№106 Модель, родства не ценящая

Сегодня в фокусе нашего внимания будут события мира моделей середины второго века христианской эры. По пути к этой вехе горемычный еврейский народ постигли новые старые катаклизмы. Два неудачных восстания – в диаспоре (война Китоса) и в Иудее под предводительством очередного претендента на мессианство, Бар Кохбы, окончательно похоронили безумные надежды иудеев на скорое осуществление их библейской сказки в подлунном мире. Не на шутку разозленные их фанатизмом римляне кого распяли, а кого продали в рабство. При этом они включили непокорную страну в провинцию Сирия Палестина, а город Иерусалим переименовали в Элию Капитолину, запретив пускать туда его бывших обрезанных обитателей. Еще более крупные неприятности произошли в это время с самоизбранными в мире моделей. Там медленно, но верно распространяющееся, как раковая опухоль, христианство заявило свои права на святую святых – сокровищницу их древнего эпоса. Переписав библейскую историю, они объявили себя духовными наследниками всей многовековой традиции, предоставив бывшим богоизбранникам незавидную роль христопродавцев-богоубийц.

На развитие интересующей нас модели христианства вышеуказанные события оказали только косвенное влияние, причем, скорее, со знаком плюс. Где-то в это время произошел окончательный водораздел между двумя течениями некогда единой теологической мысли рабов Божиих. Потекли они с этих пор если и в схожем направлении, то различными руслами. При этом евреи диаспоры уволились с капитанских должностей корабля церкви Христовой. Логос евангелия от Иоанна – последняя точка, где мы еще наблюдали очевидное влияние моделей иудаизма. Если до нее вклад язычников в построение модели христианства был минимален (за возможным исключением евангелиста Луки), то после нее они уже прочно взяли бразды правления в свои руки. Это означало новую инъекцию греко-римских моделей в изначально иудейскую ментальную конструкцию. Это означало новый импульс к обожествлению Иисуса из Назарета. Это означало и переосмысление христианской доктрины с позиций популярной классической греческой философии – прежде всего платонизма. И снова блуждания в пещере познания привели человечество к развилке. Ходов-ответвлений как обычно, было много, однако все в кромешной темноте. Пришлось разделиться на отряды, каждый из которых отправился в своем выбранном направлении. Важной проблемой, которую требовалось решить в безотлагательном порядке, было отношение к своему непосредственному историческому модельному предку – иудаизму. Стоило ли его уважать и поддерживать в почтенном возрасте? Или вытребовать наследство и сдать в дом престарелых? А может быть и вовсе не помнить родства? Последнюю опцию выбрал Маркион, творчество которого мы будем изучать в этой статье.

Сей ересиарх родился на рубеже первого и второго веков нашей эры в городе Синоп на южном берегу Черного моря (современная Турция). По некоторым данным, его отец был епископом местной общины, что согласуется с обширными познаниями сына как в Ветхом Завете, так и в христианских произведениях. До поры до времени он занимался бизнесом, разбогатев то ли на кораблестроении, то ли на торговле с его помощью. Когда пришло время подумать о бессмертной душе (примерно в возрасте сорока лет), он отправился в не менее вечный город, где пожертвовал крупную сумму на местную церковь. Обретя тем самым определенный авторитет, он не остановился на достигнутом и разработал собственное вероучение. Его большим героем являлся Павел. Мы хорошо помним, как апостол язычников путался по отношению к иудейскому Закону. С одной стороны, он считал, что тот полностью отменен восхождением Иисуса на крест (и достаточно верить в Христа для того, чтобы спастись). С другой, будучи евреем, постоянно пытался понять причину, по которой Бог в стародавние времена надиктовал Моисею Тору. Для язычника Маркиона таких проблем не существовало в принципе. Поэтому он легко пошел дальше своего идеологического предшественника и объявил весь Ветхий Завет произведением, не имеющим никакого отношения к благой вести.

И в самом деле, Бог иудеев зачастую вел себя спорно — был ревнив, издавал жестокие законы, призывал убивать язычников, сурово судил и жестоко наказывал. Иисус же как бы проповедовал любовь, милосердие, миролюбие и прощение грехов. Старый Бог приказал устроить исторически первую зарегистрированную этническую чистку в Ханаане. Бог новый при этом призывал любить своих врагов. Псалмист называл блаженными тех, кто разобьет младенцев о камень (Пс. 136). Христос же тако рек: «пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Лк. 18:16). Разве мог это быть один и тот же Всевышний? Конечно же, все эти пассажи можно было растолковать метафорически, чем и занимались многочисленные богословы во все времена. Однако Маркион решительно отказался уходить от буквального значения текстов и отсюда сделал вполне естественный для бывшего язычника вывод – о существовании двух разных богов, жестокосердного Творца неба и земли и великодушного Бога Иисуса и Павла. Как только этот ход был сделан, его логические следствия не заставили себя долго ждать. Этот мир создал несколько повернутый на идее справедливости суровый Бог-демиург. Именно он избрал евреев себе на служение, дав им столь сложные законы, что задача их правильного исполнения оказалась полностью невыполнимой со всеми вытекающими наказаниями. Иисус же был посланником другого, совершенного и трансцендентного Бога (по модели Платона), который до поры до времени ничего общего не имел с нашим миром (Маркион назвал его Чужаком). Милосердный Бог-чужак решил спасти весь (без этнических ограничений) народ от ига тиранического Бога-законника. С этой целью он послал в дальнее путешествие Иисуса расплатиться с меркантильным Богом-кю. Расчет произвелся посредством восхождения Бога-странника на крест. Тем самым все остальные простые смертные оказались освобождены и от бестолковой Торы, и от регулярной дани за ее неисполнение.

