№158 Война и мир моделей

Мемы, в принципе, умеют размножаться спорами, горизонтально –из уст носителя в голову неофита. Под электрическим светом современности им в этом помогает реклама – двигатель моделей. А вот в кромешной древней темноте отсутствия неоновых огней СМИ процесс роста менталок этим путем проистекал мучительно медленно. Христианству потребовалось целых три века для раскрутки, при этом к их окончанию последователи Иисуса из Назарета составляли всего лишь около пяти процентов населения империи. Только счастливая синхроничность превратила сравнительно хилую секту в могучую правящую религию. То ли дело вертикаль силы – здесь моделям можно было рассчитывать на быстрые результаты. Однако за этот счастливый мир приходилось воевать. Так, эллинизм занесло на Восток победоносным оружием Александра Македонского. Римское право на Западе распространилось военными успехами Юлия Цезаря. А относительно недавно отличился Наполеон, обильно посеяв там и сям семена века Просвещения, в результате взорвавшие средневековый феодальный мир динамитом идей Великой Французской Революции. Почему блистательный взлет всех этих героев закончился столь скоропостижно? Случайны ли Вавилонская лихорадка, кинжал Брута или зашедшее солнце Аустерлица? Не были ли внезапные перемены настроения мадам Фортуны обусловлены завершением исполнения возложенной на них миссии? Кто вообще на самом деле воевал – люди или менталки? Давайте не будем плодить сущности, но заметим, что избыток пресловутой субъективной пассионарности (читай психической энергии) людей проще всего объяснить объективной эффективностью их моделей.

Заметим, что во всех приведенных исторических примерах баснословный успех завоеваний вряд ли можно объяснить исключительно особыми личными качествами полководцев. Граф Толстой в своем знаменитом романе убедительно показал, что вовсе не гениальными решениями французского императора были обусловлены его победы и вовсе не случайным насморком оправдывались его неудачи. Чем же тогда? Ответ самого Льва Николаевича на этот вопрос не вполне очевиден. Он, в принципе, и не пытался его сформулировать — на то он и литератор, а не ученый. Давайте поможем классику и попробуем предложить собственную спекулятивную версию. Конечно же (полагаю, что с этим тезисом согласился бы и сам писатель), дело было в душевных движениях миллионов людей. Почему тогда в подавляющей части континентальной Европе движение сопротивления бессильно опустило руки, а вот в России и Испании грозно подняло могучую дубину народной войны? Если схематично, то ответ напрашивается – в этих странах Наполеон воспринимался вовсе не как сверхчеловек, но как тиран-завоеватель. Идеи Жан-Жака Руссо, Вольтера и компании, которые он нес в мир на штыках своей прославленной гвардии, были в этих странах не к месту и не ко времени. В переводе на наши излюбленные термины – эти менталки были совершенно несовместимы с модельным рядом большинства населения. Как широко известно, у нас вольнолюбие окольными путями проникло только в сознание узкого круга заговорщиков-декабристов. Только спустя столетие из этой искры возгорелся пожар русского бунта, осмысленного популистскими лозунгами большевиков, но от этого не менее беспощадного. Осмелюсь предположить, что и тогда общество ментально не созрело к восприятию идей разрушения жестких иерархических структур даже в их изначальной формулировке. Модель (причем ее сильно искаженную версию) насадили силовым путем. Такое иногда случается, но гиросенсор качества жизни рано или поздно отправляет их пылиться в архивы историков. Именно это случилось с марксизмом-ленинизмом спустя еще семьдесят лет.

Не менее впечатляющей на фоне вышеупомянутых примеров выглядит и экспансия мусульман первого столетия эры Хиджры. Но и не более –события проистекали по вышеупомянутому сценарию, в чем нам предстоит сегодня убедиться, бегло просмотрев анналы истории. Мы закончили повествование, рассказав, как почил пророк, слуга Аллаха, как пал, возвеличенный молвой. В теологическом плане это означало внезапную остановку бурного потока сур Корана, дававшего советы на все случаи жизни. В прагматическом умме (религиозному сообществу) настоятельно требовался новый лидер, наследник-заместитель (по-арабски «халиф»). Им и стал шестидесятилетний тесть Мухаммеда (по его жене Аише) Абу Бакр, один из первых приверженцев ислама. Ему на верность бесконфликтно (традиционным рукопожатием) мусульмане присягнули ввиду очевидных заслуг перед исламом, курайшитской родословной и того, что именно ему было поручено руководить молитвенной деятельностью во время последней болезни пророка. Настоятельно требовалось погасить первые волны шока, вызванного смертью бесспорного вождя, и выбрать направление для дальнейших действий. В политическом пространстве сшитый белыми папирусами договоров союз арабских племен трещал по швам. Непосредственно после смерти Мухаммеда ряд племен бедуинов немедленно отказались платить установленный Кораном налог (закят). Они просто воспринимали его как подать, которую им навязали финансовые воротилы из Мекки и Медины. А коль скоро престижным стало иметь пророков, то они могли их завести своих собственных (самым известным из них стал Маслама ибн-Хабиб, изречения которого напоминали суры Мухаммеда, но были более про-христианскими). Это было воспринято Абу Бакром как предательство, требующее немедленного возмездия. Силой оружия инакомыслие было подавлено.

