого его края?! Уж не спятил ли он?! Или незаметно испустил дух и теперь пребывает в раю?! Нет! Сомнений быть не может! Это Марко! Из плоти и крови … и в сером хабите! Постарел, потучнел, да и замедлился. Но в его очах заметен прежний огонек, и они тоже взирают на него, быстро воспламеняясь и расширяясь от изумления…

— А я долго искал тебя, когда воротился в Италию. Да! И мне удалось проследить твой путь из Болоньи до Флоренции, а потом разузнать, что ты пристроился при папской курии. Но мог ли я, для генералитета Ордена все еще беглый монах, отправиться прямо в пасть зверя, готового меня проглотить?! Нет! Потому и решил исполнить мечту своей юности и добраться до западного предела Земли, до Блаженных островов. Но, видать, чересчур обленился за время своих странствий, вот и осел по пути в славном городе Генте. Уж больно мне приглянулся гвардиан тамошнего конвента – точь-в-точь наш старина Паоло! Да! Помнишь его, нет?!

— Как не помнить, но, ох, как давно это было! Будто в другой жизни… Может, и впрямь в другой?! Но тебя я всегда хранил в сердце своем! Одно время даже переименовал себя в Марко.

— Да?! Представь себе, а я нынче Джио! И занимаюсь твоим любимым делом – веду vitam contemplativam, пишу летопись. Затем и в Брабант приехал, дабы здешние хроники изучить.

— Меня сюда другими ветрами занесло … злыми. Но в одном уверен – наша встреча случайной быть не может, то Провидение Божие! Так восславим же за нее Господа!

— Нет! Не только восславим, а еще и исполним волю Его! Для того Он нас воссоединил, да!

Когда улеглись волны первых восторгов, наступило время для обмена воспоминаниями. Корабли, полные диковинных впечатлений, привезенных с Востока, разгружались в богатой гавани – Джио рассказывал о комментариях к Апокалипсису Жан-Пьера Оливи, прельстительном Искусстве Рамона Лулла, эсхатологических спекуляциях Арнау де Вилланова, политических интригах Бонифация VIII-го, последних новшествах парижской схоластической науки… Дошел черед и до Маргариты – и тут, устыдившись своей преступной страсти, он внезапно оборвал свою речь. Но друг все понял — растеряв запас энергичности, прибавил в чуткости:

— Вижу, что гложет тебя какая-то забота. Да! И что не хочешь тяжесть свою со мною делить.

— Ты прав … страдает душа моя … не мог вынести, ушел … без позволения гвардиана. Встретить тебя в том же состоянии греха, как мы расстались … совестно … насмешка Фортуны.

— Нет! То перст Божий указующий! Я за эти последние годы во Фландрии много что передумал. Живем мы с тобой в необыкновенные, последние времена. Да! Вот посуди сам – монгольская армия непобедима, и Великий Хан желает исполнить заветы Чингиза, дойти до последнего моря. Но почему тогда не до белого, западного?! Только ли потому, что Катай слаще?! Нет, что-то толкает его в ту сторону, и в результате его многих войн Европа впервые за столетия в безопасности от набегов кочевников. Да! Пойдем дальше, нет, наоборот, ближе – что творится здесь у нас?! Если падение тамплиеров было громом, то в самом ближайшем будущем мы услышим несравненно более грозные раскаты! Да! Слыханное ли дело – то, что ты только что мне поведал?! Нет! Да я и сам был свидетелем воистину чудесных событий – когда необученные воинскому ремеслу ремесленники из Брюгге сокрушили армию самого могущественного из земных владык – короля Франции Филиппа!

— События и впрямь судьбоносные … без них Папа … никогда не издал бы Unam sanctam.

— И не был бы стащен за бороду с трона Петра и Павла?! Так, да?! Но почем ты знаешь, может, в том-то и заключался Божественный План?! Ты послушай, как это было! Перед сражением явилась жаба, что поскакала в сторону франков. Над ними кружили вороны, а над нами чайки. А ночью я видел, как малые звезды окружили большую, и та свалилась в реку. На поле же битвы за нас бились ангелы небесные и Святой Георгий! Но самым удивительным знамением было даже не это, нет! Некоторое время допрежь того приехал к нам рыцарь по имени Никколо, искавший свою дочь. Так вот, он внес немалый — нет, решающий! — вклад в общую победу. И именно он – да-да, представь себе! – был тем героем, что запалил факел сицилийской вечерни!

