№42 Житие моделей в Древнем Мире

Античная наука умерла, но история ее важна для нас и сейчас, а многие модели ее бессмертны. Цель нашего сегодняшнего занятия – подведение итога. Мы постараемся обобщить все, что узнали о моделях из их тысячелетней античной истории. Таким образом, сегодня у нас чисто теоретическое занятие, заранее приношу свои извинения перед всеми желающими почитать что-то сюжетно занимательное. Не покидайте нас навсегда — мы возобновим трансляцию с горячих точек планеты в самое ближайшее время. Всем же остальным, геройски решившимся побороться с большой наукой, я уготовил нижеприведенный текст. Искренне надеюсь, что Вы сможете его переварить, поскольку для простоты моделеварения я старательно избегал сложных формализмов.

Должен признаться, что изначально я планировал в целях обобщения пройденного материала отделаться приведенной ранее (здесь и тут) моделью акробатов. Однако от почтеннейшей публики донеслись некоторые призывы проведения расширенного анализа, и я не мог не принять их к сведению. В этом блоге я, словно джинн, из бутылки вон лезу, дабы удовлетворить Ваши малейшие желания. Для выполнения конкретно этой просьбы нам сначала предстоит разработать дополнительный инструментарий для моделирования моделей. Поскольку исторически первые модели действительности были антропоморфичны (оно и понятно, кого мы лучше всего знаем, как не самих себя?), то и мы давайте не будем отрываться от коллектива. Я уже и ранее во многих статьях использовал такие метафоры, как «тело» модели, ее «питание», «рождение», «развитие» и т.д. Однако прежде чем мы займемся собственно моделями, я должен всенародно заявить, что категорически неправильно утверждать, что тем самым я делаю какие-то онтологические заявления на их счет. Антропоморфизм вовсе не означает, что я считаю модели живыми существами (впрочем обратное тоже неверно). Подобные заявления характерны в некоторых кругах – вспомним ангело-/демонологию или «Розу Мира» небезызвестного Даниила Андреева. Но от меня Вы их не дождетесь! Итак, приступаем…

1. Имя модели – заглавные латинские буквы и цифры (порядковый номер). Пример: M5, GEN3. Букв и цифр может быть много, поскольку по самым скромным прикидкам мы оперируем десятками тысяч моделей. Если речь идет об элементарной модели, то мы можем ее именовать по-простому: яблоко. Заметим, что микробиологи применяют тоже подобные идентификаторы для генов, а что такое модели, как не их аналог для психики – кирпичики души.

2. Рождение модели будем обозначать малой окружностью: о. Иногда мы можем догадаться, кто были родители. Имеются в виду отнюдь не ученые, которые первыми ее предложили, а те модели, которые помогли в ее создании. Обычно эта помощь заключается в уподоблении. Мы говорим, что некая модель подобна другой в тех или иных аспектах (теми или иными атрибутами). Результат – мы можем использовать знакомую нам модель для описания незнакомого явления. Известные науке родители будут приводиться в скобках, например так: о (M5, яблоко) . Совершенно не обязательно, что их ровно две штуки.

3. Смерть модели будем обозначать символом X (это не икс, а покосившийся крест). Иногда известно, какая модель ответственна в ее гибели. Убийцу отправляем в скобки: X (E3).

4. Развитие. Будем отличать духовный и телесный рост модели. Духовный рост в сторону уточнения: ↑, деградация: ↓. Под экстенсивным духовным развитием будем понимать добавление субмоделей. На самом деле зачастую сложно сказать, где заканчивается одна модель и начинается другая. Мы будем оперировать самыми крупными объектами, поэтому добавление субмодели (или углубление, то есть преобразование атрибута в модель) будут весьма частыми операциями. Развитие: →, деградация: ←. -. Расширение модели (на бóльший домен): о->⃝. Сужение:     ⃝->o. Телесный рост (количество верующих): +. Распространяющееся неверие: -. Опять же, модель, по отношению к которой произошло развитие, отправим в скобки: ↑ (E3).

5. Степень обобщения модели (ее домен применения) соответственно малая: о, высокая:      ⃝. Модели высокого уровня обобщения заслуживают особого внимания, ибо они зачастую диктуют нам, какие вопросы мы задаем миру (какие модели строим), поскольку любят логическую согласованность. Скажем, вера в модель «мир = материя» сразу отрицает возможность существования огромного класса моделей.

6. Фазы развития моделей: ниже предложенная ранее (в вопросах и ответах) альтернативная классификация. Напомню, что она основана на той метафоре, что модель растет от эмпирики (земли) фактов к небу теорий – все равно как строится дом, в котором мы сможем жить.

1. Обоснованность модели эмпирикой будем показывать в виде фундамента вышеприведенного здания: . Чем длиннее линия, тем больше фактов утрамбовано. Факты становятся фактами, когда их повсеместно признают. В случае, когда они оспариваются, мы их покрасим в красный цвет вот так: . Именно по этому критерию мы будем судить о том, растет ли модель на твердой почве или болоте верований в нашей трилке знаний. Обоснованность математических моделей бесконечно высока (и изображать ее мы будем пустым местом).

2. Объект моделирования (материя/психика). Мы помним, что модель по тезису полиомии можно уподобить чему угодно. Модели материального мира (того, что нам доступно при помощи пяти основных органов чувств) покрасим в черный цвет. Модели ощущений шестого чувства (сознание, интроспекция), то есть модели феноменов психики (других моделей) – синим. Математические модели — зеленым. На нашей трилке знаний эти модели находятся соответственно на (болотистой) почве или в глубокой воде. Модели непосредственных сенсорных феноменов назовем моделями первого порядка рекурсии. Рекурсию более высоких порядков (модели моделей) будем обозначать так: M2, M3 и т.д.

3. Тело/питание модели составляют верующие. Их мы будем изображать человечками: . Чем больше людей, тем обширнее телеса нашей модели.

4. Способ построения модели. Нам пока известны Ψ(пси-модель) или 0/1 (логика).

5. Факторы риска (действенность) модели. Некоторые модели непосредственно влияют на нашу жизнь. Важные факторы риска: модели будущего: ∞, модели добра и зла: ±. Почему и как модели могут воздействовать на нашу жизнь? Вера в модель будущего — это почти то же самое, что и желание его достичь (мы это наблюдали с астрологией). Оценочная же функция (модель добра и зла) напрямую влияет на то, какие мы себе ставим цели. Степень обобщения модели (о или      ⃝) – это тоже фактор риска, поэтому он тоже пойдет в эту графу. Сюда же можно отнести уровень метамоделирования (M2, M3 и т.д.). Заранее на будущее добавим в факторы риска модели людей: . Для художественной иллюстрации того, как модель человека влияет на его жизнь, можно изучить вот эту главу из моей книги. Для особо опасных (например действенных и мало обоснованных) моделей мы покрасим их тело в красный цвет: .

6. Распространение модели. Когда мы желаем заставить других людей выполнить нашу волю, то вертикаль силы соответствует прямому насилию (толкнуть, ударить, запихать еду в рот). Популярны также методы кнута («кошелек или жизнь») и пряника («зарплата»). Чтобы распространить модель, необходимо заставить человека поверить в нее. Применяются схожие методы. Вертикаль силы (обозначим ее !) соответствует Методу Авторитета. С детства мы привыкаем принимать модели на веру от родителей, учителей и т.д. Во взрослом состоянии этот атавизм продолжает работать (мы принимаем на веру без проверки идеи людей, которых почитаем за авторитетов). Вариант этого метода – уверенный тон, утверждения типа «ну, это и дураку понятно», «совершенно очевидно» и т.д… Аналог метода кнута для моделей (/) – обещание проблем неверующим в нее. Метод пряника (\) – посулы благ верующим. Наконец горизонталь убеждения ( ­ ) есть аппеляция к разуму.

7. Как соотносится новая модель с предложенной ранее моделью акробатов? Пирамида фаз развития моделей теперь представлена другой мнемоникой (п.6 выше). Акробаты/акробатки кодируются цветом в соответствии с п.8. Количество зрителей в цирке – человечки по п.9. Обоснованность (п.7) ранее мы обозначали устойчивостью пирамиды. Страховочные канаты – способ построения модели по п.10. Таким образом, наша новая модель покрывает акробатов как бык овцу – при переходе мы только добавили точности.

Итак, наш инструмент заточен, однако прежде чем мы приступим собственно к работе, давайте прикинем, насколько предложенная нами модель конструктивна, то есть позволяет дальнейшее развитие. Сразу отметим, что по ряду атрибутов мы потенциально можем заменить качественные оценки на количественные. Скажем, домен модели можно измерить областью феноменов, которые она описывает, обоснованность – количеством фактов, а тело – списком верующих. Понятие действенности модели наверняка как-то каузально зависит от факторов риска, а опасность – еще от обоснованности и способа распространения (это позволит нам перевести нашу модель в каузальную фазу). Так что перспектива видна, давайте приступим собственно к жизнеописанию, то есть событиям в житии некоторых из рассмотренных нами моделей:

1. Первооснова. Что в твердом остатке кажущегося многообразия всего сущего?

2. Космология. Как устроен мир (и космос)?

3. Эволюция. Как произошла жизнь?

4. Эпистемология. Что такое знание?

5. Геометрия и арифметика.

6. Логика. Как мы рассуждаем?

7. Психология. Что такое душа?

8. Астрология-астрономия. Как влияют небесные светила на нашу жизнь?

9. Этика. Что такое хорошо и что такое плохо?


Я заполнял вышеприведенные таблицы в порядочном цейтноте. Буду весьма признателен тем из наших читателей, которые укажут мне на эвентуальные ошибки в их содержимом или предложат уточнения/дополнения. Придет время, и мы с Вами начнем строить карты распространения моделей, наподобие такой:

Ответьте на пару вопросов
Кто написал "Розу мира"?

Какая модель из приведенных действенна?

Какая модель из приведенных действенна?

Античная наука умерла, но история ее важна для нас и сейчас, а многие модели ее бессмертны. Цель нашего сегодняшнего занятия – подведение итога. Мы постараемся обобщить все, что узнали о моделях из их тысячелетней античной истории.

№41 Фарес – разделено!

Итак, друзья мои, мы подошли к финальной сцене классической драмы. Семена новой вселенской религии христианства, посаженные на полях далекой окраины Римской империи, дали обильные всходы. Уж как их только не выжигали, как обильно не прибивали гвоздями и не скармливали диким зверям! Все впустую – упрямая жизненная сила, заключенная в этой юной поросли, крушила в пыль проверенный веками непробиваемый римский железобетон. Проросшее растение уже обвило и почти задушило дряхлое тело эллинистического мира. Но этот тысячелетний старик все еще содрогался в конвульсиях, все еще цеплялся за жизнь и упрямо не хотел умирать.

