№239 Второй мир Второго Рима

Мы наш, мы многополярный мир построим, кто был невезучим, тот станет могучим! Такова великая задача момента, и в это прекрасное далеко ведут нас скованные единой целью народ и партия! Но, Вы знаете, лично я ничего зазорного или аморального в этом лозунге, самом по себе, не усматриваю. Что-то советское напрягается внутри, когда абсолютно все шагают дружно в ряд. И что-то постсоветское расслабляется снаружи, когда туда идти совершенно не хочется. Не демократией единой. И не все то золото, что физикализм. Наверное, это все же неплохо, когда люди или страны выбирают разные дороги. Никому из нас не ведомо, что грядущее нам готовит. И никто заранее не знает, какая социальная игра окажется самой развивающей. И нет ни малейших гарантий, что самое перспективное, самое современное, самое научное направление не приведет нас в тупик. Так давайте разделимся на отдельные отряды, и пусть тот, кто первым обнаружит выход наружу из пещеры Платона, поделится описанием маршрута со всеми остальными. Вот только какой путь лучше всего избрать к намеченной идеальной модели будущего? Вряд ли конструктивно разрушать для этого весь мир, пусть даже американского засилья. Маловероятно, что ключ к успеху в том, чтобы запереться у себя дома на все запоры. И непохоже, чтобы особые дивиденды приносило умение скалить зубы. А еще верится с трудом, что с такой сложной задачей справится вера не в меру, пусть даже самая ортодоксальная. Как-то по-хитрому, тихой сапой, по-китайски бы изловчиться! Возможно, логичнее всего начать с изучения исторического опыта человечества. Ведь там были щедро представлены цивилизации, которые рождались, набирали силу и … рушились в небытие, скажете вы? – нет, об этом как раз не надо, давайте сегодня мыслить по-весеннему. В том числе известны многочисленные случаи крутого подъема с кромешного дна до имперских высот. Сегодня мы как раз закончим разбор одного такого эпизода – в котором Второй Рим, между прочим, непосредственный модельный предок Третьего, создал второй мир.

На самом деле, в древности не так уж часто случались периоды абсолютного господства одной общественной структуры над всеми остальными. Вынесем за скобки Поднебесную, Волшебную, кочевников, а заодно и разные прочие заокеанские формы разумной жизни. В той ойкумене, которая осталась, сначала в желтой майке лидера щеголяли одновременно Египет с Шумером-Вавилоном. Потом наверх пробилась другая парочка — Эллада с Персией. Александр Македонский недолго правил балом, и его наследство быстро расщепили конкурирующие друг с другом организации. Рим столетиями сосуществовал с Сасанидами. Так что по моим подсчетам первый прецедент длительной геополитической доминации – это арабский халифат. Если правоверные и не покорили весь христианский мир, то исключительно по причине многочисленных исторических бытьможностей, а не недостатка военных мощностей. Только крепкие стены Константинополя спасли его защитников от, казалось бы, неминуемого поражения во время двух осад города. Выжить каким-то чудом удалось, но что это было за существование?! Богатейшие провинции аннексированы, экономика в разрухе, население в молитвенном угаре… Если Византия все еще продолжала носить гордое имя империи, то уже давно не по заслугам и не по территориям, а по банальной инерции. А что же кесари? Кесари с увлечением играли в странные игры — охоту на ведьм и подсиживание друг друга. Да, утихли христологические споры за исчезновением оппонентов в непосредственном окружении. Но это несвятое место долго не пустовало, появился новый спорт — иконоборчество. Как мы убедились – эта путаница, чехарда и бардак с редкими перерывами продолжалась на протяжение долгих двух столетий. Как же все-таки удалось обнаружить путь к тому, что мы сейчас величаем «македонским возрождением»?

