Вопросы, обнаружение феноменов, формирование понятий
Подробнее в статье: Фазы развития моделей
Ecce homo – заразный мем, распространившийся по планете почище коронавируса. Популярность его, на мой взгляд, вызвана не только удачной творческой находкой сочинителей евангелия от Иоанна. И даже не риторически отточенной лаконичностью перевода на латынь св. Иеронима. Дело в ментальной модели той ситуации, которую он был призван описать. Бестселлер всех времен и народов – резкое изменение рейтинга героя. Принц превращается в нищего и наоборот. Добрая Золушка производит социальную рокировку со злой мачехой. Иисус из Назарета падает в пучину неверия алчущих его смерти иудеев, дабы затем Сыном Божиим вознестись на Трон Небесный, восседая на нем одесную Отца. Безусловно, вышесказанное справедливо и для жизнеописания более крупных общественных образований, нежели отдельные люди. Mutatis mutandis, нас точно так же особенно сильно привлекают периоды краха и триумфа целых государств, нежели периоды скучного исторического застоя. Те или иные фортели фортуны присущи, пожалуй, каждой стране. Однако, у некоторых из них осцилляции успехов и поражений происходят по синусоиде повышенной частоты. В предыдущей статье мы познакомились с усилиями Фридриха Барбароссы починить хребет раздробленного тела Христова в Германии и Италии. Каждому школьнику известно, что воплотить его мечту в жизнь удалось только спустя многие века. За то же самое время соседнюю Францию лихорадило с повышенной интенсивностью – вспомним Столетнюю войну, Варфоломеевскую ночь или Великую революцию. Сегодня нас будет интересовать анамнез этих знаменательных событий, еще более ранняя вибрация – а именно восхождение Капетингов в двенадцатом-тринадцатом веке нашей эры. И прежде всего мы зададимся вопросом – почему, каким образом на этой земле расцвело пышным цветом то объединение и возрождение, что безнадежно засохло в параллельной имперской ветке?!
Может быть, нам стоит понаблюдать за пируэтами производительных сил и производственных отношений в пресловутом диалектическом балете? Пожалуй, сегодня я пощажу вас, друзья мои, и не стану мучить скучным и унылым перечнем достижений ненародного хозяйства средневековья. Будь я даже марксистом преклонных годов, и то вряд ли смог бы предоставить им статус причин произошедшего. Ведь точно тот же экономический рост катализировал процессы во всей Европе, не производя схожих эффектов. Тогда, может быть, наш вопрос вообще не стоит гордого титула проблемы – и все это была банальная бытьможность, т.е. так карты легли? Верующие в меру без борьбы не сдаются – эпистемологическая капитуляция здесь, как минимум, преждевременна. Давайте для начала обратим мысленный взгляд на событийную канву. Вакуум власти, образовавшийся после ухода с авансцены истории Карла Великого, казался особенно удушающим во Франции. В Германии случались хоть Оттоны, тоже великие или как всегда. Условный же Карл Простоватый смог отличиться только тем, что передал гигантскую часть своего королевства под управление северным рэкетирам под предводительством Роллона — воина столь могучего, что, сказывают, не было лошади, которая могла бы его вынести. Воцарение Гуго Капета мало изменило судьбы монархов западной окраины бывшего рейха. Его потомок из XII-го века Людовик VI-й, кстати, тоже не ездил верхом, но по несколько другой против викинга причине – телесам избыточной толщины. К этому времени он напрямую контролировал лишь огрызок от некогда прекрасного галльского яблока – Île-de-France. Страну покрывало пестрое лоскутковое одеяло многочисленных графств и герцогств, епископатов и монастырей, все истыканное иголками неприступных замков. Спать под ним было, мягко говоря, жестковато. Формально многие из магнатов и кастелянов были вассалами короны. Фактически править балом удавалось только в столице, мрачное состояние которой в частокольном году 1111 г. я уже описывал ранее…