Ночь. Улица. Фонарь. Афины… Смотрите, здесь Прокл, глава местной школы неоплатонизма, в неутешном горе с ужасом наблюдает, как ликующая от религиозного рвения христианская толпа выдворяет статую богини-покровительницы города работы Фидия из Парфенона. Он – достойный наследник мистика и аскета Плотина, проложившего новое русло для засыхавшего ручейка античной философии и давшего мощный толчок к духовному росту моделям Платона. Плотин не был христианином, и его героем стал вовсе не Спаситель Иисус, а философ-чудотворец Аполлоний Тианский. Он черпал свое вдохновение не из Евангелий и не из Септуагинты, а из диалогов Божественного (по его собственному выражению) Платона. Однако и влияние новых моделей на его космологию очевидно. Его учитель Аммоний Саккас помимо него самого посвятил в тайны философии знаменитого популяризатора и теоретика христианства Оригена Александрийского. Его модель Бога – это Троица, состоящая из Единого, Ума (нуса) и Души Мира. Его способ познания – Божественное Откровение. Его путь из пещеры Платона к истинному свету знания превратился в лестницу морального самосовершенствования, в духовную практику, основанную на аскетическом подвижничестве и поиске мистического слияния с Единым — экстаза. По свидетельству его ученика Порфирия Плотину удалось умертвить плоть и объединиться в экстазе с Единым четырежды за шесть лет. Не уверен, что Единый был в курсе. По описаниям это сильно похоже на то, что сейчас называют внетелесным переживанием. .. Так вот, той безлунной ночью безхозная отныне богиня Афина приснилась Проклу, попросив пристанища у него в доме. Идол уничтожен – разбито!

Ночь. Улица. Огонь. Черепица… А тут Святой Кирилл Александрийский интригует против ненавистного ему Нестория Константинопольского. Поколение назад его дядя Феофил расправился с истинно святым, не от мира сего Иоанном Златоустом , а сейчас его очередь показать христианскому миру, кто здесь на самом деле правит бал. Один за другим выходят из гавани богатейшего города античности суда, нагруженные доверху несметными сокровищами. Золотые стрелы-корабли летят-плывут в столицу, через закрома жадных на мзду чиновников императора Феодосия II-го готовые поразить бесхитростного ничего не подозревающего врага. И в родном городе идет борьба — под ногами путается гражданский соправитель Египта Орест. Безумные толпы христианских фанатиков – важный дополнительный ресурс в борьбе с ним. Кирилл не командует ими напрямую, но им достаточно намекнуть, дабы добиться выполнения своих желаний. Под горячую руку попадается замечательная женщина, философ и математик Ипатия. Она язычница и наверняка науськивает Ореста на святого пастыря. Смерть ей – верный пропуск в Царство Небесное. С несчастной жертвы живьем соскребают куски тела при помощи черепков – разодрано!

Ночь. Камера. Свеча. Темница… Последний патриций Боэций ожидает исполнения смертного приговора. Несправедливо оклеветанный в измене, он знает, что ему предстоит неизбежная казнь. Он не успел выполнить дело своей жизни – перевод греческой классики (прежде всего Платона, неоплатонистов и Аристотеля) на латынь. Но и то, что он сделал, уже заполнило капсулу в прекрасное далеко. Пройдет несколько столетий, мрак раннего средневековья рассеется, и его книги составят ядро куррикулума первых европейских университетов. А сейчас он, этот новоявленный Сократ, пишет свое идейное завещание в тюремной камере – «Утешение философии». Почему Бог позволяет существовать злу? Есть ли свобода воли? Почему плохие люди процветают? Что такое справедливость и добро? Эти вопросы задает Боэций Госпоже Философии. И та отвечает на них по-своему, в традициях неоплатонизма. Колесо Ее Фортуны сделало очередной оборот – для Боэция настало время умирать. В те жестокосердные времена именно в изобретение изощренных способов пытки и казни уходила творческая энергия властителей. По приказу царя остроготов Теодориха Великого философу сначала удавкой выдавили глаза, а потом из соображений гуманности раскололи череп – раздроблено!

Ночь. Тишина. Кровать. Столица… Престарелый Великий Юстиниан Первый (в некоторых кругах почитаемый за Святого) готовится предстать перед Всевышним в своем Большом дворце.
Великий Юстиниан Первый: Господи, что уготовлено мне в Царствии Твоем?
БОГ: Кайся в грехах своих, несчастный, пока не поздно!
ВЮП: Я любил свой народ и честно и справедливо управлял им. Издал новый свод законов.
БОГ: Ты правил слишком долго и сурово. Как насчет подавления восстания Ника? Сколько людей лишилось тогда жизни?
ВЮП: Бунтовщики, нечестивцы! Тридцать тысяч, не более того.
БОГ: Не лги, сын мой, ты слишком привык это делать. Я вижу все, у нас длинные руки и все ходы записаны. Все тридцать пять, и каждый из них мог бы еще долго служить мне на земле.
ВЮП: Прости, Господи! Зато я навел порядок в теле Твоем – христианской церкви. Был верен святому Кириллу и его двенадцати анафематствованиям. Инакомыслие уничтожено, путь к истине проложен!
БОГ: Кто будет пасти стадо мое после твоей смерти? Ты уничтожил не инакомыслие, а мыслителей! Еще сто лет ненужные богословские споры будут разрывать кафолическую церковь, буква будет убивать людей. Трепещи!
ВЮП: Каюсь, господи! Вспомни, я ведь отстроил Святую Софию – это новое чудо света, не хуже храма Соломона.
БОГ: Этого можно было бы не делать, если бы ты умиротворил бунтарей и они не сожгли бы старую базилику. Не в золоте и камне слава моя!
ВЮП: Их было невозможно умиротворить. Совсем забыл — я искоренил остатки язычества!
БОГ: Ты закрыл Академию Платона, работавшую почти тысячелетие, чем она тебе помешала? Лучшие из лучших убежали в Персию.
ВЮП: Она конкурировала со столичным христианским университетом.
БОГ: Ты совсем запутался. В мире должно быть много Академий и Университетов, чем больше тем лучше. Ты воевал с соседями вместо того, чтобы заниматься миссионерством. С Востока придет сила, которая уничтожит твое государство.
ВЮП: Ох, беда-то какая! Возможно ли это? Я ведь собрал наши исконные земли, воссоздал империю, Рим – наш! И мы сильны, как никогда!
БОГ: В угоду своим амбициям ты обескровил страну. Стоит тебе умереть, как твоя империя опать распадется на Запад и Восток!
ВЮП: Прости, Господи…
… шепотом выдохнул Последний из Римлян и скончался, а с ним умер и античный мир. Мотив судьбы сменился Реквиемом, господа… Предсказанное сбылось, очередной ангел вострубил — разделено!

Вот и подошла к концу античная часть нашего исторического марафона, мы преодолели первую треть дистанции. Осталось лишь подвести итоги – что именно мы узнали о мире моделей за это время? Этим мы займемся в следующей статье.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Основатель неоплатонизма?

Герой неоплатонистов?

Модель Бога неоплатонистов?

Кто написал "Утешение философии"?

Кто закрыл Академию Платона?

Итак, друзья мои, мы подошли к финальной сцене классической драмы. Семена новой вселенской религии христианства, посаженные на полях далекой окраины Римской империи, дали обильные всходы. Уж как их только не выжигали, как обильно не прибивали гвоздями и не скармливали диким зверям!

№40 Мы не рабы, рабы – модели

Обратил ли кто-нибудь внимание на общность двух философских течений – скептиков и киников – которые мы проходили в прошлый раз? Если нет, то я помогу. Дело в том, что и те и другие лелеяли один маленький (крошечный такой), но вековечный вопрос: «что такое хорошо и что такое плохо?». Мы могли бы это назвать построением модели «добра и зла» (предмет изучения науки этики). Мы высказали гипотезу, что тема эта, прочно вставшая на философскую повестку дня начиная с Сократа, вовсе неслучайно попала в фокус внимания античных мыслителей. Не было другого пути у хилого ручейка древней науки ускорить свое течение, помимо улучшения человеческой породы. Скептики предложили модель, описывавшую правила поведения с другими моделями («воздержание от суждения»). Киники же развивали модель, в которой экономилось на вере в человечество. Имущество и прочие культурные напластования объявлялись ненужным хламом, то есть злом. Напомним, что модель предмета вовне нашей психики мы называем моделью первого порядка (рекурсии), модель же ментальной модели мы поименовали метамоделью (и она может быть второго или более высокого порядка). Таким образом, скептики обнаружили зло в моделях (то есть создали метамодель второго порядка), а киники построили модель «зла» первого порядка. Сегодня мы с Вами рассмотрим еще два направления античной философской мысли, предложивших для решения вышеуказанной проблемы свои модели.

Самым модным философским течением постсократовской античности стал стоицизм. Им увлекались самые широкие слои общества – от рабов до императоров (Марк Аврелий) и от Первого Рима до самых до окраин. Как мы помним, учителем основателя стоицизма Зенона Китийского (Китион – античный город-государство на Кипре) были киник Кратис. Из учения киников он почерпнул аскетизм-безразличие к радостям плоти (которое было явно представлено еще у Сократа) и космополитизм-демократичность (все люди равны). Однако отвергнутым оказалось презрение к достижениям человеческой культуры. Этика стоиков – типичный пример метамодели (второго порядка) из области психики предложенной нами трилки знаний, учение о том, как «дышать под водой». Даже сейчас мы все еще употребляем выражение «держаться стоически» для обозначения безразличия к боли (а иногда и удовольствиям). Дело в том, что в пределах собственной психики мы имеем власть дать веру совершенно произвольным моделям. Мы полюбим, если будем думать, что любим, захотим, если будем думать, что хотим и т.д.. Так давайте же сделаем правильный выбор, соответствующий Природе и подтвержденный Разумом, — призывали стоики. Стоицизм не просто философская система взглядов, это – (аскетическая) практика, почти религия, этому можно научиться. Вот как профессиональный раб Эпиктет объявил войну модельному рабству: «Сначала скажи, кем ты хотел бы быть, затем делай то, что требуется». А это некоторые высказывания Сенеки, другого видного проповедника стоицизма:
· Если Вы желаете избежать неприятностей, то Вам не надо искать другое место, но надо стать другим человеком.
· Считайте друга верным и Вы сделаете его таковым
· Не тот беден, у кого мало имущества, а тот, кто вожделеет иметь больше
· Дабы стать истинно свободным, надлежит стать рабом философии

«Жизнь – рабство, если бояться умереть» — утверждал он, и, возможно, именно своей героической кончиной стоики больше всего поражали воображение современников. Вспомним, с каким хладнокровием и спокойствием Сократ, идол-кумир стоицизма, пошел на казнь. Не подкачал и киприот отец-основатель Зенон. Если верить Диогену Лаэртскому, он, подскользнувшись и упав, картинно процитировал стих из «Ниобы» Тимофея Милетского и, усилием могучей воли остановив дыхание, скончался на месте. Сенека же покончил счеты с жизнью модным в те времена кошерным образом, то бишь открыв себе вены.

Какой же выбор является правильным? Чему верить, что хорошо и что плохо? Во многом в поисках ответа на вопрос о том, что же именно «хорошо», стоики предложили свою физику (космологию) и логику. В основу их представлений о строении мира, по всей видимости, легли некоторые положения набиравшей тогда популярность астрологии (радикально вавилонского разлива). И наоборот, как уже отмечалось, высокая репутация стоицизма сильно помогла распространению астрологии в эллинистическом мире. «Рок», «провидение», «судьба» — понятия, во многом привнесенные в наш модельный ряд стоиками. С их точки зрения мир не только полностью детерминирован, но и полностью цикличен. Цикличен до такой степени, что по истечении определенного периода, опять возникнет космос, Земля, Эллада, Афины, стоицизм, тот же Зенон будет произносить все те же слова и т.д.. Так стоит ли обращать внимание на мелкие неприятности жизни на фоне этой грандиозной перспективы?

