В прошлой статье мы обсуждали произошедшую революцию в науке. Кто же первым засунул пси под крышу? Кто виноват в произошедшем? В чьих головах материализовались и созрели те модели, которые довели человечество до жизни такой? Где искать их следы? Думаю, что ответ на этот вопрос очевиден для каждого из наших читателей. Здесь у нас нет недостатка в исторических документах – и объединены они под общим названием Танах (на языке оригинальных составителей) или Библия (τὰ βιβλία/та вивлиа — т.е. «книги» с подачи св. Иоанна Златоуста).

Имеем ли мы право считать Библию правдивым историческим свидетельством? Насколько мы можем доверять ее содержимому? Или это просто мифы народов мира наподобие историй о древнегреческих богах? Для начала, с точки зрения изучения моделей нас не так уж и интересует достоверность описанных событий. Если описанные в Библии модели оказали существенное влияние на дальнейшую историю человечества (а это совершенно бесспорный факт), то они заслуживают внимания. С тех же позиций любое литературное произведение, которое ввело в обращение настолько интересные образы, рассказы (модели), что они оказали значительное воздействие на процесс последующего моделестроения, представляет для нас большой интерес. Тем не менее есть и определенные основания для суждения о том, что по крайней мере ряд описанных в Библии событий на самом деле имел место быть. Недаром помнит вся Россия те дни, когда во имя этих моделей с пением псалмов люди шли на мученическую смерть. Недаром Библия – мировой рекордсмен с большим отрывом по количеству напечатанных и переписанных копий. Недаром огромное количество ученых получает зарплату за изучение этих текстов – перепахано каждое слово бесчисленное количество раз.

Например, существуют некоторые независимые исторические подтверждения библейских историй. Причем, чем больше мы ищем, тем больше получаем таких свидетельств. Скажем, долгое время не было никаких доказательств существования царя Давида. Однако лет двадцать назад они были впервые найдены археологами. Мне же наиболее убедительными аргументами кажутся рассуждения с точки зрения психологии. Ну не могут тысячи, миллионы людей сойти с ума (идти на муки, смерть) за полную ложь. За родословную Зевса-громовержца желающих умирать как-то не находилось. Потом, видите ли, Библия достаточно честная книга. Если придумывать с пустого места, то можно куда как покруче завернуть. А там есть места, которые, мягко говоря, не очень положительно характеризуют ее героев или странности, с трудом поддающиеся толкованию. Этот феномен хорошо известен психологам – если человек убежден в том, что происходящие с ним события особенно важны, то он будет запоминать (и потом воспроизводить) их мельчайшие детали.

Является ли Библия Откровением Божиим, в котором свято и буквально верно каждое слово? Рабов этой модели можно понять – дашь этим атеистам один стих в Писании, так они всю веру оттяпают. Схожий процесс проходил при крушении Советского Союза. Сначала мы смеялись над Леонидом Ильичом, потом занялись покаянием в преступлениях Сталина, а затем добрались – страшно подумать – до священной Троицы основополагателей Великой Модели – Ленина, Маркса и Энгельса. Да, библейским фундаменталистам можно посочувствовать, им приходится в последнее время нелегко. Трудно откреститься от многочисленных фактов, говорящих нам о возрасте Вселенной, миллиардах лет эволюции или легкомысленных перемещениях земной тверди. Да и эти паршивые буквоеды (изучающие стилистические особенности текстов) не дают спокойно жить. Например ими было установлено, что пятикнижие Моисея было написано по крайней мере четырьмя различными авторами, жившими столетиями позже великого пророка.

А может быть, в Библии есть какой-то тайный, аллегорический смысл, который умом не понять и аршином не измерить? Проблема с аллегориями в том, что толкованиям тогда не будет конца. Напомним, что по тезису полиомии все что угодно может быть моделью всего чего угодно. Исторически известно, что именно используя аллегорическую трактовку Библии многочисленные еретики прошлого без малейших проблем находили в ней основания для своих фантастических моделепостроений. С этим подходом можно доказать абсолютно все, было бы желание.

Взвешенный подход к трактовке христианских библейских текстов был предложен каппадокийскими отцами (св. Василий Великий, св. Григорий Богослов) и антиохийской школой теологии (св. Иоанн Златоуст). Они проповедовали Божественное происхождение и буквальную трактовку текстов Библии с одним небольшим замечанием. Для Бога люди – младенцы малые, соответственно, он намеренно снисходит до нашего уровня, дабы быть понятым. Это «снисхождение» они назвали греческим словом «синкатавасис». Известная вам «катавасия» — прямой его родственник, изначально означавший схождение вниз церковного хора, что очевидно производило большой бардак. Итак, модель вышеупомянутых святых Отцов – Библия суть изначальное слово Бога, искаженное нашим детским восприятием.

