№96 ПредиСловие

На прошлом занятии мы приступили к изучению последнего из евангелий и пришли к выводу, что нам необходимо понять при каких обстоятельствах оно родилось. Прежде чем мы приступим к поискам его вероятного автора, давайте посмотрим на то, что происходило непосредственно перед этим в те стародавние времена в мире моделей. Напомню – в самом начале апостолу Павлу удалось перепрыгнуть через настоящую пропасть, выкинув в нее по пути ЗаТоры — ритуальный балласт иудаизма. После этих приключений взросление модели происходило без опасных для жизни перипетий, по градиенту строго наверх. Более того, разрушение второго Храма дало резкий импульс к развитию (Марк) и обретению этической составляющей (Матфей). Лука же начал решать хроническую проблему отсутствия второго пришествия, подлечив осложнения от детской апокалиптической болезни роста.

Однако тем временем модель вступала в сложный переходный возраст. Изначальный запас энергии от ожидания скорого конца света и вступления в клуб самоизбранных сходил на нет. Эсхатон перенесли на неопределенную дату в будущее, а первые радости обретения Духа Святаго (типа «говорения языками») поднадоели. Более того, изначально нейтральная к малышке модельная среда становилась все более враждебной. Язычников раздражали дикие предрассудки новых сектантов, которые упорно не желали участвовать в культурно-идолопоклоннических мероприятиях, тем самым навлекая гнев богов абсолютно на всех. Христиане стали идеальным агнцем отпущения, и их начали регулярно побивать, пусть пока и стихийно, судом Линча, т.е. без указов сверху. Сложные отношения установились и с непосредственным теологическим родителем — иудаизмом. Опомнившись от шока провалившейся интифады, евреи в подавляющем большинстве своем отправились за раввинами-фарисеями, которые весьма кстати обнаружили в загашнике «устную традицию от Моисея». Соответственно, последователей Христа, которого они не признавали за такового, начали безжалостно отлучать от синагоги. Более того, внутри самих христиан появились конфессиональные отличия, и изначально единое движение стало делиться на секты.

Куда христианству податься? В сложившихся обстоятельствах выжить новая модель могла только одним способом – резким повышением самооценки и эпатажным широковещанием своей высокой индивидуальности в сторону приятелей, часто в сочетании со звериным оскалом в направлении всех остальных. Схожим образом реагируют на неблагоприятное окружение подростки. Следы этого периода жития модели замечательно видны не только в евангелии, но и в трех канонических посланиях Иоанна, теме сегодняшней статьи. По мнению большинства ученых, они были написаны хронологически после четвертого евангелия, по крайней мере его ядра. Однако с их помощью мы сможем лучше понять ту общину, в которой родилось евангелие, обстоятельства ее жития перед Словом. Она-то нам и нужна, поскольку все факты указывают на то, что мы имеем дело не с одним автором, а с целой группой.

Вернемся к упомянутому в прошлой статье замысловатому «знаем, что истинно свидетельство его» (Ин. 21:24). Когда историк встречает подобную странность в тексте, он сразу встает в позу ищейки, ибо нутром чует, что где-то здесь собака зарыта. Кто именно «знает»? Не иначе как речь идет о группе людей? А ведь это далеко не единственное место в евангелии, где утверждения производятся в множественном числе первого лица. Уже в прологе встречаем «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (1:14). Эти «мы-пассажи», многочисленные литературные швы (по образу и подобию Писаний Ветхого Завета), повторения и прочие противоречия, о которых я рассказал в прошлой статье, убедительно говорят о том, что мы имеем дело с творческим коллективом из как минимум двух авторов.

Из них наибольший интерес представляет «любимый ученик», ибо именно на его свидетельстве покоится убедительность всего рассказа. Кто же это такой? Традиционным верованием является атрибуция авторства евангелия Иоанну, сыну Зеведееву. В этом была убеждена церковь на протяжении многих веков, начиная со второго, отсюда и название книги. Ему же приписывалось авторство трех посланий и Откровения. Во многом именно благодаря авторитету апостола весьма спорный Апокалипсис оставили в каноне Нового Завета. В своей истории церкви (написанной в начале 4-го века) Евсевий Кесарийский привел легенду о том, что после разрушения Храма Иоанну по жребию досталась Малая Азия, где он якобы и умер при императоре Траяне (т.е. после 98-года н.э.) в городе Эфесе (после временной ссылки на острове Патмос). Отсюда возникла традиция, что апостол Иоанн написал евангелие и послания в Эфесе, а Откровение получил на Патмосе.

Однако против этой версии есть немало возражений. Самое популярное — как мог «некнижный» рыбак (Деяния 4:13) писать на столь хорошем греческом языке? Да и само евангелие четко утверждает, что «любимый ученик» уже умер к моменту завершения книги (21:20-24). Дальше — Папий Иерапольский сообщал, что в Эфесе было два христианских лидера по имени Иоанн – апостол и старец. Авторы второго века (Иреней и пр.), по всей видимости, всего лишь слили их в одного персонажа. Наконец, самое важное – зачем ссылаться на «любимого ученика» в третьем лице? Разве нельзя было его явным образом поименовать? Или, скажем, вообще повествовать от первого лица? С этой проделкой хитрецов мы уже встречались, изучая творчество Луки – ложь, сконструированная из чистой правды. Читателю предлагается додумать то, чего нет в тексте в явном виде.

