№88 Необходимые модели

Один очень добрый человек сказал, что домашние – враги наши. У меня нет намерения ввязываться в обсуждение этого знаменитого однострочника. Его уже размидрашили задолго до нас, причем вполне профессионально. Вместо этого попробую его развить и обобщить, например, так – для людей наиболее важными являются отношения с теми ближними, что стабильно вибрируют в кристаллической решетке жизни неподалеку от них. Или даже так – распространю тот же закон с моделей живых на ментальные. И в самом деле, mutatis mutandis, для этих эфемерных созданий тоже релевантны прежде всего интеракции с непосредственными конкурентками в борьбе за нашу веру. Для интересующей нас в последнее время философии религии ближайшим родственником является, пожалуй, естественная теология. Ведь обсуждают они весьма схожие материи, однако, при этом нередко приходят к самым противоположным результатам. Скажем, прогрессивное (или наоборот) богословие уверенно рапортует верующим об очередных победах передовой (или отсталой) теистической науки, таких как доказательства существования Бога. А реакционные (или наоборот) мыслители упаднического Запада пытаются в ответ исказить (или найти) истину, отрицая великие достижения ортодоксальной партии. Как правило, межмодельный диалог протекает в режиме монолога и вовне реального времени. Поэтому те редкие случаи, когда удается столкнуть могучими лбами представителей обоих профессий, надолго остаются колокольным звоном в памяти людей. Таким знаковым событием стали дебаты между знаменитым английским философом Бертраном Расселом и ученым иезуитом Фредериком Коплстоном, которые радиостанция BBC организовала чуть более 70 лет тому назад. По неизвестной мне причине эта передача не удостоилась места в советских учебниках диамата. Могу только догадываться о причине – атеистическая пропаганда тогда велась на значительно более низком уровне, возможно, эта интересная интеллектуальная дуэль показалась нашим доморощенным марксистам заморской заумью?! И даже сейчас беглым просмотром рунета я не нашел адекватных репортажей и аналитики. Спешу заполнить обнаруженный мной пробел, поскольку этот материал весьма кстати подходит для изучаемой нами темы – космологических аргументов в пользу бытия Всевышнего…

Белый цвет фигур достался глашатаю вящей славы Божией. И он уже в самом дебюте повел себя весьма агрессивно, атакуя позицию лорда Рассела с обоих флангов хитрыми ментальными маневрами. Вот как он обосновывал наличие Необходимо Сущего: «Мы знаем, что в мире есть по крайней мере некоторые существа, которые не содержат в себе причины их существования. Например, я завишу от моих родителей, а сейчас от воздуха, еды и т.д.. Далее, мир является всего лишь реальным или воображаемым множеством или агрегатом индивидуальных объектов, ни один из которых не содержит в себе причины своего существования… Посему… совокупность таких объектов должна иметь эту причину вовне себя. Эта причина должна быть реальной сущностью. Эта сущность либо содержит в себе причину своего собственного существования, либо нет… Если не содержит, то мы должны идти дальше. Но если отправиться в бесконечность таким образом, то объяснения существования нет вообще. Поэтому, чтобы объяснить существование, мы должны [рано или поздно] прийти к существу, которое содержит внутри себя причину своего собственного существования, т.е. такому существу, которое не может не существовать». Слушателям Академии БГБ немудрено подметить, что этот мудреный пассаж – типичный представитель семейства космологических доказательств существования Всевышнего. И его подкатегория нам тоже хорошо известна — «от бытьможностей». Эта модель – дама весьма почтенного возраста. Прародителем первой версии сего аргумента по моим данным был еще Авиценна. Приведенный в предыдущей статье третий путь св. Фомы Аквинского – ее другая знакомая нам формулировка. Насколько современный вербальный наряд преобразил древнюю старушку?!

Давайте взглянем на то, как принял эту сильную подкрученную подачу наш, понимаете ли, Бертран Иванович. Предварительно выйдем в мета-контекст и просветим его отношение к религии. В этот момент своей творческой карьеры влиятельный мыслитель пребывал в промежуточной стадии между атеизмом и агностицизмом. Если точнее, то считал христианского Бога противоречивым понятием, и поэтому в него не верил. При этом полагал, что существование обобщенного Всевышнего невозможно ни доказать, ни опровергнуть методами чистого разума. Его защита своей позиции свелась к нижеследующему. Для разминки он заметил, что слово «необходимый» в контрасте с «бытьможный», строго говоря, применимо только к пропозициям, причем определенного типа — аналитическим, под которыми им понимались тавтологии, например, «все холостяки неженаты». Затем подчеркнул забавную особенность теологических рассуждений (отмеченную и нами ранее) – восприятие «существования» как обыкновенного предиката наравне с «белый» или «человек». И в самом деле, данный конкретный аргумент явным образом эксплуатирует «существование» в точности, как и его онтологический коллега. После этого Рассел перешел в решительное контрнаступление. Он нащупал самое слабое место в нарративе соперника – слово «причина». Что именно под этим имелось в виду? Неужели обыкновенная каузальность? Но квантовая физика уже тогда постулировала принципиальную случайность микромира. Да, ученые могли ошибаться, но в контексте гипотетического «необходимо сущего» речь ведь шла о том, что его отсутствие логически невозможно, а сии смертные были как-то в состоянии это помыслить. Может быть, тогда это была «достаточная причина» в смысле Лейбница или что-то иное того же рода? Но абсолютно все понятия такого сорта, будучи прекрасно применимы по отношению к индивидуальным вещам, вряд ли возможно примерить ко всему множеству бытьможностей. Скажем, у каждого человека есть пара родителей, следует ли отсюда наличие мамы и папы у всего рода людского?!