Другое течение древней философии – эпикурейство – свои истоки вело от полузабытого к этому времени атомизма Демокрита и явилось естественным развитием его материалистических моделей в области этики. Коль скоро все вокруг материально, то удовольствие суть единственное благо в жизни и именно к нему надлежит стремиться человеку, весьма логично рассуждал Эпикур. Однако (возможно, в отличие от Демокрита, чьи взгляды нам до конца неизвестны) он не отрицал существования богов, всего лишь считая, что они просто чихать хотели на весь бардак и зло, происходящие в нашем мире. Боги пребывают в идеальном состоянии атараксии, то есть отсутствии всяческих треволнений, невозмутимости, которое надлежит эмулировать всем смертным — утверждал он. С другой стороны, Эпикур не верил в мистицизм (скажем платонистского толка) и бессмертие души. Зато верил в то, что можно не бояться смерти. Ваше кредо, господин Эпикур? Non fui, fui, non sum, non curo – меня не было, я был, меня нет, мне все равно. Боги пофигисты, и я — пофигист. Подумаешь помру, я же отмороженный, концентрируюсь на удовольствиях, велика беда!

Из «наших» в городе были еще гедонисты. Однако неверно отождествлять эти два учения. Отличие, прежде всего, в том, что для Эпикура отсутствие боли или страхов – тоже «хорошо». Кроме того, он был горячим сторонником удовольствий для души – в частности, ценил дружескую беседу выше сытного и горячего обеда. Вот некоторые из его высказываний:
· Дабы сделать человека счастливым, следует не добавить ему богатство, но отнять от его желаний
· Глупо молиться богам о том, что ты можешь получить сам
· Не то, чем мы владеем, а то, чем наслаждаемся, составляет наше изобилие
· Искусство хорошо жить и хорошо умереть – есть одно и то же искусство

Эпикурейство не сильно почиталось в античности – его критиковали со всех сторон — Цицерон, стоики, неоплатонисты. Однако были и последователи, в частности древнеримский поэт Лукреций, чья поэма «О природе вещей» считается наиболее полным собранием моделей атомизма-эпикурейства. Христианские века, казалось, совсем похоронили эти идеи – Данте определил Эпикура в шестой круг ада. Однако фортуна переменчива – с развитием материализма в Европе его древние модели обрели новую жизнь (начиная с Пьера Гассенди в семнадцатом веке). Атомизм и по сей день во многих кругах считается основополагающей моделью мироздания, а «клинамен» Лукреция (спорадическое изменение траекторий атомов с целью заставить их образовывать разнообразные случайные комбинации) зачастую цитируется в теории хаоса. Да и вообще оглянитесь вокруг, друзья мои, разве Вы не замечаете черты эпикурейства в окружающем нас обществе потребления и безумного забега за удовольствиями?

Если каждый будет думать только о себе, что же это за массовое перетягивание каната получится, спросите Вы? Однако не так все просто в эпикурейском королевстве, как Вы полагаете. С точки зрения Эпикура правильно на себя потянуть — это не потянуть, а все предусмотреть! Давайте все вместе договоримся так, чтобы максимизировать удовольствие каждого, и все будет о’кей – вот в двух словах его предложение в области этики. Добавим от себя, что это модель (добра) первого порядка начальной фазы развития.

Тем временем мы с Вами приблизились к финальному аккорду первой античной части нашей симфонической истории моделей – нам осталось лишь узнать, как революция стучится в дверь. Сей мотив судьбы прозвучит в нашем блоге на следующей неделе.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Обратил ли кто-нибудь внимание на общность двух философских течений – скептиков и киников – которые мы проходили на прошлой неделе? Если нет, то я помогу. Дело в том, что и те и другие лелеяли один маленький (крошечный такой), но вековечный вопрос: «что такое хорошо и что такое плохо?». Мы могли бы это назвать построением модели «добра и зла» (предмет изучения науки этики). Мы высказали гипотезу, что тема эта, прочно вставшая на философскую повестку дня начиная с Сократа, вовсе неслучайно попала в фокус внимания античных мыслителей. Не было другого пути у хилого ручейка древней науки ускорить свое течение, помимо улучшения человеческой породы. Скептики предложили модель, описывавшую правила поведения с другими моделями («воздержание от суждения»). Киники же развивали модель, в которой экономилось на вере в человечество. Имущество и прочие культурные напластования объявлялись ненужным хламом, то есть злом. Напомним, что модель предмета вовне нашей психики мы называем моделью первого порядка (рекурсии), модель же ментальной модели мы поименовали метамоделью (и она может быть второго или более высокого порядка). Таким образом, скептики обнаружили зло в моделях (то есть создали метамодель второго порядка), а киники построили модель «зла» первого порядка. Сегодня мы с Вами рассмотрим еще два направления античной философской мысли, предложивших для решения вышеуказанной проблемы свои модели.

Самым модным философским течением постсократовской античности стал стоицизм. Им увлекались самые широкие слои общества – от рабов до императоров (Марк Аврелий) и от Первого Рима до самых до окраин. Как мы помним, учителем основателя стоицизма Зенона Китийского (Китион – античный город-государство на Кипре) были киник Кратис. Из учения киников он почерпнул аскетизм-безразличие к радостям плоти (которое было явно представлено еще у Сократа) и космополитизм-демократичность (все люди равны). Однако отвергнутым оказалось презрение к достижениям человеческой культуры. Этика стоиков – типичный пример метамодели (второго порядка) из области психики предложенной нами трилки знаний, учение о том, как «дышать под водой». Даже сейчас мы все еще употребляем выражение «держаться стоически» для обозначения безразличия к боли (а иногда и удовольствиям). Дело в том, что в пределах собственной психики мы имеем власть дать веру совершенно произвольным моделям. Мы полюбим, если будем думать, что любим, захотим, если будем думать, что хотим и т.д.. Так давайте же сделаем правильный выбор, соответствующий Природе и подтвержденный Разумом, — призывали стоики. Стоицизм не просто философская система взглядов, это – (аскетическая) практика, почти религия, этому можно научиться. Вот как профессиональный раб Эпиктет объявил войну модельному рабству: «Сначала скажи, кем ты хотел бы быть, затем делай то, что требуется». А это некоторые высказывания Сенеки, другого видного проповедника стоицизма:
· Если Вы желаете избежать неприятностей, то Вам не надо искать другое место, но надо стать другим человеком.
· Считайте друга верным и Вы сделаете его таковым
· Не тот беден, у кого мало имущества, а тот, кто вожделеет иметь больше
· Дабы стать истинно свободным, надлежит стать рабом философии

«Жизнь – рабство, если бояться умереть» — утверждал он, и, возможно, именно своей героической кончиной стоики больше всего поражали воображение современников. Вспомним, с каким хладнокровием и спокойствием Сократ, идол-кумир стоицизма, пошел на казнь. Не подкачал и киприот отец-основатель Зенон. Если верить Диогену Лаэртскому, он, подскользнувшись и упав, картинно процитировал стих из «Ниобы» Тимофея Милетского и, усилием могучей воли остановив дыхание, скончался на месте. Сенека же покончил счеты с жизнью модным в те времена кошерным образом, то бишь открыв себе вены.

Какой же выбор является правильным? Чему верить, что хорошо и что плохо? Во многом в поисках ответа на вопрос о том, что же именно «хорошо», стоики предложили свою физику (космологию) и логику. В основу их представлений о строении мира, по всей видимости, легли некоторые положения набиравшей тогда популярность астрологии (радикально вавилонского разлива). И наоборот, как уже отмечалось, высокая репутация стоицизма сильно помогла распространению астрологии в эллинистическом мире. «Рок», «провидение», «судьба» — понятия, во многом привнесенные в наш модельный ряд стоиками. С их точки зрения мир не только полностью детерминирован, но и полностью цикличен. Цикличен до такой степени, что по истечении определенного периода, опять возникнет космос, Земля, Эллада, Афины, стоицизм, тот же Зенон будет произносить все те же слова и т.д.. Так стоит ли обращать внимание на мелкие неприятности жизни на фоне этой грандиозной перспективы?

Другое течение древней философии – эпикурейство – свои истоки вело от полузабытого к этому времени атомизма Демокрита и явилось естественным развитием его материалистических моделей в области этики. Коль скоро все вокруг материально, то удовольствие суть единственное благо в жизни и именно к нему надлежит стремиться человеку, весьма логично рассуждал Эпикур. Однако (возможно, в отличие от Демокрита, чьи взгляды нам до конца неизвестны) он не отрицал существования богов, всего лишь считая, что они просто чихать хотели на весь бардак и зло, происходящие в нашем мире. Боги пребывают в идеальном состоянии атараксии, то есть отсутствии всяческих треволнений, невозмутимости, которое надлежит эмулировать всем смертным — утверждал он. С другой стороны, Эпикур не верил в мистицизм (скажем платонистского толка) и бессмертие души. Зато верил в то, что можно не бояться смерти. Ваше кредо, господин Эпикур? Non fui, fui, non sum, non curo – меня не было, я был, меня нет, мне все равно. Боги пофигисты, и я — пофигист. Подумаешь помру, я же отмороженный, концентрируюсь на удовольствиях, велика беда!

Из «наших» в городе были еще гедонисты. Однако неверно отождествлять эти два учения. Отличие, прежде всего, в том, что для Эпикура отсутствие боли или страхов – тоже «хорошо». Кроме того, он был горячим сторонником удовольствий для души – в частности, ценил дружескую беседу выше сытного и горячего обеда. Вот некоторые из его высказываний:
· Дабы сделать человека счастливым, следует не добавить ему богатство, но отнять от его желаний
· Глупо молиться богам о том, что ты можешь получить сам
· Не то, чем мы владеем, а то, чем наслаждаемся, составляет наше изобилие
· Искусство хорошо жить и хорошо умереть – есть одно и то же искусство

Эпикурейство не сильно почиталось в античности – его критиковали со всех сторон — Цицерон, стоики, неоплатонисты. Однако были и последователи, в частности древнеримский поэт Лукреций, чья поэма «О природе вещей» считается наиболее полным собранием моделей атомизма-эпикурейства. Христианские века, казалось, совсем похоронили эти идеи – Данте определил Эпикура в шестой круг ада. Однако фортуна переменчива – с развитием материализма в Европе его древние модели обрели новую жизнь (начиная с Пьера Гассенди в семнадцатом веке). Атомизм и по сей день во многих кругах считается основополагающей моделью мироздания, а «клинамен» Лукреция (спорадическое изменение траекторий атомов с целью заставить их образовывать разнообразные случайные комбинации) зачастую цитируется в теории хаоса. Да и вообще оглянитесь вокруг, друзья мои, разве Вы не замечаете черты эпикурейства в окружающем нас обществе потребления и безумного забега за удовольствиями?

