Можно и зайца научить курить. Можно и медведя научить плясать. Можно и лошадь научить кланяться. Но можно ли их всех вместе или раздельно взятых обучить даже не теории относительности, а хотя бы Ньютоновской механике?! Людвиг Вигтенштейн как-то задался следующим вопросом: мы говорим, что собака боится наказания от хозяина (в настоящем времени), почему нельзя сказать, что собака боится, что ее накажут завтра?! Ответ обычно формулируют в терминах абстрактного мышления – животные на него не способны. На БГБ-шном языке их мир ментальных моделей против нашего резко (аппаратно) ограничен. А не может такого быть, что и у нас, гордых обладателей двух ног при полном отсутствии перьев, тоже есть какой-то эпистемологический потолок, выше которого без третьего глаза только весь лоб обобьешь?! А не может такого быть, что осмысление взаимоотношений души и тела как раз и расположено за этим пределом?! Именно такую модель (под названием мистерианизм) как-то обрел (по собственному признанию при помощи глубокого инсайта) английский философ (проживающий в Америке) Колин МакДжинн: «Я утверждаю, что вековечная проблема вокруг сознания и его отношения к телу свидетельствует о том, что мы находимся на границе того, что мы в принципе в состоянии понять… это когнитивное невезение, что мы не можем решить психофизиологическую проблему; наш разум не сконструирован нужным образом». Скептицизм – знак времен. Его последняя большая волна накрыла человечество непосредственно перед научной революцией семнадцатого века. Но насколько обоснован подобный пессимизм? Неужели указы правящей ортодоксальной партии по этой проблеме так уж безнадежно плохи?

На первый взгляд состояние дел отнюдь не такое критическое. Любители квалий, конечно же, продолжают втирать пыль своей критики в модные модельные очки. Однако вовсе не обязательно при этом страдать от желания на нее чихать. Каково быть летучей мышью волнует сейчас разве что одного Томаса Нагеля, да и тот уже совсем старенький. Умная Маша тоже усмирена. Найден почти консенсус. Пусть она что-то узнает, выйдя из черно-белой комнаты, это будет всего лишь новый «способ презентации» известных ей фактов. Отсюда не следуют никакие онтологические выводы об ошибочности физикализма-материализма (в дальнейшем ФМ). Еретик Джексон (автор этого аргумента «от знаний») публично отрекся от своих взглядов. Философия не имеет права диктовать науке, чем ей заниматься. Космические фантазии Неда Блока недостойны даже упоминания в серьезной прессе. Что остается? Разве что жалкие попытки Дэвида Чалмерса возродить давно буксующую программу панпсихизма? Разве что пресловутый «провал в объяснениях»? Ну да, мы не знаем, как из объективных физических процессов возникают субъективные ощущения. Но разве у нас нет более насущных задач? Например, выращивание искусственного интеллекта, который, конечно же, легко расщелкает доселе неразрешенные естественным парадоксы. И в самом деле серьезных оснований для беспокойства у ФМ-моделей на горизонте на наблюдается. Разве что насосы интуиции, которые все еще исправно работают у многих людей. Они продолжают им накачивать мозги – из ИИ ничего, кроме зомби не получится. И разве что не до конца осознанное «чувство лжи». Это именно оно дает аллергическую реакцию на пыль, заметенную под ковер. Это именно оно вызвало у МакДжинна желание вызвать такого джинна, который бы помог людям разгрести свой ментальный мусор. Не поможет ли с этим делом пресловутая Теория Моделей (ТМ)?!

Это будет, конечно же, очередной спекулятивный мыслительный эксперимент. Итак, давайте представим себе Живые Модели (ЖМ). Где? Ну конечно же, в Мире Моделей (ММ), царство которых мы еще можем ради двусмысленных скабрезных каламбуров сегодня назвать Жизнью (Ж). А теперь давайте представим себе другое государство, под названием Машина (М). Там все устроено принципиально не как у нормальных людей, а по-другому, по-китайски. Однако оно тоже работает в аналогичной программной среде – т.е. при помощи ЖМ. Некоторые ЖМ живее других. Те, которые рода Ж, управляют жизнью тех, которые рода М. Помимо этого они, занимаясь этим, получают те самые неуловимые «сырые ощущения», которые столь озадачивают философов. И заинтересовали некоторых Ж модели М. И образовали они Центр по их изучению и направили в их самые недра роботизированных Зондов-шпионов. На манер компьютерного трояна или вируса. Но вот беда – в этом Машинном пекле все устройства сгорали зараз. Не успевали даже выйти на связь, как их уже отлавливали и уничтожали. После долгих проб и ошибок самая последняя модель Штирлиц-007 смогла все-таки выжить и стать резидентом и штандартенфюрером. И потекли мгновения за мгновениями. И начала она плодиться и эволюционировать. Что характерно – во всем многочисленном потомстве размножалась и та самая рация, при помощи которой их праотец некогда вошел в первый контакт. В одну сторону по ней донесения транслируются (называются квалии), причем полностью автоматически. С их помощью Центр может наблюдать за окружающей средой. В обратную же сторону отправляются ЦУ (оценки и волеизъявление) — на исполнение. Со временем поток информации настолько вырос, что для его эффективной обработки пришлось устроить локальную фильтрацию и обработку. Нерелевантные данные теперь могли игнорироваться. Помимо этого, по истечении миллиардов лет зонды позабыли о своей предыстории и перестали беспрекословно исполнять полученные команды – короче полностью развинтились. А теперь давайте вообразим себе далекого потомка Штирлица-007 по имени МаСя. И захотелось ей почему-то узнать, как устроен ее приемо-передатчик. И изучила она абсолютно все физические законы мира М без исключения. И разобралась она полностью с той каузальной цепочкой, по которой из иероглифов ее мира творились символы сообщений в давно забытый мир ММ. Вопрос – узнает ли она что-то новое о них, если съездит на каникулы на родину предков?!