Спор на высшем метафизическом уровне завершился патовой ничьей – никто не захотел уступать ни пяди своей модельной земли врагу. Суммируя, основной тезис британского агностика заключался в том, что для объяснения существования бытьможных вещей не нужна никакая дополнительная «причина», поскольку вполне достаточно дать отчет в происхождении каждой из них, а по отношению ко всей их совокупности данное понятие попросту не имеет никакого смысла. Это заключение позднее попытался оспорить американский философ религии Уильям Роу. Он поставил под сомнение самый риторически мощный выпад – о том, что приписывать множеству объектов атрибуты его элементов суть ошибка категоризации. В некоторых случаях это действительно так. Скажем, разве следует из того, что усредненный россиянин небогат то, что РФ — нищая? Скорее, наоборот. Но правомерно ли будет из этого заключить, что из наличия отдельных граждан не выводится существование их процветающей или увядающей страны?! И второе утверждение Рассела — о том, что для объяснения происхождения целого достаточно описать причину существования составляющих его частей, по мнению его критика — было с логической дырой. Он согласился с тем, что это действительно так для конечных множеств. Но теперь представьте себе бесконечную коллекцию – например, людей, каждый из которых порожден тем или иным ближним своим. Почему бы нам не поинтересоваться, по какой такой причине все вместе взятое товарищество не пустует?!

Похоже на то, что никакая первая философия не в состоянии заткнуть рот желающим задать подобный второй вопрос. Происходит это, по моему мнению, потому, что в его фундаменте заложен краеугольный камень метафизики – «почему в мире что-то существует, ведь могло бы ничего и не быть?». Давайте попробуем провести собственное расследование и посмотрим, куда приведет нас следующая логическая цепочка:

1. В мире что-то есть (эмпирическое наблюдение)
2. Логически непротиворечиво, чтобы в мире ничего не было (самоочевидная аксиома).
3. Вещи в нашем мире бытьможны (т.е. они могли бы не существовать) (из 1 и 2).
4. Из кромешного ничего что-то не наколдуешь (самоочевидная аксиома).
5. Необходимы определенные условия (т.е. нечто, а не «ничего»), чтобы в мире хоть что-то появилось (из 3 и 4).
6. В мире существуют необходимые условия для появления бытьможных вещей (из 1 и 5).

Обратите внимание на то, как аккуратно я заменил спорные «причины» на обтекаемые «условия». В этом виде космологический аргумент «от бытьможности» приобретает весьма отчетливые очертания, и я, честно говоря, не вижу реальной возможности его оспорить. Однако истинность этой формулировки с необходимостью привела нас к значительно более слабым выводам. Прежде всего, нам оказался не нужен никакой «необходимо сущий». Ведь под «необходимыми условиями», например, можно понимать банальные законы природы. Т.е. это те модели физики, которые, скажем, разрешают вакууму порождать квантовые флуктуации, позитрон-электронные пары или даже всей Вселенной возникать как следствие Большого Взрыва. На этом постулате можно было бы поставить точку, но кто поручится за то, что и эти законы в свою очередь не произведены волей Отца, Сына или Духа Святаго?! Это остается бесспорной логической возможностью, но никак не доказательством их существования. Однако, чувство Высшей Красоты внутри меня настойчиво твердит о том, что за ними, со значительно более высокой вероятностью, прячется другие, более фундаментальные законы — метафизические модели, о необходимости которых все время говорил остающийся в меньшинстве Георгий Борский…

Итак, семейство космологических доказательств «от бытьможности» тоже не привело нас ни к Святому Семейству, ни к любому другому мало-мальски необходимому Всевышнему. Пора нам выходить на новые рубежи и ставить новые цели. Не удастся ли продемонстрировать искомое исходя из целесообразности и цельности Вселенной? Теология о телеологии – в Блоге Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.