№ 91 Толстые модели тонкого мира

Разумный океан из Лемовского «Соляриса» вполне мог бы задаться глубоким философским вопросом – почему рельеф дна так здорово приспособлен для его волнений и течений мысли? К сожалению, не факт, что его темные недра посетило бы адекватное озарение. Мишка на Севере, который поинтеллектуальнее, вполне мог бы восхититься удивительным совпадением цвета окружающей природы и своей пушистой шерстки. Дай ему побольше извилин, то глядишь, распрямился бы во весь рост и возрычал торжественные гимны в честь божественных снегожителей. Условный президент в нашей с вами современности, коль был бы в состоянии ворочать абстракциями или поэтическими метафорами, вполне мог бы поразмыслить над тем, почему на каждое его желание находится соответствующая кнопка в непосредственной близости от него. И тогда, может быть, увидел бы себя в виде программы, запущенной на специально подготовленном виртуальном компьютере. Я расположил триаду своих простых примеров в определенной последовательности по критерию нарастания гипотетического телеологического контента. В первом случае нам вообще кажется странным использовать понятие цель. Какое-то русло должно быть у каждого водоема или реки чуть ли не по определению. В последнем, напротив, совершенно очевидно, что мы сами возложили вертикаль власти себе на голову — не скажу, чтобы полностью целеустремленно, но, по крайней мере, осмысленно. Срединный же случай можно считать пограничным для креационистов и прочих чтототеистов, которые не принимают на веру эволюционную теорию происхождения видов и их последующую адаптацию к внешней среде. Что же во всех них можно обнаружить общего? Находится один ответ категории «нет», отбривающий все их за ненужностью…

И называется он «слабый антропный принцип». Впрочем, «слабый» он вовсе не по той причине, что плохо работает – как мы видим, одним махом трех легко побивахом, причем, это далеко не предел его возможностей. Стал он таковым в противопоставлении к своему «сильному» коллеге, который осмеливается утверждать, что Вселенная намеренно создана для разведения в ней нас великих, двуногих и бесперых (или альтернативных тварей, способных за ней присматривать). Вышеприведенный абзац заодно показывает, что и антропным-то его можно назвать разве что с большой натяжкой. Ведь, обобщая, нетрудно заметить, что понятие «существование» чего- или кого-либо уже включает в себя более-менее гармоничные отношения со средой. Иначе это что- или кто-либо попросту не имело бы возможности не только подивиться своему комфортабельному бытию, но и даже мало-мальски прозябать. Казалось бы, на формулировке этого принципа можно было бы поставить крест на потугах ментальных моделей монотеизма доказать наличие Творца неба и земли, отталкиваясь от слаженного режима функционирования всей этой тверди. Недоказуемо. Однако, аргумент «от тонкой настройки Вселенной» в наше чтототеистическое время получил особое внимание прессы. Не заметит раскормленную верой тушу этой модели нынче только клинически отлученный от Интернета человек. Посему и мы сегодня тоже взглянем на толстушку поближе…

И похоже на то, что это стоит сделать еще по другой причине. «Предрассудок наблюдателя» (это моя скромная попытка перевода английского observer bias), быть может, и суть банальный логический ляп, но еще и кляп, вставленный в горло важной философской модели. Ведь ее вопросы можно сформулировать и более научным образом. Не «почему мир так приспособлен к возникновению в нем жизни?», а «почему мир столь богат различными феноменами?». «Богат» при этом я предлагаю трактовать в смысле каузальности, позволяющей с ее помощью организовать произвольные вычислительные процессы, т.е. на языке дискретной математики поддерживать построение универсальных машин Тьюринга. Оказывается, что это свойство, хоть и с первого взгляда элементарное, достаточно сложно получить простыми средствами. Недавно надевший на свое светлое чело мученический венец коронавируса Джон Конвей был одним из самых выдающихся математиков прошлого века. Среди прочего, он прославился созданием игры «Жизнь», которая при помощи скудного набора правил породила настоящий богатейший мир. Возможно, не все в курсе, что ему для этого пришлось перебрать огромное количество альтернативных «законов природы», прежде, чем удалось построить «Вселенную», поддерживающую организацию универсальных вычислений. Схожую задачу решал Стивен Вольфрам, потративший несколько лет своей жизни на изучение работы простейших алгоритмов, т.н. клеточных автоматов. И что же? К примеру, среди 256 всевозможных «одноразмерных особей» он обнаружил (пока) единственную под номером 110, обладающую атрибутом «полноты по Тьюрингу», т.е. способностью реализовать на ее основе произвольную программу.