Что в сей фантастической истории существенно, а что сказка? Шпионский сюжет я вполне мог бы заменить на виртуальную странную игру, которую особи Ж организовали себе на мощностях М. Если я этого не делаю, то по причине тревожащего меня усиления модели симуляционизма – менталки откровенно теистических кровей. Важно же то, что ответ на поставленный вопрос однозначен. МаСя узнает много нового и интересного. Например, как расшифровывать сообщения, что они означают на своем языке, какие именно документы подошьют в какие именно папки и т.д. Еще — акцент здесь поставлен вовсе не на опровержении физикализма (убежден, что без эмпирики это невозможно), а на предложении сценария для антифизикализма (АФМ). В дальнейшем я постараюсь защитить адекватность предложенной мной метафорической модели. Примерно тем же пытался заниматься Дэвид Чалмерс. В чем принципиальное отличие ТМ от его модели в частности и дуализма в целом? Прежде всего в том, что это вообще не дуализм (но это тоже АФМ). Напомню, наши ЖМ (всех родов) в переводе на русский представляют собой просто в цикле исполняемые вычислительные процессы. Граница между Ж и М конечно существует, но она легко проходима известными программными средствами. Это все равно как два компьютера, разве что на них запущены разные операционные системы. Для этого, конечно, приходится отрицать материальность М, но туда ей и последний путь – по другим соображениям. Каковы тогда взаимоотношения между двумя мирами? Ж скачет на М, как софт на харде. Да, это означает Функционализм, но с Большой буквы. Аргумент от «зомби» против такого Функционализма не работает по той простой причине, что тот отрицает идентичность М-части человека его полному ЖМ-образу. Другими словами, ТМ представляет себе живых существ как комбинацию тех самых вычислительных процессов, параллельно запущенных и происходящих сразу в двух мирах – М и Ж. Что же такое «сознание» в столь экзотической трактовке? Живая часть общего Жизненно-Машинного конгломерата. Другое следствие из вышесказанного – роботу не увидеть квалий как своих моделей. «Видеть» в этом смысле вообще означает — исполнить длительные предварительные вычисления в М-мире и забросить их результаты в локальную переменную удаленного процесса.

Описанная мной метафорическая модель может ввести в заблуждение относительно расстояния промеж мирами Ж и М. Только с одной стороны они кажутся космически удаленными друг от друга. Интерфейс между ними организуется вовсе не посредством дистанционного управления. С их сознательной стороны они необыкновенно близки. Мы привыкли к тому, что между физическими телами всегда существует пространство. Но у ЖМ это отнюдь не так – ведь выход любой программы можно подать на вход любой другой, если только знать правильный адрес. Почему мы тогда не замечаем этих порочащих честное имя физикализма связей? Все дело в том, что мы находимся в весьма интересном эпистемологическом положении внутри машины М. Из него нами регистрируются только такие ее части, в которые могут проникнуть фотончики. А их пускают далеко не во все приличные места. Это соображение защищает ТМ от типичных обвинений в сторону дуалистических моделей. Наши Ж и М столь же тесно переплетены друг с другом, как и в материализме. В отличие от последнего у ТМ сознание – вовсе не эпифеномен непонятного предназначения. Ж — интегральная часть М, которая ей насущно необходима для нормального функционирования. Эпилептики во время припадков могут продолжать играть на пианино или управлять автомобилем. Из их поведения тем не менее исчезает гибкость, креативность. Таким образом и случайно возникшая болотная бы-копия живого человека, вероятно, будет жизнеспособна, но не более того. Только один анти-дуалистический контраргумент сохраняет свою силу против ТМ – от сохранения энергии. Предположим, что у живых существ где-то открыты форточки, через которые поддувает из ММ. Неужели на передачу информации туда-сюда ничего не будет расходоваться?! Вероятно, будет, хотя не исключено, что очень мало. В любом случае это нарушает законы природы. Это мощный довод, но ТМ отправляет его бумерангом назад примерно следующим образом. Законы благоразумным налогоплательщикам, конечно же, надо исполнять. Однако по мнению ТМ, их следует перенести из физикалистской Машины в Большой Мир. Энергетический баланс каждого нейрона с высокой точностью еще никто не составлял. Именно по признаку гипотетического несоответствия их энергетического дебита и кредита мы сможем опознать многочисленные шлюзы в лучший мир. Столь рискованным эмпирическим предсказанием ТМ переходит в разряд фальсифицируемых научных гипотез.

Откуда же тогда у нас возникает пресловутый «провал в объяснениях»? И удалось ли нам его заткнуть при помощи ТМ? Я снова обращусь к творчеству Колина МакДжинна: «Мы пытаемся раскрутить гайки у сознания инструментами, разработанными для перцепции физического мира … неудивительно, что эти инструменты не работают. Они формируют нашу концепцию мозга, но по этой самой причине они делают эту концепцию неадекватной для понимания того, как мозг производит сознание». Обратите внимание на то, что первичными атомами наших познаний были как раз наши субъективные ощущения. Сравнение оных между многими людьми превратили их в объективные понятия, из которых много позже произросли наши ментальные модели, знания. Постарайтесь объяснить смысл буквы «с» при помощи слов «синхрофазотрон», «симплекс» и «синхроничность». Попытайтесь умножением 123456789, 987654321 и 135797531 получить цифру 1. Попробуйте из иероглифов сложить «мама мыла раму». Гигантская пирамида ментального ФМ-мира полностью перевернута и балансирует на самом острие. Только объявив феномены сознания (т.е. модели) первичными кубиками бытия, нам удастся придать устойчивость всему сооружению. Проблема сознания становится тяжелой всего лишь от того, что мы даем ему шпионский статус. Его пытаются изгнать из нашего мира, и перехваченные от него донесения просматриваются через физикалистские модельные очки. ТМ не претендует на то, что ей удалось поставить мат материализму. Но она не согласна и объявить пат, предложенный МакДжинном. Одними мыслительными экспериментами успеха не добьешься – победа в конце каузальных цепочек, проходящих меж двух миров. А пока ТМ занимается их локализацией, она просто отказывается воспринимать донесения нашего человека в Машине как провал. Она просто предлагает такую программу исследований, которая может заполнить провал в наших знаниях о сознании…

Ну вот никак не получается у меня излагать материал последовательно. Начали мы с логики, а кончили за упокой ФМ. Хорошо закончить – это не закончить, это начать! Мир моделей философии покоится на трех китах. Столкновения с первым из них мы благополучно избежали. Второй — прямо по курсу. Знаете ли Вы, что такое знания? Скоро узнаем – с Блогом Георгия Борского.