Впрочем, и там уверенным можно было быть только во вчерашнем дне. В то самое время, когда мы с вами прогуливались по Парижу в поисках Абеляра и Элоизы, Роберт, граф Мёлана, разграбил королевский дворец, находившийся тогда в непосредственной близости от нас, на острове Сите, и сжег мосты через Сену. Светлое будущее сих темных веков принадлежало детям. Увы, судьба подложила Капетингам очередную свинью, когда молодой принц Филипп сковырнулся с лошади, споткнувшейся об это грязное животное. В результате престол неожиданно достался следующему по счету Людовику. Поскольку того изначально готовили для духовной карьеры, то он с детства посещал школу и оказался достаточно образованным человеком на общем безграмотном фоне. Славился справедливостью. Сказывают, что он приказал разрушить некоторые строения нового дворца в Фонтенбло, которые были возведены на земле бедного крестьянина. Гордился тем, что может спать спокойно за отсутствием врагов. Роскошь тоже мало привлекала его. У короля Англии есть все – люди, золото, шелк и драгоценности, говаривал он, — зато у нас есть хлеб, вино и веселье. На склоне лет Луи VI-му как-то Бог послал кусочек земли, причем весьма нехилый – процветающую Аквитанию. Благочестивый владыка оной Гильом на смертном одре передал свою старшую дочь Алиенору под покровительство его толстого величества. Тот, куя корону, пока горячо, немедленно выдал ее за своего отпрыска. Однако, здравый смысл у того непостижимым образом сочетался с болезненной набожностью, вызывавшей растущее раздражение его дражайшей половины. Поддавшись пропаганде св. Бернара Клервоского, христианнейший государь отправился сражаться с сарацинами в Палестину. Ожидавшийся блицкриг обернулся медленным фиаско. Молодая королева уже давно насмехалась над монашескими повадками супруга. Теперь же, поджидая его в Антиохии, она предпочла развлекаться с более мужественными представителями сильного пола. Под итоговой чертой неудачного брака осталась пара дочерей, а разведенная герцогиня обрела женское счастье в туманном Альбионе. Обманутый король, открыв рот, произнес: «Кар». У английского самодержца стало еще больше людей, золота, шелка и драгоценностей. Сомнительно, что во Франции от этого жить стало еще веселее…
К счастью, государственные дела за время неудачного крестового похода окончательно не расстроились. Напротив, сундуки ломилась от собранных и не вполне расхищенных налогов. Всю заслугу этого яркого достижения обычно приписывают тогдашнему серому кардиналу Сугерию, прославившемуся в веках изобретением нового стиля архитектуры opus francigenum, прозванного впоследствии готическим. Вот как, например, излагал эту точку зрения влиятельный историк искусства Эрвин Панофски: «В качестве главы и реорганизатора аббатства, которое по политическому значению и территориальному богатству превосходило многие епископства, как Регент Франции во время Второго крестового похода и как «лояльный советник и друг» двух французских королей в то время, когда Корона начала восстанавливать свою мощь после длительного периода великой слабости, Сугерий (родившийся в 1081 г. и бывший аббатом Сен-Дени с 1122 г. до своей смерти в 1151 г.) – выдающаяся фигура в истории Франции; не без оснований его называли отцом французской монархии, которая нашла свою кульминацию в государстве Людовика XIV-го». Однако, еще долго после кончины крестного отца французской монократии на горизонте не восходили никакие звезды, сигнализирующие о восстановлении былой мощи. Хуже того, и амбиций-то особых не наблюдалось. Это Фридрих Барбаросса воображал себя новым Карлом Великим, по каковой причине организовал канонизацию сего эпического персонажа. При этом, в самых радужных мечтах Людовика VII-го тот не видел себя более, чем предводителем западной окраины некогда могучего рейха. Ситуация кардинально изменилась только при воцарении его долгожданного сына Филиппа, прозванного Августом. У него были августейшие имперские цели…
Но и к ним шел только дальний окружной путь. По тем жестокосердным временам участие в карательных экспедициях против сарацинов вошло в обязательную спортивную программу для монархов, арбитрами для которой работали не только церковники, но и все прочие зрители на трибунах. Посему в третий крестовый поход, столь же провальный, как и второй, отправились коронованные особы с обоих сторон Ла-Манша. Тем временем, именно в их противостоянии решалось грядущее с одной стороны Франции, а с другой владений англичан на континенте, прозванных впоследствии Анжуйской империей. Символична судьба могучего вяза на границе с нормандским герцогством – традиционного места проведения переговоров на правительственном уровне. Филипп Август приказал своим рыцарям срубить его под корень, тем самым утверждая свое могущество, презрительно бросая перчатку вызова преданному врагу. Долгое время чаши весов колебались вокруг нулевой отметки, аннигилируя энергию