— О, Боже милосердный! Спаси … сохрани … мой рассудок! Опять этот … этот человек. Я встретил его впервые у Рамона Лулла, к коему он пришел за советом … и сподобился сам ему помочь. Потом его имя принесло мне … благосклонность Гервея Наталиса. А теперь о нем мне говоришь ты, Марко! Странным … непостижимым образом моя жизнь … переплетена с его.

— А знаешь почему, нет?! На плечах твоих, как и на его, лежит особая миссия! Да!

Расставание – неизбежная дряхлая старость любой встречи. Для Джио в этот раз особо болезненная, ведь пришлось разорвать себя надвое. Одна его часть стремилась обрести счастливое и безопасное житие вместе с другом в Генте. Однако, победила другая его половина — та, что вожделела испить чашу страданий до дна, не оставив за собой в мире ни капли неисполненных обетов. Загадочным магическим образом разодранная душа обрела тем самым цель и с ней цельность. Не то, чтобы он поверил в свою избранность – хоть за спиной слов Марко не пряталась лесть, но отчетливо виднелось желание помочь – их невероятная встреча не могла быть ничем иным, кроме как знаком с небес. Вездесущий Никколо, отправившийся в Окситанию, явно указывал направление для его собственных странствий. То был очевидный ответ свыше на его невысказанную молитву о помощи – ведь именно в этих южных, плодородных на бегинок и бегардов землях он мог найти благоприятную среду для распространения идей «Зерцала». И он собрался в Нарбонну, лелея смутную надежду на чудотворные мощи Жан-Пьера Оливи. Хоть это и было довольно опасно, идти решил через Париж, рассчитывая найти там Майстера Экхарта — по слухам тот собирался вернуться из Эрфурта в конвент якобинцев. Расчет оказался верным — маститый магистр богословия приветливо принял запретный плод мыслей Маргариты и поведал ему о декреталиях Вьеннского Собора. За благие вести Джио почел «Rex gloriae virtutem», запрещавший дальнейшее преследование памяти Папы Бонифация. Безразлично отнесся к булле «Vox in Excelso», расформировавшей, но не осудившей тамплиеров. Тревожно встретил «Exivi de paradiso», не решившуюся изгнать из Ордена францисканцев конфликты между спиритуалами и конвентуалами. Болезненно воспринял «Ad nostrum», слепленную на скорую голову клеем лживой анти-бегинской риторики из пепла его сожженной возлюбленной…

Нарбонна оказалась удачным выбором для беглого монаха – в тамошнем конвенте бразды правления захватили спиритуалы, высоко оценившие знакомства Джио в прошлом, да и его непослушание властям Ордена в настоящем, скорее, приветствовалось, чем порицалось. Ему, неприхотливому по своей натуре, не стоило большого труда обрезать тунику по их моде и удовольствоваться пищей немногим более разнообразной, нежели хлеб с водой. Он не обнаружил в окрестностях ни малейших следов загадочного Никколо, что его нисколько не обескуражило – в отличие от Марко, ему было не привыкать разуверяться в чудесах. Потому, едва обосновавшись, он приступил к проникновению в среду тех, кто его интересовал по-настоящему. Это были в большинстве своем простые, бесхитростные и безграмотные, но искренне верующие люди, похожие на тех бюргеров, коим он некогда проповедовал в Германии. Разве что одевались они попестрее да говорили на окситанском наречии. Ему, ученику их возлюбленного Жан-Пьера, могилу которого они почитали за величайшую святыню, к тому же праведному францисканцу строжайших правил, удалось быстро перемахнуть через ограду осторожности и войти в их сферу доверия. К его удивлению, настольной книгой бегардов и бегинок, статус которой приравнивался чуть ли не к библейскому, стали рожденные Оливи перед самой смертью комментарии на «Апокалипсис», в формировании которых ему довелось участвовать самому на раннем сроке беременности. Свет учености позволял ему прояснять темные для понимания пассажи текста, обнаруживать в них скрытые аллюзии — ко всеобщему удовлетворению и уважению. В новом кругу общения нашлось место и для «Зерцала», каковое он переводил прямо по ходу прочтения. Если бы ощущение исполненного долга способно было затмить мучения смертельно больной души, то он был бы счастлив!

