№129 Божьи роботы

В прошлый раз мы с Вами, друзья мои, взглянули не только на взаимоотношения между духовной и светской властью, но и на редуты христианской теологии, возведенные перед древнегреческой философией. При этом мы концентрировались на ментальных моделях, преобладавших на цивилизованном Востоке империи первых веков новой эры. Что же в это время с наукой происходило на диком Западе? Ситуация там была отнюдь не лучше, а кардинально хуже! Давно канули в лету времена, когда в Риме творил модели для христианства почти профессиональный философ Юстин Мученик. Теперь здесь многие усиленно медитировали на знаменитом однострочнике апостола Павла: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11:33) Здесь орудовал такой ненавистник знания небожественного происхождения, как Тертуллиан. Здесь сила его блестящих на общем сером христианском фоне риторических пассажей не могла не оказать влияние на все латинское богословие. Здесь всерьез полагалось, что весь ментальный хлам Афин требовалось взять и выкинуть на помойную кучу истории в пользу неземной мудрости Иерусалима. Здесь веровали именно потому, что это было абсурдно.
Выражаясь научно, конструктивная эпистемология – sine qua non для этой пропозиции. Выражаясь научно-популярно, путь к знанию лежит через ментальную модель знания.

Выражаясь популярно, прежде, чем заниматься любой деятельностью, требуется поверить в то, что в этом есть хоть какой-либо смысл. Чуть раскрою этот важный для понимания материала будущих статей тезис. Разве Вы пойдете учиться, если будете убеждены в том, что извозчик и без этого куда надо довезет? Разве Вас заинтересуют земные проблемы, если будете убеждены в том, что Ваш истинный дом в Царстве Небесном? Разве Вы станете изучать мир под микроскопом, если будете убеждены в том, что прямое общение с Богом молитвой и постом намного эффективнее? Разве Вы начнете развивать модели, если будете убеждены в том, что это занятие Вас никуда не приведет? Разве Вы займетесь поисками истины, если будете убеждены в том, что она уже содержится в готовом к употреблению виде в священных книгах? Именно поэтому отношение безраздельно правящей теологии к моделям познания долгое время определяло судьбы человечества, его когнитивной эволюции, прогресса в целом. Именно поэтому позиция главного теоретика латинского подвида эволюционного древа моделей христианства святого Августина стала ключевой для всего хода мировой истории — не побоимся этой патетики.

Заметим, что его непосредственный духовный наставник св. Амвросий тоже недолюбливал философию. Используя известную нам по предыдущей статье аллегорию Филона Александрийского по книге Бытия, он писал: «Сара – истинная добродетель и истинная мудрость, а Агарь хитра, как прислужница…» Здесь вновь под двумя женщинами праотца Авраама подразумеваются теология и наука. Несколько более взвешенную позицию занимал св. Иероним. С его точки зрения мирскую мудрость можно было использовать в божественных целях в соответствии с аллегорически понятыми инструкциями Торы по отношению к рабыням (Втор. 21:11-13): «увидишь между пленными женщину, красивую видом, и полюбишь ее, и захочешь взять ее себе в жену, то приведи ее в дом свой, и пусть она острижет голову свою и обрежет ногти свои, и снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца; и после того ты можешь войти к ней и сделаться ее мужем, и она будет твоею женою». Как мы помним, падок был этот святой до женского пола. Вот грехи тяжкие и до науки довели (при условии ее предварительного пострига и обрезания).

А вот нашему герою Отцу латинской теократии полюбилась другая библейская метафора (позаимствованная им напрямую из Оригена), оправдывавшая проделки древних хитрецов – обман и кражу египетских драгоценностей иудеями непосредственно перед Исходом: «Те, кто называет себя философами, если они говорят истинные вещи, которые согласуются с нашей верой, особенно платонисты, то их не бояться надо, но отнять … для нашего собственного использования». Эта реклама воровства интеллектуальной собственности, конечно же, неслучайна. Вспомним, что сам Блаженный был от неоплатонизма без ума (каковой дефицит и привел его в конечном итоге в христианство). По рекомендованному им самим рецепту он и поступил с приобретенными у них ментальными моделями – присвоил себе и утилизировал. Скажем, Бог для него в лучших традициях классической философии был трансцендентен, вечен и совершенен. Изоморфна Святая Троица и триаде Единый-Интеллект-Душа. Хотя, будучи христианином, св. Августин был обязан поддерживать создание мира из абсолютного ничего, он по образу и подобию моделей Плотина (который называл это эманациями) постулировал предварительное наличие плана этого мероприятия в божественной голове.