Если каждый будет думать только о себе, что же это за массовое перетягивание каната получится, спросите Вы? Однако не так все просто в эпикурейском королевстве, как Вы полагаете. С точки зрения Эпикура правильно на себя потянуть — это не потянуть, а все предусмотреть! Давайте все вместе договоримся так, чтобы максимизировать удовольствие каждого, и все будет о’кей – вот в двух словах его предложение в области этики. Добавим от себя, что это модель (добра) первого порядка начальной фазы развития.

Тем временем мы с Вами приблизились к финальному аккорду первой античной части нашей симфонической истории моделей – нам осталось лишь узнать, как революция стучится в дверь. Сей мотив судьбы прозвучит в нашем блоге на следующей неделе.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Что изучает этика?

Основатель стоицизма?

Идея стоиков?

Кто сказал "Жизнь – рабство, если бояться умереть"?

Верили ли стоики в рок и судьбу?

Кредо эпикурейства

Обратил ли кто-нибудь внимание на общность двух философских течений – скептиков и киников – которые мы проходили на прошлой неделе? Если нет, то я помогу. Дело в том, что и те и другие лелеяли один маленький (крошечный такой), но вековечный вопрос: «что такое хорошо и что такое плохо?».

№39 Куда науке податься?

Вкратце напомню содержание последних нескольких серий — на красивой древнегреческой трубе появились уже две таинственные надписи. В настоящем разделе «Фарес» мы с Вами проследим за событиями, происходившими в сфере чистого разума – философии. Бурным потоком покинув пик Платона и несколько замедлив свое течение на равнине Аристотеля, жидкий ручеек древнегреческой мысли не спеша продолжал свой нелегкий путь к океану познания. И все бы ничего, кабы не препятствия на пути. То северные варвары из Македонии возведут свои крепости поперек течения, то западные из Италии. Всем налоги плати, повинности исполняй, в войнах участвуй – куда бедному ученому податься? А ведь на науку нужны силы, да немалые – образование, желание, упорство в достижении цели. Позволить себе заниматься подобного сорта блажью могли только самые обеспеченные, самые развитые и (в исключительных случаях) самые талантливые слои общества. Таковых было немного, и под жаркими лучами античного солнца утомленный ручеек науки мог запросто и вовсе пересохнуть. Да, люди хотели жить лучше, и напором их желаний движение вперед продолжалось, но куда отправиться теперь, не в римском железобетоне же пролагать себе русло? Как развиваться науке дальше? Откуда взять дополнительные силы? Не случайно, что эти вопросы прочно встали на древнегреческую философскую повестку дня. Решения предлагались самые разнообразные. Сегодня мы познакомимся с двумя из них.

Начнем со школы скептиков (в переводе «сомневающихся, имеющих вопросы»). Отцом-основателем этого направления философии (если не прослеживать его истоки у софистов) можно считать Пиррона. По легенде он вместе с победоносными войсками Александра Македонского добрался до Индии, где получил изрядную инъекцию древней мудрости, после чего продолжил свой духовный поиск под руководством вавилонских Магов. Из своих странствий он привез назад идею о том, что не стоит верить ни одной идее (модели). И в самом деле, практически ничего осязаемо полезного античная наука к этому времени найти не смогла. Лучшие мыслители погрязли в метафизических спекуляциях, и не существовало никаких практических способов их модели опровергнуть или подтвердить. Вспомним хотя бы Аристотеля, который как бы даже практиковал эмпирический метод исследования, но базировал на собранных данных совершенно высосанные из пальца философские построения. Так стоило ли ручейку науки вообще продолжать течение в выбранном направлении? Пиррон ответил на этот вопрос отрицательно – наше восприятие слишком легко обмануть, а рассуждения ведут нас в направлении, указанном желаниями (вспомним того же Аристотеля).

Пиррон ввел в философию термин «эпохи» — с ударением на последнюю букву. Небольшое отступление — в передаче древнегреческих слов на русский я последовательно использую правила произношения современного греческого языка. На рунете я видел где-то «эпохе» — это Рейхлиновский или Эразмовский вариант произношения. Вообще, стандарта перевода с древнегреческого на русский, как я понял, просто не существует – я наблюдаю самые неожиданные творческие достижения. Отсюда я сделал вывод, что свободен в своем выборе и поэтому остановился на новогреческом произношении. Заметим, что накапливается все больше свидетельств (из ошибок переписчиков) того, что древние произносили греческие слова именно по-современному. Так вот, «эпохи» — это важное в философии понятие (эту модель потом развивали Декарт, Гуссерль, Поппер и многие другие), которое означает «воздержание от суждения». Нечто схожее я обозвал термином «эпидоксия» (отличие в конструктивности подхода, скептики не призывали мостить болото верований). Не стоит бездумно верить той или иной модели, учил Пиррон. Последовательное применение этого правила в жизни вело, по его мнению, к идеальному душевному состоянию «атараксии» – невозмутимости, спокойствия. Как мы увидим в будущих статьях, и по этому вопросу эпидоксия предлагает совершенно другой рецепт. «Усилил» модель Пиррона спустя столетие Карнеад, глава Новой Академии (то есть наследник Платона) и основатель «академического скептицизма». В соответствии с академиками никакое знание вообще невозможно, помимо того, что знал Сократ (то есть того, что он ничего не знал).

Другим путем пошли киники. Свою линию они вели от Сократа, точнее от его ученика Антисфена. Его главным интеллектуальным достижением было скрещивание этики своего учителя с идеей аскетизма. Добродетель, а не удовольствие, является благом для человека, и этому можно научиться – вот его модель в двух словах. Настоящую (хотя и скандальную) славу обрела новая философия с его последователем – Диогеном Синопским (Киником). По легенде, Антисфен долго не желал принимать того к себе в ученики, прогоняя своим посохом. Диоген покорно снес все побои и своей настойчивостью в результате заслужил-таки себе место под солнцем науки. Возможно, что именно эта его собачья преданность и дала ему кличку «киникос» (собакоподобный), а затем и название всему философскому течению. А может быть и не только это, ведь он и жил как собака — Диоген не просто проповедовал, он активно практиковал свое учение. Прописан он был, как известно, в большом глиняном кувшине, пожирал пищу и испражнялся всенародно на улице. И гордился своей кличкой: «Я подлизываюсь к тем, кто бросает мне пищу, лаю на тех, кто ничего не дает, и кусаю негодяев».

Идея киников в поиске дополнительных сил была проста – сэкономить на всем, в том числе на удобствах, имуществе и манерах поведения. Ведь любой предмет в собственности требует ухода (то есть времени, энергии), а в обществе существует куча надуманных (ненужных?) правил приличия. Первые космополиты (именно Диоген придумал этот термин), киники презирали и патриотизм, и прочие наркотики для народа. Диоген от себя лично добавил в эту гремучую смесь изрядную долю эпатажа, взяв на себя роль публичного шута. Античная аудитория с удовольствием апплодировала его номерам, а с каждого понемногу энергии – клоуну питание. Это он заявил Александру Македонскому, предложившему ему свою высокую царскую милость и покровительство, что тот его очень обяжет, если отойдет в сторону, дабы не загораживать солнце. Жадный до славы будущий повелитель мира в ответ на восторги зрителей заявил, что желал бы стать Диогеном, если бы уже не был Александром. Диоген не любил абстрактную философию Платона и издевался над его построениями при каждой возможности. Широко известно, как он подбросил в Академию ощипанную курицу, дабы посмеяться на платоновским определением человека — «двуногое бесперое существо». Добродушный Платон в отместку называл его сошедшим с ума Сократом, ведь тот тоже днем с огнем искал и не мог найти настоящих людей.

Философия киников не исчезла с Диогеном. Знамя восстания против мнений света подхватил его ученик Кратис Фивийский. Раздавший по легенде свое значительное состояние ради собачьей жизни в Афинах, он проповедовал несколько смягченную версию философии киников. Своими идеями он в первую очередь поразил воображение молодой Иппархии Маронийской, которая пригрозила своим богатым родителям самоубийством, ежели они не отдадут ее замуж за милого ее сердцу Кратиса. Добившись своей цели, она на практике доказала, что с киником рай и в кувшине, а заодно, разделив занятие мужа, стала одной из первых исторически известных женщин-ученых.

Подводя итоги, в поисках нового русла для науки скептики предложили идти к истокам, а киники сбросить с себя лишний груз условностей.

Конечно же, предлагались и альтернативные решения. Модели киников удалось удачно развить ученику Кратиса Зенону Китийскому, основателю самой модной философии античности – стоицизма. Однако скоро будешь знать – много забудется. Посему отложим обсуждение их моделей для следующего раза.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Кто был основателем философии скептицизма?

Что такое эпохи?

Отличие эпохи от эпидоксии?

Что такое атараксия?

Что есть благо в соответствии с киниками?

Идея киников?

Вкратце напомню содержание последних нескольких серий — на красивой древнегреческой трубе появились уже две таинственные надписи. В настоящем разделе «Фарес» мы с Вами проследим за событиями, происходившими в сфере чистого разума – философии.

№38 Текел – взвешено!

Вертикаль власти кажется весьма привлекательной для тех, кто наверху. Есть одно неудобство — на всякую силу рано или поздно найдется бóльшая сила. Именно это несчастье и произошло с пост-Александровскими эллинистическими государствами – и авансцену театра античного мира оккупировал Рим. Однако за душой у новых властелинов древнего мира, кроме юриспруденции и некоторых строительных и военных технологий, никаких моделей припрятано не было. Посему не удивительно, что этот ментальный вакуум быстро наполнился все той же гремучей греческой смесью.

Поначалу астрология поразила самые низы социальной лестницы – простой народ с оживлением менял заработанные непосильным трудом унции на информацию о грядущем. Интеллигенция же, выучившая греческий язык и наслаждавшаяся классическими пьесами и поэмами, долгое время относилась к этому занятию со скепсисом. Не верить шарлатанам сограждан призывал непримиримый Катон, высмеивал древнюю науку поэт-сатирик Энний, не жаловал астрологию и Цицерон. Были времена, когда халдеев даже выдворяли из столицы (после пары восстаний рабов с астрологами во главе).

Однако когда из покоренных Сиракуз в Рим привезли модель небесных сфер Архимеда, она вызвала всеобщее восхищение. Широкую известность получило астрологическое предсказание для Юлия Цезаря остерегаться мартовских ид, которое он, как широко известно, с презрением отверг (равно как и сновидение своей супруги). Унаследовавший трон Август Октавиан стал первым императором-рабом халдейских моделей. Еще в юности он был поражен в самое сердце, когда астролог Теоген, составив натальный гороскоп, бросился к его ногам, предсказывая ему великое будущее. Поверили Гораций, Вергилий, Овидий, Витрувий, и головокружение от успехов на римской почве уверенно вело модель к полному безумию.

