№41 Фарес – разделено!

Итак, друзья мои, мы подошли к финальной сцене классической драмы. Семена новой вселенской религии христианства, посаженные на полях далекой окраины Римской империи, дали обильные всходы. Уж как их только не выжигали, как обильно не прибивали гвоздями и не скармливали диким зверям! Все впустую – упрямая жизненная сила, заключенная в этой юной поросли, крушила в пыль проверенный веками непробиваемый римский железобетон. Проросшее растение уже обвило и почти задушило дряхлое тело эллинистического мира. Но этот тысячелетний старик все еще содрогался в конвульсиях, все еще цеплялся за жизнь и упрямо не хотел умирать.

Ночь. Улица. Фонарь. Афины… Смотрите, здесь Прокл, глава местной школы неоплатонизма, в неутешном горе с ужасом наблюдает, как ликующая от религиозного рвения христианская толпа выдворяет статую богини-покровительницы города работы Фидия из Парфенона. Он – достойный наследник мистика и аскета Плотина, проложившего новое русло для засыхавшего ручейка античной философии и давшего мощный толчок к духовному росту моделям Платона. Плотин не был христианином, и его героем стал вовсе не Спаситель Иисус, а философ-чудотворец Аполлоний Тианский. Он черпал свое вдохновение не из Евангелий и не из Септуагинты, а из диалогов Божественного (по его собственному выражению) Платона. Однако и влияние новых моделей на его космологию очевидно. Его учитель Аммоний Саккас помимо него самого посвятил в тайны философии знаменитого популяризатора и теоретика христианства Оригена Александрийского. Его модель Бога – это Троица, состоящая из Единого, Ума (нуса) и Души Мира. Его способ познания – Божественное Откровение. Его путь из пещеры Платона к истинному свету знания превратился в лестницу морального самосовершенствования, в духовную практику, основанную на аскетическом подвижничестве и поиске мистического слияния с Единым — экстаза. По свидетельству его ученика Порфирия Плотину удалось умертвить плоть и объединиться в экстазе с Единым четырежды за шесть лет. Не уверен, что Единый был в курсе. По описаниям это сильно похоже на то, что сейчас называют внетелесным переживанием. .. Так вот, той безлунной ночью безхозная отныне богиня Афина приснилась Проклу, попросив пристанища у него в доме. Идол уничтожен – разбито!

Ночь. Улица. Огонь. Черепица… А тут Святой Кирилл Александрийский интригует против ненавистного ему Нестория Константинопольского. Поколение назад его дядя Феофил расправился с истинно святым, не от мира сего Иоанном Златоустом , а сейчас его очередь показать христианскому миру, кто здесь на самом деле правит бал. Один за другим выходят из гавани богатейшего города античности суда, нагруженные доверху несметными сокровищами. Золотые стрелы-корабли летят-плывут в столицу, через закрома жадных на мзду чиновников императора Феодосия II-го готовые поразить бесхитростного ничего не подозревающего врага. И в родном городе идет борьба — под ногами путается гражданский соправитель Египта Орест. Безумные толпы христианских фанатиков – важный дополнительный ресурс в борьбе с ним. Кирилл не командует ими напрямую, но им достаточно намекнуть, дабы добиться выполнения своих желаний. Под горячую руку попадается замечательная женщина, философ и математик Ипатия. Она язычница и наверняка науськивает Ореста на святого пастыря. Смерть ей – верный пропуск в Царство Небесное. С несчастной жертвы живьем соскребают куски тела при помощи черепков – разодрано!

