№419. Чешская рапсодия

Так говорил БГБ в младенчестве, едва появившись на свет: «Все, что угодно, может быть моделью всего, чего угодно». Вообще-то, это высказывание банально истинно. Для того, чтобы в этом убедиться, возьмите произвольные вещи, поставьте их перед собою и окрестите. Пускай вот эта штука будет Иисус Христос. А вот та – президент Байден. Или забулдыга из соседнего подъезда. Их можно подвигать туда-сюда, заставить встретиться, пообщаться и т.д.. Работает, не правда ли?! Поэтому ошибочно было бы идентифицировать это утверждение с принципиально недоказуемым тезисом полиомии, который утверждает нечто похожее, но не об абы каких, а о полезных моделях. А это что такое?! Это когда Вы, волшебник российского города, в состоянии наколдовать такое отношение соответствия между вещами, что манипуляции с одной из них скажут Вам нечто интересное о другой. Хороший пример – компьютер. По существу, программист готовит цифровой слепок того или иного объекта реального мира. Скажем, вот это окно Word-а сейчас у меня перед глазами, реализованное при помощи двоичного кода, изображает листок бумаги с буковками на нем, в свою очередь являющимися ключами к информационным дверям тех или иных менталок. Я тыкаю пальцем в различные клавиши, преобразуя его в готовый для потребления аудиторией образ. А теперь давайте возьмем пример похуже – музыку, причем per se, т.е. инструментальную, без сопровождающих слов. На что она может пригодиться?! Меломанам в наших рядах должно быть хорошо известно, что внимательное прослушивание может вызвать у человека последовательность эмоциональных и интеллектуальных реакций. Пифагорейцы давали звукам играть значительно более важную роль в своей Вселенской Опере. Они ловко подметили – чтобы прыгнуть на октаву выше, струну следует сделать ровно в два раза короче. В современности, обогащенные познаниями в физике, мы обедняем это открытие – все дело в частотах соответствующих колебаний воздуха. В представлениях же древних то была манифестация метафизически-мистического закона природы…

До Европейского средневековья эти представления добрались в составе квадривиума – музыка считалась математической дисциплиной, изучающей понятие гармонии, чисел в статике. Помимо прочего, она подготавливала будущих схоластов к изучению чисел в динамике, т.е. к астрономии. Еще Кеплер тщился расшифровать чудесные звуки, производимые небесными сферами или, точнее, их обитателями-планетами, и благодаря этому занятию серендипно наткнулся на свой третий закон, каковой потому называется гармоническим. Но мы нынче будем развлекаться с иной менталкой — музыка у нас поработает моделью жизни. Это не очень оригинально, зато отношение изоморфизма я предложу самобытное, основанное на теории вычислительной сложности. Обратите внимание на то, что не абы какие, а полезные, то бишь благозвучные для нашего уха мелодии, образуют против всевозможных последовательностей нот множество меры ноль. Другими словами, наткнуться на них не то, чтобы было крайне маловероятно, а случайным образом попросту невозможно. Для того, чтобы убедиться и в этом, возьмите произвольное несмышленое и нетренированное существо, например, обезьяну или малыша, усадите его перед фортепиано на стуле и попросите помузицировать. Позвольте, – возразите вы – но это утверждение парадоксально противоречит нашему опыту, у нас ведь самых разнообразных композиций – от шлягеров до классики – просто завались! Что там люди, если уже роботы их научились сочинять! Это, конечно, чистая правда, но при этом они грязно обманывают вас, пользуюсь явно или скрыто выраженными правилами. Аналогично можно манипуляцией тех или иных маловажных генов вывести расу людей с особенно длинным носом или короткими руками. А вот сверхчеловека в нейронные сети железякам отловить будет непросто – останутся с длинным носом, руки коротки! И в самом деле, вывести новую нетривиальную форму музыкальной жизни, равно как и белковой, методом тыка пальцем в клавиши, равно как и в нуклеотиды, без предварительно подготовленной теоретической базы теоретически невозможно. Коль скоро это так, то мы и не будем этим заниматься, а в наших прагматических целях возьмем с полки уже готовую. Мы сегодня желаем при помощи музыки смоделировать гуситскую историю пятнадцатого века. Лучше всего для передачи патетически-эпического накала произошедшего, по моему мнению, подходит рапсодия. Коль скоро «Богемская» уже занята Queen-ом, то мы восполним недоработку Антонина Дворжака «Чешской рапсодией».