людей. Наконец, на самом рубеже тринадцатого столетия Господь Бог смилостивился над человеками и остановил биение Львиного Сердца. Дальнейшему росту влияния Капетингов способствовала удачная женитьба другого Льва, Людовика VIII-го на Бланше Кастильской, дочери укротителя мавров Альфонсо, женщине не только умной и образованной, но и обладательницей капельки каролингской крови. Современникам это казалось исполнением пророчества св. Валери, предрекшего восстановление царствия потомков Карла Великого спустя семь поколений. Тем временем, горечь поражений копил в себе новый плод на династическом древе Плантагенетов — Иоанн. Его величали Безземельным, а могли бы прозвать и Беззубым – за бестолковую внешнюю политику. Собиратели земель французских постепенно успешно обрели, пусть еще и на шатких международных основаниях, гигантские территории – Нормандию и Анжу, Мэн и Турень, Пуату и Лангедок. Доходы казны с завоеванием этих богатых земель впервые превысили бюджет их прежних заморских владельцев…
Внушительный набор исторических фактов?! Увы, похоже, сей разбор высочайших полетов не привел нас к адекватным ответам на поставленный в верхнем абзаце вопрос. Разве что можно предложить скомпрометированное нынче «добрый царь». Давайте тогда взглянем на то, какими социальными играми забавлялись злые бояре и чубастые холопы, пока паны дрались между собой… Вырвавшись из-за забора единичек, к концу двенадцатого века неукротимая жизнь радикально преобразила стольный град Капетингов. К этому времени он стал одним из величайших килополисов Европы. Население продолжало расти, в том числе за счет иммиграции — провансальских иудеев, ломбардских банкиров, иноземных студентов. Многочисленные лодки разгружались в порту, меняльные конторы на мостах работали без перерывов, сезонные ярмарки превращались в крытые рынки, ремесленники и торговцы объединялись в гильдии. Был заложен Лувр, перестроены аббатства Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре, Сен-Виктор, близилось к завершению возведение монументального собора Нотр-Дам. Филипп-Август приказал замостить грязные улицы и площади, фонтаны забили питьевой водой. Крепостная стена была возведена на севере, новые фортификации защитили Сену. Безопасность привела к строительному буму. Для нас особенное значение имеют метаморфозы системы ненародного образования. В 1100-м году школа была там, где находился учитель. Спустя сто лет профессоров следовало искать там, где располагались университеты. Разношерстные учебные заведения теперь объединились в корпорации и получили особый статус, узаконенный королевской хартией. Книги пользовались не меньшим спросом, чем экспортный текстиль. Левобережный Париж наводнили люди, ищущие знаний…
Итак, в резком контрасте с импульсивными армейскими телодвижениями Фридриха Барбароссы, возрождение Франции не было вызвано деяниями одного или нескольких человек. Это был медленный подъем, затянувшийся на столетие, включавший в себя изменения во всех сферах жизни людей. Мораль сей были очевидна. Се — модель для желающих встать с колен. Это только в волшебных сказках герои воскресают за три дня. Рейтинг же стран, а тем паче империй, растет принципиально медленно и стремление форсировать этот процесс головой, пусть и самой выдающейся, зачастую приводит к болезненным ушибам. К вышесказанному напоследок добавлю неочевидную еретическую модель – грядущей малышке науке требовалась колыбель, и на эту роль как нельзя лучше подходило детище Капетингов. Стоит ли спешить кричать «распни ее»?!
Франция нашла то, что потеряла Англия. Несложно догадаться, что в недалеком будущем я собираюсь вас отвезти на недавний остров везения, неожиданно уступивший конкуренту статус сверхдержавы. Самый удобный и одновременно интересный мостик – житие Алиеноры Прекрасной, королевы обоих миров. Аквитанская Belle и британский Beast – в Блоге Георгия Борского.
Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.
«Познай самого себя» — говорили мудрые древние греки, но и современные авторитеты нисколько не сомневаются, что они были правы.
Уважаемые читатели, дорогие друзья! Пара слов о самом себе. Без малого четверть века тому назад я покинул свою историческую родину, бывшую страну коммунистов и комсомольцев и будущую страну буржуев и богомольцев.
Ну вот, мы и снова вместе! Надеюсь, что Вы помните — в прошлый раз я определил тематику своего блога как «История моделей».