Тем временем, наша самая передовая физическая наука смогла разработать столь точные ментальные модели действительности, что с их помощью оказывается возможным не только предсказать траекторию движения т.н. материальных частиц, но и понаблюдать за их поведением в бы-пространстве. Что будет, если поиграться со значениями ряда фундаментальных констант законов природы — таких, как скорость света, постоянная Планка, отношение массы протона к массе электрона или постоянная тонкой структуры?! В современном понимании все они – независимые переменные, изменяя которые можно было бы «настроить мир на ту или другую волну». Оказывается, поймать при этом можно почти только исключительно вражеские голоса синего экрана смерти. Минимальная коррекция некоторых параметров в пределах жалкой пары процентов привела бы к кошмарным результатам – космос, который просуществовал бы считанные мгновения, квантовую кашу, неспособную даже организоваться в атомарные клецки, или материю, которая решительно не могла бы быть использована для кройки и шитья звезд с планетами. Подчеркну – я ни слова не сказал о наблюдателях, барахтающихся в логических сетях слабого антропного принципа. Все значительно тоньше. Наш мир почему-то достаточно сложен для того, чтобы на его основе можно было организовать вычислительные процессы типа жизни или компьютеров. Это весьма интересное и редкое свойство, наличие которого настоятельно требует объяснения, интерпретации.

Именно такого мнения придерживаются многие ученые, в том числе известный нам из недавнего курса метафизики Питер ван Инваген: «Насколько распространяется наше настоящее знание (не опираясь на божественное откровение, на которое могут претендовать отдельные личности или группы) мы должны считать следующие две гипотезы равновероятными:

· Наш космос единственный, и некое рациональное существо (или рациональные существа) тонко настроил (-и) его так, что он является подходящим для поддержания в нем жизни.

· Наш космос – всего лишь один из гигантского количества Вселенных, и только некоторые немногие из них являются подходящими для поддержания в них жизни.

Мы не знаем, имела ли очевидная тонкая настройка космоса реальную цель или была всего лишь продуктом случая и эффектом наблюдательного отбора [т.е. т.н. слабого антропного принципа]». Итак, арбитр объявил ничью! Но на каком основании влиятельный американский философ отобрал только эти две опции? Ведь, казалось бы, очевидной альтернативой является принятие особенностей нашей Вселенной за неанализируемый грубый факт, не заслуживающий к себе дальнейшего вежливого отношения?! Используя собственную метафору Питера, это все равно что вытащить с первого раза счастливый лотерейный билет из гигантского тиража «Онтлото». Принять его за должное, в его представлениях было бы просто глупо (silly). Полагаю, что эту оценку он снял с циферблата своего датчика модельной красоты. Современного человека более не устраивает затыкание дырок в картине мира ляпами эпистемологических кляпов, типа Вседержителя. Ему подавай рецепт происхождения всего сложного из простого. Теми же мотивами руководствуются физики, пытающиеся, пусть пока и безуспешно, построить-таки теорию, которая бы связала в единое целое пестрый набор неведомо с какого потолка взявшихся фундаментальных констант.

Какой же из двух предложенных вариантов предпочесть – чтототеистический или материалистический? Второй выбор, т.н. мультивселенная, постулирует наличие онтологической рулетки, выбрасывающей с каждым оборотом все новые цифровые значения – числовые параметры очередного космоса. Тогда наша неслыханная удача в «Онтлото» элементарно отбривается слабым антропным принципом. Однако, несложно убедиться в том, что мультивселенная множества высокоинтеллектуальных демиургов (возможно, с кардинальностью 1) ничуть не слаще. Эти ментальные модели даже во многом изоморфны друг другу. Творец называется Случайностью, а Сотворение Мира превращается в генерацию бесчисленных Вселенных, размазанных то ли по пространству, то ли по времени. При этом обе теории крайне неэкономны. Ведь для того, чтобы они работали, требуется напрудить бесконечное количество миров или совершенств Бога. Помимо того, они, в предположении трансцендентности Господа или истинности физикализма, еще и нефальсифицируемы. Наконец, с их помощью можно «объяснить» самый произвольный феномен природы, даже происхождение произвольного исторического события. Для этого достаточно в первом случае опереться на Всемогущество Всевышнего, а во втором организовать производство четырехмерных картезианских ящиков, доверху набитых готовым пространством-временем. Эти ментальные модели чересчур растолстели на обильных харчах нашей веры. Последняя фамильная черта позволит постоянным читателям нашего блога распознать в них типичные особи начальной фазы развития — тупики в когнитивной пещере человечества.

Проход от них к свету разума, тем не менее, существует, и ведет туда срединный путь. Его некогда в полумраке обнаружил Дэвид Юм, потом четко описал Чарльз Пирс, а затем детализировал Ваш покорнейший слуга. Он заключается в том, чтобы почитать нашу Вселенную эволюционным продуктом самоорганизующихся вычислительных процессов – моделей. В резком отличие от представителей ложной дилеммы ван Инвагена, он делает ряд содержательных утверждений о мире, проверяемых эмпирикой и математикой. Есть жизнь за Богом – с Блогом Георгия Борского…

Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.