№49 Знания – от А до Я

Я знаю, как писать статьи. Мой обычный алгоритм – по классическим образцам, сверху вниз. Не в буквальном смысле, а в том, что от общего к частному. Намечаю основной тезис, как правило, один. Потом способы его обоснования, как правило, несколько. На этот уже готовый скелет наращиваю словесное мясо отдельных параграфов. Наконец, приукрашиваю получившуюся модель при помощи своих излюбленных риторических тропов-нарядов. Более того, у меня еще и глобальная стратегия имеется, рассчитанная на много ходов вперед. Я достаточно объемно представляю себе, о чем буду писать через неделю, месяц и даже год. Так что обычно мои творческие искания происходят не на первом этаже «что бы этакое написать?», а на последующих: «как бы объяснить подоходчивее?». Но иногда странная игра по имени жизнь диктует свой безжалостный закон – законов нет. Они бывают только у неживой природы, у людей же бытьможно все, за единственным исключением обязательного ухода за кулисы этого театра абсурда. И тогда все планы летят с ног на голову, и писать приходится снизу вверх, как рука поднимет. Происходит это у меня всегда как следствие интеракции с аудиторией. В принципе, в этом я вижу самое большое для себя благо блога – я не просто вещаю в бездушное пространство, а обратную связь имею. Так вот, сегодня – тот самый случай. Дело в том, что я обнаружил ментальную пропасть между собой и студентами, включая отличников на передних партах. Более того, мне кажется, что по мере продвижения к вере в меру она расширилась. Мои умствования и так безумно далеки от народа и попкорна для него. Я просто не могу позволить себе дальнейшее сползание к могиле у академической стены. Тем паче не могу дать обрушиться теме эпистемологии – краеугольному камню теории моделей (как обычно, в дальнейшем ТМ). Ведь именно эту экзотическую рыбу мы как бы и пытаемся отловить на берегах реки Софин – Современной Философии Науки. Вот поэтому я очень импульсивно, спонтанно и непредсказуемо для самого себя решил потратить еще одну статью на повторение пройденного материала.

И кажется, я знаю, в чем эта паршивая проблема. Долгие секунды изучения комментариев к моим статьям навели меня на эту мысль – она зарыта в русском языке. Не в буквальном смысле, а в том, что слова запутались друг с другом в клубок смыслов. Знания знаниям рознь. Возьмем, например, высказывание «квантовая физика накопила множество знаний о микромире». А теперь «я знаю, что 5+7=12». Слово одно – «знания», а вот семантика разная. В первом случае, по существу, подразумевается «истина», в чем нетрудно убедиться, если ее подставить в предложение. Во втором же этот фокус не пройдет, речь идет об взаимоотношениях с ней гордого носителя «я». Вот и в постах наших подписчиков все смешалось. Именно поэтому я встречаю утверждения типа «ложные знания тоже имеются» или «имеется ложное обоснованное мнение». Нет, друзья мои, эпистемология в принципе не так уж интересуется первым видом знаний, абстрагированным от их обладателей (назовем их А-знаниями). Начиная с Сократа, в фокусе ее внимания был именно второй смысл, базовый (назовем его Б-знаниями). Поэтому в его модели (которая, как мы помним, впоследствии получила название JTB – justified true belief) истинность предполагалась как заданное начальное условие. Требовалось же найти нечто особенное в отношении к ней у человека, чтобы мы могли с полным правом назвать его «оправданным» в его обладании. И снова здесь я должен пожаловаться на великий и могучий – и это слово явно неудачно, поскольку имеет паразитные юридические обертоны, но другого адекватного перевода «justified» я не нашел. «Обоснованное мнение» еще хуже, поскольку неявно предполагает т.н. «интернализм». Собственно, из-за этого пресловутого «оправдания» и загорелось синее море наших философских дискуссий. Однако прежде, чем мы перейдем к тушению этого запутанного пожара, я хотел бы немного бабочкой полетать в округе – что есть истина? Ведь коль скоро она является важным ингредиентом и Б-знаний (и, по существу, синонимом А-знаний), то неплохо бы и ее тоже построить по алфавитному ранжиру.

Я думаю, что знаю, как это сделать. Поможет мне в этом деле Иммануил Кант. Он говорил так: «Если я говорю: все тела протяженны, то это суждение аналитическое. В самом деле, мне незачем выходить за пределы понятия … тело, чтобы признать, что протяжение связано с ним… Если же я говорю: все тела имеют тяжесть, то этот предикат [тяжести] суть нечто иное, чем … понятие тела… Следовательно, присоединение такого предиката дает синтетическое суждение». Я сожалею, что именно эту цитату вынес на обсуждение нашего конкурса – она, конечно же, не истинна и не ложна, это всего лишь определение. Зато я тем самым предоставил возможность высказаться об адекватности введения понятий аналитических и синтетических истин. Клубочек этой модели когда-то бросил в философский дискурс Лейбниц и катился он к триседьмо-столетнему царству по запутанной траектории. Некоторые его хвалили (например, позитивисты) другие нещадно бичевали (например, Куайн). Самого Канта собственная дефиниция привела к забавным выводам: 5+7=12 суть синтетическое суждение (поскольку «12-тичность» не содержится в понятиях «5», «7» или «+»). Тем не менее, многие мыслители до сих пор имеют сильную интуицию, что все же стоит распилить пропозиции типа «Москва – столица РФ» и «сидит кошка на окошке» на две отдельные категории. ТМ, в свою очередь, имеет сильную интуицию, что границу между ними стоит искать не в логической структуре самих высказываний, а в менталках, которым они принадлежат. В самом деле, любая пропозиция обретает смысл только в контексте более крупного модельного образования. «5+7=12» — суть осколок от мира арифметики, «Москва – столица РФ» — мира географии. А вот «кошка на окошке» — от т.н. мира внешней реальности. Миры мирам рознь. В данном случае она заключается в том, что для двух первых приведенных примеров мы сами придумали правила игры (в метафоре игр — имеем «совершенную информацию»). Именно это позволяет нам дедуцировать из них ряд теорем, зачастую далеко не самоочевидных. А вот в последнем случае законы природы котиков нам в принципе неизвестны, и мы их пытаемся обнаружить методом тыка в эмпирику. При этом модели этого несовершенного мира мы строим при помощи истин миров совершенных. Назовем первый сорт истин аналитическими (или А-истинами), а вторые – бытьможными (Б-истинами).