Это все, конечно же, спекуляции, а что мы знаем об авторстве различных произведений «от Иоанна» наверняка? Стилистические отличия между Откровением и другими книгами настолько очевидны, что крайне маловероятно, что их написал один и тот же человек (это мнение высказывали уже многие ранние христиане). Многочисленные логические противоречия, о которых мы говорили, характерны только для евангелия, но не для остальных произведений. Если их все (или некоторые из них) написал не апостол Иоанн, то кто? Сколько здесь было выдвинуто гипотез, не сосчитать! Пресвитер Иоанн, упомянутый выше, всего лишь одна из них. Апостолы Фома, Андрей или Филипп?! Лазарь, Симон прокаженный, Иоанн Марк (спутник апостола Павла), сам апостол Павел инкогнито, неизвестный науке первосвященник из Иерусалима и даже – прости, Господи – женщина?!

Второе и третье послания – самые короткие книги Нового Завета, всего лишь на страничку. Это типичные письма, которые по античной традиции начинаются с упоминания того, кто и кому пишет. Автор идентифицирует себя как «старец» (т.е. старейшина, пресвитер церкви) и обращается к некоей «избранной госпоже» (2 Ин 1:1) и «Гаию» (3 Ин 1:1). В отличие от них первое послание Иоанна анонимно, не имеет адреса в первых строках и приветствия в последних. Это, таким образом, не письмо, но наставление, нравоучительное эссе. Тем не менее стиль этого послания, его лексикон и тематика близки к двум остальным, поэтому с большой вероятностью автором всех трех посланий является одно и то же лицо. Отличия в манере изложения от евангелия в целом, тем не менее, настолько значительны, что большинство ученых полагают, что «старец», если и участвовал в написании Слова о Слове, то коллегиально с другими христианами общины (см. также рассуждения выше).

Еще в евангелии явно видны следы былых катаклизмов церкви «Иоанна» – «иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги» (Ин 9:22). Это очевидный анахронизм, отпечаток от событий, происходивших спустя десятилетия после Иисуса. До поры до времени первые христиане считали себя истинными иудеями, беззаветно преданными делу фюрера-Моисея. Развод и девичья фамилия произошли значительно позже, после отказа христиан исполнять Закон, а иудеев — признавать Иисуса за мессию. Кстати, уход из синагоги предполагает предварительный приход. Отсюда напрямую следует этническая принадлежность творцов четвертого евангелия, это вне всяких сомнений были евреи.

Послания же Иоанна интересны прежде всего тем, что позволяют нам реконструировать дальнейшие события в житии этой церкви прото-христиан. В первом послании «Иоанн» сообщает о новой беде — расколе: «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши (2:19). В чем же разногласия? «Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (4:3). Следовательно, речь идет о людях, которые сделали лишний, по мнению железного старца, шаг в обожествлении Иисуса и, вместо того чтобы полагать его равным Богу, по-простому почитали его самим Всевышним. Это так называемая «ересь» докетизма. Справедливости ради стоит добавить, что с красивого холма двадцать первого века «вера истинная» видится не менее неадекватной.

Характерна полемика мощного старика против своих идеологических противников. Они и «антихристы» (1 Ин 2:18), и «лжецы» (1 Ин 2:22), и «обольстители» (2 Ин 1:7). Они же обвиняются в аморальном поведении (1 Ин 1:6-10) и неисполнении заповедей Божиих (1 Ин.2:4), то есть во всех смертных грехах. Мы видим знакомую (по евангелию) до боли в глазах метафору детей «света» и «тьмы». Кстати, она была характерна для ессеев, не из Кумранских ли пещер наш любитель Божественного сияния? Мы наблюдаем очевидный менталитет осажденной крепости. Вот он – подростковый модельный возраст. Мы – абсолютное добро и унаследуем жизнь вечную в благодати Божией. Вы (весь остальной мир) – зло, и Вам, гадам, скрежет зубовный в адских мучениях. Всех еретиков сгноить и уничтожить во имя великой христианской любви к ближнему своему! Кто не с нами, тому анафема!

Вот они, творцы четвертого евангелия во всей красе. Вселенская битва добра и зла, которую синоптики планировали на будущее, и сражаться в которой предполагалось легионам ангелов, с их точки зрения уже в полном разгаре! Причем драться предлагается самим христианам. Это же клинический случай — настоящая истерика! Силам «тьмы» объявлен перманентный джихад! Христопродавцам иудеям – анафема! Антихристам докетистам – анафема! Лжецам арианам – анафема! Обольстителям монофизитам – анафема! Нехристям мусульманам – анафема! Трем перстам – анафема! Проклятым безбожникам – анафема! Всем инакомыслящим – анафема! Растленному Западу – анафема! Этой войне безо всяких причин уже две тысячи лет. И она не прекратится никогда, пока мы не сбросим с себя цепи модельного рабства, пока не научимся верить в меру. Не пора ли нам, друзья мои, из черного-белого мира Иоаннов переселиться в реальный и цветной? Не пора ли нам сказать: анафеме – анафема!?

Вот и приблизился Логос небесный. ПредиСловие и ПослеСловие закончены, нам пора приступать к изучению самого Слова о Слове. Постараюсь уложиться за одну статью, на которую приглашаю всех желающих увидеть свет исторической истины, сияющий у нас — в Блоге Георгия Борского. Идем со мной?!

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.