№187 Трое в лодке, считая модель

Поссорились Рада Ярославовна и Ульяна Ахметовна. Вдрызг. Царапаются, кусаются, пинаются. Друг друга оскорбляют, плюются, неприличные места под юбкой демонстрируют. Вокруг вся деревня собралась, понаблюдать за потехой. Подзуживают, мерзавцы такие! А ведь кровные родственники, и совсем недавно жили в одной избушке на самом краю ойкумены… Из-за чего размолвка вышла? Крынку не поделили, да была бы она полная, а то ведь ни капли молока и меда на дне. А кто ж прав, кто виноват? Да поди ж его разбери, история давняя… Купила ее когда-то Р.Я. на базаре у татарина, за большие деньги. Зато потом долго пользовались совместно, хозяйство-то общее. Но это ведь по ее доброте душевной только?! Зато потом Р.Я. ее в порыве щедрости презентовала любимой сестре. Но это ведь понарошку было?! Зато потом при разделе имущества досталась она У.А. Но разве в таком красивом сосуде помои можно держать, он же сам вопиет о помощи?! Короче, не выдержала Р.Я. и стащила свою любимую крынку назад, хоть у самой посуды просто завались. А кто ж первым в драку полез? Да поди ж его разбери, еще одна мутная история смутного времени. Вроде У.А. начала. Но зачем Р.Я. дразнилась?! Остановимся на этой точке разборки, поскольку наша цель вовсе не политическая, а философская. Задача — оценить поведение сторон. Представим себе, что в нашем менталистском словаре наличествует ровно два понятия – «подлец» и «молодец». Причем, оба рейтинга полагаются статическими, т.е. не меняющимися во времени. Кому тогда достанется первый, а кому второй значок из этой пары?! На практике ответ обычно получают путем просеивания первичных данных через готовое ментальное сито. Неугодные пропозиции в общем списке (в данном случае четные или нечетные) просто игнорируются или почитаются за ложные.

Вышеприведенный пример можно считать частным случаем типичной когнитивной задачи – вязания модельного покрывала из доступных разрозненных разноцветных ниток фактов. Случается, что приведенный выше трюк применить оказывается невозможно по чисто техническим причинам. Положим, вся информация настолько на виду, что от нее не избавишься. Плюс к тому, она еще непререкаемо правдива. Скажете, такого не бывает? В эмпирической науке крайне редко, а вот в теологии… Стандартная проблема экзегетики – разруливать противоречия в высказываниях Божественных инстанций. Хорошо известно, что евангелисты регулярно путались в деталях. Святые Отцы были немногим лучше. А ведь их показания по определению не могут быть ошибочными. Сформулируем задачу в самом общем случае. Пусть существуют два истинных высказывания – «А — белое» и «А — черное». Как их примирить между собой? Модель на выдумки хитра! Хорошую религию придумали иудеи, а затем подхватили христиане и прочие монотеисты – мидрашить к Божьей матери. На самом деле существует даже не один, а несколько путей к успеху. Например, можно отрицать идентичность первого «А» второму. Еще можно толковать предикаты «белое» и «черное» метафорически. Так, чтобы их можно было применить одновременно. И это еще не все. Креативностью отличились коммунисты. Они обожали Гегельщину во многом благодаря чудесному понятию — «диалектика». Применяя его к самым разнообразным явлениям, оказывалось возможным объяснить практически все. Маркс упал бы с библиотечного стула, если бы узнал, что предсказанная им революция произойдет в отдельно взятой относительно отсталой аграрной России. Ильич упал бы с постели, если бы узнал о разгроме его новой экономической политики. Но решительно ни один советский профессор-теоретик не упал с кафедры, когда объяснял все произошедшее волшебной «диалектикой» процесса. Руководящая роль компартии в выходе на орбиту космического корабля единой марксистской ортодоксии несомненна. Там, на недосягаемой высоте, три мумии могли спокойно сталкиваться лбами в модельном вакууме своих теорий. Пролетарии всех стран объединялись в бурных аплодисментах непобедимой мощи технологии лжи.