Мир миру рознь. Когда в моем тексте встречается некая странность, например, используется потешная комбинация слов или что-то как-то выделено, то можете быть уверены, это — неспроста. В данном случае в слогане самой первой строчки этой статьи самый первый Мир отличается от второго. Неочевидно это потому, что его первая буква совпала с началом предложения. Один Мир – Большой, другой мир – маленький. Что это такое и в чем состоит их отличие? Дело в том, что саккадические движения ментальных глаз БГБ несколько неожиданно для меня самого привели нас на территорию метафизики. Я должен сотворить хотя бы блиц-введение в эту важную составляющую отрасль философии. Чем она занимается? Аристотель, которого можно считать ее отцом-основателем (по крайней мере, именно его сочинение дало сей дисциплине ее название), сказал бы, что предметом ее изучения является существование. Чего? В том-то и дело, что ничего – существование само по себе, рассматриваемое как существование. Существование и точка. Или даже три точки – вот так… Не думаю, что это определение Вам придется по душе. Предложу свое. Метафизика изучает Большой Мир, который спрятан за-физикой. Т.е. тот, что ни глазом объять, ни в формулах описать. Разве это Вас не вдохновляет? Моделям вообще рекомендуется иметь какую-то загадку, поскольку именно тогда мы обретаем желание с ними познакомиться поближе. Но ведь и физики исследуют то, чего никто никогда живьем не наблюдал – например, субатомные микрочастицы? Отличие в том, что они строят свои модели по тем или иным их проявлениям – скажем, следам, которые те оставляют в пузырьковой камере. Философы же рассуждают априори, из самых общих соображений и из самых удобных кресел. Тем не менее четкую разделительную черту и в самом деле провести непросто. Ученые-эмпирики нынче спекулируют о свойствах пространства и времени, а кабинетные метафизики обобщают достижения экспериментальных дисциплин. Возможно, чуть облегчит мою задачу крылатая фраза Уилфрида Селларса – философы обсуждают то, как вещи (понимаемые в самом общем смысле) входят друг с другом в сочетания (понимаемые в самом общем смысле). Если мне опять не удалось прояснить суть дела, то остается только привести примеры типично метафизических вопросов – «в чем первооснова всего сущего?», «существует ли Бог?», «существует ли свобода воли?», «что такое причина и следствие?» и т.д.

В этом ряду важное место занимают взаимоотношения между Миром с Большой буквы и миром с маленькой, которые станут предметом сегодняшней статьи. Модель под названием «физикализм» утверждает, что обсуждать здесь, собственно, нечего. Есть только один мир. Другими словами, Мир – мир = фиг, пустое множество ф. Как это ни странно (и как это показал еще Аристотель), даже это утверждение является философским, поэтому избавиться от метафизики с его помощью не удается. Попытки отбрить ненужные умствования предпринимала и некогда популярная программа (логического) позитивизма. Она почитала любые пропозиции о Мире лишенными всякого смысла, но провалилась во многом по той же самой Аристотелевской причине. Схожую позицию по отношению к Миру занимает и материализм, однако в настоящем у этой модели есть некоторые трудности с определением понятия материи, поэтому в контексте заданного вопроса это просто синоним физикализма. Хотя в современной науке физикализм-материализм (в дальнейшем ФМ) — это практически безраздельно царствующая модель, до сих пор не все с ней согласны. Если же смотреть на процесс развития наших моделей исторически, то многие, очень многие мыслители испытывали сильную интуицию, что под фиговым листом ФМ скрывается самое интересное. Логическое отрицание ФМ можно назвать антифизикализмом (АФМ), и он постулирует, что Мир – мир > 0 (назовем остаток от этого вычитания ММ) – поскольку версия с < 0 кажется совершенно абсурдной. Важно не спутать этот тезис с дуализмом, традиционным противником ФМ. Претензии последней модели значительно сильнее. Вдобавок к наличию непустого ММ (АФМ) она постулирует то, что Мир делится на две различные половины. В мире с индексом 2 обитают сущности, сделанные из принципиально другой по отношению к материалу мира1 субстанции – обычно нематериально-ментальной. Модель Дэвида Чалмерса, изучение которой мы начали в предыдущей статье, как раз относится к роду дуалистических. В чем же особенности этих эфемерных созданий?

Уверен, что многие из Вас, друзья мои, распознали типичные признаки многих теистических конфессий в кредо метафизического дуализма. И в самом деле, в популярной трактовке Бог, равно как и окружающие его персонажи (ангелы, демоны и т.д.) расположились вовне прямой сенсорной досягаемости за пределами нашего мира. Более того, они сделаны из особого невещественного вещества. Разбор религиозных верований мы оставим для параллельной ветки статей «История моделей». Мы же сконцентрируемся на чисто философских версиях этих моделей, памятуя, что выводы о них mutatis mutandis применимы и к их религиозным коллегам. Самым широко известным примером, несомненно, является дуализм Декарта. Как же праотец современной философии дошел до жизни такой? Что его привлекло в этой экзотической идее? Возможно, в это трудно поверить, но его основной мотивацией являлась все та же тяжелая проблема сознания. Люди в интроспекции отчетливо наблюдают в себе две половины – ментальную и физическую. Дуалист вовсе не возражает против того, что мы имеем тело с определенными параметрами – весом, ростом, формой и т.д. Однако помимо этого у нас есть нечто, что имеет квалии и осуществляет мышление. Назовем это душой или сознанием. Эта наша загадочная (лучшая?) половина с виду вовсе не расположена внутри пространства и даже как бы не имеет прямого отношения к чему-либо материальному. Аргументы в пользу последнего утверждения восходят еще к Авиценне. В мысленном эксперименте он представил себе «летающего человека» — подвешенного в воздухе так, что тот ровным счетом ничего не чувствует. Мыслить же он от этого не перестанет – значит, душа нематериальна. Декарт полностью принял эту концепцию, хоть и прошел несколько другим логическим путем, оттолкнувшись от знаменитого cogito ergo sum. Я могу представить себя без тела (например, из предположения того, что меня обманывает злой демон), — рассуждал он. Однако то же самое невозможно сделать для мыслящей части нашего существа. Следовательно, Я – не Тело. В пользу дуализма существует много других аргументов (например, от корабля Тесея), однако ни один из них не является решающим.

Серьезной проблемой дуалистов является то, что две постулируемые ими ипостаси работают в нашем мире друг с другом на удивление гармонично. Мысли через волеизъявление вызывают телодвижения. Тело через органы чувств вызывает ощущения. Каков тогда может быть механизм их взаимодействия, если они принципиально несовместимой природы?! Рене Декарт исповедовал доктрину т.н. «интеракционизма». В соответствии с ней где-то внутри нас спрятан интерфейсный модуль (на роль вместилища души определялась центрально расположенная в головном мозге шишковидная железа), который и осуществляет сопряжение миров друг с другом. Его последователь Николя Мальбранш несколько видоизменил изначальную модель. В его представлениях оба мира вертелись строго синхронными велосипедными колесами. Телесные (или душевные) движения с одной стороны всего лишь составляли оказию (откуда название «окказионализм») для Всевышнего вмешаться, проявить чудеса небесной механики и преобразовать одну событийную линию в другую. Тем самым Бог из пассивного адаптера, всего лишь согласующего один мир с другим (по модели Декарта), превратился в этой цепочке в исполнителя активной роли, положенной Ему по статусу христианским благочестием. Другая (одна из многих) разновидность дуализма называется эпифеноменализмом. В этой модели огонь нейронных импульсов вызывает дым сознания побочным эффектом. Влияние в обратную сторону, соответственно, строго запрещается. Очевидный плюс всех дуалистических концепций против физикализма в том, что они легко справляются с неприятными вопросами из наших последних статей. Умная Маша может запросто узнать нечто новое о Мире. Роботам можно запросто отказать в наличии сознания. Квалии могут запросто отличаться от человека к человеку. Все вместе запросто объясняется особыми свойствами гипотетической ментальной составляющей.