Помимо этого, для него Всевышний был источником и хранителем вечных истин, чуть ли не синонимом их полного набора. Идентифицировав Его как передатчик всяческого знания, св. Августин разработал и ментальную модель приемника – человеческой психики. В стандартном для античности делении людей на тело и душу он без доказательств принял бессмертность и нематериальность последней. Людям, воспитанным в православной традиции, это определение кажется привычным, однако для своего времени это было далеко неочевидно. Очередная победа западной теологии! Помимо этого, титан Святого Духа Августин в лучших традициях классической философии шибко уважал интеллект. Для него человек – вершина творения благодаря своей способности к размышлению. Для него рациональное рассуждение – вершина когнитивной деятельности человека благодаря своей способности исправлять ошибки интуиции. Для него дедуктивная логика – вершина обычного метода познания человека благодаря своей способности обнаруживать то, что скрыто.

Какую же позицию занимал Блаженный в вопросах эпистемологии, т.е. как разрешил проблему снабжения подлунного мира сокровенными истинами напрямую с небесной тверди? С одной стороны, он подверг явной критике воззрения скептиков школы Пиррона — познание в принципе возможно, хвала Создателю! С другой — был убежден в том, что мы не в состоянии строить мало-мальски порядочные ментальные модели без помощи Бога. Целый ряд положений совершенно необходимо принять как аксиомы на веру. Пусть некоторые знания мы получаем из органов чувств, — рассуждал он. Откуда тогда берутся такие элементарные математические абстракции, как число? Как мы получаем такие понятия, как добро и зло? Каким образом освоили идею существования Всевышнего? Почему нам присуще стремление искать что-то большее и духовное? По мнению св. Августина, миром единым, данным нам в ощущениях, невозможно объяснить возникновение этих сложных ментальных конструкций. Настоятельно требуется предложить дополнительный, помимо логики и эмпирики, механизм их генерации. Конечно же, мы наблюдаем типичный случай подгонки к готовому ответу в конце учебника. Нам осталось только взглянуть на само решение.

А заключалось оно в слове «просветление». Еще Платон считал наши ощущения слепком с объектов, а разум с вечных идей, которые мы вспоминаем. В явном следовании этой традиции в модели св. Августина процесс познания был уподоблен тому, как мы видим свет. Схожим образом Бог берет со своего обширного склада и зажигает где-то там у себя наверху ментальную лампочку истины, которая непосредственно воспринимается интеллектом внутри нас. Важно отметить, что в модели св. Августина в этом акте просвещения (приема информации) может участвовать не только святой праведник, но и обыкновенный философ (скажем, неоплатонист). Инициатором эпистемологической транзакции, тем не менее, выступает сам Всевышний, что оставляет простым смертным роль пассивного рецептора откровения. Другими словами, Бог закладывает готовую программу в головы своих рабов — персональных роботов, которым остается лишь не оплошать и правильно ее использовать.

Нам осталось оценить модель св. Августина с точки зрения ее полезности для будущего нарождения науки. Для своего времени это, безусловно, был шаг в верном направлении. Был отвергнут безнадежный пессимизм, да и полезность философии, пусть на ограниченных правах служанки теологии, вопреки главенствовавшему на Западе со времен Тертуллиана презрению, не подверглась ни малейшему сомнению. Хоть и по-скромному, но некоторое место было оставлено даже для дедуктивной логики и познания мира органами чувств. На этом, впрочем, плюсы закончились. Порядочных ментальных моделей своими усилиями построить людям не разрешалось в принципе. Сколько ни просите — не обрящете. Сколько не стучите — не отворят. Вместо этого предполагалось занять пассивную эпистемологическую позицию, ожидая у бескрайнего черного моря своих страданий солнечную погоду божественного милосердия…

Подводя итоги и оценивая содеянное в эпистемологии святым Августином, мы должны отдать ему должное – он создал наиболее прогрессивную модель своей эпохи. Тем не менее, мы близки к тому, чтобы расстаться с этим столь милым западным сердцам персонажем. На сладкое у нас осталась горечь его нравственных исканий. Модель католической этики с нетерпением ждет и искренне надеется на Вашу любовь и внимание в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.