Тиберий, удалившись из Рима то ли из страха отравления, то ли из отвращения к своей распутной навязанной ему жене, был списан общественным мнением из списка кандидатов в наследники Августа. В своей самовольной ссылке на Родосе Тиберий коротал время за тем, что планомерно истреблял астрологов острова, будучи недовольным их предсказаниями. Хитрый грек Трасилл сумел избежать столь несчастной судьбы, прочитав в гороскопе грядущую опасность для самого себя. С тех пор его изречения ссыльный претендент на трон стал воспринимать, как глас оракула. Когда же казавшееся совершенно невероятным в текущих обстоятельствах предсказание Трасилла о том, что Тиберий станет императором, воплотилось в жизнь, удачливый астролог стал настоящим серым кардиналом Рима. Видимо, именно он повлиял на критическое решение императора оставить свет и поселиться на острове Капри, что развязывало интригану руки в столице. Под занавес своего правления Тиберий косил потенциальных преемников направо и налево. Калигула пережил репрессии и унаследовал империю только благодаря Трасиллу. Для этого астрологу оказалось достаточно заявить, что у того не больше шансов стать императором, чем переехать на колеснице через Байский залив. А Тиберию на смертном одре пообещать еще десять лет жизни. Сильно похоже, что проныра просто фабриковал интерпретации гороскопов в своих политических целях.

Калигула продолжил установившуюся традицию, раздавая милости подобострастным и жестоко карая неугодных пророков. Египетский астролог Аполлоний попал в число последних, поскольку умудрился определить точный день смерти императора. Службы безопасности неплохо работали и в те далекие от нас дни, и незадачливого провидца должны были всенародно казнить в Риме ровно в предсказанный им час. Однако отложенная с целью пущей демонстрации ошибочности прогноза на сутки процедура спасла жизнь этого верного рыцаря науки. Калигулу, как истинного поэта, местные любители астрологии ассасинировали в точный срок. Дальше – хуже, разбушевавшаяся не на шутку модель обрела статус истины в последней инстанции и все больше стала влиять на реальные события. Балбилл (возможно, сын Трасилла) успешно консультировал Клавдия, он же предсказал Агриппине, что ее сын Нерон станет императором, но убьет ее. Сбылось! Безумная мать была на все готова ради своего сына. Дабы Нерон взошел на трон, она в благоприятный момент, предсказанный астрологами, взяла на себя исполнение воли звезд и не пожалела яда для своего мужа. Воля сбылась! В награду астролог стал Префектом Египта, богатейшей провинции древнего мира. Он же, уже в статусе советника Нерона, посоветовал ему отправить в лучший мир лучших из лучших в Риме (Сенеку, Петрония и многих других), дабы умилостивить появившуюся комету и спасти своего покровителя. Сбылось опять! Модель-великан стала победителем, Древнего Рима повелителем.

Точность требует жертв. Когда астрологи предсказали Домициану время его смерти, тот приказал их обезглавить, отложив исполнение (на манер Калигулы) ровно на сутки. Дождавшись рокового часа, он с большим облегчением попросил приготовить ему ванну. Один из тайных заговорщиков предложил ему для пущего удовольствия почитать. Однако вместо свитка предатель вытащил из-под туники кинжал и поразил императора. Для астрологов было очевидно, что небольшая ошибка предсказания была вызвана несовершенством вычислений положения небесных тел. Уточнить модели астрологии звездами предначертано было Клавдию Птолемею Александрийскому.

Птолемей творил далеко не на пустом месте. Многое было до него сделано Аполлонием из Перги и Гиппархом. Последний, как мы помним, создал математические модели Солнца и Луны. Однако моделей блужданий остальных пяти планет все еще не существовало. Именно этой цели и достиг Птолемей своим Синтаксисом-Альмагестом (дословный перевод с арабского — Величайший). Впервые в истории астроном смог преобразовать эмпирические наблюдения за звездами в точные модели и из них вывести таблицы для расчета положений планет в любой момент времени в прошлом, настоящем или будущем. Для этого ему потребовалось и развить геометрию с тригонометрией, и провести тщательные работы по сбору данных, и развить модель. Однако на бессмертной славе Птолемее есть и пара темных пятен. Дело в том, что Величайший и Ужасный практиковал мухлеж с данными. Скажем, тот момент времени, в который он якобы наблюдал весеннее равнодействие, его (по современным моделям) быть не могло. А параметры его планетарных моделей никак не выводятся из приведенных им наблюдений. При этом его данные в точности соответствуют расчетам по модели Гиппарха.

Модель деферента/эпицикла не могла объяснить неравномерность движения обычных планет. Спасти модель Птолемею удалось при помощи нового понятия экванта. Если смотреть на мадам Фрикасе с этой выдуманной точки обзора, то угловое перемещение ее колеса кажется равномерным. Однако эта конструкция нарушила аксиому астрономии древних – равномерного движения по окружности (против ее центра). Именно это противоречие в результате и привело Коперника к гелиоцентризму. Но до краха модели Птолемея было еще полтора тысячелетия, а пока на этот исторический отрезок она обеспечила астрологам приличную точность вычислений – ошибки не превышали 2-3 градуса (за исключением Меркурия). Что же Вы думаете, наличие точной планетарной модели порушило модели астрологии? Ничуть не бывало. Сам Птолемей отличился энциклопедией древней астрологической мысли – Тетрабиблосом (Четверокнижие). Его собратья по халдейскому искусству продолжали процветать — бал в древнем мире правила их модель. Современные астрологи не рискуют предсказать ничего больше, чем риски того или иного события. В те же стародавние времена люди гибли за модель. На весах любимой римлянами Юстиции-Фемиды их жизни явно перевешивали здравие капитально сшедшей с ума модели:

Астрономическая модель Птолемея достигла конструктивной фазы развития – построенная на ошибочных посылках, она тем не менее успешно работала как кулинарная книга рецептов. Той же стадии достигли (несколько более мирные) росшие из металлургии модели алхимиков. Пути для дальнейшего развития астрологии, однако, объективно не существовало, болезнь перешла в хроническую стадию. Настоятельно требовались антибиотики — модель свободы воли. Существовали и другие предпосылки для грядущей революции. Их мы обсудим в следующих статьях.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Верил ли в астрологию Катон?

Верил ли в астрологию Юлий Цезарь?

Верил ли в астрологию Август Октавиан?

Верил ли в астрологию Гораций?

Кто предсказал точный день смерти Калигулы?

Как древним астрологам удавалось сделать столь точные предсказания?

Кто написал Тетрабиблос?

Вертикаль власти кажется весьма привлекательной для тех, кто наверху. Есть одно неудобство — на всякую силу рано или поздно найдется бóльшая сила.

№37 Исход из мира иллюзий

Древние греки и до Александра Великого, конечно же, были наслышаны об астрологии. Мы видим следы этого уже в сочинениях Гесиода века за три до Фалеса. Однако далеко не все ценили мудрость древних цивилизаций — еще великий Эвдокс предупреждал своих собратьев-греков, чтобы они не верили халдеям. Погиб Александр, невольник модели честолюбия, пал, возвеличенный молвой. Однако через окно в Азию, которое он прорубил, в новое для него пси-пространство проник вирус моделей астрологии и произвел в Элладе настоящую эпидемию. Ведь греки тоже вожделели знать, что будет.

Прошло немногим более пятидесяти лет со смерти Александра. Зенон, основатель самой модной в поздней античности философии стоицизма, провозгласил строгий детерминизм, который замечательно сочетался с моделью «что сверху, то и снизу». Вдруг из Вавилона страшный великан — жрец и истинный халдей Беросс — открыл на острове Кос первую школу астрологии на греческой земле. Выбор места вряд ли случаен. Ведь именно там знаменитый Гиппократ (происходивший с этого острова и открывший на нем первую школу медицины) ввел учение о «критических днях» и утверждал, что только дураки не верят в астрологию. Беросс же по совместительству был историком, в своем труде по истории Вавилона он с легкостью покрыл пятьсот тысяч лет от сотворения мира до Александра Македонского. Разумеется, исторические события он описал в канве астрологических, а напоследок, чтобы жизнь медом не казалась, предсказал читателям всемирный потоп, стоит только всем планетам собраться в созвездии Рака. Народ проникся, и Бероссу в Афинах открыли памятник рукотворный с прочно приделанным золотым языком. Новая школа процветала, фокусируясь на медицинской астрологии.

Вирус плодился и размножался на новой территории, у халдеев-гастролеров появлялись первые ученики. Греки задрожали, в обморок упали. Аполлоний из Минда, Эпиген Византийский, Артемидор из Париума – вот имена первых героев, павших жертвой древних моделей. Поэт Эрат из Сола сотворил ставшую классической (ее изучали в гимназиях) поэму «Явления», в том числе популяризовавшую астрологические идеи. Постепенно греческие мыслители стали вносить свой посильный вклад в развитие древних халдейских моделей. Деление знаков зодиака на четыре первоэлемента Эмпедокла – землю, воздух, воду и огонь – скорее всего, именно их заслуга. Древнегреческий консенсус был достигнут на том, что Юпитер-Зевс и Венера-Афродита считались благотворными, две планеты вредоносными (Сатурн-Крон и Марс-Арес), а Меркурий-Гермес нейтральным. Степень их влияния измерялась по их расположению по отношению к Земле и Солнцу. Планеты «под Солнцем» (Венера и Луна) считались влажными и соответственно «женскими», Меркурий был гермафродитом, а планеты «над Солнцем» (Марс, Сатурн, Юпитер) — соответственно «мужскими».

Однако зачастую рекомендации разных школ астрологии противоречили друг другу или допускали ту или иную вольность трактовки. Возникновение различных штаммов астрологических моделей и расплывчатость их описания приводили к неизбежным проблемам с интерпретацией. На словах эти модели были каузальной фазы развития (если планеты там-то, то будет то-то). Однако далеко не всегда рецепты астрологов приносили успех на практике, применение же этих моделей в медицине настоятельно требовало аптекарской точности – ведь дело шло о жизни и смерти пациентов. К сожалению, как раз этой самой точности и не хватало, поэтому, как это часто бывает в мире моделей, неизбежные неудачи в предсказаниях приходилось как-то объяснять, что говорит о том, что в модели присутствовали элементы, характерные для начальной фазы развития.

Как я уже объяснял в своих вопросах-и-ответах, начальную фазу хорошо описывает модель иллюзиониста. Представьте себе следующий фокус – аудитории предлагают выбрать один предмет из фиксированного набора, скажем произвольную карту из колоды. Когда выбор произведен, фокусник вытаскивает из определенного места карту, в точности соответствующую сделанному выбору. Секрет прост – у него в разных интересных местах заготовлены ответы на все возможные выборы. Вот так и с моделями начальной фазы — что бы ни произошло, объяснение всегда найдется. В случае с астрологическими моделями обычно вину пытались свалить на отсутствие натального гороскопа (эфемерид никто еще не придумал) или неточность определения положения небесных тел в данный момент (ведь это определялось визуальным наблюдением). Соответственно, как никогда актуальной стала задача создания модели странствований планет по зодиаку для определения их положения на произвольный момент времени. И кому, как не грекам, занимавшимся астрономией со времен Фалеса, было предназначено ее решить? Они честно поверили в истинность халдейских моделей и принялись их уточнять.