Однако за приобретенные удобства этим моделям приходится расплачиваться сторицей другими проблемами. Как пробить дыру в иной мир в условиях закона сохранения энергии?! Каким именно способом душа адресуется к собственному телу, а не чужому? Затем дуалист представляет себе отношения между сознанием и материей на манер дистанционного управления. Увы, предсказания этой модели резко отличаются от того, что мы наблюдаем. Положим, я запускаю беспилотник — даже если он разобьется вдребезги, никакой боли у меня это не вызовет (по крайней мере, физической). Однако если телу (которое в данном случае является аналогом дрона) хорошенько врезать по мозгам, то оно придет в бессознательное состояние. Схожая беда произойдет в случае избыточного употребления алкоголя, хотя это тоже очевидное материальное воздействие. Неправдоподобен результат и следующего мыслительного эксперимента. Мы запросто копируем наши артефакты, например, компьютеры и софт, работающий на них. Дубликат при этом всегда работает идентично оригиналу. Однако дуалист вынужден отрицать возможность осуществления подобного фокуса с живыми существами. Положим, где-нибудь на болоте случайная комбинация атомов привела к возникновению Вашего полного двойника. Неужели он будет полностью нежизнеспособен?! Эти и схожие трудности привели к возникновению другой модельной мутации дуализма. В ней метафизическое действие ограничивается нашим маленьким миром, но предметам приписываются особые ментальные атрибуты. Важным представителем этого семейства модельной живности является панпсихизм. Положим, мы постулировали у человека наличие неких особых свойств. Чтобы не впадать в антропоцентрический шовинизм, кажется логичным распространить эти удивительные способности на все остальные существа и даже предметы. Но тогда и бактерии обретут способность к мышлению, и даже электроны смогут чувствовать!

Этот крайне неправдоподобный вывод можно ослабить, если предположить, что далеко не все вещи в этом смысле одинаковы. Положим, наш разум – уже имеет сознание, а вот у камня его нет. Примерно такую позицию занимает Дэвид Чалмерс: «Панпсихизм не так безумен, как его малюют… Физике требуются информационные состояния, но ее заботят только отношения между ними… Феноменологии [тоже] требуются информационные состояния, но ее заботит только их внутренняя природа… Ощущения – это информация изнутри, физика – информация снаружи». Что мы можем сказать об этой модели? Он прикрутил к панпсихизму модную нынче «информацию», а в другой редакции и не менее модную квантовую механику. Однако от этого модель не стала более адекватной. Она находится в начальной фазе своего развития хотя бы потому, что ее совершенно невозможно фальсифицировать. И что толку в том, что мы «объясним» феномен сознания наличием сознательно-информационных атрибутов у материи? Генезис модели тоже очевиден. Чалмерс верит в функционализм. Следовательно, он раб и «сильного ИИ». Однако ему и существование квалий тоже не хочется отрицать, значит, железяки обязаны их откуда-то обрести. Единственный выход – предположить наличие хитрых ментальных атрибутов у неживой материи. Однако все вместе взятое это не тянет на требуемую нами обоснованность. Это всего лишь еще одна (уже третья) неудачная попытка совместить два мира в одну систему.

Итак, и Дэвид – тоже лже-пророк. Как же нам вытянуть груз тяжелой проблемы сознания из модельного болота? Может быть, людям без помощи машин это и вовсе не по силам? Или может быть, стоит вообще забыть об этой проблеме и похоронить ее под горой попкорна? Не будем спешить с самым последним словом. Приговор теории моделей грядет в Блоге Георгия Борского.

Подходит к концу очередной недельный антракт в нашем концерте под названием «Современная философия науки». Я вижу в ложе на самом верху зрительного зала некоторые незанятые места. Давайте потихонечку на них пересядем. Оттуда открывается замечательный вид на театр военных действий философского конфликта по поводу территории «сознание». По пути купим еще программку, дабы освежить память о том, что происходило в первых номерах. В самом начале могучим интеллектуальным усилием некоторые мыслители ощутили в своей интроспекции «качественные ощущения». Травка как-то зеленеет, солнышко как-то желтит – а наша физика об этом молчит?! Где источник этих «как-то»?! Давным-давно (еще Галилео, а затем и Локком) эти сырые сенсорные данные были изгнаны с территории науки с позорным ярлыком – вторичные качества. Пришло время заняться переработкой этого вторсырья?! Сейчас ортодоксальная модель, конечно, дама в самом расцвете сил, но налицо явный острый заусенец на ее не в меру упитанном теле – стали возмущаться некоторые неконформисты. Демократическое большинство в ответ разделило свою гигантскую армию на два отряда. Представители первого из них стали тупо отрицать само наличие не прошедших квалификационную стадию квалий. Однако большинству этих непримиримых бойцов пришлось со временем пойти на некоторые уступки и все же признать наличие черной дыры в наших объяснениях на пути к многокрасочному миру психики. Другие же в это время усердно притупляли острие стрел надоедливой критики редукционным напильником. Может быть, наши ощущения идентичны тем или иным состояниям мозга?! Или супервентны на том или ином его функциональном состоянии?! Не было тарана пробить эту броню. Поэтому малочисленные осаждающие в надежде на чудо приняли на вооружение хорошо известную из Библейских сказаний стратегию Сынов Израилевых при взятии Иерихона. Они просто принялись ходить кругами вокруг да около неприступной цитадели материализма, скандируя вместо псалмов популистские лозунги типа «Каково быть летучей мышью?», «Что узнает умная Маша?» или «Мы – не зомби». Но в данном случае сверхъестественные силы преступно проигнорировали все мольбы о помощи. Превосходящие силы противника окопались на командных высотах и стали осыпать наступающих ядрами ядреной риторики. Противостояние быстро перерастало локальные границы. Но даже вступление в борьбу всей китайской нации и населения всей инвертированной Земли (в соответствующих мыслительных экспериментах) никак не изменило общего расклада сил. Борьба тупомодельшиков и остромодельщиков перешла в затяжную стадию. Отчего же паршивая парадигма никак не сдвигалась с мертвой точки?!

