№171 Принуждение к маловерию

Насильно верить не будешь. Эта банальная истина была знакома даже Красной Шапочке из детского телефильма моего теперь уже далекого детства. Вероятно, сейчас это музыкальное кино, снятое в типичном театрально-низкобюджетном стиле, уже прочно забыто. Но я уверен, что в мире ментальных моделей моих современников, рожденных в СССР, оно еще живее многих вечноживых. Для всех остальных — дайджест той сцены, которую я имел в виду. В ней некий избалованный ребенок заявлял несчастной жертве волчьих аппетитов примерно так – тебя побьют палками, и ты полюбишь меня как миленькая! Она, конечно же, в ответ утвердила мораль сей сказки, причем ее самым риторически весомым доводом стала веселая песенка. Не бывает любви без веры, причем в буквальном смысле. Если отфильтровать феноменологические атрибуты этого чувства (т.е. сопутствующие ощущения), то функционально необходимым (но недостаточным) условием его наличия является перемещение предмета обожания на самую макушку пирамиды ценностей. Без веры в то, что именно там находится его законное место, приличная любовь не получится. Впрочем, наверное, и доказывать этот тезис русскоязычному читателю избыточно. Абсолютно всем понятно, что заставить что-то делать можно только тело, а вот голова непрозрачная, и что там происходит внутри, снаружи не видно. Все без исключения еще в школе читали графа Толстого, где Пьер Безухов потешался над солдатом, взявшего в плен его бессмертную душу. Практически все генетически происходят от многих поколений людей, привыкших под давлением симулировать требуемое властям поведение, оставляя свое ментальное пространство свободным для полномасштабного инакомыслия или хотя бы ворчания на прокуренной кухне.

Вера (еще лучше — долговременное рабство, т.е. преданность) – это именно то, что нужно от нас ментальным моделям. Как они, должно быть, сожалеют, что по вертикали силы их распространение по вышеупомянутым причинам затруднено! История наглядно показывает многочисленные провалы подобных попыток. Исходом в более толерантные страны и многочисленными обманами закончились попытки насильственной христианизации евреев в Испании католических монархов Фердинанда и Изабеллы. Исходом в дремучие леса и многочисленными самосожжениями завершилось утверждение ортодоксии трех перстов в России православных государей Алексея Михайловича и Петра Алексеевича. Исходом за границу и многочисленными психушками обернулась борьба с диссидентами в Советском Союзе Генеральных Секретарей Хрущева и Брежнева. Но были ведь и случаи успешного проникновения моделей посредством завоеваний, скажете Вы?! И в самом деле, эллинизация всей ойкумены после Александра Македонского, исламизация половины мира после праведных халифов, модернизация большинства феодальных отношений в Европе после Наполеона – разве это не контрпримеры?! Нет, поскольку во всех этих случаях никто не пытался (за редким исключением) искусственным путем насадить свои менталки. Они проросли естественным образом. Просто была наглядно продемонстрирована сила и созданы благоприятные условия для конвертации. Все произошло само собой, когда, посеянные на этой почве, созрели новые поколения. Подавляющее большинство населения всегда за тех, кто побеждает — т.е. не имеет принципиальных убеждений и предубеждений против карьеры перебежчика. Эта медленная стратегия распространения моделей органическим путем, по всей видимости, близка к оптимальной. Когда эпигоны и наследники великих завоевателей перегибали палку, настаивая на решительной перестройке процесса и придании ему ускорения, зачастую происходили катаклизмы. Как-то известный нам из ранних статей БГБ Антиох IV Эпифан решил решительно врезать по мозгам упрямым обрезанным. Помимо Маккавейского восстания греки заплатили за это возникновением модели апокалиптицизма. А уже молоком последней была вскормлена троица святых революционеров (Иоанн Креститель, Иисус из Назарета, Саул из Тарса), породивших похоронившее античный мир христианство. По схожему сценарию развивались события во времена царствования героя нашей предыдущей статьи Абдуллаха аль-Мамуна. Светлое научное будущее человечества во многом задержалось потому, что он пошел по темному пути принуждения (к маловерию)…