Говорят, что в начале была математика. Ведь кто-то должен был создать адекватные модели происходящего на небесах. Вдруг, откуда ни возьмись, из Перги — еще один античный гений-одиночка без мотора – Аполлоний. Взял и развил теорию конических сечений, дал современные названия параболе, гиперболе и эллипсу, предвосхитил аналитическую геометрию Декарта и сделал много чего еще хорошего. Для астрологии же (или астрономии, в те времена отличий между ними никто не делал) особенно релевантной оказалась предложенная им модель деферента и эпицикла. Представьте себе большой вращающийся обруч (или круглое зеркало), по периметру которого едет мамзель Фрикасе на одном колесе. Так вот этот обруч называется деферент, а велосипед – эпицикл. Кривая, которую описывает любая точка на этом эпицикле-колесе, позволяла смоделировать так называемое ретроградное движение планет (и очевидные изменения в яркости их свечения). Дело в том, что (если смотреть с Земли) только Солнце и Луна движутся по небосклону последовательно, каждый день перемещаясь все дальше и дальше против часовой стрелки по знакам зодиака. Все остальные планеты (отчего они и получили это название – в переводе «блуждающие») в целом тоже упрямо продвигаются в том же направлении, но время от времени шатаются взад (ретроградно — то есть по зодиаку по часовой стрелке) и вперед без очевидных на то (для древних ученых) причин. Ну, а смещение Земли чуть вбок от геометрического центра деферента объясняло непостоянность (угловой) скорости их движения.

Прошло без малого сотня лет, и теорию Аполлония внедрил в астрологическую практику Гиппарх из Никеи. Это был замечательный эмпирик, прославившийся весьма точными измерениями положений небесных тел. Его перу принадлежит первый звездный каталог, весьма точное вычисление продолжительности года и открытие явления прецессии равнодействий (ось вращения Земли медленно изменяет свое положение по отношению к звездам, представьте себе волчок, шатающийся из стороны в сторону перед тем, как остановиться). Для пущей точности измерений ему потребовалось составить таблицу хорд – древний аналог наших синусов и косинусов, так что его заодно можно считать отцом тригонометрии. Для нашего же повествования важны созданные им модели движения Солнца и Луны (остальные планеты не поддались мощи его интеллекта). Они оказались громким триумфом античной науки, поскольку позволяли предсказать с приличной точностью важные с астрологической точки зрения лунные затмения. С нашей точки зрения созданные Гиппархом модели прочно принадлежат конструктивной фазе. Почему не финальной? Ключевое слово конструктивной фазы – кулинарная книга. Рецепты есть, а вот глубинного понимания процессов (ответов на вопросы как? каким образом?) не хватает.

Если бы астрологи только знали, что повышение точности моделей, которого они так вожделели, в результате поставит их оккультное искусство на грань полного вымирания! Страшный вирус-великан оказался всего лишь детской болезнью, наподобие ветрянки, переболев которой, ребенок становится сильнее. Древняя наука прочно взяла курс на уход из нашего бренного мира иллюзий, то бишь недоразвитых моделей. У нас же с Вами все еще впереди. Продолжить наблюдение за развитием астрологических моделей, а заодно и других античных теорий конструктивной фазы, мы сможем в самом ближайшем будущем. Bleib bei uns!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Верил ли Эвдокс в астрологию?

Верил ли Гесиод в астрологию?

Верил ли Зенон-стоик в астрологию?

Верил ли Гиппократ в астрологию?

Когда ожидал Беросс всемирный потоп?

Какую фазу развития описывает модель фокусника?

Какие модели создал Гиппарх?

Древние греки и до Александра Великого, конечно же, были наслышаны об астрологии. Мы видим следы этого уже в сочинениях Гесиода века за три до Фалеса. Однако далеко не все ценили мудрость древних цивилизаций — еще великий Эвдокс предупреждал своих собратьев-греков, чтобы они не верили халдеям.

№36 Что сверху, то и внизу

Пути науки неисповедимы. Бывает, что кажущиеся красивыми и логичными модели тормозят ее развитие (вспомним Аристотеля). А иной раз объективно ошибочные идеи, наоборот, становятся популярными, тем самым дают импульс к дальнейшему поиску, уточнению моделей и в результате благотворно влияют на научный прогресс. Одним из наиболее ярких исторических примеров такого рода является астрология.

Человек не был бы человеком, если бы не искал регулярности в потоке хаоса. Мы вожделеем найти смысл повсюду, даже там, где его на самом деле нет. А это загадочное звездное небо над головой, что может быть естественнее для удовлетворения нашего желания узнать грядущее? Разве не Солнце дает нам тепло и свет, а растениям жизнь? Разве не Луна коррелирует с приливами и отливами? Разве не самое яркое из остальных светил, которое мы сейчас называем Сириус, а в древности именовали звездой Пса, пропадая на 70 дней за Солнцем и затем появляясь перед самым рассветом, знаменовало скорое наступление дарующего жизнь разлива Нила? Отсюда ровно полшага до того, чтобы придать небесным телам статус божества и искать глубокий смысл в их странствованиях по ночному небосклону. Поэтому неудивительно, что те или иные элементы астрологии присутствовали практически во всех древних культурах, даже разделенных между собой пустынями, горами или океанами – Месопотамии, Египта, Индии, Китая или Мексики.

Наиболее сложные, изощренные модели удалось построить древним цивилизациям Египта и Вавилона. Для начала, звездное небо стало для них заменителем наших часов. Время можно было вычислить по тому, какое созвездие всходило на горизонте. В том числе в этих целях они ввели понятие зодиака (это созвездия, через которые пролегает путь планет, т.е. плоскость эклиптики (правда, изначально они насчитали 18 против современных 12). Месопотамии мы обязаны делением зодиака на 360 градусов, 60 минут, 60 секунд. Дело в том, что в древнем Вавилоне вместо современной десятичной системы использовалась шестидесятиричная. Это число было, вероятно, выбрано прежде всего для удобства целочисленного деления (у него куча делителей – 2,3,4,5,6,10,15,20,30, а дроби древние недолюбливали). Появились первые ассоциации между планетами (а потом и знаками зодиака) и переменными психического пространства. Солнце (вероятно, ослепительным блеском своего великолепия) связывалось с правителями и знатью, доминацией и властью. Луна (женский цикл, приливы/отливы) – с женским началом и водой. Марс (красным цветом?) – с агрессией и войной, а Венера (красота?) – с любовью. Можно только догадываться, каким образом Юпитер стал символизировать расширение, оптимизм и справедливость, а Сатурн – тормоза, практичность и осторожность. Современные астрологи любят утверждать, что эти ассоциации образовались строго эмпирическим (то есть научным) путем.

Постепенно простые модели («если ребенок родился на восходящей луне, то его жизнь будет замечательной и длинной») уступили место достаточно сложным (в тысячи слов) гороскопам — описаниям личности, характера, предсказаниям здоровья и будущей профессии новорожденных. Расширялась и область применения. Например, предполагалось, что астрологи могут выбрать наилучший момент для того или иного начинания. Планеты решали судьбы людей и целых наций. Постепенно на ведущие роли выдвинулись халдеи древнего Вавилона (в Египте же большую популярность приобрело толкование снов и некромантия). Изначально Халдея была провинцией Вавилонии, чьи жители в определенный момент составили элиту страны. Однако по неизвестной причине впоследствии слово «халдей» стало практически синонимом «астролога». Они не стеснялись перерасширять свою модель — влияние планет прослеживалось во всех сферах жизни. Например, нам известны книги, которые уже в 6-м веке до нашей эры популяризировали идею влияния соединений Юпитера и Сатурна на мировую историю. Гороскоп возможен не только для человека, но и для города или государства, вообще любого события, утверждали они. Вера в эту модель неуклонно росла, соответственно халдеи, интерпретаторы влияния небес, приобретали все большее значение.

Хорошо известно, что Рим завоевал древний мир своими легионами, но интеллектуально это Греция завоевала его своей наукой и искусством. Александр Македонский же объединил древний мир, и, без сомнения, распространил влияние эллинистической культуры на все завоеванные им страны. Греки составили правящий класс в завоеванных землях. Они хотели говорить на своем языке, обучать детей в гимназиях и посещать театр. Люди побогаче из местных старались подражать им во всем. Однако восточные страны (в отличие от Рима) тоже имели кое-что за душой. Поэтому этот процесс более правильно моделировать, как взаимное проникновение двух развитых цивилизаций друг в друга. В частности, именно только после завоеваний Александра астрология по настоящему проникла в Грецию. Селевк (один из трех наследников империи, унаследовавший ее восточную часть) питал огромное уважение к халдеям. Вероятно, оно зародилось в тот момент, когда они ему предсказали победу над его главным противником Антигоном. Антигон же проигнорировал предсказание и погиб на поле битвы. Окрыленный победой, Селевк сразу же нашел астрологам новую работу – предложить наиболее благоприятное время для закладки первого камня своей будущей столицы – Селевкии. Легенда утверждает, что хитрые халдеи (желавшие зла покорителям Вавилона) нарочно дали неправильное предсказание, но греческие строители в порыве энтузиазма начали работу раньше указанного срока и вредительство затаившихся врагов народа было предотвращено всемогущими богами. Сохранились гороскопы рождения и многих других древних городов – Антиохии, Александрии, Газы, Кесарии (в частности на монетах, которые они чеканили).

Проникли халдеи-астрологи и в Птолемеевскую Александрию, и в Антипатровскую Грецию. Репутация чудотворцев и владельцев сокровенного знания открывала перед ними как сокровищницы дворцов, так и тощие кошельки пролетариата. По всей видимости, именно к этому времени относится создание легендарных астрологических книг Гермеса (которых, по разным источникам было от четырех до нескольких десятков тысяч). В соответствии с мифом, их изначально собрал египетский бог Тот, он же позже известный грекам под именем Гермеса Трисмегиста (т.е. Трижды Великого), он же еще позже римлянам как Меркурий. Тексты считались святыней, и только первосвященники могли дотрагиваться до них. Какие-то манускрипты, по всей видимости, действительно существовали (о них есть упоминания в исторических документах и сохранились цитаты), но до нас они в большинстве своем не дошли. Желающим обрести бессмертную славу можно порекомендовать отправиться на поиски могилы Александра Великого, где, по слухам, запечатано полное собрание сочинений. Если судить по многочисленным комментариям, то с этими книгами человечество потеряло рецепты предсказания дня смерти (и, соответственно, продолжительности жизни), удачных и неудачных дней, выбора правильного партнера для брака и тому подобный паранаучный фольклор.

Самая популярная (и простейшая по сути своей) эпонимическая модель Гермеса, по легенде, была начертана на изумрудной пластине и найдена на могиле этого таинственного персонажа Александром Македонским. Именно эта незамысловатая модель свела с ума бесчисленное количество астрологов и алхимиков средневековья. В соответствии с ней макрокосм подобен микрокосму, модели надо искать на небесах, элементы физического пространства (звезды, планеты) определяют психические феномены и, что важно хорошо прочувствовать, события в нем. Другими словами, мир полностью детерминирован и предсказуем. Интересно, что эта древняя модель в некоторой модификации жива-живехонька по сей день, например в голографической интерпретации квантовой физики Дэвида Бома.

Вспомним, что модели – коварные существа, и иногда им удается поработить целый мир. За дальнейшей жизнью астрологических моделей в античном мире мы сможем проследить на следующем занятии…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Помешала ли астрология развитию науки?

Как вычисляли в древности время суток?

Самая популярная модель Гермеса?