Для ответа на этот сугубо философский вопрос я желаю ввести в лексикон БГБ-шного языка понятие семантического расстояния между ментальными моделями. Пусть на некий момент мы обладаем множеством знаний (или того, что принимается нами за знания) А. Какие усилия надо приложить, чтобы добавить к нему модель Б? Очевидно, что ответ, прежде всего, зависит от того, насколько Б усидит на одной трубе с А – т.е. от их когерентности друг с другом. Хорошо, когда они соседи по лестничной клетке и их разделяет всего одна модельная ступенька. А коли между ними бездонная когнитивная пропасть? Коли жизнь и процветание Б означает духовную смерть львиной части поголовья А за их логической несовместимостью? Тогда вышеупомянутое демократическое большинство А отбросит Б прочь от кормушки. Оно упадет и пропадет в пыльных фолиантах историков. К счастью, даже для таких планов «Б» существуют шансы зацепиться за энергетическую трубу, но для этого им строго необходимо произвести дополнительные энергоемкие инвестиции с целью повышения обоснованности. Вышеописанная война модельных миров наглядно демонстрирует то, что для смены режима недостаточно заниматься критикой правительства. Требуется еще предложить некую конструктивную альтернативу. Успешные сдвиги парадигм в истории происходили именно таким путем. О том, что Земля все-таки вертится, осмеливались заявлять не только древне-античные пифагорейцы и Аристарх Самосский. На ту же тему спекулировали в средние века Николаи Орезмский и Кузанский – не вызвав ни малейшего волнения в рядах Аристотелевской профессуры категории А. Только Николай третий, Коперник, смог довести модель до уровня обоснованности теории Птолемея. И только благодаря этому героическому (и таинственному) интеллектуальному достижению столь экзотической гипотезе удалось выжить во враждебном окружении. И только спустя два поколения нашлись люди, которые благосклонно отнеслись к странной модели и стали развивать ее дальше, что в результате привело к массовому вымиранию модельного А-семейства. Так неужели не найдется героев в наше время, которые смогли бы хотя бы через зияющую семантическую пропасть атаковать физически мощного и доселе непобедимого Голиафа физикализма? Сегодня у нас в гостях Дэвид Чалмерс, философ разума из далекой Австралии. Какими аргументами зарядил он пращу своего интеллекта? Удалось ли ему обосновать полезность и необходимость модели квалий?

Дэвид, на первый взгляд, убежден в том, что на мякине редукции многократно расстрелянную душу не проведешь: «Те, кто хочет объяснить феномен [сознания] должны принять ту или иную форму дуализма. Можно выразиться так: материалистический торт покупай, а на сознание рот не разевай». Но, с другой стороны, совершенно очевидно, что те или иные ощущаемые нами феномены сознания прочно коррелируют с теми или иными событиями в физическом мире. Как тогда изловить эту золотую рыбку-пси в пучине нейронных сетей? Дэвид отправился на закупки искомой удочки неожиданным и нестандартным путем — в фирменный магазин квалиофобов (скептиков и ненавистников квалий) функционалистов. Напомню, что эта философская модель активно пользуется следующей аналогией — мозг относится к разуму так, как компьютер к программам. Из этой посылки моментально вырастает следующий тезис – множественной аппаратной реализации нашего интеллекта. Его можно, например, запросто организовать не только на людских извилинах, но и на железе роботов. Отсюда несколько неприятным следствием является то, что сознание может обрести и китайская нация, орудующая флажками или радиоприемниками, и даже соответствующим образом организованный набор пивных банок или рулонов туалетной бумаги. Во многом, поэтому большевики-квалиофилы (реалисты квалий) решительно не приемлют функционализм. Аргументы «от отсутствия квалий» и «от инверсии квалий», которые мы изучали в предыдущих статьях, вели огонь на поражение именно этой модели разума.

Дэвиду, сделавшему свой первый моральный выбор, пришлось откреститься от этих неразумных соратников по подпольной революционной борьбе. Хуже того, он предложил свои новые мыслительные эксперименты, которые, по его мнению, решительно опровергли результаты тех, которые предварительно были проведены Недом Блоком. В первом из них он предложил медленно удушить сознание у нас в голове. Давайте менять нейроны на полностью функционально аналогичные им кремниевые чипы, один за другим, дюжину за тысячей, миллион за миллиардом. Что тогда будет происходить с квалиями?! Либо они исчезнут внезапно, либо будут угасать постепенно. Скоропостижная кончина кажется ему малоправдоподобным сценарием. Это ведь не инсульт, а запланированная операция, все равно как по пересадке новой версии программного продукта. Как тогда такое может быть – сначала была целая куча квалий, а потом резко стала уже не-куча?! В природе разве такое случается?! Много чувств должно переходить в мало плавно, с чувством и расстановкой. Ну, а коль скоро эта первая бестолковая опция отвергнута, то где-то в середине процесса мы должны получить наполовину сознательное существо. Но и это невозможно! Предположить, что изначальное создание видело ярко-зеленую траву и ослепительно-желтое светило, а наполовину прооперированное — бледно-жухлую поросль и украденно-туманное солнце?! Это возможно разве что логически, но не в нашем высокотехнологическом мире, где запросто меняют человеческие мозги на материнские платы – победно заключил он.

И не удовлетворился на достигнутом, а закрепил успех новым с-ума-сшибательным мыслительным экспериментом. Зачем он ему понадобился? Дело в том, что помимо отсутствующих квалий победить требуется и инвертированные. Если пошагово менять красные особи на зеленые, то в середине процесса мы получим искаженные квалии, на возможности которых и настаивал космический ментальный опыт Блока. Что же тогда делать?! Только на нашей сцене — горячий танец с квалиями исполняет гастролер из жаркой Австралии. С шашкой наголо на идейного врага! В его распоряжении уникальная в своем роде установка по цветомузыке на сером веществе воображаемого пациента. Шапку прочь перед замыслом – его нейронный мозг полностью дублирован полупроводниковым, причем переключение интеллекта с естественного на искусственный производится по легкому мановению руки. При этом первая интегральная макросхема реализует нормальные квалии, а вторая – искорёженные. Как взмахнет Дэвид правым рукавом, то все цвета функционируют в пределах правового поля. Как левой, так все разом начинают работать налево. И вот в таком режиме и в бешеном темпе. Вопрос – вовсе не «сколько лет ежику?». И не «как долго продержится испытуемый?». А в том – заметит он происходящее с ним или нет. Трудно ведь представить себе, что тот будет как ни в чем не бывало наслаждаться происходящим свето-представлением?! Значит, сея reductio ad absurdum доказывает невозможность существования инвертированных квалий и возможность функционалистской редукции сознания?! Значит, и разум, реализованный хоть на роботах, хоть на миллиардах китайцев, хоть на туалетной бумаге, обретет сознание, ощутит красоту, сможет любить и ненавидеть?!

Может показаться, что наш сегодняшний бенефициант — типичный квалиофоб? Нет, в отличие от своих материалистических коллег он не желает ставить знак равенства между теми или иными вычислительными состояниями системы и теми или иными состояниями сознания. В его трактовке последнее нередуцируемо к первому. Давайте не будем пытаться свести настырные квалии к каким-то физически базовым понятиям, а вместо этого примем их за фундаментальные кирпичики мироздания – призывает он. Что же тогда получится?! Миры Дэвида Чалмерса – в Блоге Георгия Борского.