Трудно быть халифом. Триумф в братоубийственной войне не принес мира ни его душе, ни его гигантской империи. Союзники его убиенного единокровного брата Амина все еще баламутили Сирию, когда в Иране уже проснулась от летаргического сна старая религиозная гвардия. Там объявился большой борец за свободу трудового народа и заодно большой кумир пионеров советской страны (особенно солнечного Азербайджана) по имени Бабек. Объявился он реинкарнацией хуррамитского имама (линии Абу Муслима) и начал набор боевиков для организации подрывной партизанской работы. Хуррамиты верили в гремучую смесь зороастрийских, исламских и даже буддистских (перевоплощение душ) моделей. Если верить их идеологическим противникам, то еще и не без примеси маздакизма, поскольку обобществляли своих жен. Движение сопротивления в любом случае стояло на прочных финансовых ногах, отлитых из золота Византии. Те по понятной причине поддерживали врагов своих врагов. После ряда вялых неудачных попыток подавить мятеж аль-Мамун осознал, что эти ноги растут из того самого недобитого торса, конечности которого были когда-то ампутированы его предшественниками. Пришлось открыть второй фронт военных действий со Вторым Римом. Забегая вперед, закрыть его ему так и не удалось (он скончался во время одной из кампаний). Тем временем закровоточила старая шиитская рана, причем в непосредственной близости от самого сердца исламского мира. Очередной имам по имени Ибн Табатаба по известным образцам вошел с союз с бандитом-профессионалом и большим любителем приключений по имени Абу аль-Сарая. Совместными усилиями им удалось поднять мятеж на приличной территории от Куфы до Мекки. В ответ на это аль-Мамун призвал в свою тогдашнюю резиденцию в Мерв соискателя власти от партии Али из другой ветки (Али аль-Рида) и провозгласил того своим наследником. Это решение никогда не приняли бы его отец, дед или прадед, последовательно проводившие политику подавления амбиций шиитов. Был этот шаг чисто политическим маневром, в котором Али аль-Рида сыграл роль пешки на заклание? За эту интерпретацию говорит его загадочная безвременная смерть, когда тот сопровождал Аль-Мамуна (решившегося на переезд в стольный град) по пути в Багдад. К этому моменту восстание было благополучно подавлено, а шиитский альянс явно компрометировал халифа в Аббасидской среде. Против этой трактовки тот факт, что воспитанный мутазилитами аль-Мамун и впоследствии отличался шиитскими симпатиями.

Ситуация на Востоке (если не считать непокорного Бабека и вяло текущей конфронтации с греками на дальнем севере) была близка к консолидации, когда заполыхало на Западе. К этому моменту Испания была давно списана с диванного баланса (там правили Омейяды), да и Ифрикия (северная Африка) по существу только формально оставалась частью рейха (там тоже образовалась своя династия). Однако потерять богатейший Египет аль-Мамун позволить себе не мог. Поэтому, когда там восстали копты, а его брат и заместитель аль-Мутасим оказался неспособен с ними разобраться, ему пришлось самому возглавить карательную экспедицию. При этом ни на секунду не утихала оппозиция режиму полукровки со стороны арабских традиционалистов. Рассыпающейся на глазах империи настоятельно требовалась единая цементирующая ментальная модель, единая ортодоксия. Привыкший к силовым методам ведения хозяйствования аль-Мамун (под вероятным влиянием своих мутазилитских советников) сделал естественный выбор – начать еще одну войну, теологическую. Первым залпом в ней стало провозглашение самим халифом новой догмы. Ее главными постулатами стали чисто мутазилитское верование о сотворенности Корана и чисто шиитское положение (тоже не без мутазилитской поддержки) о приоритете потомков Али в правах на трон. А спустя несколько лет начались активные боевые действия. По городам и весям были разосланы инструкции и письма, недвусмысленно угрожавшие несогласным. Главным оружием в борьбе за веру стал прообраз будущей католической инквизиции под названием михна. «Еретиков» повсеместно преследовали, мучили, арестовывали и даже убивали.

Это было принуждением к маловерию, практически изоморфному арианской «ереси» в раннем христианстве. Древний лозунг «было время, когда Его не было» можно было бы практически без потери семантики транспонировать на арабский язык. Что же было на кону? Статус несотворенности Корана эффективно запирал этот священный набор однострочников на вечный замок. Обратное утверждение оставляло маленькую щелочку для его будущего развития (хотя бы по шиитской модели). Из самых общих соображений этот выбор был несколько более прогрессивным. Однако дальнейшие события в мире моделей наглядно показали, что на пути к науке в этой скале вовсе не обязательно было пробивать туннель собственной головой, ее вполне можно было обойти стороной. Существовали ли шансы на триумф мутазилитской ортодоксии? Беда состояла в том, что общество было совершенно не готово к таким революционным преобразованиям своей системы ценностей. Истину полагалось добывать исключительно посредством праведности. Под праведностью понималось, прежде всего, благочестие. Благочестие же демонстрировали ритуальными излишествами, повышенным пиететом к своей модели и обожествлением своих кумиров. Поэтому неудивительно, что политика аль-Мамуна (продолженная его двумя последователями) в конечном итоге потерпела сокрушительное поражение. Живой иконой его противников стал исламский богослов по имени Ахмад ибн Ханбаль, лично пострадавший от репрессий богохульного режима. Его лавры мученика обеспечили симпатии широчайшей исламской аудитории. Его несгибаемые суеверия заложили фундамент здания мусульманской суннитской догмы. Его негативные оценки окрасили в черный цвет все направление движения к науке. Так пружины истории, сжатые железной волей халифа, отбросили модели в прямо противоположную сторону. Насильно верить не будешь…

Не инквизицией единой прославился в истории аль-Мамун. Сегодняшнюю статью мы потратили на то, чтобы пожурить его за недальновидную стратегию принуждения к маловерию. Но нам есть за что его и похвалить. Дом Мудрости открывает свои двери для Блога Георгия Борского.

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.