До-диез минор. Lento espressivo. Скрипки зачирикали… Напряжение поспешало медленно. Казалось, совсем недавно Ян Гус еще пользовался благоволением короля Вацлава. Еще памятен был день, когда монарх издал Кутногорский декрет, отдававший Карлов университет под контроль чехов, сторонников новой доктрины. Однако, за этим последовал исход немецких профессоров и студентов из столицы Богемии – кто в Лейпциг, кто в Краков – они не желали пребывать под властью еретиков. Множились могущественные враги мятежного проповедника – аббаты, архиепископы, кардиналы, папские легаты. Staccato… Удар колокола. Захлопнута книга. Задута свеча. Брошены камни. Он отлучен от церкви как развратитель веры. Он проклят навеки. Он — преступник вне закона. Он – беглец, отвергнувший вызов Верховного понтифика. Разрушить Вифлеемскую часовню! Всю Прагу – под интердикт! Виолончели запели… Legato… Он защищался своим оружием – Гусиным пером. И Иисус не отправился на праздник иудейский, когда время Его еще не пришло (Ин. 7:8). И в нынешнем Риме было не больше Божественной Истины, чем в тогдашнем Иерусалиме. А если он уйдет в сие волчье логово и сгинет там, кто принесет Слово Божие его пастве? Следуют ли наложенные на него кары Писанию и намерениям Спасителя? Решительно нет! Фаготы забасили… Булла Иоанна XXIII-го. Книги Джона Уиклифа сожжены. Ровно за 4 дня богословская комиссия изучила все многотомное наследие английского ересиарха. И вынесла осуждающий приговор, не приведя ни единого довода, основанного на Библии. Этот подкоп ведет напрямую в крепость его чешского последователя. Сrescendo… Священный синод в Констанце призван излечить болезнь, разорвавшую католическую половину тела Христова на части – схизму. Заодно должна быть безжалостно выжжена гуситская раковая опухоль. Препроводить своего неверно-подданного на суд почтенных прелатов должен сам император Сигизмунд. И он выписывает ему salvus conductus – охранную грамоту. И он клянется честью в его безопасности. Литавры загремели… То был пропуск в одну сторону, обратный билет зарезервирован не был. Инквизиция по каноническому праву – превыше всех инстанций, невозможно отобрать у сего страшного зверя облюбованную им жертву. «Никто не обязан держать слово перед теми людьми, что не держат слово перед Богом».

