№166 Локальное потепление

Благ ли блог? Пошел уже третий год моего служения БГБ. Как рациональный человек, я не могу не задаваться подобного рода вопросами. Кому нужна вся эта жизнедеятельность? Разумеется, помимо тех, кто пожинает с нее материальные выгоды из моего кармана. Порой мне кажется, что я вовлечен в забавную игру – словами. И пользы от нее не больше, чем молока от забивания козла. И что на самом деле я самым садистским образом убиваю время, свое и чужое. И тогда только сознание того, что я способствую уничтожению попкорна, помогает мне обрести душевное равновесие. И тогда только болезненное чувство ответственности за тех, кто растет в нашем бору, заставляет меня продолжать музицировать на компьютерной клавиатуре. И тогда только надежда на то, что я своим дыханием смогу чуть отогреть заиндевевшие на ледяном метафизическом ветру модели, возвращает мне вдохновение. Но еще иногда меня сильно ругают, например, называют мое творчество словоблудием. Но, правда, тут я уже понял, что это обман. Подобного рода высказывания появляются синхронно с полемически насыщенными статьями. Там, где я журю ожиревшие от наплыва верующих менталки. На самом деле жонглирование словами – это популярный интернациональный спорт. Насколько я могу судить, в том числе в Рунете. В последнее время там развилось не только большое количество блогов, но и нравоучительных бесед о Боге. Хотите, я научу Вас готовить первоклассные проповеди? Это совсем несложно, если знать рецепт. Я Вам его с удовольствием открою, хотя бы потому что честь его открытия принадлежит вовсе не мне, а средневековому мыслителю Раймунду Луллию. Выпишите на бумажке произвольное количество благообразных слов — в принципе, чем больше, тем лучше. Скажем: «Бог, любовь, путь, истина, правда, дух, святость» и т.д. Не забыть, конечно же, на злобу дня «добро, борьбу, победу, Россию». Теперь все тщательно перемешать и вытягивать случайные комбинации, можно голыми руками. Каждая из них составит отдельную риторическую единицу, практически готовую к употреблению. Вы получите что-то типа «Бог — путь к истине для духовных людей, любящих правду. Добро и Россия победят в священной борьбе!» В другой раз карты могут лечь чуть иначе: «Любовь к истине – святая правда! Дух России непобедим! В добрый путь — с Богом!». Подперчить по вкусу – библейскими цитатами или народной мудростью. Уверяю Вас, что успех этого блюда гарантирован и мало зависит от случайной выборки ингредиентов. Правда, от изобилия сладкой патоки патетики некоторых тошнит почище токсикоза (не при беременных будет сказано). Например, советского человека, каковым я был в прошлой жизни. Наверное, поэтому вместо «Аминь!» в самом конце мне слышится «Ура, товарищи!» и организм привычно ожидает наступления продолжительных, переходящих в бурную.

Впрочем, красиво говорить не запретишь. Я и сам этим грешу. Мои претензии к вышеупомянутому прекраснословию, скорее, в удельном содержании семантики – т.е. соотношении между количеством символов и скрывающихся за ними пропозиций. Хорошо, когда одно предложение несет на своих плечах одновременно несколько смыслов. Плохо, когда прямо наоборот – несколько страниц текста, за которыми прячутся одни пустые нули из эмоций. В любом случае, это просто игра, в результате которой произведение искусства вербальной эквилибристики получает лайки от аудитории или наоборот. Как и в любой игре, успех сильно зависит от спортивной формы участников. Под тремя последними словами мы понимаем комбинацию плохо изученных сторонних факторов. Известно лишь то, что бывает Болдинская осень, но случается и древнерусская тоска. Я вот тоже в данный момент все еще залечиваю отмороженные во время лютой зимы летнего отпуска области интеллекта. Это моя личная проблема, на индивидуальном уровне. Однако бывает, что все человечество переселяется в край вечной мерзлоты. Совсем недавно мы наблюдали за таким природным феноменом, который продолжался целый долгий беременный век. К счастью, нет ничего вечного в мире моделей. Горячее солнце, как ему и подобает, всходило сначала на Востоке. В прошлой статье мы поприветствовали оттепель в теологии. Сегодня мы обратим наш ментальный взор на соседние дисциплины так называемых исламских наук.

Что это такое? Аллах един – единодушно утверждали мусульмане. Но не Богом единым жив человек. И не блогом. Чем же тогда еще? Инвариантны по отношению к различным пертурбациям и формам социального устройства простые обыденные вещи – все люди появляются на свет и умирают, болеют и выздоравливают, голодают и насыщаются, ненавидят и любят друг друга. Калам, о котором мы говорили в предыдущей серии, конечно же, являлся высокой поэзией, но в практических целях была необходима регуляризация более основных функций жизни. Для этого, прежде всего, требовались законы на все случаи постоянно меняющейся жизни. Со схожей проблемой ранее столкнулись иудеи, и «разрешили» они ее при помощи Талмуда – толкований своих старинных Писаний. Их опыт был положен в основу модельного творчества мусульман. В отличие от христиан, периодически находивших себе новых авторитетов в личностях пап или Святых Отцов, даже халиф не претендовал на божественную инспирацию, а позиционировал себя всего лишь как главу уммы (сообщества верующих). Поэтому приговор правоверным был начертан на стене — копаться в пыли истории. Из своего темного арабского прошлого (джахилии) они унаследовали повышенное уважение к обычаям предков (сунна). Хотя сам Мухаммед претендовал на полный разрыв с этими традициями в пользу прямого Откровения Всевышнего, этому намерению не суждено было реализоваться. После смерти пророка деяния его самого и основных компаньонов (записанные в историях-хадисах) получили почти столь же высокий статус, как и сам Коран. Так арабская сунна превратилась в мусульманскую и, казалось, заледенела навсегда.