Здесь Маркион произвел типичное для гностиков рассуждение. Коль скоро Иисус не имел ничего общего с нашим материальным миром, то он не мог ему и принадлежать. Значит, у него вовсе не было плоти как у нас, грешных. Его тело было оптической иллюзией. Мы уже знаем, что такое верование называлось докетизмом. Каким же тогда образом Бог-Создатель нашего несовершенного мира удовлетворился сей липовой жертвой? Этот вопрос — модельная пята всех докетических построений. К сожалению, нам неизвестны детали теологической конструкции Маркиона (его сочинения были сожжены православными). Возможно, он учил, что Иисусу удалось как-то обмануть старика. Но его-то самого не проведешь! Благодаря своей проницательности он смог составить коллекцию кошерных писаний, подтверждавших его точку зрения. Основу их составили послания апостола Павла, к которым он добавил евангелие от Луки. Из них были старательно вымараны все цитаты из Ветхого Завета, не вписывавшиеся в его модель. Он полагал, что имел полное право это сделать, поскольку их наличие могло объясняться более поздними вставками переписчиков. И в самом деле, не точно ли так же поступили синоптики с евангелием от Марка? В результате у него получился первый христианский канон, причем практически лишенный внутренних логических противоречий. К слову сказать, эта здравая идея была взята на вооружение будущими ортодоксами. Как же Маркион обосновал свою точку зрения? Конечно же, при помощи библейских цитат. Однострочников там ведь много, на все случаи жизни. Скажем, у Луки (6:43) сказано: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый». Разве не сказал Господь иудеев устами Исайи (45:7): «я произвожу бедствия» ?! Значит, Иисус свидетельствует о том, что тот, чьими плодами являются бедствия, сам зол?! Более того, «никто не вливает вина молодого в мехи ветхие» (Мк. 2:22). Следовательно, нам не следует искать молодое учение в старых Писаниях, соответственно все древние иудейские книги должны быть безжалостно выброшены на свалку истории.

Итак, христианство было представлено Маркионом как новое учение, никак не связанное с иудаизмом. Родство категорически отрицалось, то есть модель добровольно записалась в бесприданницы. Это было в определенном смысле честнее, чем пытаться присвоить себе священные Писания древних евреев, как это сделали впоследствии православные. Ведь на самом деле никаких пророчеств прихода Иисуса в Ветхом Завете не было. Однако не стоит забывать, что противоречия между двумя Богами только кажущиеся. Это была одна и та же модель в развитии – от суровости и жестокости до милосердия и любви. Помимо этого, по своим временам выбор был сделан чисто прагматически неоптимальный. Опереться на авторитет древнего эпоса было весьма полезно для распространения модели.

Маловероятно к тому же, что эта ересь была обязана своим существованиям избыткам праведности его основателя. Скорее, это была попытка логически объяснить наличествовавшие на руках факты (или то, что за них принималось). При этом получилось не так уж и плохо, без вопиющих противоречий официальной модели в триадологии и христологии – источнику многих схизм и бедствий в будущем. Так что это был вполне возможный и довольно прямой путь, которым кстати впоследствии пошли мусульмане. Мы видели, что Маркион был близок к гностицизму. Типичен дуализм — противопоставление двух начал. Характерен и докетизм – верование в бестелесность Христа. Тем не менее по ряду позиций его модель отличалась от них. Прежде всего, она была проста и легка в употреблении среди широких слоев населения. Не было и следа элитистских конструкций — замысловатых эманаций, эонов и божественных генеалогий. Не стоял акцент и на секретном знании для освобождения из темницы собственного тела. Наконец, не нужно было копаться в древнееврейских Писаниях в поисках полезных для спасения души инсайтов (гностики весьма уважали традиции иудейского апокалиптицизма).

Новое учение, тем не менее, было отвергнуто в Риме, деньги еретику вернули и отлучили от церкви. К этому стоит добавить, что тот сам был инициатором синода для обсуждения своей доктрины. Возможно даже, что это он отлучил остальных епископов от себя, а не наоборот. В те далекие времена юная модель христианства еще относительно спокойно переносила инакомыслие рядом с собой. Как бы то ни было, после демонстративного отъезда в Малую Азию Маркиону удалось быстро достигнуть значительных успехов. Простота теологической системы и практический талант предпринимателя позволили ему создать обширную сеть общин, просуществовавших на протяжении нескольких столетий и долгое время бывших серьезной альтернативой для ортодоксии. Весьма вероятно, что они продержались бы и до наших дней, если бы отца-основателя не понесло в аскетизм (опять же, типичная черта гностицизма). Когда он потребовал от паствы отказаться от мяса и вина, это еще куда ни шло. А вот запрещение на сексуальные отношения эффективно сокращало поголовье его церквей. Но решающим фактором в уничтожении ереси стали, конечно же, бывшие собратья по вере-христиане. Маркиониты со временем стали излюбленной мишенью и для упражнений в теологии многих ересиографов, и для жестоких преследований властей. Модель православия подросла, сильно раздобрела на присвоенном тишком родительском наследстве, восстала на своего истощенного вегетарианством брата и убила его…

Сегодня мы обнаружили первую жертву модельных амбиций будущего победителя борьбы за пальму первенства по неспортивной теологии. Далеко не последнюю, смею Вас уверить. Кто же на очереди? Вы можете сомневаться в существовании всемогущего Бога, нашего блога и даже Борского Георгия. Но уж точно не в том, что ответ на этот вопрос Вы получите в следующей статье!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.