В наших глазах – открытая дверь. Через нее мы впускаем в свой ментальный мир понятия всякий раз, когда желаем создать новые или развить существующие модели – вширь или вглубь. Далеко не всегда они образуются из наблюдаемых нами феноменов. Нередко это происходит путем банальных размышлений. Мы исходим из (часто неосознанного) предположения, что на все наличествует своя причина. Пусть занудный Дэвид Юм оспорил его легитимность, зато мудрый Иммануил Кант благословил. В любом случае, мы не обращаем внимания на эти умствования и плодотворно плодим сенсорно нерегистрируемые сущности, приспосабливая их с наветренной стороны каузальной цепочки. Кто обрушивает на нашу голову гром и молнии? Люди назвали его бог (пусть сперва с маленькой буквы). На начальной стадии моделестроения это был всего лишь бесполезный статист, приглашенный для исполнения необходимой для объяснения роли. Местодержатель, пустое название. Но дай непонятному имя, и многое сразу прояснится. На него со временем можно повесить дополнительные функции. Вскоре он стал уже Богом (с большой буквы) — источником мыслей в голове и генератором событий на жизненном пути простых смертных. Показалось интересным войти с Ним в отношения меновой торговли. А затем уже вполне логично стало задаться другим (антропоцентричным и телеологическим) вопросом – что Ему, собственно, от нас надо?! И тогда Он постепенно превратился в Вездесущего Всемогущего Всевышнего, причем еще и Единственного в своем роде. Вот это уже потенциально очень полезно, хотя бы потому, что теперь Его было нетрудно превратить во Всеблагого держателя морали и нравственности, дрессировщика рода людского, ненавистника идолов и прочей магической нечисти. Наконец, после долгих блужданий в пещере неведения удалось вообразить себе, что надо позарез прорваться за пазуху к этому во всех отношениях замечательному существу, причем непременно посредством изучения его творения. Очень грубо и схематично — примерно так человечество пришло к науке…

Столь же грубо и схематично – так дело обстояло и с интересующим нас словом «квалии». Изначально оно потребовалось для того, чтобы объяснить происхождение наших «сырых ощущений». Каково быть летучей мышью? Что узнает о мире красок умная Маша? Шла долгая борьба модели за выживание с желающими отправить ее легким движением бритвы Оккама в темный колодец истории. Не без контрнаступлений. Так, Фрэнк Джексон повел атаку на (эпистемологический) физикализм: «Кажется совершенно очевидным, что она [умная Маша] узнает нечто новое о мире и о нашем зрительном восприятии его. Но тогда неизбежен вывод, что ее предыдущее знание было неполным. Однако она обладала полной физической информацией. Следовательно, дополнительная по отношению к этой информация все же существует, и физикализм ложен». Как мы уже знаем, она не привела к решающему успеху, но наглядно продемонстрировала – эта модель кусаться умеет. Так было уже в младенчестве, а она ведь продолжала расти и развиваться. В определенный момент возникло понимание того, что в принципе ни малейших гарантий того, что пресловутые квалии одинаковы в головах у всех у нас, не существует. Это нехитрое соображение послужило основанием для нового витка модельного противостояния.

Возьмем известное нам из предыдущих серий яблоко. Все мы с детства натренированы называть его цвет «красным». Поэтому если нас спросить об этом, то мы все дадим одинаковый и правильный ответ. Однако кто поручится за то, что у всех у нас при этом одинаково «краснеет» в голове? Какой Минздрав организовал калибровку и гарантировал, что в нейронных сетях у нас ловятся квалии стандартного типа и размера?! Никто ведь не знает, где они запрятаны у нас в голове. Не может такого быть, что у кого-нибудь на самом деле «зеленеет», у другого «желтеет», а распознавать образы их просто родители неправильно научили?! Логически точно никаких препятствий к этому нет. Более того, существуют даже некоторые экспериментальные свидетельства в пользу наличия этих флуктуаций. Медитации на эту тему быстро привели к развитию соответствующих моделей. Пусть на вход системы ознания поступает одинаковый сенсорный сигнал, от все того же известного нам фрукта раздора. Предположим, что у одного человека при помощи каких-нибудь X-осцилляций в области V4 зрительной коры головного мозга он производит красные квалии, а у другого зеленые (для красных ему требуются Y-осцилляции). С первого взгляда, такой различный выходной результат функционализмом должен быть категорически запрещен. Однако этот вывод может быть парирован предложением трактовать состояния мозга целиком, холистически – ведь доктрина допускает различную реализацию одинаковых функциональных состояний у различных индивидуумов. Нельзя ли добиться того же самого эффекта в масштабах одной отдельной личности? Примерно так рассуждал известный нам с предыдущей статьи Нед Блок. Стремясь поразить наповал гигантскую махину функционализма, он задумал ряд новых мыслительных экспериментов. И вывернул своему подопытному персонажу мозги наизнанку.

Представьте себе нормального человека с нормальным цветным зрением. Нед, недолго мучаясь муками совести, вставил ему в ретину (или в нейроны, следующие непосредственно за ней по пути обработки сигнала) инвертирующее устройство. С его помощью красные вещи теперь ему стали казаться зелеными, голубые – желтыми и т.д. Спустя некоторое время несчастный приспособился к совершенному над ним злодейству и стал корректно называть траву зеленой, нижнюю полосу российского триколора красной и т.д. При этом он еще смутно помнил те золотые времена, когда Солнце для него ощущалось в ознании так, как сейчас небо. Но безумные ученые не успокоились на достигнутом и организовали еще одну операцию, в результате которой у нынешнего больного развилась кромешная амнезия относительно своего здорового прошлого. Тем самым, мы получили эффект изменения квалий, схожий с описанным в предыдущем параграфе, но в пределах одного человека — за счет разворачивания событий во времени. Что и требовалось доказать?! Пора праздновать большую победу разума над неадекватными ментальными моделями?! Увы, вывод Блока оказалось совсем нетрудно блокировать. Например, оказалось возможным предположить, что вышеупомянутый процесс адаптации к инвертированной жизненной ситуации вызвал бы физиологические изменения в голове пациента. Эксперимент требовал срочного ремонта, в котором перевернутые квалии были бы ввернуты в извилины без малейшей задержки, чтобы исключить возможность отступления на заранее подготовленные позиции для оппонентов. Но этого было решительно невозможно достичь в земных условиях. Вот так, незаметно, спираль модельных вооружений раскрутилась в космическом пространстве.