Но пришли Аббасиды, и с ними пришли в движение ментальные модели. Новой метле требовалось мести по новым законам. Прежде чем перейти к собственно активному мидрашению, необходимо было определиться с правилами игры – как это делать? Для начала был произведен пересмотр содержимого канонической заморозки. Принятие хадисов в сонм богоданных Откровений произвело настоящий комбинаторный взрыв креативности населения. Он породил огромное количество фальшивок, направленных на достижение локальных политических, идеологических и прочих целей. В интересующий нас период зародилось хадисоведение. Задачей этой «научной» дисциплины стала отбраковка откровенных плевел. К счастью, существовали генеалогические реестры арабских кланов, которые были составлены еще при втором праведном халифе Умаре и с тех пор бережно поддерживались. Если иснад (цепочка передачи хадиса) содержал сомнительную информацию (положим, передача истории постулировалась между людьми, которые не могли встречаться по времени), то он получал соответствующий статус джанка. Помимо этого, постепенно эти разрозненные хадисы стали организовываться в обширные коллекции. Возник отдельный литературный жанр «сира» — описание жизни пророка, первое из которых принадлежит перу Ибн-Исхака. Христианские Евангелия были написаны спустя 40-50 лет после описываемых ими событий. Их исламские аналоги появились с запозданием против них на целое столетие! Модель принялась сочинять собственную священную историю.

Та же проблематика привела к неожиданному расцвету другой науки. Дело в том, что смысл многих архаических выражений Корана к Аббасидской эпохе был уже утерян. В связи с неразвитостью арабской письменности не было ясности и с тем, как произносить многие слова – а ведь им в духе времен приписывалась магическая сила. Восстановить эти пробелы была призвана исламская филология. На помощь было призвана, прежде всего, сохранившаяся поэзия бедуинов эры джахилии. Результатом этой деятельности для древних мусульман стала канонизация семи вариантов прочтения Корана. Современным неверующим в наследство от нее тоже кое-что досталось — многочисленные литературные сборники, нерукотворные памятники интереснейшей исчезнувшей культуры. Важным интеллектуальным достижением филологов стало решительное усовершенствование лексикографии, системы кодирования букв. Забавно, что отцом современной арабской грамматики можно считать перса по этнической принадлежности по имени Сибавейхи. По пути синтеза с богатой иранской культурой развивалось и столь важное для мусульман стихотворчество. Модель наконец-то вошла в плотный контакт с окружающей ментальной средой. От этого случаются дети.

Будучи экипированными правильными текстами и их правильным пониманием (точнее, верой в их правоверность) исламской юриспруденции можно было выступить в поход за правильными законами. И это было нововведением. Омейядов подобные тонкости не интересовали, они правили понемногу как-нибудь и кем-нибудь – в основном опираясь на местные обычаи покоренных ими стран. А там, даже в христианской части их империи, кодекс Юстиниана давно забыли, суд вершили как в допотопные времена епископы, каждый по своим собственным соображениям. Со сменой власти со всех сторон раздавались призывы к реформе. Увы, достижения Геделя были незнакомы древним мусульманам. Иначе они не стали бы пытаться вывести все теоремы из своих священных текстов. Акцент на законничестве, впрочем, был заложен еще в Коране, содержавшем ряд ценных указаний о различных аспектах бытия правоверных. К сожалению, жизнь чересчур многостороннее явление, к тому же имеет пренеприятную для некоторых особенность развиваться. Как найти правила для плохо или совсем неспецифицированных ситуаций? Первоначально было предложено рассуждать по аналогии. Естественный выбор, хорошо известный и на Ближнем Востоке в христианстве, и в Сасанидской Персии, но позволяющий множественные варианты решений проблем (ввиду полиомии). Возникла оживленная эмоционально окрашенная дискуссия, местами бившая через край. В ней традиционалисты настаивали на использовании исключительно Корана, без сторонних примесей. Рационалисты пытались добавить к этому разумные рассуждения ученых мудрецов. Компромисс был найден в позиции знаменитого юриста Мухаммеда аль-Шафии. Это именно он предложил добавить в базовые аксиомы мира шариата «хорошие» хадисы (которых было очень много). Вдобавок в особо трудных редких случаях он рекомендовал полагаться на общее мнение всего сообщества мусульман. Модель наводила порядок в своих владениях.

Итак, не теологией единой жив правоверный человек. Сегодня мы познакомились с другими разделами исламской науки. Они имеют еще более отдаленное отношение к науке настоящей, историю моделей которой я пытаюсь Вам поведать. Тем не менее мы потратили сегодняшнюю статью на быстрый обзор окрестностей не впустую. Когда-то мы с Вами смело отправились в недра темных времен, где ментальная температура упала чуть ли не до абсолютного нуля. Теперь мы воочию убедились в том, что по всему фронту мира моделей быстро наступала арабская весна. Лед тронулся, господа отважные наблюдатели! Наступило локальное потепление. Пока локальное…

Наш краткий экскурс по исламским ученым дисциплинам подошел к концу. Согласитесь, что на гордый предикат «наука» они могли претендовать разве что в далекой древности. Нет, еще и в современном нам БГБ, где исповедуют таинственную теорию моделей. Она ведь вообще не делит наши менталки на постные и скоромные. Тем не менее нам пора взглянуть и на более привычные для нас сферы научной деятельности. Точнее на их далеких предков. Блог Георгия Борского отправляется на поиски философского камня.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.