Мы завершили наше повествование в предыдущей статье воцарением низкородного Михаила II-го. Относительная толерантность в доктринальных вопросах принесли ему уважение в церковных и гражданских кругах. Относительно здравая финансовая политика принесли ему наполненные доверху сундуки в имперских сокровищницах. И поэтому неудивительно, что он стал первым за долгое время василевсом, мирно почившим в собственной опочивальне. Вопрос престолонаследия был тоже им разрешен заблаговременно. Сын Феофил к моменту смерти отца уже несколько лет был его официальным соправителем. Это был плод с совершенно другого модельного дерева. Интеллектуал, с характерной для Византии страстью к теологии, он, тем не менее, был вполне компетентен и как полководец. Покровитель искусств и поклонник исламской цивилизации, он, подобно легендарному Харуну аль-Рашиду имел обыкновение, переодевшись, прогуливаться по столичным улицам, прислушиваясь к разговорам простолюдинов и присматриваясь к ценам на товары народного потребления. По другому арабскому обычаю, раз в неделю разбирал жалобы всех обиженных и оскорбленных. И блеск его царствования, как у халифов, должен был поражать воображение своих и чужих подданных. Его первая же миссия на международной арене, возглавляемая высокоученым Иоанном Грамматиком, пустила пыль в глаза Багдада, разбрасывая золото «как песок морской». И его дворец не должен был уступать резиденции аль-Мамуна. Мраморные постройки, украшенные великолепными мозаиками, преобразили Царьград. Иноземные послы в один голос восхищались механическим золотым деревом в тронном зале. Украшенные драгоценными камнями птички на нем дружно пели при нажатии на секретную кнопку. Тем не менее, как это ни покажется странным, именно со своими ролевыми моделями с Востока Феофилу пришлось больше всего воевать…

Культурные симпатии императора в целом выразились в продолжении стратегии иконоборчества. Однако, как и его отец, он занимал весьма прагматическую взвешенную позицию. Не религиозные суеверия влияли на его решения, но благо государства. Посему и гонения имели половинчатый характер. Напоказ поклоняться деревяшкам было нельзя, а тишком ради Бога. Так, один из лучших иконописцев своего времени Лазарь, будучи наказан за последовательное неповиновение указам, впоследствии создал гигантский образ Христа-Спасителя, возвращенный на злополучные ворота Халки. Образованный по классическим образцам кесарь не мог не понимать бессмысленности политики жестоких репрессий. В окружающем ментальном мире дули новые ветра, пахло весной гуманизма. И когда лечебные клизмы не спасли Феофила от дизентерии в возрасте тридцати восьми лет, вместе с ним испустил дух и иконоклазм. Через малолетство его сына регентшей стала императрица-мать Феодора. Снова представительница слабого пола в должности главного силовика государства?! И снова большая любительница святых образов?! Однако времена сильно изменились, и в этот раз в оппозиции к очередному повороту линии партии оставались лишь отдельные ветераны некогда популярной игры. Главным препятствием на дороге к светлому иконному будущему стал его убежденный противник, известный нам Грамматик, в то время работавший столичным патриархом. Феодора оказалась не только красивой, как Ирина, но и умной женщиной. Она никуда не спешила и сначала заручилась поддержкой влиятельных мужчин – своего дяди, брата и логофета Феоктиста. Столь могучую квадригу остановить было невозможно, и специально созванный Собор низложил непокорного Иоанна. Вместо него был посажен послушный новым властям монах Мефодий. Иконоборчество побороли опять…

Победа в этот раз оказалась окончательной по обычной для таких случаев причине – великодушию триумфаторов. Провозглашенная анафема в адрес главарей новопровозглашенных еретиков не повлекла за собой существенных наказаний. По особому иску Феодоры ее покойный супруг, якобы, раскаявшийся на смертном одре, был и вовсе оправдан. Сколько синусоиде не виться, придется остановиться. Успокоившийся имперский слон окончательно покинул иконную лавку. Это восторжествовало греческое свободомыслие над восточным мистицизмом. Это разум взял верх над древними суевериями. И Госпожа Фортуна, казалось, почему-то тоже вернула свою благосклонность Второму Риму. На все время взросления юного принца (т.е. на тринадцать лет) фактическую власть в стране захватил Феоктист. Этот был евнух и патриций, человек высокой культуры и поборник восстановления классической системы образования, умелый финансист и удачливый воин. Грекам удалось выбить сарацин с острова Крит и даже дерзким налетом сжечь неприятельский флот в дельте Нила. Когда Михаил III подрос, в результате очередного государственного переворота фактическим хозяином горы стал его дядюшка Варда. Но и тот оказался весьма дельным человеком, возродившим Константинопольский университет и изрядно потрепавшим слабевший на глазах халифат. Настали новые времена. Теперь Византия уже не боролась за выживание. Неожиданно образовавшийся второй мир переходил в решительное контрнаступление…

Какие же полезные выводы могут сделать из вышесказанного желающие встать с колен? За двести лет прозябания православными было сделано немало ошибок. Главной из них стала попытка вернуть милость Господа магическими способами. Относительный успех принес приход к власти людей партии здравого смысла, готовых позаимствовать лучшее у чужих и стимулировать развитие своих. Но возрождение Византии только начинается – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.