Lento quasi marcia funebre. Наивный идеалист Ян Гус прибыл в Констанцу без мандата неприкосновенности на руках и раньше свиты императора. Его единственной защитой оставался Иисус Христос, но Всемилостивый Господь вынашивал на его счет кровожадные планы. Свора Его служителей прочно, клыками и когтями, схватила свою жертву. Вообще-то Собор, поглощенный проблемами восстановления единоначалия в католической церкви, едва ли интересовался судьбой малоизвестного персонажа с далекой периферии цивилизованного мира. Тромбоны вострубили… Тысячи уличных музыкантов-трубадуров расцвечивали своим искусством серые будни святых прелатов. Сотни девиц легкого поведения, не прикладая рук, помогали нести груз их тяжких бдений. Впрочем, в общий мажорный хор голосов вкрадывались и критические обертоны. Вот как официальный летописец синода Теодорик Ври бичевал перегибы на местах: «То, что некогда было благородной пословицей ‘Бесплатно получил – даром отдай’, нынче превратилось в позорнейшие высказывания: ‘Бесплатно не получил, потратив уйму денег на епископскую должность, так и отдай не даром… Если бы Симон-волхв жил в наши времена, то совершенно определенно смог бы купить за золото не только Духа Святого, но и Бога-Отца, а к ним в придачу и Сына Божиего». Скрипки застонали… Пришел черед разоблачать и чешского бастарда проклятущей модели Уиклифа. Назначенная для его допроса коммиссия во главе с кардиналом Пьером д’Альи стремилась прежде всего соблюсти необходимые формальности для оправдания заранее заготовленного вердикта. Именно они, а не Всевышний, к которому тщетно апеллировал подсудимый, должны были вершить суд неправедный. Фаготы завыли… Влиятельнейший Жан Жерсон раздавил своим теологическим весом несостоятельную аргументацию заблудшего. Не обманчивый голос совести должен был определять кто прав и кто виноват, кто греховен и кто праведен, а утвержденные официальными Божественно установленными инстанциями канонические законы. Ни о каких схоластических дебатах с прожженным еретиком не могло быть и речи. Не полагался ему и юридически подкованный адвокат. Император Сигизмунд, обвиненный преступником против веры в клятвопреступлении и объявленный на этом основании утратившим легитимность своего правления, чувствовал себя оскорбленным. Умыл Пилатовы руки и его брат, король Вацлав. Доминантсептаккорд разрешился, по всем правилам музыкальной науки, в арпеджио тонального аккорда. До-диез минор. Fortissimo… Спасти души истинно верующих от адского огня должна была казнь прислужника Сатаны, тело его должно было быть разрушено! Гори-гори ясно, чтоб твое учение поскорей погасло!

Hus-Marsch… Grave… Нет, Ян Гус не мог оправдаться перед Собором или его Инквизицией. Зато он мог покаяться и сохранить свою жизнь даже в день исполнения приговора. Но для этого требовалось предать его возлюбленные модели, а сделать это не позволяла ему честь и честность. Ему оставалось только умереть «славным мучеником для всей церкви». Сказывают, что еще в юности он, очарованный красотой языков пламени горящего куста, воскликнул, что когда-нибудь покинет этот мир в огне. Теперь это пророчество должно было исполниться. Скрипки заплакали… Виолончели взвыли… Фагот заскорбел… Staccato… Старушка – святая простота – поднесла вязанку дров в его костер. Да будет имя его проклято во веки веков! Да cлавится имя его во веки веков! Так он говорил: «Лучше хорошо умереть, нежели плохо жить». Так он и поступил. Враги утверждали, что в последние свои секунды он кричал от смертной муки. Друзья опровергали их – он пел торжественный гимн, прославляющий Господа. Финальный аккорд… Тишина… Пустота… Пепел и прочие останки тщательно собраны, утоплены в озере и развеяны по ветру, дабы чехи не могли разобрать их на реликвии…

Самая память о происшедшем должна была сгинуть во мраке преисподней. Но менталки — не палки. В огне не горят, хоть и умеют воспламенять сердца. Вот и в данном случае – в ответ на исполнение сей эпической рапсодии в Чехии литаврами грянул гром грозной революции. Нам же осталось оценить полезность сегодняшнего моделирования. На поверхности коры головного мозга меломанов в наших рядах расположены познания о способности музыки вызывать последовательность эмоциональных и интеллектуальных реакций. Не берусь утверждать, что мне удалось их вызвать беззвучно печатным словом в тишине нашей аудитории и, тем паче, продемонстрировать их способность содействовать усвоению и запоминанию исторического материала. Вместо этого предлагаю копнуть чуть глубже и обратить внимание на то, что обнаруженный нами кластер событий был драгоценным кладом, тем самым представителем множества меры ноль, о коем я поведал вам несколькими абзацами тому наверх. Наткнуться на него не то, чтобы было крайне маловероятно, а случайным образом попросту невозможно. Странная комбинация факторов повышенной пассионарности Праги, пониженной праведности Рима, прямолинейной убежденности Яна Гуса, равно как и деяний множества других людей привела к сочинению оригинальной благозвучной мелодии, к осуществлению осмысленной атаки на неприступную доселе твердыню католической ортодоксии…

Этой атаке с нового реформистского направления, пусть и завершившася очередным провалом, не место в физикалистском мире. Каким же образом она осуществилась?! ВК его знает! И Блог Георгия Борского.

Примечание: Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.