Это был отнюдь не первый прецедент прорывов к звездному небу над головой. В другом (ставшем классическим) мыслительном эксперименте знаменитый американский философ Хилари Патнэм сотворил для нашей Земли совершенного двойника. Населил его идентичными нам существами (до последнего атома) и, к тому же, организовал им снабжение аналогичной нашей водой. Так случилось, что практически все ее атрибуты (текучесть, прозрачность, утоление жажды и т.д.) тоже совпали и даже название на обоих планетах использовали одинаковое – «вода». За одним единственным исключением. Дело происходило в темные века средневековья, и посему обоим расам гуманоидов оказался неизвестным один маленький, но существенный факт. Земная вода имеет химическую формулу H2O, а вот инопланетная — XYZ. Ну, и зачем потребовалась столь дорогостоящая энергоемкая процедура, спросите Вы? Все ради скромного, но весьма важного для философии вывода – «смысл [слов] не в голове». Ведь, хотя обе ментальные модели «воды» внутри сознания туземцев до последней пропозиции неотличимы, ссылались они на нечто принципиально разное.

Так что Неду Блоку не пришлось пролить чересчур много воды, заседая в своем удобном кресле рабочего кабинета. Создавая свой дубликат для нашей Земли, он шел проторенным путем. Однако целью его ментальной экскурсии вовсе не было отловить в смысловой сачок смысл «смысла». Он вибрировал на тему мгновенной инверсии квалий. Поэтому ему пришлось вывернуть двойник нашей голубой планеты наизнанку. Как? Так, что она стала желтой, а трава красной, Солнце зеленым и т.д. Помимо этого он предложил исковеркать великий и могучий английский язык так, чтобы понятия диаметрально поменялись местами. Когда изнаночный человек произносил «яблоко красное», то имел в виду «зеленое» (и наоборот). Все, что ему осталось, это умыкнуть какого-нибудь бедолагу отсюда туда (или наоборот), по пути вставив ему куда-нибудь в зрительный тракт свое патентированное перевертывающее квалии устройство. Конечная скорость света ему в этом очередном преступлении против функционализма нисколько не помешала. Но добился ли он желаемого? Пробился ли к сокровищнице истины? Нет, нашлись приемы и против этого взлома. Так, например, ему было указано на то, что красный по сути своей – цвет теплый, а зеленый – холодный. Инверсия приведет к невозможной тепло-зеленой комбинации. А я тогда не глядя махну заодно психологическую теплоту с холодностью, немедленно заткнул обнаруженную дыру Нед. Ведь у этих ощущений тоже должен быть какой-то функционально-материальный субстрат?! Коль скоро эти оттенки никак не влияют на поведение, то это должно быть возможно. А ну как наоборот влияют?! Голубой ведь успокаивает, красный возбуждает. А в ответ на этот аргумент Блок… Я думаю, что стоит оборвать на этой точке нашу сегодняшнюю историю. Боевые модельные действия перешли в затяжную окопную стадию. Аннигиляция творческой энергии философов продолжается и по сей день.

Итак, в отличие от идеи Бога, пока непохоже, чтобы ворвавшиеся в мир моделей через открытую дверь наших глаз квалии привели к благотворным изменениям в нем. Но может быть, светлое (и цветное) будущее у этой менталки еще впереди? Неужели не находится желающих попробовать перевести ее развитие в более конструктивную фазу? Есть и такие люди – но на противоположной стороне земного диска. Путешествие к антиподам грядет в Блоге Георгия Борского…

Еще в глубокой древности философы понимали, что мир дан нам исключительно в ощущениях. Невозможно строго опровергнуть даже солипсизм – верование о том, что весь этот кошмар-вокруг просто привиделся мне (или Вам). Однако (эпистемологической) ошибкой было бы не пытаться рассортировать наши сенсорные данные по отдельным лоткам. Безусловно, наивысший статус (по критерию надежности) в этом процессе должны получить наши модели т.н. внешней реальности. Мы ее величаем «объективной» по той причине, что множество самых разнообразных людей легко образуют консенсус по наблюдениям за ней. Если на исправном уличном термометре (желательно цифровом) высвечивается показание «-20°С», то только слепой, безграмотный или безумный станет это отрицать и отправится гулять в пляжном наряде. Этот т.н. факт инвариантен по отношению к субъекту, снимающему измерения, и посему объективен. Используя программистскую метафору, речь здесь идет о глобальных переменных, одинаково доступных различным вычислительным процессам. Хуже дело обстоит с теми ячейками памяти, которые локально скрыты внутри нашей психики. Доступ к ним имеет каждый из нас персонально, в первом лице. Причем в ряде случаев не только на чтение, но и на запись. Рассмотрим пропозицию «это – прекрасная красна девица». Ее истинность может быть, конечно, вычислена посредством сложного логического анализа. Однако практика показывает, что в ряде случаев она определяется нами интуитивно или даже случайно. Более того, практически ничто не мешает нам объявить ее «ложной» могучим сознательным усилием свободной воли (и без релевантных оснований на это). Однако предикат предикату рознь. В череде черных дыр, предназначенных для их хранения в нашей непрозрачной голове, можно обнаружить дополнительные градации серого (опять же по критерию надежности). Возьмем, например, тот же атрибут «красная», но не в переносном смысле (девица), а в буквальном (цвет). Наш вердикт о его наличии производится полностью подсознательно, автоматически и, как правило, не может быть аннулирован более высокой инстанцией «узнания» (напомню, под этим словом мы подразумеваем ментальные модели ощущений). Исключения здесь составляют такие обстоятельства, когда нам доступна дополнительная информация, опровергающая показания органов чувств (например, знания о том, что мы находимся в помещении с особым освещением). Но и тогда в «ознании» (а под этим словом понимаются ощущения феноменологические) у нас все же предварительно «краснеет».

Может быть, когда-нибудь нейрофизиология обнаружит способ считывать внутренние переменные нашего сознания извне, от третьего лица. До той счастливой поры приходится как-то перебиваться всякой гадостью, которая есть под руками – например, психологией. Задача определения взаимоотношений души и тела стояла перед человечеством с древних времен. Не разрешили ее до сих пор, хотя некоторые достижения имеются. Например, «душу» переименовали в «психику» (или «сознание»), а Рунет вообще отличился, обозвав сею проблему «психофизиологической». На протяжении недоброй первой половины прошлого столетия сокрушить этот гранит науки пытались почти исключительно тараном бихейворизма. Ученые этого направления решили по-простому — оставить черный ящик внутри нас в закрытом состоянии. Нехитрая формула «стимул-реакция» была объявлена кошерной, все остальное — от необрезанного лукавого. История моделей сдвинула эту застойную парадигму на новые высоты. Идейным наследником исследователей ящиков Скиннера стал т.н. функционализм. Воспользовавшись моделями возникшей в промежутке информатики, эти философы выдвинули в качестве основного тезиса – «разум относится к мозгу точно так же, как программа к компьютеру». Его же можно считать краеугольным камнем и всей когнитивной революции, произошедшей в шестидесятых.

