№412. Королек с локоток

— Иисусе! Это еще что такое, Джованни?! Откуда взялась эта склизкая грязная яма на наших землях?! Она нарушает все монастырское благолепие! Кто позволил?!

— Виноваты, Преподобный Отец! Энто … по Вашему распоряжению строили новые кельи для братии. Туточки каменья подходящие нашли. Ну, и разворотили маленько…

— Ах, так это я, оказывается, во всем виноват?! Извольте всю эту мерзость немедленно — слышишь, не-мед-лен-но! — аккуратно заделать.

— Упаси, Господи! Разве этого … того самого… так можно?! Энто, конешно, не Вы, господин аббат! Энто мы! Мы, сирые, умишком своим хилым не домыслили. Тотчас же все зароем! Токмо … откель землицы-то взять, до гор-то далече?

— Пресвятые угодники! Ну, ты и болван! Сущая бестолочь! Ты что, не знаешь, где земля водится?! Вот здесь … и здесь … и здесь. Повсюду, куда не ступи.

— Извиняйте, падре, за дремучесть мою неученую! Энто оно… Так-то оно, конешно, так … Токмо … ведь вдругорядь яма получится?

— Боже мой, мне уж давно к мессе пора! Устал я от пререканий твоих, дур-р-рак! Если опять яма получится, выкопаете третью! А теперь пошел вон! И хватит языком трепать – за работу!

Я рассказал вышеприведенный бородатый уже в средние века анекдот в собственной современной обработке не только с целью позабавить почтеннейшую публику. Это иллюстрация довольно-таки банального философского наблюдения — фи! через замочную скважину — за комнатами мира, полными людей. Всякое Достижение – это Поражение, только в его молодые годы. Практически любая инновация, придуманная нами для повышения уровня жизни, влечет за собой ряд неприятных побочных эффектов, для устранения которых требуются другие усовершенствованные инновации. Чуть ли не каждое научное открытие, сделанное нами для улучшения понимания жизни, оставляет за собой ряд неприятных побочных феноменов, для объяснения которых требуются очередные уточняющие открытия. И это еще хорошо, если все эти ряды сходятся к какому-то разумному пределу, а коли наоборот?! Дело ведь может запросто кончиться условным климатическим кризисом или крахом главенствующей парадигмы. Тем самым крахом, что, по существу, расколотил все прекрасные витражи, созданные многотысячелетними усилиями кудесников античной и схоластической, астрологической и алхимической науки.

Возможно, Вам покажется забавным то, что и река ИМ в своем течении, похоже, что следует тому же с первого взгляда бестолковому алгоритму. Ментальные потоки со страшной силой пробивают себе новое русло, но, будучи преграждены непреодолимой дамбой догмы или иных обстоятельств, попросту бросают вырытую яму на произвол судьбы. Со временем ее заполняют до болотистого состояния песчаные отложения, происходящие из новой ямы, куда перенаправляются основные моделестроительные усилия. Так развернувшаяся в четырнадцатом веке Столетняя Война эффективно опустошила университеты Оксфорда и Парижа – былую кузницу талантов калибра Уильяма Оккама или Томаса Брадвардина, Жана Буридана или Николая Оремского. Прозябали в беспробудном средневековом сне и былые житницы Италии, ослабленной авиньонским пленением папства, а затем и расколотой Великой Западной Схизмой. Вся достойная внимания историков рыба, профессура и студенчество, уплыла из зацветших водоемов от них на восток и север – в имперские земли, то есть, в Германию, Австрию и в особенности в Злата Прагу, каковую выдающийся представитель Люксембургского королевского дома Карл превратил из захолустного городишки чуть ли не в центр Европы. Однако, забегая вперед, и этому роднику ученых было суждено выродиться в едва заметную лужу, будучи засыпанным осколками гуситско-утракистского взрыва. Посему наш путь сегодня лежит в еще дальше и в еще раньше – в перспективное для очередного паводка царство королька с локоток, расположенного на территории современной Польши.

Отчего я высказался столь расплывчато? Дело в том, что тогда, т.е. на гребне 13-го и 14-го веков, эта столь хорошо известная россиянам по-братски неприязненная славянская страна попросту не существовала. Выражаясь марксистскими терминами, затянувшийся период феодальной раздробленности превратил некогда великолепную, вышитую белым орлом мантию королевства Пястов в лоскутное одеяло княжеств, враждовавших друг с другом. Их, скорее, разъединял язык, разодранный на множество диалектов, уничтожаемый германскими и латинскими раковыми вкраплениями. Их раздирали на куски послаще соседи – литвины с востока, немцы с запада, чехи с юга, тевтонцы с севера. И по внешнему виду они мало отличались от усредненных иноземцев, разве что стриглись покороче. Пожалуй, что только территория роднила тогдашнее месиво с современным государством. Но и она стояла, скорее, в дебете, нежели в кредите итогового баланса. Словами Нормана Дэвиса: «Немногие сомневались в том, что география Польши – злодей ее истории. Заключенная в середине Северо-Европейской равнины, не имея естественных барьеров, чтобы отразить нападения более могучих соседей, Польша вела неравную битву за выживание против Германии и России. Польшу по различным оказиям описывали, как «оспариваемую невесту», обреченную вечно спасаться от конкурирующих объятий двух настойчивых женихов; или, еще грубее, как «дырку промеж двух стульев». К неудачному геополитическому положению обращаются, чтобы объяснить Разделы Речи Посполитой восемнадцатого столетия, сорванные восстания девятнадцатого и катастрофу Второй Республики в двадцатом. Рассказывают, что один польский офицер в Лондоне в 1940-м году, когда ему поведали о том, что Союзные Правительства не намерены бороться с Гитлером и Сталиным одновременно, заявил: «Тогда с географией будем воевать мы».