И это хилое счастье иссякло, когда безжалостные небеса наслали на многострадальную землю species новой беды. В тот год, начиная от Пасхи, все лето и осень напролет идут непрерывные дожди. Какой там, ливни! Потоп! Од и Рона выходят из берегов, пожирая сушу. Хлюпнулось хлипкое людское благоденствие – посевы пшеницы и ржи, овса и ячменя. С лучших виноградников удается выжать лишь считаные бочки мерзкой на вкус бурды. Мрак и холод убивают производство соли. Свиной навоз замешан в хлебе. Ненасытные генуэзцы просят золотой за одно яйцо. Голод. Мор. Смерть. Трупы на улицах и площадях. Нестерпимая вонь от мертвечины. Люди — нет, скорее, уже животные – едят — нет, скорее, уже жрут — собак, кошек, голубиный помет, своих собственных детей. Добрые христиане – нет, скорее, уже язычники, нагие и дикие – выпрашивают в торжественных процессиях спасения у чудотворных мощей. Что это?! За что возгорелся гнев Господа на народ Его?! Разве не обетовал Он потомкам Ноя, что вода не будет более истреблять всякую плоть?! Это наказание за то, что кардиналы никак не изберут нового Папу, — говорят одни. Грядет царствие Антихриста! – уверяют другие. А вот и он сам вскарабкивается своими жадными лапами на апостольский престол, — убеждают они третьих. Ecce, Иоанн XXII-й и впрямь вызывает к себе на допрос истинных праведников, настоящих духовных сыновей серафического Франциска… Джио не идет вместе с ними в Авиньон — довольно с него понтификов! Но он присутствует на казни четырех братьев-миноритов в Марселе. И снова проваливается в обморок от живо напомнившего ему костер Маргариты кроткого молчания смерти, кошмарного треска костей и запаха жареной человечины. Он пробуждается в иной реальности – теперь надо скрываться от властей по домам паствы. Одного он не может вытерпеть — надругательства над могилой Оливи — и тщетно прикрывает драгоценные останки учителя своим тщедушным телом… На колени, суд идет! Эй, а Инквизитор-то ему хорошо знаком – это его бывший гвардиан Бернардо! Воплощенное зло…

Ответьте на пару вопросов
Обсуждение статьи
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Что еще почитать
431
Опубликовано: 28.03.2019

Фазы развития моделей

«Познай самого себя» — говорили мудрые древние греки, но и современные авторитеты нисколько не сомневаются, что они были правы.

1639
Опубликовано: 26.03.2022

Об авторе

Уважаемые читатели, дорогие друзья! Пара слов о самом себе. Без малого четверть века тому назад я покинул свою историческую родину, бывшую страну коммунистов и комсомольцев и будущую страну буржуев и богомольцев.

1425
Опубликовано: 26.03.2022

О планете БГБ

В самой гуще безвоздушного Интернет-пространства затерялась планета БГБ (Блог Георгия Борского). Да какая там планета – крошечный астероид. Вот оттуда я и прилетел. Пусть метафорически, зато эта маленькая фантазия дает ответ на один из вопросов Гогеновской триады: «Откуда мы?» Несколько слов о ландшафте – у нас с некоторых пор проистекает река под названием Им («История Моделей»). Могучей ее не назовешь, но по берегам одна за другой произрастают мои статьи. Они о том, как наивные религиозные представления людей постепенно эволюционировали в развитые научные модели. Относительно недавно от нее отпочковался другой поток, тоже не очень бурный – Софин («Современная философия науки»). И снова через это произвелась молодая поросль. Пусть не вечно, зато тоже зеленая. В ее ветвях шумят могучие ветры современной философской
238
Опубликовано: 28.03.2022

Модели-шмодели

Ну вот, мы и снова вместе! Надеюсь, что Вы помните — в прошлый раз я определил тематику своего блога как «История моделей».

Top