Как Вы, вероятно, помните, схожая проблема должна была быть решена и философами для восхождения на хребет Аристотеля. Модели перипатетиков настоятельно требовалось гармонизировать с (нео-) платонизмом. Задача не из легких, поскольку практически все творчество Стагирита было пронизано общей идеей поиска своего оригинального способа отрицания моделей своего учителя. Гигантским вкладом в достижение этой цели стала публикация подложной «Теологии Аристотеля». Это Аль-Кинди и его команда запустили процесс интеграции в единую менталку идей титанов прошлого. Увы, учености не хватало качественных переводов, а учению не хватало последовательности — оно так и не сложилось в единую систему. Оброненную им эстафетную палочку спустя пару поколений подобрал следующий большой герой нашего повествования аль-Фараби. Что это был за человек? Его имя свидетельствует о том, что это был уроженец города Фараба страны турков имперской провинции Хорасан (современный Казахстан). Летописцы (писавшие спустя столетия) почитали его то ли тюрком, то ли персом (отец его был армейским капитаном, выходцем из Персии) мусульманского вероисповедания. Сказывают, что он начинал свою карьеру в Дамаске то ли судьей, то ли садовником. Однажды ему оставили на ответственное хранение связку философских книг. Открыв их, он открыл в себе свою истинную страсть. У него было мало свободного времени и еще меньше денег – не хватало даже на свечи. Поэтому читал он по ночам при свете фонарей стражников. Переехав на постоянное место жительства в Багдад, овладел там арабским языком. Его учителями (прежде всего в логике) стали два ведущих эксперта своего времени – христиане Абу Бишр Матта и Юханна ибн Хайлан. Быстро превзойдя их в познаниях, он стал автором ряда философских произведений, оказавших немалое влияние на дальнейшую историю моделей. Завел свою собственную школу в режиме игры для двоих. В мусульманской философской среде ему присвоили почетное звание Второго Учителя (первым посчитали Аристотеля). Под конец своей жизни вернулся в Дамаск, где поступил на службу к эмиру Алеппо Саифа аль-Даула. Это был просвещённый шиит, покровительствовавший пиитам. Увы, новая волна арабского Ренессанса в Сирии быстро разбилась о штыки воспрявших духом греков Византии. У них тоже в этот момент происходило Возрождение — македонское. Нам также сообщают, что аль-Фараби был необыкновенно искусным музыкантом. Его исполнительское искусство заставляло плакать и танцевать всех придворных. Перед смертью он зачем-то посетил Египет и скончался в 950 году от Р.Х. в почтенном для своей эпохи возрасте (под 80).

Одной из важных (и, возможно, одной из первых) работ аль-Фараби стало «Согласование мнений двух мудрецов», в которой он явным образом поставил себе задачу окончательно развеять слухи о том, что Платон и Аристотель расходились в суждениях. Для того чтобы их хорошенько подружить друг с другом, они были отправлены развеяться в приятное путешествие по Тигру. Где как не на природе, восславив величие Аллаха, лучше всего прийти к согласию по многим теологическим, логическим, этическим и политическим вопросам?! Арабский мыслитель намного опередил свое время, приступив к решению задачи по-марксистски вкрадчиво через мета-контекст. Какова могла бы быть причина гипотетического разногласия? Одно из трех – либо оно на самом деле существует, либо консенсус по его отсутствию ошибочен, либо невежественные люди просто не понимают суть философских текстов. Первую альтернативу он отверг по причине общей абсурдности, вторую – поскольку авторитетам следует доверять. Логическим вычеркиванием выжила третья – те, кто с нами не согласен, всего лишь выражают интересы наших классовых врагов. Успех был гарантирован уже новизной тезиса. Аль-Фараби развил его, обнаружив истинную диалектическую причину кажущихся нестыковок мировоззрения своих кумиров. Вы уже, наверное, догадались — дело было в том, что бытие определяло их сознание. Аристотель приземленно служил царю Александру, женился, скопил гигантские богатства, отчего и выработал подчеркнуто простой рабоче-крестьянский стиль изложения. А вот Божественный Платон был человек не от мира сего, почему и предпочитал выражаться аллегориями и символами.