Тем временем обстоятельства сами подталкивали мусульман к решительному выходу на большой международный разбойный уровень. Император Ираклий в безнадежной попытке свести баланс в разоренной стране отказался платить ежегодную мзду-стипендию бедуинам Синая и пустыни Негев. Арабские джентльмены удачи (наемники, осколки некогда могучего племени Гассанидов) были возмущены происходящим. В этих условиях сам Аллах велел Абу Бакру послать отряд бойцов из Медины в греки. Ничтожный контингент имперских войск из Кесарии был рассеян, и добыча превзошла всякие ожидания. Это была первая волшебная присказка (еще при жизни Мухаммеда экспедиции в Сирию закончились неудачей). Запах злата пропитал Аравийскую пустыню. Симметричные условия для наживы представились и в охваченной анархией Персией, чем не применил воспользоваться прекрасно чувствовавший ситуацию халиф. Настоящая арабская сказка была, тем не менее, еще далеко впереди — сначала требовалось победить регулярные войска, в спешном порядке посланные восстановить правопорядок, остановив мародерствующих правоверных. Решающее на этом этапе сражение с византийцами произошло при Айнадайне. В этот раз силы сторон (от 10 до 20 тысяч человек) были примерно равны. Потерпев существенные потери, грозная арабская верблюдница, тем не менее, принесла окончательную победу. Теперь мусульманам была открыта широкая дорога в Сирию. Но Абу Бакру не было суждено вкусить плоды посеянного. Спустя примерно месяц он умер и был похоронен рядом с пророком. Перед смертью был выбран преемник – им стал Умар ибн Аль-Хаттаб, еще один ранний сторонник ислама и бесспорный на тот момент лидер мухаджиров (эмигрантов в Медину).

За десять лет правления второго праведного халифа мусульмане перешли от единичных грабежей к планомерной аннексии гигантских территорий. На Западе им удалось победить в битве при реке Ярмук, а на Востоке при Кадисии. В 635 году пал Дамаск, спустя три года Иерусалим, Месопотамия и Египет были оккупированы в 642 году, а через год арабские армии уже проникли вглубь Северной Африки. Бесспорный факт потрясающей воображение легкости этих побед настоятельно требует объяснения. Гипотеза помощи сверхъестественных сил, усиленная в мусульманских хрониках гипотетическим неблагоприятным для арабов численным соотношением войск, не находит подтверждения историческими свидетельствами. Мы можем, конечно же, назвать многочисленные причины, способствовавшие произошедшему. Среди них последствия длительной греко-персидской войны, высокий боевой дух новоиспеченного избранного народа, соответствующая паника в рядах его суеверных врагов, выносливость и закаленность в битвах бедуинов и так далее. Однако с моей точки зрения наиболее примечательным фактором являлась реакция покоренного населения. Так, завоевание страны фараонов было облегчено открытым восстанием монофизитского большинства против официальной имперской и церковной администрации. Немедленно после вступления арабской армии в Александрию туда под всеобщее ликование вернулся изгнанный «еретический» коптский патриарх Вениамин I-ый. В Сасанидской Персии хилое сопротивление отдельных магнатов быстро сменилось дружным коллаборационизмом. Логическим завершением этого процесса стала поимка и казнь их собственными руками последнего шаха династии Йездигерда III-го. Торжествовали и освобожденные от христианского гнета иудеи.

Новые властелины лучшей половины мира поначалу весьма дружелюбно относились к своим новым подданным. В конце концов, именно это им настойчиво завещал Коран (по отношению к «людям книги»). Нехарактерная для своего времени политика религиозной терпимости обеспечила относительно прочный мир в мире моделей и долговечность нового мирового порядка. В мире физическом ему способствовал разгром насаждавшихся ранее извне халкидонских церквей. Безумное занятие подсчетом количества природ у Господа было оставлено за ненадобностью. Как это ни покажется странным, но с точки зрения развития ментальных моделей болезненное поражение позитивно повлияло и на православную половину человечества. Христологические споры утихли там потому, что вести их более стало не с кем — спорщиков насильно развели по сторонам. Последовавший за этим период самокопаний и поиска ответа на вечный вопрос «кто виноват» привел к иконоборчеству, сменившемуся т.н. «македонским ренессансом». Но до этих событий нам еще пара десятков статей. Сегодня же давайте обратим внимание на то, что волна мусульманского нашествия бессильно разбилась о бастионы Константинополя и франкские мечи долины Луары. Тому способствовали удивительные по накалу синхроничности обстоятельства, типа своевременного изобретения греческого огня или стратегического искусства Карла Мартелла, исполнившего функцию Кутузова. Ну а с высот мира моделей открывается другая перспектива. Коран просто не нес ничего прогрессивного для северных любителей Библии. Это означало, что могучие воины ислама могли отойти на заслуженный отдых. Тем не менее их усилиями модельный ландшафт древнего мира резко изменился…

Худой мир моделей лучше их доброй войны. По крайней мере если не для них самих, то для их развития, ведь только комбинация старых идей производит новые. Арабские завоевания создали общий интеллектуальный котел, в котором забурлила и закипела модельная похлебка из религий и предрассудков своего времени. Что из нее удалось сварить – общая тема наших нескольких будущих публикаций. А пока отметим, что не бывает обеда без огня, а от нагревания тела расширяются. Раскол тела Аллаха в следующем выпуске Блога Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.