Заметим, что с точки зрения теории моделей именно этот подход заслуживает внимания. Ведь мы в состоянии понять что-то только в терминах уже усвоенного нами заранее модельного ряда. Попробуйте обучить дифференциальному исчислению трехлетнего ребенка. В каких терминах Вы это будете делать и что он из Вашего объяснения усвоит? Для истинного понимания потребуется долгое восхождение по модельной лестнице – образование. Не следует забывать и о другом положении теории – принципиальной неточности моделей. Как Вы вероятно помните, это означает, что любая модель суть лишь аппроксимация реальности и требует постоянной работы над собой – уточнения. Эта идея была интуитивно понята многими христианскими мыслителями, поскольку им пришлось защищать точку зрения о том, что Иисус дал новые законы, усовершенствовавшие (т.е. уточнившие) Ветхий Завет. Вспомним, например, апостола Павла: «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3). Напомним, что ортодоксальные евреи до сих пор придерживаются мнения, что законы Моисея – истина в последней инстанции, не требующая никакой ревизии.

Что же насчет стилистических исследований Библии, как трактовать например все тот же факт о многочисленности авторов Торы, приписываемой одному Моисею? Ответ на этот вопрос дает понимание происхождения библейских текстов. Все они изначально — продукт устной традиции. Это сейчас мы склонны не верить новостям типа ОБС (одна баба сказала) и доверяем только напечатанному. В древности все было аккурат наоборот. Рукописи размножались не машинами, а людьми. Переписчики могли внести (и зачастую вносили) свои добавления в копируемый документ. Сказания же запоминались людьми наизусть и умение выучить тексты назубок было существенной частью древнего образования. Осколки этой системы до сих пор присутствуют в российской школе – когда детей заставляют зубрить стихи.

Да, безусловно, передача устной традиции на протяжении столетий могла внести некоторые помехи в изначальный текст. Однако антропологические исследования обществ с подобного рода наследованием историй из поколения в поколение показывают – при условии восприятия текстов священными эффекта испорченного телефона не происходит – искажения минимальны. Тем не менее мы не можем полностью исключить фактор изменения изначальных текстов по причине человеческого фактора. Там, где начинаются людские желания, разум повинуется. Потребность убедить прозелитов в истинности модели не могла не оставить своего следа. Библейские чудеса в каком-то виде должны были происходить – иначе трудно себе представить происхождение веры такой интенсивности. Однако некоторые особенно сочные детали вполне могли быть следствием избытков желания распространить модель.

Итак, Библия – исторический документ, заслуживающий пристального внимания. Многие события и феномены психики, описанные в ней, скорее всего реально происходили. Нельзя исключать возможных искажений изначального смысла в процессе окостенения устной традиции. Однако следы Бессловесного до конца вырубить пером не удалось.

Из вышесказанного следует, что наше исследование модельного ряда, приведшего к первой революции в науке, мы можем базировать на библейском материале. Его изучение мы начнем следующей статьей.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.

Друзья, давайте вытащим скелет из Мавзолея и помянем добрым словом икону недавней советской истории. «Революционная ситуация возникает как следствие глубокого неудовлетворения верхов и низов житием своим» сказал он. Определение не очень последовательно материалистическое, зато с ним и в самом деле трудно поспорить. С точки зрения теории моделей это почти трюизм – для любого изменения в (более-менее разумном) обществе и в самом деле необходимо предварительное желание его осуществления (то есть, вера в модель светлого будущего). Еще раз подчеркнем нашу пролетарскую солидарность по этому вопросу с тем, кто и сейчас живее всех живых – ведь это он утверждал, что вера в революцию суть ее начало (еще один non sequitur).

Как мы убедились в нескольких последних статьях, нечто похожее происходило и в античном мире. Народ, помимо хлеба и зрелищ, желал перехода их банального количества в осязаемое качество жизни, а местные ученые за своей малочисленностью были не в состоянии обеспечить им рост благосостояния с требуемой скоростью. Прогресс шел, но черепашьими шагами, по одному гению на столетие. Запруженному болоту древней мысли срочно требовалась предварительная перестройка с последующим ускорением течения — новые притоки свежей мысли.

Многие историки науки пропускают в своем анализе «религиозные века» как некое короткое замыкание, погрузившее мир в мрак средневековья. Протяжением примерно в тысячелетие — не такое уж и короткое?! Однако тезис, который я собираюсь защищать в этом блоге, гласит следующее — эти «темные» века наступили вовсе не случайно, и время было потрачено далеко не впустую. А именно — были созданы и успешно распространены модели, которые позволили обществу сохранить существенную долю ментальной энергии от аннигиляции. Возникшие в результате внедрения новых (прежде всего этических) моделей в практику отношений воспитали нового человека (строителя капитализма) и в конечном итоге позволили резко увеличить количество развитых людей, способных и желающих заниматься наукой.

Напомню основное определение предложенной нами теории – под наукой мы понимаем любую ментальную деятельность, направленную на создание и изменение (уточнение, развитие) моделей. Соответственно, мы постулируем, что не существует четких границ между доменами религии, искусства или науки (и даже повседневного быта), а есть одно общее дело — построения моделей. И мы не можем пропустить период доминации религиозного моделирования в истории человечества исключительно на том основании, что тогда не было достигнуто существенного продвижения в изучении материального мира. Заданная нами тематика – история моделей – настоятельно требует последовательности изложения.