Я полагаю, что знаю еще один тип истин. Рассмотрим утверждение «Попкорн – классно!» На какой категории истин оно базируется? Не факт, что на т.н. фактах т.н. внешней реальности. Вы никогда не наблюдали, как малый ребенок решает, что он находит вкусным и от чего отказывается? Его оценка зачастую произвольна и не имеет прямого отношения к сенсорным данным. Увы, превратившись во взрослых, мы все еще нередко выносим суждения по тому же алгоритму — случайно. Вообще-то жизнь всех наших ментальных моделей берет начало в этом прото-океане Протагоровской максимы «человек есть мера всех вещей». Это намного позже они выбираются на болотистую сушу с редкими твердыми вкраплениями трилки знаний. Но ряд наших суждений так и остается лежать на дне морском. Это — глубокие воды нашей психики, оценки, которые мы выносим моделям – важно-неважно, хорошо-нехорошо. Вышеприведенная пропозиция нередко обосновывается только сама собой. Именно о таких случаях мудрецы говорят так: мы любим, если думаем, что любим. Назовем такие истины Я-Истинами. Прошу понять меня правильно — я вовсе не желаю огульно порицать их наличие внутри «Я» каждого индивидуума. В ряде случаев они предоставляют нам очень важную степень свободы, возможность управлять собой. Например, вынесение верных оценок по отношению к своим метамоделям ведет к развитию личности. И тогда, искусно манипулируя ими, мы можем превратиться из двуногих и бесперых чтототеистов в верующих в меру укротителей табунов собственных мыслей. Однако для эпистемологии и Я-истины не особо интересны, особое внимание она уделяет именно Б-знаниям о Б-истинах.

Я точно знаю, что мне пора закругляться. Увы, предыдущие две страницы оказались способны разве что поставить крошечную точку в самом центре предполагавшейся окружности. Ну, что же не в первый раз – придется мозгам циркулировать побыстрее. Нам осталось «только лишь» пробежаться по уже пройденному материалу. Итак, модель JTB утверждала, что Б-знания – оправданное истинное мнение. И тут хитрой лисичкой явился Геттиер, взял логические спички и поджег море менталок. И от этого света разума стало темно в глазах. Оказалось, что в ряде контрпримеров наше интуитивное «оправдание» конфликтует с нашим же интуитивным определением Б-знаний. Длительные поиски чудодейственного пожаротушителя так и не принесли модели решающего эффекта – не помогли ни пироги, ни блины, ни сушеные грибы, которые выдавали по талонам на интенсивное питание философам. Может быть, дело в принципиальных особенностях Б-истин, в том, что мы принципиально не обладаем «совершенной информацией» о странной игре по имени жизнь? В том, что Б-знания являются типично кластерным понятием, обладающим всеми признаками семейного сходства? Пока шли эти дебаты, другие пожарники попытались определиться хотя бы с тем, где именно искать искомое «оправдание». Чем именно тушить – скромными ковшиками рационального мышления изнутри (как это традиционно предполагалось т.н. «интернализмом») или натуралистически-научными бочонками методологии снаружи человека (как это предложили представители нового направления «экстернализма»)? И тоже тушили-тушили, да не потушили. Примерно тем же ничем завершились споры фундаментализма с когерентизмом, изучавших структуру искомого «оправдания». Воду на конференциях лили – не залили.

Я не знаю, что ничего не знаю. Нам все это настолько надоело, что мы предложили ЭТО – модель относительности А-знаний. Это означало отказ от поиска «оправдания» в пользу признания того, что Б-истины до категории А принципиально не дотягивают. Другими словами, существует гигантский континуум ментальных моделей, но среди них нет абсолютно кошерных особей под названием «знания». Для того, чтобы навести в нем некоторый порядок, рассортировав плевела условных верований от плодородных зерен знаний мы нарисовали «карту знаний», расположив пропозиции (и ментальные модели) по осям обоснованности и когерентности. Оказалось, что она полезна и для измерения статуса Б-знаний – ведь отдельные сочетания верований и отдельные неортодоксальные взгляды несовместимы с показаниями научного барометра. Более того, тот же подход полезен для построения моделей обретения Б-знаний. Эпидоксия предполагает не только пассивное обладание знаниями, но и их активное развитие. Наконец, мы проникли в самую цитадель ортодоксальной философии и ультимативно потребовали выводить законы и эстетики, и этики из эпистемологии. Тем самым мы прошли долгий путь от А-знаний к проблемам каждого отдельного «Я». Я помахал немного крылышками. Сказывают, что от этого море образовавшейся путаницы потухает. Глядишь, в недалеком будущем и совсем потухнет…

Не знаю, засмеетесь ли Вы и запоете ли. Но почти наверняка обрадуетесь сообщению, что на этой статье мы завершаем изучение моделей эпистемологии с ее «знаниями», «JTB», «оправданиями», «эпидоксиями», «эпистетикой» и прочей ментальной живностью. И снова вперед зовут нас медные трубы – на сей раз холодной как огонь и пламенной как вода метафизики. Опиум для элиты – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.