Тем самым появилась потенциальная возможность анализировать модули чуть приоткрытого ящика Пандоры. Важным непосредственным выводом из этого положения стало заключение (напрямую импортированное от компьютерщиков) о том, что софт-сознание можно реализовать на произвольном альтернативном харде. Как же в рамках этого подхода предполагалось решить проблему «квалий» в нашем ознании? По-разному. Герой прошлой статьи Дэниел Деннет (тоже считающий себя функционалистом) пошел на крайний север. Как мы помним, он попытался отрицать самое наличие ознания (не исключено, что он совершил то, что философы называют «ошибкой категоризации» – принял второй смысл «красного» верхнего абзаца за первый). Самые осторожные мыслители заняли диаметрально противоположный полюс. Они предпочли спихнуть со своей совести груз «тяжелой проблемы» заявлением о том, что их теория применима исключительно к внешне регистрируемому поведению, т.е. «узнанию». Все остальное – вовне их компетенции. Наконец, многочисленные обитатели жаркого экватора, которые будут нас интересовать сегодня, попытались прикрутить неуловимые «квалии» к своей модели. Что же из этого приключилось?!

Самое естественное объяснение происхождения сознания, которое в него приходит, это поставить знак тождества между ним и каким-то определенным состоянием головного мозга. У этого подхода есть свои недостатки. Альтернативой функционалистов является объявление его одной из ролевых функций софта, обитающего где-то в недрах нашей головы. В любом случае «ознание» можно посчитать эпифеноменом (побочным эффектом) организации мозга. Или есть еще такой философский термин – супервентность. Он означает, что некоторые свойства более высокого уровня могут полностью определяться состоянием ее более низкого уровня, будучи не сводимыми к ним. Например, программа супервентна на компьютере. А ознание тогда супервентно на нейронных сетях. Все было бы хорошо у этой модели, но тут на ее счастливом жизненном пути приключилась экскурсия в Китай. В этот раз не в пресловутую комнату Джона Серла, хотя определенное сходство прослеживается. Сказывают, что первым прототипом мыслительного эксперимента, о котором пойдет речь, было сочинение несправедливо забытого советского фантаста Анатолия Днепрова-Мицкевича. Однако известность он получил только после его канонического изложения американским философом Недом Блоком в самом конце семидесятых.

Блоку удалось временно блокировать дальнейшее распространение редукционистских моделей, призвав на помощь миллиард граждан КНР (за что философы их любят — так это за многочисленность). Все вместе они должны были организовать тот самый процесс, который происходит у нас в голове. Тем самым активно использовался вышеупомянутый основной тезис функционализма — множественной аппаратной реализуемости функциональных ролей. Вооружим, например, каждого подданного Поднебесной флажком. Обычные рядовые налогоплательщики будут фигурировать в качестве данных. Флажок поднят – единица, опущен – ноль. Организуем логические операции над ними при помощи более высокопоставленных чиновников. Для нелокальных соединений вовне прямой видимости можно приспособить телефоны. Теперь привяжем всю систему к произвольному телу или другим аналогичным устройствам ввода-вывода посредством радиосвязи и запустим на ней ту самую психическую программу, наличие которой постулирует функционализм. Получит ли вся конструкция тем самым сознание? Ощутит ли красоту красок? Будет ли восторгаться гармонией звуков? Обретет ли ее функционирование смысл? Нед недооценил своих оппонентов. Представьте себе, нашлись желающие проглотить пулю этих вопросов, которые с покерным лицом ответили на них положительно. И перенесение эксперимента на другую (еще более абсурдно-издевательскую) аппаратную базу (например, ролики туалетной бумаги) их нисколько не убедило. Поехали дальше…

Важным этапом большого модельного пути стала небольшая публикация Джозефа Левина. В ней он заявил: «Утверждения об идентичности физики и психики оставляют существенную дыру в наших объяснениях, и, как следствие, у нас нет возможности определить в точности какие из этих утверждений истинны». Если среди моделей любителей квалий выбирать наиболее когерентную с враждебно настроенным окружением, то эта – лучший претендент. Хотя сам Левин в своей статье в качестве источника своей инспирации сослался на творчество знаменитого Саула Крипке, трудно представить, что на ход его мыслей не повлияли Нед Блок с его Китайским сознанием, Фрэнк Джексон с его умной Машей и Томас Нагель с его классическим вопросом «каково это – быть летучей мышью?» Что имелось в виду? Всего лишь то, что совершенно непонятно, как из изучения того, что видно объективно снаружи, построить модельный мостик к тому, чего не видно и расположено субъективно внутри. Если умная Маша изучит всю физическую подноготную самой себя, медведя и летучей мыши, поймет ли она каково чувствовать краски, как сладко спать всю зиму и как ощущается ультразвуковая эхолокация?! Ученые занимаются построением ментальных моделей, при этом важная фаза их развития – каузальная. Физикам удалось построить цепочку причин и следствий потрясающей воображение ширины и глубины. При желании нет теоретических преград к тому, чтобы она могла быть еще расширена или углублена чуть не до произвольного уровня точности. Предположим теперь (и это очень щедрое предположение), что ученым удалось обнаружить некий материальный коррелят ощущения «краснеет» (ими могут быть, например, по модели Фрэнсиса Крика определенные осцилляции нервных волокон группы C). Как вывести отсюда дальше происхождение квалий?! Как развить модель?! Чем замостить дыру в объяснениях?!

Словами Томаса Хаксли: «Как столь замечательная вещь, как сознание, возникает в результате раздражения нервных тканей, столь же необъяснимо, как появление джинна из лампы Алладина». На долгом пути к квалиям информация, содержащаяся в бесчисленных фотонах, попадающих на сетчатку наших глаз, претерпевает ряд сложнейших преобразований, за которыми мы в принципе в состоянии проследить. Однако самый последний (последний ли?) шаг – появление цветной картинки у нас перед глазами является прыжком через пропасть. В физике света нет. В физике свет суть мрак. Свет светлеет только в глазах живого наблюдателя. (Предыдущие три предложения составляют единый неделимый риторический квант, разрывать их на части воспрещается законами об авторском праве). Почему это так? Вместо ответа воспользуемся удачной аналогией Томаса Нагеля. Представьте себе, что Вы – древний пещерный житель, и Боги или инопланетяне сообщили Вам о том, что материя суть энергия. Что Вы поймете в этом высказывании?! Великая Китайская дыра в наших моделях, обнаруженная философами разума, и поныне зияет бесцветной черной бездной…

Война миров квалофилов (реалистов) и квалофобов (скептиков) отнюдь не завершилась мирным договором с подачи Джозефа Левина. Отнюдь – она разгорелась с новой силой. Причем такой, что в поисках победителя пришлось вывернуть наизнанку всю Землю. Новый виток гонки модельных вооружений – в Блоге Георгия Борского.