Вступая на скользкий путь анализа религиозных моделей, я прекрасно осознаю, что окажусь под перекрестным обстрелом многочисленных недовольных. Люди верующие будут меня обвинять в оскорблении их священных чувств. Ну а материалисты станут воротить нос от обсуждения моделей Бога или загробной жизни. Первых я желаю заверить, что у меня нет ни малейших намерений кого-то высмеивать или обижать, я люблю своих ближних (не могу сказать «как самого себя», поскольку себя не люблю) и искренне желаю им всяческих благ. Еще раз подчеркну, что когда я разбираю те или иные модели, то не делаю никаких утверждений об их истинности или ложности (за исключением единичных случаев, когда они противоречат общепризнанным фактам). Я изучаю их по совершенно другим критериям. Атеистам же в рядах наших читателей я предлагаю осмыслить, что ряд известных феноменов человеческой психики (от обыкновенных снов до околосмертных переживаний) исторически было принято моделировать при помощи понятия Бога. Заслуживающих безусловного предпочтения альтернативных материалистических моделей этих явлений предложено до сих пор не было (зачастую отрицается сам факт их существования). Поэтому я не вижу ни малейших оснований отказываться от исследования.

Распространено мнение о том, что религия не делает никаких научных утверждений, и истины, которые постигаются ее методами (божественного откровения), недоступны для постижения иными способами. Однако история говорит нам об обратном. Некоторые изначально сугубо религиозные модели из болота верований успешно перекочевали на твердую почву научного знания. Вспомним гексамерон (книга Бытия — создание мира за шесть дней), эволюцию (Адам и Ева) или 93-й псалом (о неподвижности земной тверди). В Америке до сих пор чуть не половина населения верит креационистам (то есть литеральной трактовке этих текстов). Более разумные верующие более уже не претендуют на буквальную истинность Писания (предпочитая образную интерпретацию), и вряд ли сейчас найдется математик, выводящий число «пи» из Библии (из которой следует его значение в 3 ровно). Суммируя, я не вижу никаких оснований полагать, что наука никогда не сможет сказать свое слово и по остальным, в настоящее время сугубо религиозным вопросам.

Что же революционно нового привнесло в моделестроение христианство (а несколько позднее мусульманство)? Для ответа на этот вопрос нам придется для начала определиться с тем, что мы будем называть революцией в науке. Осмелюсь высказаться, что история истории науки была бы совершенно иной, будь Артур Кестлер чуть менее мистиком и приправлял бы свои мысли изрядным количеством наукообразия. Ведь именно ему принадлежит исторически первое заключение о том, что прогресс в науке можно сравнить с чем угодно, только не с последовательным восхождением (например с шатаниями лунатиков). Однако бороздить бы-пространства – удел меланхоликов и мечтателей, и я это делать наотрез отказываюсь. В нашем бренном мире (как это широко известно) проросли модели Томаса Куна. Нечетко определенная «смена парадигмы» является корневым понятием его моделей начальной фазы. В наших терминах «парадигма» — это набор общепринятых моделей высокой степени общности, или метамоделей. В самом деле, именно они определяют те вопросы, которые мы задаем миру. А (используя метафору Бессловесного Гугла) качество наших вопросов полностью определяет те ответы, которые мы получаем. Garbage in – garbage out. Желаешь найти корреляцию между условным потреблением огурцов и внематочной беременностью – получаешь соответствующую бессмыслицу в виде ответа.

Однако еще Карлом Поппером было подмечено, что открытия в науке далеко не всегда сопровождаются пресловутой сменой парадигмы. Другая проблема моделей Куна – отсутствие четкого определения того, что же именно отличает настоящую научную революцию (типа коперниковской) от рядового открытия, хотя интуитивно это нами легко ощущается. Давайте с Вами добавим резкости в его модель. Событием первого уровня будем называть уточнение или расширение модели (обозначаемое нами ↑ или →). Событием второго уровня – создание новой модели (о). Революцией (или событием третьего уровня) же будем называть смену способа построения моделей. Напомним, что в античности мы обнаружили в хождении Ψ(пси-модель) и 0/1 (логику). Религиозные модели характерны распространением методом авторитета (Сын Божий, пророки, святые отцы) и отсутствием логического этапа анализа полученного откровения («верую ибо абсурдно»). По меткому выражению апостола Павла — «верою познаем» (Евр. 11). То есть, по существу, это революционно новый метод, близкий к предложенной нами пси-модели, за исключением отсутствия ее третьей стадии. В будущем мы будем обозначать его вот так — «пси под крышей (Бога моего)

Итак, мировая революция (в деле моделестроительства), в полном соответствии с классиками исторического материализма, была неизбежна и необходима, как мы это (я надеюсь) убедительно показали. О модельном ряде, развитие которого привело к торжеству нового метода познания, мы с Вами поговорим в следующий раз…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.