Ночь. Камера. Свеча. Темница… Последний патриций Боэций ожидает исполнения смертного приговора. Несправедливо оклеветанный в измене, он знает, что ему предстоит неизбежная казнь. Он не успел выполнить дело своей жизни – перевод греческой классики (прежде всего Платона, неоплатонистов и Аристотеля) на латынь. Но и то, что он сделал, уже заполнило капсулу в прекрасное далеко. Пройдет несколько столетий, мрак раннего средневековья рассеется, и его книги составят ядро куррикулума первых европейских университетов. А сейчас он, этот новоявленный Сократ, пишет свое идейное завещание в тюремной камере – «Утешение философии». Почему Бог позволяет существовать злу? Есть ли свобода воли? Почему плохие люди процветают? Что такое справедливость и добро? Эти вопросы задает Боэций Госпоже Философии. И та отвечает на них по-своему, в традициях неоплатонизма. Колесо Ее Фортуны сделало очередной оборот – для Боэция настало время умирать. В те жестокосердные времена именно в изобретение изощренных способов пытки и казни уходила творческая энергия властителей. По приказу царя остроготов Теодориха Великого философу сначала удавкой выдавили глаза, а потом из соображений гуманности раскололи череп – раздроблено!

Ночь. Тишина. Кровать. Столица… Престарелый Великий Юстиниан Первый (в некоторых кругах почитаемый за Святого) готовится предстать перед Всевышним в своем Большом дворце.
Великий Юстиниан Первый: Господи, что уготовлено мне в Царствии Твоем?
БОГ: Кайся в грехах своих, несчастный, пока не поздно!
ВЮП: Я любил свой народ и честно и справедливо управлял им. Издал новый свод законов.
БОГ: Ты правил слишком долго и сурово. Как насчет подавления восстания Ника? Сколько людей лишилось тогда жизни?
ВЮП: Бунтовщики, нечестивцы! Тридцать тысяч, не более того.
БОГ: Не лги, сын мой, ты слишком привык это делать. Я вижу все, у нас длинные руки и все ходы записаны. Все тридцать пять, и каждый из них мог бы еще долго служить мне на земле.
ВЮП: Прости, Господи! Зато я навел порядок в теле Твоем – христианской церкви. Был верен святому Кириллу и его двенадцати анафематствованиям. Инакомыслие уничтожено, путь к истине проложен!
БОГ: Кто будет пасти стадо мое после твоей смерти? Ты уничтожил не инакомыслие, а мыслителей! Еще сто лет ненужные богословские споры будут разрывать кафолическую церковь, буква будет убивать людей. Трепещи!
ВЮП: Каюсь, господи! Вспомни, я ведь отстроил Святую Софию – это новое чудо света, не хуже храма Соломона.
БОГ: Этого можно было бы не делать, если бы ты умиротворил бунтарей и они не сожгли бы старую базилику. Не в золоте и камне слава моя!
ВЮП: Их было невозможно умиротворить. Совсем забыл — я искоренил остатки язычества!
БОГ: Ты закрыл Академию Платона, работавшую почти тысячелетие, чем она тебе помешала? Лучшие из лучших убежали в Персию.
ВЮП: Она конкурировала со столичным христианским университетом.
БОГ: Ты совсем запутался. В мире должно быть много Академий и Университетов, чем больше тем лучше. Ты воевал с соседями вместо того, чтобы заниматься миссионерством. С Востока придет сила, которая уничтожит твое государство.
ВЮП: Ох, беда-то какая! Возможно ли это? Я ведь собрал наши исконные земли, воссоздал империю, Рим – наш! И мы сильны, как никогда!
БОГ: В угоду своим амбициям ты обескровил страну. Стоит тебе умереть, как твоя империя опать распадется на Запад и Восток!
ВЮП: Прости, Господи…
… шепотом выдохнул Последний из Римлян и скончался, а с ним умер и античный мир. Мотив судьбы сменился Реквиемом, господа… Предсказанное сбылось, очередной ангел вострубил — разделено!

Вот и подошла к концу античная часть нашего исторического марафона, мы преодолели первую треть дистанции. Осталось лишь подвести итоги – что именно мы узнали о мире моделей за это время? Этим мы займемся в следующей статье.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.