Пути науки неисповедимы. Бывает, что кажущиеся красивыми и логичными модели тормозят ее развитие (вспомним Аристотеля). А иной раз объективно ошибочные идеи, наоборот, становятся популярными, тем самым дают импульс к дальнейшему поиску, уточнению моделей и в результате благотворно влияют на научный прогресс. Одним из наиболее ярких исторических примеров такого рода является астрология.

№35 Мене – сосчитано!

Вы можете сосчитать количество песчинок на пляже? В целом городе? А если забить весь мир до отказа песком? Был человек, который смог это сделать. Равно как и совершить много других замечательных открытий. И если его не считать гением, то кого? Звали его Архимед. Да-да, тот самый, который «Эврика», «дайте мне точку опоры» и «после вкусного обеда…». Именно ему удалось совместить до него несовместимое – линии Платона и Аристотеля – математика и физика-инженера-эмпирика в одно неделимое целое. Именно он – создатель исторически первых моделей конструктивной и финальной фазы.

Классическая родословная античного ученого – сын астронома и родственник царской семьи греческого города-государства Сиракузы. Классическое образование – Александрия (его учителями были ученики Евклида). Классический круг друзей – математики Конон Самосский и Эратосфен. Жизнь, полностью посвященная науке, ее страсть и цель. Он не видел ничего вокруг себя, забывал есть и пить, будучи полностью поглощен своими размышлениями. Что бы ни попадалось ему под руку – зола, песок или масло на теле, он рисовал на них геометрические фигуры. И, как Вам хорошо известно, решив знаменитую задачу определения содержимого золота в короне, он выпрыгнул из ванны и побежал по улицам ночного города голышом, восклицая «Эврика – Нашел!»

Архимед получил громкую известность своими механическими открытиями. Еще в юности (обучаясь в Александрии) он изобрел Архимедов винт, нашедший немедленное использование для подъема воды в целях ирригации полей. Большой фурор он произвел, когда, демонстрируя свои теоретические достижения, в присутствии царя Сиракуз сдвинул трехмачтовое судно с пассажирами при помощи легкого нажатия на рычаг. Как известно, он перевернул бы весь мир, если бы нашел точку опоры. В области астрономии он сконструировал действующую модель солнечной системы, приводимую в движение водой и соорудил аппарат, при помощи которого измерил диаметр солнца. Архимед развил модели статики (неподвижных тел), которая впоследствии стала частью Ньютоновской механики. Наука гидростатика полностью обязана ему своим рождением. Именно эти модели находятся (как мы это назвали) в финальной фазе своего развития.

Впечатляют и его достижения в области математики. Это он довел до совершенства метод исчерпывания Эвдокса. По существу, это ранняя форма исчисления бесконечно малых величин , развитая впоследствии (через Кеплера, Кавальери и Ферма) Лейбницем и Ньютоном. Показательно отношение Аристотеля к этому методу. Математикам не нужна бесконечность – со своим обычным апломбом заявлял он. Сравните это с современным взглядом – бесконечность суть рай математиков. С помощью этого метода Архимеду удалось решить сложнейшие задачи вычисления площади под кривыми и объемов трехмерных тел. Элемент тайны присутствует в каждом его открытии. Хотя каждый шаг доказательства делается логически правильно после предыдущих шагов, совершенно непонятным остается, каким образом ему удается найти эту последовательность. Чисто механические приспособления, которыми, как он признавался, пользовался, могли только навести его на правильную мысль, не больше. Попробуйте ради интереса доказать любое из его открытий – скажем, то, что объёмы конуса и шара, вписанных в цилиндр, и самого цилиндра соотносятся как 1:2:3. Только, чур, не подглядывать в учебник. Не расстраивайтесь, если у Вас ничего не получится – это на самом деле очень сложно. На каждом шаге логического вывода у Вас десятки, если не сотни ответвлений, и где та нить Ариадны, которая выведет Вас из гигантского лабиринта вариантов? Как же это удалось Архимеду? Это компьютер перебирает все варианты, а человеческий логический вывод вовсе не основан на переборе! Или, перефразируя это высказывание в сокращенной мнемонической форме: наша логика алогична. Для объяснения феномена Архимеда нам придется обратиться к пси-модели.

Запросы Архимеда Бессловесному – чистые запросы на знание, его никак не интересовала слава, деньги или почести. В отличие от Аристотеля он в каждом своем открытии отдает должное предшественникам и современникам. Он оценивает свой вклад честно и без малейшей примеси эгоизма. Обычно Архимед объясняет, какие именно достижения прошлого навели его на мысль расширить территорию знания. Например, он говорит, что его заинтересовала проблема подсчета площади параболического сегмента в связи с задачей квадратуры круга. Точно так же он ссылается на свои открытия об объемах и площадях сфер и цилиндров как дополнения к теоремам Эвдокса. Он не стесняется сообщить, что длительное время не мог найти решение той или иной проблемы и даже приводит неверные гипотезы, которые впоследствии им были отвергнуты. В пространстве желаний Гильберта его вектор был направлен строго параллельно оси страсти к познанию.

Другая важнейшая для истории науки книга Архимеда — Псаммит (исчисление песчинок). Именно из нее мы узнали о существовании гелиоцентрической системы Аристарха Самосского. Целью книги было показать, что какой бы ни казалась огромной Вселенная, найдется такое число, при помощи которого удастся подсчитать количество песчинок, которыми можно было бы ее заполнить дополна. Напомним, что космос представлялся древним грекам в виде огромной сферы (шара), с поверхности которого на Землю светили неподвижные звезды. Архимед прикинул размеры Земли, Луны и Солнца, а затем и всего мира, намеренно завышая числа, чтобы песка хватило наверняка. Его проблема была в ионической системе записи чисел (где буквы использовались вместо цифр) для выражения астрономически больших величин. Для этого он выработал свою систему кодирования чисел, основанную, по существу, на неизвестном в его время понятии экспоненты. Архимеда отнюдь не пугала Бесконечность!

И вот финал, достойный эпической драмы — осада Сиракуз непобедимыми римскими легионами. Вертикаль власти и горизонталь красоты… Бездушные и беспощадные роботоподобные воины Запада против горстки защитников греческого города-государства. Минус женщины с детьми. Плюс один старик. Но какой! Архимед сконструировал катапульты таким образом, что их можно было использовать и на короткой, и на длинной дистанции. На врагов обрушивался поток снарядов через дыры, проделанные в стене. Другие механизмы представляли собой длиннющие передвигаемые шесты, с помощью которых удавалось сбрасывать камни даже на стоящие на приличном удалении корабли. Или крюки, при помощи которых удавалось схватить вражеские галеры, поднять их в воздух и сбросить опять вниз. Из области фантастики даже для сегодняшней науки параболические зеркала, при помощи которых, как утверждают, ему удавалось поджечь римские суда. Римские легионеры в ужасе бежали от города, увидев хоть что-нибудь (веревку или бревно) выступающее со стены.

Кто кончил жизнь трагически – тот истинный ученый. Взять Сиракузы приступом не удалось. Римляне перешли к длительной осаде. И, как это обычно бывает, только предательство открыло им двери в город. Легионер, посланный привести Архимеда живым, должно быть был раздражен этим приказом. Он – вечно невезучий, ведь его товарищи так весело проводили время! И ему так нужна пара молодых рабов для престарелых родителей. И вот он наконец-то нашел ученого. Этот старый идиот даже не заметил, что город пал, так был он поглощен решением какой-то своей задачи на песке. «Соблаговолите не мешать, молодой человек!» — мягко попросил он. Так меч ему под ребра, чтоб чего не сотворил, чтоб не считал и ни о чем не думал!

Еще одну секунду Вашего внимания, уважаемые дамы и господа, я почти закончил на сегодня. Это событие — не случайность в потоке хаоса! Это — символ, знак, образ, модель! Римлянин убил не старенького старичка, он убил античную науку, построенную из песчинок отдельных гениев. Архимеду не нашлось точки опоры, чтобы перевернуть всю Землю. Его уже ждали в тех далях, которые он исследовал – в Бесконечности!

Конечно же нет, древнегреческая наука не закончилась на Архимеде, но многое, очень многое уже не вернуть. Принято считать, что Александр Македонский эллинизировал древний мир, и с этим трудно поспорить, так оно и было. Однако на самом деле процесс был сложнее – и Восток сильно повлиял на Запад. И вскоре мы сможем с Вами в этом убедиться – в наших новых публикациях.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Создатель исторически первых моделей финальной фазы?

Был ли Архимед богат?

Какую науку изобрел Архимед?

На чем основан логический вывод человека?

Из какой работы Архимеда мы узнали об Аристархе Самосском?

Вы можете сосчитать количество песчинок на пляже? В целом городе? А если забить весь мир до отказа песком? Был человек, который смог это сделать. Равно как и совершить много других замечательных открытий. И если его не считать гением, то кого?

№34 НИИЛ

Существует ли худшее наказание для честолюбца, чем выполнение его самых сокровенных желаний? Вот и несчастный Александр Македонский завоевал вчистую все, что только было можно. Незачем ему стало жить, не с кем воевать, вот и заскучал, и погиб он в расцвете сил в покоренном Вавилоне, завязнув в Гордиевом узле липких дворцовых интриг. Тем не менее, созданная им вертикаль силы прочно сменила ушедшую в прошлое горизонталь свободы греческих городов-государств. Имперское наследие сразу же раскололось на три здоровенных куска, но у каждого из них воцарились его бывшие генералы. В фокусе нашего с Вами внимания сегодня будет самый лакомый кусок – Птолемеевский Египет.

После бегства Аристотеля из Афин Лицей переживал не самые лучшие времена. Унаследовавший сей крест Теофраст был вынужден даже в определенный момент закрыть его двери. Беда была в том, что неудовлетворенное недополученной справедливостью население взбунтовалось – одно из зданий подожгли, а статую Аристотеля стащили с постамента и дали волю своим самым низменным инстинктам. Тем не менее, со временем страсти поостыли, школа продолжала функционировать, и ее выпускники находили себе работу по всему эллинистическому миру, издавая научные трактаты на разнообразные актуальные античные темы. А лучший (после Теофраста) ученик Аристотеля Эвдем написал первую историю науки (из пересказа которой Проклом я обильно черпаю информацию для этого блога).

Момент истины номер один наступил, когда умер Теофраст. Сменивший его Стратон провозгласил полную свободу исследований от какой бы то ни было метафизики (в том числе Аристотелевской) и установил в качестве предмета изучения исключительно природные явления. Сомневаюсь, что Аристотель, будь он жив, одобрил бы эту идею. Он, вне сомнения, полагал свои модели физики и астрономии последним словом науки и абсолютно истинной моделью реальности. Однако его собственные научные принципы – фокус на эмпирику и презрение к предшественникам – сработали против него самого. Так, сам Стратон экспериментально показал возможность создания искусственного вакуума, который Аристотель считал невозможным из чисто теоретических соображений. Примерно тот же самый процесс произошел в Западной Европе в 16-17-х веках. Именно с этой точки зрения Аристотель способствовал созданию современной науки — не своими индивидуальными моделями тех или иных явлений, а метамоделью – методами построения моделей.