Собственно, ни малейших предпосылок к объединению Польши на историческом горизонте не наблюдалось. Подумаешь, раздробленность! Некоторые, и не самые последние на политической шахматной доске мира странные страны, слились в единую реку из мелких притоков только в 19-м столетии. Почему бы не последовать дурному примеру Священной Римской Империи, узаконившей Золотой Буллой свое славное нецентрализованное состояние?! Да и сам Владислав, собиратель земель польских, ничем особенным на фоне прочих князьков не выделялся. Не самый высокородный, по всей видимости низкорослый хиляк, не отличавшийся ни красотой, ни мудростью, ни святостью, отважный, но не особо удачливый в сражениях, разве мог он равняться с эпическими героями прошлого калибра Болеслава Храброго?! Да, он мог торжественно сжимать в своей длани легендарный меч Щербец, но о том, чтобы зазубрить его о Золотые Ворота Киева, не могло идти и речи. Куда там! Его биография была вполне типичной для искателя княжеских уделов того периода. Волны судьбы то возносили этого человека на те или иные престольчики, то смывали от них прочь в кромешное историческое небытие. В какой-то момент ему удалось острыми локотками отпихнуть конкурентов от нескольких небольших кормушек – настолько, что он мог, хоть и на шатких основаниях, напыщенно величать себя государем краковским, сандомирским, серадзким, ленчицким и куявским. Мало того, претендовать еще и на Польшу Великую. Однако, это последнее владение у него оспаривал могучий король Богемии Иоганн Люксембургский. Потому и наш хороший знакомый Папа Иоанн XXII-й, к которому раздухарившийся малый обратился за разрешением на коронацию, в своем письме не решился упомянуть этот титул среди всех прочих. Образование на восточных пределах государства, плясавшего под Авиньонскую дудку, было для хитроумного понтифика, враждовавшего с Людовиком Баварским, предприятием политически выгодным. Но не мог же он через это войти в прямой конфликт с одним из влиятельнейших семейств Европы! Потому и его решение на поданную суплику было елейно двусмысленным. Выражая многими словами общее благоволение задуманному предприятию, он резко затормозил в одном шаге от его непосредственной поддержки…

Остановило это краковских панов?! Разве что на один сеймик. Снарядили они очередную делегацию в апостольскую столицу?! Нет, спешно назначили великое торжество на неделю св. Фабиана и Себастьяна. Веселился и ликовал весь народ. Тот самый народ, что за три предыдущих года жесточайшего голода повадился пожирать трупы своих собственных детей. Тот самый народ, что проживал в одной из самых бедных и малонаселенных стран Европы. Тот самый народ, что в одночасье превратился в подданных воскрешенного государства, в поляков с соответствующим этому гордому названию гонором. Да, теперь у людей был повод питать своей верой надежду на лучшее, безопасное будущее. Но в состоянии ли был исполнить их чаяния свеже-помазанный на царствие монарх?! Заявить о намерении встать с колен значительно легче, нежели осуществить этот замысел на самом деле. Литвины с востока продолжали в грабительских рейдах выдирать куски послаще из самого нутра обескровленной страны. Немцы с запада точили зубы на Поморье с его богатыми ганзейскими городами. Чехи с юга под предводительством Иоганна Люксембургского оттяпали себе жирную Силезию. Ну, а тевтонцы с севера и вовсе вытворяли форменный беспредел. Политически близорукий Конрад Мазовецкий, дед Владислава Локотка, когда-то пустил этого волка в свой огород в надежде избавиться с рыцарской помощью от сорняков язычников, обильно произраставших на берегах Балтики. А теперь Орден, огнем и мечом исполнив возложенную на него задачу, не остановился на этом и перерезал чуть ли не всю хозяйскую скотину – последними жертвами неприкрытой агрессии стали волости куявская и добжинская. И попробуй его теперь выгнать, с финансами, заунывно поющими романсы, и ополчением, хронически трубящим отбой!

Так что новорожденное королевство получилось слабеньким и болезненным, с худенькими хиленькими локотками. Не жилец – гласил суровый, но справедливый средневековый приговор. Да и современный геополитический диагноз был бы столь же неутешительным. И если ребенок не только не сдох, но вырос, окреп, а затем дал здоровое потомство, то причины этого чуда, пожалуй, что следует искать не на бренной польской земле, а в загадочном мире моделей. Там река ИМ, запруженная дамбами догм и войн на Западе, спешным образом, погрязнув в грязи и неурядицах, рыла новый котлован на Востоке. Пройдет не так уж много времени, всего лишь столетие-другое, и он будет залит прочным фундаментом для строительства запасного космодрома науки.

— Отлично, Джованни, поработали во славу Божию! Хоть трава расти! Но где же братия?!

— Господь миловал, потрафили! Все учинили, как следовало, Преподобный Отец! А братия… энто … того самого… по Вашему распоряжению … языком более не мелет.

— А, вижу! Во-о-он там кто-то копошится. Пойдем-ка туда, посмотрим, чем занимаются.

— Господин аббат, помилосердствуйте, энто никак … не можно! К той, третьей яме, мы через недельку, ежели хотите, пойдем, а нынче никак… Еще не закопали…

Так и не сложилась у короля Владислава могучая Польша. Локоток короток! К счастью, на нем не закончилась длинная череда Пястов. Или к несчастью?! Геополитическая ниша углубляется – прямо на глазах у Блога Георгия Борского.

Примечание: Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.