Затем аль-Фараби прошелся по всем болевым точкам интересовавших правоверных тем. Прогрессивную интеллектуальную общественность тогда прежде всего занимало сотворение мира. Ведь именно здесь священные тексты с виду противоречили и здравому смыслу, и Первому Учителю, зато были близки по духу неоплатонизму. Прокл в свое время сумел искусными манипуляциями с текстом заставить Платона кудахтать по-Аристотелевски. Неужели возможно обратное — размидрашить Аристотеля так, чтобы тот закукарекал по-Платоновски?! Ведь, казалось бы, вечность субстанций в его сочинениях была продемонстрирована неоднократно и совершенно недвусмысленно (в то время как «Тимей» орудовал производительными силами демиурга)? «Оказалось», что в тех текстах, где это происходило, речь шла всего лишь об учебных примерах применения техники силлогизмов. На самом же деле – и это «доказала» (фальшивая) «Теология Аристотеля» — он тоже имел в виду, что материя была создана актом волшебства Всевышнего. Интересно отметить, что именно это интерфейсное «решение» очевидной нестыковки авторитетных источников было впоследствии импортировано знаменитым иудейским философом Маймонидом, а вслед за тем проникло в католичество контрабандой св. Фомы Аквинского. Разобравшись с масштабными космологическими проблемами, аль-Фараби перешел к подлунной повестке дня. Монотеистические религии часто придавали сакральное значение зрению, во многом ввиду популярности метафорической модели Солнце=Бог, свет=благодать. Платон поддерживал т.н. экстрамиссионную теорию, которая постулировала наличие лучей, локаторным способом исходящих из наших глаз и сканирующих объекты пространства — она лучше ложилась на его излюбленную геометрию. А вот Аристотель склонялся к обратной модели — где глаз пассивен, а предметы расстреливают во все стороны свои формы. Переплыть через бурную реку между двумя крутыми берегами помогло утверждение, что это слишком тонкие материи для описания обычным языком. И в этике аль-Фараби обнаружил способ примирить врожденность добродетелей одного с тем, что они являются плодами привычки другого – речь всего лишь шла о разных чертах характера. И в эпистемологии познание посредством вспоминания вечных идей перестало конфликтовать с самоочевидными пропозициями, поскольку последние можно считать результатом первого (процесса). А то, что Аристотель верил в бессмертие души в платоническом смысле, вновь удалось обосновать посредством пресловутой «Теологии». Тот же авторитетный источник помог Стагириту узреть вечные идеи на Платоновских небесах.

Таким образом, не враньем, так риторическим болтанием аль-Фараби удалось-таки снарядить в долгое плавание по ментальным морям мусульманской (а затем и христианской) философии одну забавную лодку. Пусть нам кажутся смешными приключения ее персонажей. У современников уже не осталось никакого сомнения в том, что два респектабельных джентльмена прошлого гребли в едином направлении. Со свойственным правоверным тактом они и не смели поднять глаза на третье действующее лицо — покрытую паранджой ментальную модель.

Итак, синтез двух древних течений научной мысли окончательно состоялся. Если из всего обширного спектра ментальных моделей, которыми занимался аль-Фараби, выбрать следующую по критерию важности для своего времени, то я свой голос отдаю за логику. Почему? Науку невозможно построить ни на каком другом фундаменте. Настоятельно требовалось выведение нового человека, верующего в меру. Ислам, христианство и прочие формы жизни – в Блоге Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.