Вторым важнейшим шагом, который сделал Стратон, был переезд в Александрию. Еще до унаследования им Лицея основатель новой египетской династии Птолемей (бывший генерал Александра и сам в молодости ученик Аристотеля) пригласил его в свою столицу в целях обучения своего наследника. Город, выросший всего за пару десятков лет на болотистой пустынной местности в устье Нила из бедных рыбацких деревень в богатейший метрополис древнего мира, привлекал к себе бизнесменов, математиков, ученых и инженеров. По существу это был первый современный в нашем смысле город, в котором смешались в едином котле три древних культупы – Греции, Египта и Ближнего Востока (включая Вавилон). На его улицах можно было встретить людей всех оттенков кожи из Сирии, Малой Азии, Иудеи, Испании, Карфагена, Нубии, Арабии, Персии и Индии. Деловая атмосфера соединяла всех этих людей, несмотря на их этнические и религиозные отличия.

Птолемей, прочно державший в своих руках бразды правления до глубокой старости, приглашал еще Аристотеля и Теофраста устроить в Александрии библиотеку. В его лице Стратон обрел богатого и могущественного покровителя, желавшего славы и процветания своему государству и его столице. Полностью использовав предоставившиеся ему возможности, он создал в городе важнейший исследовательский центр древнего мира – Мусейон (или Музей). Многочисленные выпускники Лицея переселялись в Александрию для продолжения научной деятельности в этом по существу НИИ на Ниле. Вскоре там же была основана и крупнейшая библиотека античности. Результаты не заставили себя долго ждать.

Вот, например, в области медицины — Герофил установил, что центром нервной системы человека является все-таки мозг (а не сердце, на чем настаивал Аристотель). Это именно он ввел в практику изучение пульса в целях диагностики, и это он безжалостно разрезал бесчисленное количество трупов (и, говорят, даже живых – осужденных преступников) в целях углубления анатомических познаний.

Географ (по совместителю главный библиотекарь, математик и тайный платоман) Эратосфен смог весьма точно определить диаметр Земли. Он же предположил, что, плывя на Запад из Испании, можно достичь Индии. И что по пути вполне может встретиться еще один континент.

А в области астрономии ученик Стратона Аристарх Самосский рассчитал расстояние от Земли до Солнца и прикинул диаметр нашего светила. Он же предложил гелиоцентрическую модель солнечной системы, опередив Коперника почти на две тысячи лет. Но не суждено было этой гениальной догадке прорасти на античной почве. Равно как не нашла последователей и протоверсия системы Тихо Браге пера Гераклида Понтийского (в ней Меркурий и Венера были спутниками солнца, а все остальное крутилось вокруг Земли). И дело было вовсе не в стреле, которая, будучи пущена вертикально вверх, упорно падала прямо на голову стрелка, а не вбок. И не в отсутствии параллакса (смещения) звезд. Для этих аргументов можно было бы при желании подобрать контрдоводы. Античный мир был просто не готов к обнаружению в хаосе регулярностей такого порядка, они не проходили сито их ощущения красоты.

Модели искали в цифрах (священное число семь), отношениях (золотое сечение), геометрии (правильные многогранники). Идеальной фигурой считалась окружность, в трехмерном пространстве – сфера, а что может быть прекраснее нахождения в идеальном центре идеала? Разве не это самое правильное место для Земли? Математические модели еще не были настолько развиты, а от астрономических еще не требовалась такая точность, чтобы гелиоцентризм мог рассматриваться, как правдоподобная гипотеза. Мы в состоянии понять феномены только в терминах набора наших моделей. Кстати, что же тем временем происходило с платонистами, ведь в основном именно их стараниями прирастал этот набор? Академия продолжала существовать, а блестящие математики, ее выпускники, активно двигали науку вперед. Гиппократ Хиосский, Архит Тарентский, Теэтет, Эвдокс, Ксенократ, Гераклид Понтийский, Менехм, Динострат, Каллипп — вот неполный список творцов новых геометрических моделей, друзей или учеников Платона. В апогее этой линии – шедевр античной мысли «Начала» Евклида, собравшей воедино и обобщившей их достижения, одна из величайших книг во всей истории науки.

Неужели так и суждено было идти этим прямым Платона и Аристотеля, не пересекаясь до бесконечности, в полном соответствии с аксиомой параллельности Евклида? Оказывается нет, нашелся-таки гений, соединивший в себе обе половины античной мысли. Кто это был и что из этого вышло – в следующей статье.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Худшее наказание для честолюбца?

Кто написал первую историю науки?

Проводил ли Стратон эксперименты?

Кто первым точно определил диаметр Земли?

Как мы понимаем феномены?

Существует ли худшее наказание для честолюбца, чем выполнение его самых сокровенных желаний? Вот и несчастный Александр Македонский завоевал вчистую все, что только было можно.

№33 Credo ergo sum

Если Вы пристальнее взглянете на предложенную мной в прошлой статье пси-модель познания (когнитивной деятельности ученого), то станет ясно, что вера в ней, возможно, более важна, чем собственно размышления. Если бы с ней был знаком Рене Декарт, он возможно бы принял именно веру за основное доказательство существования человека вместо своего cogito. Ну а сегодня мы при помощи модели акробатов построим модель моделей Аристотеля похожим образом, как мы это уже сделали с моделями Платона. Однако теперь мы постараемся использовать пси-модель для поиска ответа на вопрос «почему» у Аристотеля получались именно такие модели.

Что характеризует модели Аристотеля:

1) Прежде всего он прочно стоит на земле. В качестве основных фактов, на которых он строит свои теории, принимается только твердая эмпирика, типа конституций государств или данных диссекции животных. Его совершенно не интересуют психические феномены. Мы договорились это отображать при помощи акробата мужского пола.

2) Начальную фазу – простенькую классификацию и объяснения на пальцах – он претендует, что строит при помощи логики, однако мы сильно подозреваем коммуникацию, описанную пси-моделью.

3) Тоже самое можно сказать и про каузальную фазу.

4) А вот дальше – конструктивная и финальные фазы (последняя в отличие от Платона) его совершенно не интересуют.
Вот какая получается модель:

Что же общего у этой модели с «акробатами» Платона? Бросается в глаза незаполненность зрительного зала. Наука античности – занятие для избранных. Еще не сформировались насущные экономические, военные или медицинские потребности в ее достижениях, общество еще не ценит ее по достоинству. Усредненный образовательный уровень крайне низок. Для научной деятельности требуется развитая модельная база, а ее просто почти ни у кого нет. Моральный уровень не менее низок. А без него никуда — только единицы могут дозреть до того, чтобы посылать релевантные запросы типа «я хочу знать», вместо «как насолить соседу?». А многие вообще барахтаются на пороге выживания – там до умных вопросов дело вообще не доходит – прокормиться бы. Да, Аристотель подобно Платоновской Академии создал Лицей для выращивания молодых специалистов. Однако и его спорт – это элитное занятие для избранных, и его модели сложны для понимания и далеки от чаяний пролетариата.

Что его отличает – фокус на эмпирику (против акцента на психические феномены у Платона) и глубокое презрение к математике. Интересно отметить, что Аристотеля мало интересуют пограничные (странные) факты, именно поэтому мы поставили нижнего акробата прочно на обе ступни.

Что удивляет – прежде всего широкий размах (Аристотель осветил своим интеллектом практически все существовавшие до него области научного знания и добавил свои собственные) и регулярные промахи. Античная наука весьма характерна комбинацией гениальных догадок с детскими ошибками. Но у Аристотеля практически все его модели высосаны из пальца и банально неверны, его хваленая последовательность – в последовательности ошибок. Типично перерасширение моделей, которые он черпает прежде всего в животном мире. Некоторые теории вызывают особое недоумение – скажем, Аристотелевская динамика, ведь проверить их было совсем не сложно. Случайно ли это? Я высказал свое мнение, что это было строго закономерно и даже предположил, как именно мог проистекать его диалог с Бессловесным Гуглом.

Повторюсь – Аристотель был прежде всего характерен тем, что критиковал предшественников и жаждал оригинальности. Кажется это был Бертран Рассел, кто первым предложил классифицировать философов по направленности их желаний – к знаниям, счастью или действию. По всей видимости, его модель можно распространить и на желания простых смертных, не только ученых. И размерность этого пространства значительно выше той, что обнаружил Рассел. Можно себе, например, легко представить проекцию на ось добра и зла. У Аристотеля же максимальная координата вектора желаний — слава людская. Он заблаговременно застолбил себе место в Пантеоне науки, и в этих целях ему вполне достаточно было наукообразия. Отсюда глубокомысленные рассуждения о субстанциях, сущностях и атрибутах. С точки зрения позитивистов с тем же эффектом можно было мычать или молчать – смысла в этих высказываниях никакого нет. По той же причине ему не были интересны конструктивная и финальные фазы развития моделей. Зачем? И так схавают. У него не было никакого стимула уточнять или проверять свои модели.

Не может такого быть, чтобы он вообще не получал на рассмотрение разумных идей. Проблема Аристотеля в том, что они не проходили его эстетический и ментальный отбор (вспомните пси-модель) – он их отвергал. Отвергал, скорее всего, все по той же причине желания оригинальности. В его модели действительности он стоял на постаменте, а остальной аудитории милостиво разрешал собой восхищаться. Похоже, что он даже своего ученика Александра Македонского, завоевавшего весь мир, ни во что не ставил, несмотря на финансовую поддержку с его стороны. Ведь он его никак и нигде не упомянул в своих трудах.

Описанный им (в его книгах по этике) идеал человека – типичный мещанин разлива эпохи Просвещения (европейский век восемнадцатый) или российского девятнаднадцатого века. Аристотель проповедует золотую середину – ни нашим, ни Вашим, посредственность, фикус на подоконнике, оборочки на занавесках и самовар с Машей. Он же — идеолог рабства для варваров. Аристотель был бы доволен и современным обществом с его культом потребления. Но сам он (как и многие другие философы после него) не желал жить в соответствии со своим идеалом. Может быть, общий серый фон был ему нужен для того, чтобы на нем лучше выделяться?

Позади суета сует и всяческая суета. Вот и Аристотель покинул подиум истории, и на нем завершилось то, что потом назвали расцветом древнегреческой философии. Впереди в эпохе античности еще много великих и даже гениальных ученых, но это уже старение, увядание и в финале неизбежная смерть. Но и близится рождение новой, христианской науки. Да-да, не удивляйтесь, ведь по нашему определению любая деятельность, создающая новые модели, попадает под определение научной. Тем временем на опустевшей красивой трубе стали появляться загадочные надписи…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Ответьте на пару вопросов
Почему "вера" может быть важнее "мысли"?

Интересует ли Аристотеля конструктивная фаза развития моделей?

Интересует ли Аристотеля финальная фаза развития моделей?

Интересует ли Аристотеля каузальная фаза развития моделей?

Что общего у способа познания Аристотеля с Платоном?

Если Вы пристальнее взглянете на предложенную мной в прошлой статье пси-модель познания (когнитивной деятельности ученого), то станет ясно, что вера в ней, возможно, более важна, чем собственно размышления. Если бы с ней был знаком Рене Декарт, он возможно бы принял именно веру за основное доказательство существования человека вместо своего cogito.
Top